Баньши Ветра

Губы полукровки задрожали, она хотела что-то сказать, но не знала что. Она не умела отстаивать свои права и терялась в разговорах с мужчинами. Лицо её побледнело, руками она сжала штаны. Реакция девочки не укрылась от Декана.

– Ладно, если ты и впрямь такая талантливая и предрасположенная ко всему, вот стоит твой шанс, – Декан кивнул на блондина.

Надежда в душе Фиамы вспыхнула как молния, так же резко и ослепительно. Девушка вопросительно посмотрела на высокого блондина, в глазах отразилась мольба о помощи.

– Что скажешь, Эрви? – обратился Декан к магу.

Блондин окинул девочку оценивающим взглядом. Курировать ашуру. Что за бред? Кто вообще допустил ашуру до человеческой магии? Но эта девчонка могла принести пользу. Если он станет куратором, то сможет посещать библиотеку и архив Академии в любое время, при этом оставаясь достаточно свободным, чтобы отправиться на поиски вещественных доказательств при необходимости.

Он ещё раз взглянул на девчонку, прошёлся по одежде и остановился на слегка продолговатых острых ушах, похожих на уши демонов.

– Она Проклятая? – с ноткой недоверия в голосе, уточнил Эрви.

– Нет. – Декан поправил одежды и принялся раскладывать бумаги. – Ашура, – ещё раз взглянув на листки, поправился, – дочь ашуры.

Будь она демоном или Проклятой – это было бы опасно, но ашура, со смешанной кровью. Возможно, всё выйдет так, как мне нужно, обдумывал Эрви.

– Хорошо. Запишите её за мной, – с неохотой сказал блондин наконец решившись. Декан взял лист, с которого уточнял происхождение Фиамы, и что-то на нём черканул. Затем, почти не глядя, в той же бумаге расписался Эрви.

– Принята, – самым мерзким голосом сообщил после этого Декан. – Твой Куратор, – не глядя, Декан взмахнул рукой на блондина, – всё тебе расскажет и покажет в Академии. Свободны.

– Ну, здравствуй, – поздоровался блондин с девочкой и натянуто улыбнулся. – Пойдём, тебе нужно получить форму и всё необходимое, а также выбрать комнату. – Тут блондин осёкся.

– Получается, она одна, без команды? – обратился он к Декану.

– Да, без команды. На этот год мы набрали достаточно адептов, даже с перебором, она последняя. Не думаю, что кто-то опоздал, мне передают бумаги вовремя.

Не думал? А возможно он просто никого больше не примет. Ведь без команды из четырёх человек, учиться в Академии будет трудно, если не сказать невозможно, особенно это почувствуется на последних курсах, про себя ворчал Эрви.

– А какое перо она вытянула? Кто мне достался в попечительство? – прямо спросил молодой человек.

– Исключительный талант, – с неприкрытым сарказмом, ухмыльнулся Декан, – предрасположена ко всему. Она вытянула ястреба.

Блондин замер на мгновение, внутри у него всё сжалось. Он с некоторым недоверием вновь окинул полуашуру взглядом, но так ничего и не сказал.

Открыв дверь, он слегка притормозил и поторопил девочку:

– Идём скорее, у тебя много дел.

Перенервничав из-за нерадушного приёма Декана и возможности покинуть Академию по самой глупой причине, Фиама ходила за блондином словно в тумане. Голова её не соображала, дочь ашуры не могла запомнить ничего, что показывал куратор, хотя очень старалась сконцентрироваться. Фиама поняла, что забыла имя мужчины сразу, как только услышала, однако положение спас сам человек – он наказал называть его Куратором, а декана – Деканом. В ответ дочь ашуры кивнула и возблагодарила небеса, это она не забудет.

А что если и меня теперь будут называть адепт номер девять, или какой-нибудь девятой, потому что я поступила в Академию девятой? Все забудут моё имя. Я стану номером в толпе номеров. Что если маги лишаются всего, что отличает их – личных вещей, привязанностей, имени. Фиама отбросила страшные мысли. Она должна слушать Куратора и запоминать, что где!

Блондин не особенно беспокоился, успевала ли за ним его новообретённая подопечная, запоминала ли она всё то, что маг рассказывал и показывал. Он исполнял свой долг Куратора, но делал это сухо, не заинтересованно. Он объяснил устройство и предназначение каждой башни и общих залов, в окно указал, где находится арена и сводил адепта в библиотеку. Он называл ей преподавателей и взмахом руки отмечал, в каком направлении находилась их аудитория.

Фиама хвостиком ходила за Куратором, боясь потерять его из виду. Она плохо ориентировалась в зданиях, а в незнакомых – подавно, и полностью полагалась на блондина. Полукровка не могла запомнить и половины того, что бросал на ходу блондин. Речь его была отрывиста, он вспоминал что-то и озвучивал, а затем тут же переключался на следующий пункт. Фиама порадовалась, что в коридорах, на лестницах и даже в библиотеке никого нет, иначе она бы отвлеклась, или ещё хуже отстала бы от резво шагающего Куратора и заблудилась. Самой себе Фиама напоминала собачонку, бегущую за хозяином. Она поняла, что бесполезно пытаться запоминать дорогу, лучше потом, когда будет время, она спокойно всё обойдёт и узнает, что где находится.

Единственное, что Фиама запомнила со слов Куратора, что занятия начнутся уже завтра, а потому в ближайшее время ей не удастся обойти Академию. Тем временем маг получил форму и писчие принадлежности в хозяйственной службе для своей подопечной. Он быстро коротко и чётко формулировал мысли, сверял полученное и не совершал ни единого лишнего движения. Благодаря этому маги нигде не задерживались. Если возникали трудности или, глядя на девушку, работники не хотели что-то выдавать, Куратор также быстро решал проблему. Он знал людей, знал преподавателей и обслуживающий персонал, и в свою очередь был известен другим, в отличие от поступившей девочки со странными продолговатыми ушами. С одними Куратор мило улыбался, на других грозно смотрел, иным чётко обрисовывал ситуацию.

Фиама наблюдала за человеком со стороны и завидовала, хотела бы и она также быстро и чётко принимать решения. Зависть сменялась эйфорией, стоило вспомнить заветные слова Декана «Принята», каким бы голосом он это не сказал. Фиама уверовала, что жизнь в Академии магических искусств началась, и ничто больше не помешает полукровке стать выдающимся магом Воздуха! Если она не будет попадаться на глаза Декану, эта жизнь могла бы стать очень интересной. Фиама старалась не расстраиваться раньше времени. Она не подозревала, что ей преподнесёт Академия магии Воздуха за долгие четыре года.

Первый год обучения считался самым теоретическим, юных магов подготавливали к практике через бесконечные лекции, а также повышали и углубляли уровень школьных знаний. Маги должны разбираться в мироустройстве и истории, знать языки и законы бытия, читать людей и знаки природы, а также понимать устройство магии других стихий. Адептам преподавали общемагические знания: теорию стихий, астрономию и астрологию, принципы и правила построение пентаграмм; руны, жесты, слова и мысли для использования магии. Учили анализировать ауру, определять принадлежность к народам и гильдиям по одежде, внешним признакам и поведению. В состав дисциплин входило и правильное питание, чему некоторых людей приходилось учить, а также навыки выживания в дикой природе: лесу, пустыне, необитаемом острове, болоте, джунглях, степи, тайге, горах, на вулканической почве. Рассказывали на что обращать внимание, каких животных опасаться, а каких использовать в своих целях. Не только выживать в суровых условиях обучали адептов, но и поведению в обществе, учили этикету, грамотной речи, постановке и подачи себя, титулам и обращениям, принятым в разных странах. Всё это неотъемлемая часть жизни мага, залог успешного выполнения заданий. Всё это настоящий маг должен знать. Вскоре Фиама поняла, что обучение в крестьянской школе и рассказы матери не шли ни в какое сравнение с тем, что преподавали в стенах Академии.

Особое внимание на первом курсе отводили физической подготовке. Каждый день, после всех занятий, адептов гнали на арену или крытый стадион, где они тренировались, выполняли упражнения и сдавали нормативы, направленные на развитие выносливости, гибкости и ловкости. В последствии адептов обучали самообороне, использованию оружия, ведению смешанного боя. С каждым занятием нагрузку увеличивали, так что результат не заставлял себя ждать, и адепты к концу первого года обучения в Академии имели атлетическое, ловкое тело.

Об этом Фиаме ещё предстояло узнать, а пока она осматривала полученную форму адепта. Мальчикам и девочкам выдавали два комплекта одежды, предполагая, что один будет использоваться в повседневной жизни, а второй надеваться во время физической подготовки, но адепты сами решали, когда и какой комплект использовать.

Фиама получила приталенную футболку с коротким рукавом и свободным квадратным вырезом, её подол представлял собой четыре острых края; длинные шорты чуть выше колена и такой же длины юбку-солнышко во втором комплекте. К сожалению форма оказалась полукровке велика на два размера, и юбка доходила до середины голени, шорты же стали бриджами. Фиама посчитала, что так и должно быть, хотя выглядела одежда странно, а в футболках девушка тонула.

Зачем в форму понадобилось добавлять юбку полукровка не понимала совершенно. В надгорном краю женщины ходили преимущественно в штанах, юбки и платья считались праздничной одеждой, ибо были не удобными и задирались из-за постоянно дующих ветров. Их могли надевать поверх бридж или шорт. Фиама хмыкнула и отложила длинную юбку, быть может позже она поймёт, как её использовать с удобством и практичностью.

Главной вещью в гардеробе адепта и любого мага была мантия. Она представляла собой плащ с длинными широкими рукавами, выделенными плечами и подолом, поделённым на четыре полы. Женская мантия застёгивалась сбоку и полы её находились спереди, сзади и с боков. Мужская застёгивалась спереди, а полы были поровну поделены на боках. Мантия застёгивалась под горлом и имела белую оторочку. В районе плеч к мантии крепились белые ленты, в ладонь шириной, длинные концы лент маги откидывали назад, за спину, а спереди оставались короткие концы, заканчивающиеся на уровне талии.

Ленты служили отличительным знаком между адептами разных курсов, на них вышивались серебристыми нитями отличительные знаки – руны, обозначающие изученные заклинания. Ленты носили все маги Воздуха: и преподаватели, и адепты, и Декан, и архимаги, и члены Совета. Фиама вспомнила слова Куратора:

– Ленты необходимо перешивать с мантии на футболку, если меняешь одежду. Маг или адепт обязан всегда носить ленты.

Он произнёс это настолько суровым тоном, что полукровка невольно запомнила.

Форма мальчиков имела незначительные отличия, в основном связанные с разрезами на подоле рубашки, и отсутствием юбки. Юношам выдавали длинные шорты и брюки. Как девушки избегали юбок, так юноши предпочитали ходить в брюках, в шортах они выглядели менее эстетично.

Форма имела светло-лиловой оттенок, кроме серебреной оторочки на подолах, манжетах, воротнике, импровизированном квадратном вырезе и выделенным вставкам на плечах мантии. Одежда изготавливалась из специальной ткани, на которую в последствии накладывалось несколько заклятий. Одно меняло глубину и насыщенность цвета мантии и в редких случаях оттенок, в зависимости от силы и направленности магии адепта. Чем сильнее становился маг в приложении стихийной мощи, тем темнее оттенок приобретала одежда, которую он носит. Второе накладывалось на мантию, создавая из неё универсальную одежду, в которой зимой тепло, а летом прохладно. При этом мантия оставалась очень лёгкой, довольно тонкой, а если компактно сложить, занимала мало места в сумке.

Помимо формы хозяйственная служба выдавала всё необходимое молодым людям для занятий и жизни: пергамент, перьевые ручки, чернила для заправки, постельное белье, набор нижнего белья, колготки, сапожки, набор носков и гольфов, а также более тёплые зимние наборы. Девушкам, поступающим в Академию в подростковом возрасте, полагалась коробочка, предназначенная для дней оборотного цикла, при Кураторе, Фиама не стала заглядывать внутрь, она догадывалась, что внутри тряпочки или набор полотенец.

Адепты каждый год получали новый комплект формы и необходимого, так как из-за физической подготовки одежда снашивалась быстро. Только ленты оставались с магом на всю жизнь. Ленты являлись лицом мага, его документом, если лент не было, таверны и другие заведения могли отказаться обслуживать мага, маг терял все привилегии.

В начале каждого года адептам выдавали серебристые нити, которыми на лентах в течение года вышивали узоры.

Существовала загадочная парадная форма, но Фиама в своём комплекте вещей её не нашла.

Всю старую одежду у полукровки забрали, как и все вещи, привезённые с собой из дома. В Академию запрещалось привозить личные вещи. Всё необходимые здесь выдавали, а остальное вызывало лишь привязанность к дому, которую будущим магам следовало отринуть. Маг становится слугой Аэфиса, у него нет семьи кроме Ветра и Поднебесного Правителя. Жизнь мага принадлежит последнему.

Магам не запрещалось заводить семью, но существовали некоторые правила, которые старательно прививала Академия.

Фиаме пришлось долго уговаривать Куратора, а затем заведующего хозяйственной службы, чтобы у неё не забирали перчатки. Она не успела сказать магу о своей тайной способности и очень не хотела раскрывать свой секрет, потому Куратор долго отрицал просьбу полукровки. Но через десять минут споров блондину надоело, он потёр лоб и махнул рукой на подопечную. Тем не менее, Куратор запомнил спор и его причину и пообещал себе в будущем выяснить, в чём истинная причина столь упрямого нежелания расстаться с перчатками.

Несмотря на пять башен, выделенных для адептов, предполагая заселение их по курсам – за исключением пятой лишней – адепты жили, где хотели, зачастую обживая одну или две башни, располагаясь рядом или оставляя промежуточный этаж пустующим. Фиама порадовалась, что хотя бы в этом вопросе нет жёсткого регламента. Полукровка хотела поселиться вдали от людей и потому выбрала самый верхний этаж пустующей башни.

Длинная широкая лестница поднималась до самого чердака. На каждом этаже она превращалась в небольшую площадку, с которой арочный проход вёл к двери в просторный зал – гостиную. Предполагалось, что адепты селились командами, о которых говорили Декан и Куратор, поэтому гостиной объединялись четыре спальни и уборная, по совместительству душевая. В гостиной стоял диванчик, несколько кресел, стол, тумбочки и стеллажи, размещённые между дверьми в спальни.

Фиама зашла под арку и распахнула дверь. В гостиной стоял диван и стол, покрытые толстым слоем пыли и птичьего помёта, а вокруг выстроились башни из деревянных ящиков. Полукровка прижала к себе вещи и постельное бельё, чтобы не испачкать их. Она заглянула в уборную – душевая кабинка выглядела прилично. Фиама оставила вещи там и пошла искать себе спальню.

В одной комнате, с видом из окна на восток, оказались разбиты окна, везде валялись осколки стекла, а под потолком поселились летучие мыши. В двух других комнатах, с относительным порядком, вид из окон выходил на Академию и другие жилые башни. Фиама не хотела по утрам и вечерам смотреть в чужие окна, а потому отказалась от них. В последней комнате устроили свалку макулатуры: связки бумаг, газет и исписанных пергаментов громоздились друг на друге, похоже здесь устроили склад. Только кому пришло бы в голову хранить хлам на самом верхнем этаже башни. Возможно потому его и выбрали, что он последний и вряд ли кто-то поселится здесь. Фиама заметила, что адепты предпочитали первые этажи, по-видимому вид из окна волновал только её, остальные люди преследовали более практичные цели – быстро на занятия прибегать.

Девушка смутилась, но от выбора не отказалась. Окна этой комнаты выходили на запад, Фиама любила любоваться закатами в родной деревне, и решила, что эта комната станет отличным жильём на будущие четыре года. Вооружившись старой пыльной простынёй с кровати, полукровка взялась за уборку. Стопки и связки газет и чужих конспектов Фиама перетаскала в другую комнату, по возможности она освободила от деревянных ящиков гостиную и стёрла вековой слой пыли. С помётом на столе пришлось повозиться, диван тоже не хотел оттираться. Тогда дочь Шанны приняла решение – застелить его в будущем покрывалом или одеялом из соседних комнат.

Провозившись с уборкой до самого заката, Фиама кое-как разобрала полученные вещи, приняла душ и без сил повалилась на кровать.

* * *

В кабинет Декана зашёл юноша, лет пятнадцати, с ухоженными красиво постриженными короткими тёмными волосами. На остром смуглом лице выделялись яркие раскосые синие глаза. Юноша прикрыл за собой дверь и волнительно заговорил:

– Отец, я видел странную девочку в стенах Академии. Это что шутка? Что она тут делает? Неужели в Академии теперь учат детей? – Юноша остановился около стола седовласого руководителя Академии магии Воздуха.

– Она плод союза ашуры и человека, полукровка. Теперь она учится здесь, – неохотно пробубнил Декан, не отрываясь от бумаг на столе. – И ей тринадцать, несмотря на детское невинное личико.

– Тринадцать? Полукровка? В стенах Академии! Но почему? Как она смогла поступить? Стихийная магия пробуждается лишь в людях, ты сам мне это говорил, – распалялся юноша, его до глубины души поразили возраст и происхождение девчонки. Он, Сиэль, сын самого сильного архимага Воздуха поступил в Академию лишь в пятнадцать. Обычно магия пробуждалась в возрасте шестнадцати лет. К тому же полукровка, немыслимо! Испокон веков стихийная магия принадлежала людям.

– Ты не видел того, что видел я. Её аура просто светится, – проворчал Декан. – Я прежде видел такое лишь в небесных драконах и выученных архимагах. Такое впечатление, что её мать переспала с самим Ветром, если бы такое было возможно. Я, как Декан Академии магии Воздуха, не могу позволить, чтобы такие опасные существа бродили по стране, не в силах контролировать свою мощь. – Мужчина только теперь счёл нужным оторваться от бумаг. Сиэль поймал взгляд отца и глаза его загорелись восхищением. Лишь спустя несколько секунд до юноши дошёл смысл сказанных отцом слов и отложился ядовитым налётом в мыслях.

– Такая сильная, – едва слышно выдохнул адепт. – Но обучать её?! – он готов был взорваться. Какая-то глупая полукровка будет учиться в Академии, более того, в одном с ним, сыном Декана, потоке. Как такое возможно?

Сильный дар? Да будь она проклята! Я должен быть самым сильным магом! Я сын Декана! Мне это нужно.

– Держи своих друзей близко, а врагов ещё ближе, – процедил Декан. – Ты глуп, Сиэль. И слаб, – недовольная гримаса отразилась на лице архимага, его тонкие губы искривились.

Слова отца как нож по горлу прошлись по Сиэлю, а гримаса стала надгробием в душе юноши. Он слаб. Он слаб? Да как же так?! Он с детства из кожи вон лез, чтобы отец хоть на секунду обратил на него внимание, и что в итоге? Он слаб. Слаб и глуп. И всё из-за ауры какой-то полукровной мелюзги!

День первый

Всё плотнее и плотнее привязывали ашурское отродье к столбу посреди деревенской площади. Укладывали хворост и готовились поджечь. Ушастая тварь виновна в болезни козлят, из-за которой бедные животные сперва покрылись гнойными ранами и за сутки издохли. Её присутствие проклинает саму жизнь. Отродье зла. Нагулянная помесь. Бастард. Если сжечь тварь, искупительное пламя очистит грехи деревни. Снова начнёт плодоносить земля, снова народятся козлята и оленята. Огонь сожжёт скверну, а ветер унесёт проклятие прочь. Сжечь тварь.

Грубая бечёвка впилась в плоть. Мужчины рывками затягивали верёвки. Рванули со всей силы, на какую хватало их злобы. Протирая кожу до крови, верёвка прижимала полукровку к столбу. Больно стоять, больно дышать. Горло охрипло от крика. По щекам катились горячие слёзы. Эти слёзы не затушат костёр. Если бы они могли. Если бы слёзы решали проблемы.

Верёвка завязана, хворост уложен. Осталось лишь бросить факел, и мерзкая дрянь сгорит живьём. Ветер сдует её прах далеко, а с ним очистится воздух этой деревни.

Но факел не достиг хвороста.

Проснулась девушка от звона длинных труб «Музыки ветра», приглашавших всех на завтрак.

Фиама поднялась на постели, оглядываясь по сторонам, вспоминая, что она теперь в Академии магии Воздуха. Лицо было мокрым от слёз, пробившихся сквозь сон. Фиама вытерла их краем одеяла. В тот раз мама спасла свою дочь. Ашура появилась на площади внезапно, разрубила верёвки и подтолкнула девочку бежать домой, а сама осталась. Перепуганная до смерти Фиама со всех ног бросилась бежать. Она слышала, как мама ругалась с деревенскими и старостой, долго, громко.

И почему мне это приснилось. Всю ночь ворочалась, а под утро это. Лучше бы вообще ничего не снилось.

Рассуждения пришлось отложить, утро предвещало начало учебного дня. Одеваясь и умываясь, Фиама подумала о тихом и мелодичном звоне труб. Почему она услышала его? Обычно поутру мать не могла добудиться дочери. Неужели здесь замешана магия, действующая на сознание людей?

Фиама осмотрела себя и признала, что форма висит на ней как на вешалке: футболка натягивалась почти до колен, пришлось присборить её, из-за чего она висела мешком; длинные шорты стали бриджами, а подолы мантии и ленты волочились по полу. Рукава на мантии Фиама подвернула и стала походить на деревенщину, пришлось отвернуть их обратно и держать руки согнутыми. Радовало лишь то, что в целом Фиаме шёл фиолетовый цвет, и как оказалось все его оттенки, особенно с белой оторочкой, а также отдельного плюса заслуживала обувь – сапожки тоже оказались слегка велики, но к этому девушка привыкла. Зато не жали и не мяли. Вещи большого размера не сильно опечалили полукровку. Конечно она бы хотела носить форму по размеру и выглядеть ничуть не хуже других адептов, но с детства младшая донашивала одежду за старшими сёстрами. Только ленты оказались очень длинными. Будь полукровка ростом метр семьдесят, они бы всё равно волочились по земле. Зачем такие длинные ленты, если эфески низкие.

Главное на спотыкаться о всё это волочащееся добро.

Пока что Фиама не выглядела, как маг, стоящий выше всех лейтенантов и командиров, фесов – родственников архимагов, лотеронов – знатных торговцев, и валоров, пожалованных особ, владеющих землёй и замком. Полукровка напоминала ряженного актёра бродячего театра.

Фиама завязала свои длинные тёмно-русые волосы в хвостики, ещё раз поправила форму и побежала в столовую. В зале было много людей. Дочь ашуры застыла в дверях, боясь идти дальше. Что если, завидев её, люди начнут шептаться или смеяться, или схватят её и будут терзать за то, что она полукровка. Собравшись с мужеством Фиама вошла в трапезную и медленно, затравлено смотря по сторонам, направилась к столу, уставленному блюдами. Вокруг стояли небольшие круглые столики, некоторые пустовали, за другими сидели по три, но чаще по четыре человека. Все выглядели довольно взрослыми, гораздо старше самой Фиамы, из-за чего та сжалась ещё сильнее. Пару раз девочку оценивающе осмотрели и хмыкнули – самая безобидная реакция по мнению полукровки. Её больше волновало то, что в зале не видно девушек, кругом одни ребята, но за столом преподавателей, который стоял в отдалении, сидели несколько женщин. Фиама выдохнула с облегчением. Хотя бы преподавать будут не только мужчины, а значит она сможет подходить к ним и спрашивать, если чего-то не поймёт.

Маленькая очередь за едой разошлась, Фиама взяла поднос и принялась выбирать себе блюдо на завтрак. Спиной она чувствовала чужие взгляды, но не оборачивалась. Она очень надеялась, что пока её острые уши, старательно спрятанные в волосах, но всё равно слегка торчавшие, никто не заметил. Надолго ли? Скоро вся Академия узнает, что с ними учится не человек.

И ведь обязательно начнут говорить, что я демон. Но у демонов другие уши – длинные с наростами в виде шипов или шерсти. Ко всему прочему стихийной магией владели не только люди, но ещё драконы, гарпии, русалки, ифриты и дриады. У каждой расы магия проявлялась особым образом, но в Академиях могли бы обучать представителей всех рас, а не только людей, тогда быть может маленькую полукровку приняли бы как индивидуальность, а не погрешность. Иногда логика людей была чертовски ограниченной.

В настороженном отношении людей к Фиаме виновата её внешность. Дочь Шанны не обладала ни маленькими рогами на голове, ни тонким хвостом с пикой – отличительными признаками расы. Она выглядела как человек, лишь острые уши привлекали взор. Небольшие, торчащие из густых волос острым краем – совсем, как у Проклятых. Именно это и отпугивало людей, настораживало их. Кто захочет учиться рядом с Проклятой? Той, которая одним своим присутствием распространяла вокруг эманации зла, отравляла саму жизнь.

Проклятые – своего рода переносчики проклятия, сами они от этого не страдали – если не брать в расчёт, что вся их жизнь мученическое одиночество и все, кого они любят и с кем хотят быть рядом, обречены на смерть – но причиняли неосознанный вред тем, кто оказывался рядом. Родные, близкие друзья, любимые Проклятых болели, слабели и в итоге умирали, в муках или быстро, но так или иначе навсегда. За отродьями демонов всю жизнь следовали неудачи.