По заветам Лукича

– Вот, видите, как удачно складывается, – облегченно произнес Кузьмич, – На космодроме то, и платить должны как положено.

– Как космонавтам, – пошутил Сидор, и все дружно рассмеялись.

Время у них еще было. Березовка находилась в трех километрах от дач. И они, прежде чем выйти, помогли Кузьмичу наполнить бочки водой для полива и, приведя себя в порядок, направились в офис Атланта 21-й век.

– А почему Мишку милиционером зовут, – поинтересовался Сидор, когда они вышли за забор дачного товарищества и стали подниматься по склону, в сторону видневшейся на верху Березовки.

– Так он раньше в милиции работал. Давно, в советские времена. Когда еще здесь и колхоз «Заветы Лукича» был в Березовке и совхоз «Рассвет» в Сосновке. Тогда еще в этих краях много народа жило и молодежи. Сельский клуб был, очаг деревенской культуры, – с грустью вспомнил Кузьмич, – А в Сосновке опорный пункт правопорядка находился, где Мишка и служил участковым милиционером. Но не смог природу свою перебороть.

– Какую природу, – не понял Сидор.

– Человеческую, – вздохнул Кузьмич и поведал Мишкину историю.

***

(История Мишки – милиционера, рассказанного Кузьмичом от Третьего лица).

Отслужив срочную в танковых войсках, Мишка вернулся в родную Сосновку, и стал налаживать гражданскую жизнь, устроившись трактористом в родной колхоз. Мать, уже преклонного возраста женщина, хотела сосватать его за соседскую девушку Валю, работающую почтальоном и два раза в неделю, привозившую на велосипеде письма и газеты из райцентра в деревню. И Валя действительно нравилась Мишке. У нее были красивые блестящие коленки, которые мелькали из-под развивающейся фирменной юбки, когда она, проезжая на велики, развозила почту по единственной в Сосновке улице. Мишке очень нравились ее коленки, и он страстно мечтал стать их обладателем. Но Валька не выделяла Мишку среди молодых парней из близлежащих деревень, то же работающих кто трактористом, кто шофером. Вальку больше интересовали люди солидные, образованными или при должности, агрономы, бухгалтеры, на крайний случай зоотехники. «Я не собираюсь всю жизнь прожить с человеком, от которого вечно пахнет соляркой», – как-то ответила ему Валька, на предложение выйти за него замуж. Но тут подвернулся удачный случай. Мишку вызвали в райцентр, в военкомат, для перерегистрации. И военком, пожилой майор с крупными, желтыми зубами, прочитав Мишкину положительную характеристику, написанную замполитом полка, в котором служил Мишка, и предложил ему поступить на службу в милиции. Тут как раз собирались открыть опорный участок в Сосновке, и требовался морально устойчивый, не пьющий, отслуживший армию комсомолец. Мишка сначала замялся, зная, как деревенские парни относятся к ментам, приезжающим иногда вечером из райцентра к сельскому клубу на мотоцикле Урал с коляской, и обязательно увозя кого-нибудь особо буйного с собой в КПЗ для профилактических побоев. Но услышав, от майора, что милиционером сейчас быть, не менее почетно, чем агроном или зоотехником, тут же согласился, подумав в первую очередь о блестящих Валькиных коленках. Он там же в военкомате написал заявление и через неделю его вызвал начальник райотдела милиции и направил в город N- ск на двухмесячные курсы младшего оперативного состава. И вот через два месяца Мишка вернулся в родную Сосновку, в новенькой синей милицейской форме, вкусно пахнущей кожаной портупеей, в блестящих хромовых сапогах и красных погонах с одной маленькой золотистой звездочкой. Ему в райотделе выделали тот самый желтый мотоцикл Урал с коляской, стол в красном уголке правления совхоза «Рассвет» и Мишка приступил к несению нелегкой милицейской службы в отдельно взятой деревне. И тут надо отдать должное, Валька стала благосклонно относиться к Мишке. Вечером иногда она выходила из дома, посидеть с ним на лавочке, щелкая семечки. На танцы в клуб, он конечно ее не мог пригласить. Должность не позволяла. Но вот раза два, подвозил на мотоцикле к райцентру за посылками, которые иногда приходили к кому-нибудь из сосновских и на велосипеде их доставить было затруднительно. В общем Валька не отвергала его как раньше, но свободного времени на нее у Мишки почти не оставалось. При том, что никаких конечно особых правонарушений в Сосновке как до, так и при Мишкиной службе никогда не случалось. Ну, подерется иногда кто-то из молодежи на танцах в клубе. Или какой подвыпивший колхозник, жену с матюгами прогонит вечером по деревенской улице. Ну, или еще корова, чья-нибудь не вернется вечером с луга, загуляв с бычком из колхозного стада. Вот и вся уголовщина местного значения. Зато писательской работы было хоть отбавляй. Каждую неделю вези отчет в райотдел и планы мероприятий по предупреждению правонарушения. Оформляй протоколы про драки и пьянки, и про пропавших коров. Мишка и раньше без особой любви относился к родному языку и литературе, и письмо давалось ему с большим трудом, чем работа в поле на тракторе. Поэтому почти все свободное время он тратил на писанину. А тут еще чуть ли не через день стали вызывать в райцентр на усиления. В общем никакого времени на личную жизнь совсем не оставалось. И видеться ему с Валькой удавалось все реже и реже. И вот однажды, после очередного ночного дежурства в райцентре на слете передовиком животноводческого комплекса, он подъехал на мотоцикле к своей хате, и увидел следующую картину. Возле Валькиного дома стоял грузовик с опущенным задним бортом, в который дядя Вася, отец Вальки с соседским мужиком грузили домовую утварь. – Что здесь происходит то, – слезая с мотоцикла и протирая внутренность фуражки, спросил Мишка, у стоящей возле штакетника старушки-матери, которая приложив ладонь ко лбу, наблюдала за погрузкой машины. – А ничего хорошего, – вздохнула мать, печально посмотрев на Мишку, – Уезжает твоя Валька. – Куда, – опешил Мишка. – В Камякино. Замуж выходит за Толика –тракториста. Свадьба уже на завтра назначена. – Да я им сейчас такую свадьбу покажу, – рванулся, было, Мишка в сторону грузовика. Но мать, цепко ухватила его за руку и язвительно произнесла: «Поздно. Брюхатая она. Какой месяц уже ходит. А ты не видел, что ли?». – Нет, – оторопело остановился Мишка.

– Надо было сразу ее в стог тащить, а не на мотоциклетках катать, – покачала головой мать. И тут дядя Вася закрыл борт машины, которая тут же завелась, выпустив клубы сизого дыма, и проехали мимо них. И через опущенное стекло Мишка увидел слившихся в поцелуе Вальку с Толиком.

– Привет, Миш, – подошел к ним дядя Вася, протягивая Мишке руку. – Вот укатила моя дура в Камякино. Тут не могла себе тракториста, что ли найти, – и он в сердцах махнув рукой, развернулся и пошел к своему дому.

Мишка долго переживал предательство Вальки, и на него все больше морально стала давить его милицейская служба. Мало, того, что с ним практически перестали общаться деревенские, которые теперь игнорировали его, а некоторые даже не здоровались и увидев издалека, обходили стороной. Так его еще все чаще стали припахивать в районе, как самого молодого. Иногда вечером возвращаясь на мотоцикле из райцентра, проезжая мимо деревенского пруда, он с завистью наблюдал, как Сосновские пацаны, трактористы, шофера и комбайнеры, в компании пели песни, и пили самогон на берегу после трудового дня. А кое-кто и кувыркался с девчонками на свежесобранном сеновале. И его все больше тянуло к этой привычной деревенской жизни, понятной и расписанной десятилетиями по временам года. И вот один раз, после того как начальник райотдела милиции, приказал ему подменить в выходные другого офицера, с которым тот вместе собрался на рыбалку, Мишка не выдержал и прилюдно послал начальника на юг. А сам сел в мотоцикл, заехал по пути в магазин, набрал водки, лимонаду, разных консервов и приехал к Сосновскому пруду, просит прощенье у пацанов.

После двухдневной непрерывной пьянки, Мишка вернулся в райцентр и написал заявление на увольнение из органов. Его не стали отговаривать. Тем более, что поступил приказ о сокращение опорных пунктов правопорядка. А Мишка вернулся в родной колхоз и еще несколько лет проработал трактористом, пока не наступили новые времена. Колхозы позакрывали, а молодежь разъехалась в поисках лучшей жизни. Милицию переименовали в полицию. А вот Мишка никуда не уехал, и продолжал жить в Сосновке, перебиваясь своим хозяйством и случайными заработками. Но с тех, еще не таких уж далеких времен, за ним так и осталось прозвище Мишка-милиционер.

***

Подойдя к правлению бывшего колхоза «Заветы Лукича», одноэтажному, барачного типа, давно некрашеному зданию, они увидели Мишку, сидящего на корточках у поваленного штакетника и еще с десяток деревенских мужиком, задумчиво куривших у входа. Чуть в стороне, у полуразрушенного павильона автобусной остановки, стоял старенький автобус «Пазик» без заднего колеса на домкрате. Рядом, с ним крутился водитель, пытаясь снять монтировкой покрышку.

– Повезло вам, – увидев их обрадовался Мишка, – У нас автобус сломался. Может успеете оформится и вместе поедем.

– Куда, – не понял Кузьмич.

– На космодром. Тут километров двадцать еще.

В это время к правлению совхоза, оставляя клубы пыли подкатил не первой свежести Джип, из которого вышел полноватый мужчина в рубашке с коротким рукавом, соломенной шляпе канапе, с потертой кожаной папкой под мышкой.

– Вот и Акакий Акакиевич, собственной персоной, – вставая и снимая в приветствии пляжную панаму с выцветшей надписью: «Ялта», почему-то засмеявшись, произнес Мишка.

– Кто, – переспросил Кузьмич.

– Генеральный, – шепотом ответил Мишка.

Акакий Акакиевич, подошел к входу, о чем-то переговорил с мужиками и прошел внутрь здания.

– Пошли, – замахал рукой Мишка и они все быстрым шагом направились к двери.

Пройдя по длинному, прохладному коридору, они вошли в большую приемную, переделанную, похоже, из актового зала. У обшитой дерматином двери, сидела за секретарским столом, пожилая дама и что-то считавшая на счетах. В приемной в деревянных горшках росли высокие фикусы, пахло чем-то кислым, деревенским. С потолка свисали ленты мухоловок, обклеены мухами и еще одна муха, пока еще живая, билась об оконное стекло.

– Что надо, – не поднимая головы, спросила дама.

– Вот, в бригаду народ набрал. Как Акакий Акакиевич приказывал. «На строительства забора», —заискивающе произнес Мишка.

– Пусть пишут заявление, – дама вытащила из стола исписанный лист бумаги, и положила на стол, – Это образец. Чистая бумага и ручки, на столе для посетителей. – Она указала пальцем шаг длинный стол заседаний, стоящий у окна заваленный подшивками старых газет и партийными журналами. С самого края лежала пачка чистых листов. Они подошли к столу и Мишка, протянул Сидору образец: «Ты, напиши за всех. А вы паспорта давайте». Сидор быстро заполнил одинаковый текст и отдал Мишке. Тот на цыпочках подошел к секретарше, продолжавшей считать, и положил заявления на стол. В это время дерматиновая дверь приоткрылась, и из нее выглянул тот самый человек, приехавший на Джипе, только без шляпы.

– Здравствуйте, Акакий Акакиевич, – Мишка стащил с головы панаму Ялта.

– Тебе чего, – поморгав, посмотрел на него Акакий.

– Вот, людей в бригаду набрал на забор, – бодро ответил Мишка.

– Хорошо. Идите, работайте, – кивнул головой генеральный, и обратился к секретарше, – Алевтина, чаю приготовь.

– Сейчас, – подскочила секретарша и выбежала в небольшое подсобное помещение.

– Акакий Акакиевич, – выдавил из себя Мишка, теребя в руках панаму. – А зарплату, когда обещают?

– Не пришли еще деньги из Квасквы, – недовольно поморщился Акакий.

– Ничего. Подождем, – махнул рукой Мишка и повернулся к выходу, – Пошли ребята, кажется, автобус починили.

Они вышли из правления. Мужики, все также молча, курили. Водитель автобуса, подкатив колесо, пытался надеть его на ось.

– Ну, все. «Теперь мы бригада», —радостно произнес Мишка. – Надо будет вечером отметить это дело.

– Я вот только насчет зарплаты не понял, – посмотрел на него выжидательно Кузьмич. – Не платят что ли вовремя?

– Ну, почему не платят, – закуривая, возразил Мишка, – Я с марта работаю. Считай третий месяц пошел. Аванс уже два раза выдавали, – и добавил уже более напористо, – А где сейчас вовремя платят? В Кваскве что ли?

– Да, и в Кваскве постоянно задерживают, – поддержал Аристарх, – У меня зять, на стройке там работает. То же самое.

– То-то и оно, – назидательно произнес Мишка, – А у нас тут и хозяйство свое, и лес. С голоду не умрем.

– А лес то причем, – не понял Кузьмич.

– Грибы, ягоды, – почему-то загнул один палец Мишка, – И за отопление не надо платить.

«Готово. По автобусам», – посигналив, крикнул из автобуса водитель, и мужики, побросав недокуренные сигаретки, медленно пошли к Пазику.

– Ладно, выбора у нас тут особого нет. Надо с чего-то начинать, – бодро предложил Аристарх.

– Я согласен, – поддержал его Сидор.

– Посмотрим, – неуверенно согласился Кузьмич.

Проехав по грунтовой, сельской дороге километров двадцать, автобус стал периодически останавливаться, высаживая по два-три человека, которые уходили куда-то в сторону стоящих не вдалеке от дороги, строительных вагончиков.

– А они, что там строят, – поинтересовался у Мишки-милиционера Сидор.

– То же забор. Стройка века. Это же весь космодром обнести надо. Там знаешь, сколько народных ценностей, – со знанием дела пояснил Мишка.

Наконец, когда в салоне остались только они, автобус выехал на пригорок и остановился.

– Все выходим, – скомандовал Мишка, и они вылезли наружу. – Это наш периметр.

Перед ними в большой низине, где сходились когда-то три деревенских луга: Березовский, Сосновский и Камякинский, расстилался огромный котлован, на дне которого стояла пара гусеничных кранов и несколько рабочих монтировали фанерную опалубку. Чуть дальше работали военные тягачи, расширяя котлован, вынимая грунт и свозя его к лесу, в огромный отвал. По бортам котлована в навал лежали какие-то металлоконструкций, и стояли железнодорожные контейнеры. Все это было свезено сюда судя по всему, по одноколейной железнодорожной ветки, которая приходила к котловану по свежей насыпи откуда-то, со стороны станции. На противоположной стороне котлована тянулся ряд одинаковых военных палаток, откуда слабо доносилась маршевая солдатская песня: «Через две зимы, через две весны, отслужу как надо и вернусь…». А на небольшом зеленом клочке, оставшегося луга, между палатками и лесом паслись с десяток худых, деревенских коров.

– Что-то не похоже это на стройку века, – скептически произнес Кузьмич, глядя на картину внизу.

– Это только нулевой цикл, – бодро ответил Мишка, – То ли еще будет. А это наше хозяйство, – и он указал в сторону старенького вагончика бытовки, полинявшего голубого цвета за которым располагался большой открытый навес, с мешками цемента, штабелем крашенного профнастила и связками стальных труб. Из-за навеса выглядывали две кучи, песка и щебня, и стояла небольшая бетономешалка возле столба деревянной линии электропередачи.

Они подошли к вагончику, вдоль наружной стены, которого были вкопаны два деревянных столба и лежал кусок обрезной доски, образуя скамейку и присев на нее, закурили.

–Наша задача, – тоном знатока стал объяснять Мишка, – Отрыть траншею, глубиной полметра. Замесить бетон и залить ленту. Вставив через три метра закладные для стальных труб. Приварить трубы и соединить их жердями. А к ним уже крепятся листы профнастила. Наш участок отсюда и до двадцать второго пикета, – и он, встав ногами на лавку и вытянувшись, ткнул пальцем в сторону железнодорожной ветки. –На это нам на месяц работы осталось. Дальше следующий участок.

– Это сколько метров, получается, – критически прищурился Кузьмич.

– Метров шестьсот. Может чуть больше, – прикинул Мишка.

– Не уложимся за месяц, – покачал головой Кузьмич.

– Чего это не уложимся, – презрительно выплюнул Мишка окурок, – Я уже половину длины траншеи считай, один выкопал.

– Это за два месяца, – иронично усмехнулся Кузьмич.

– Ну, меня еще на другие работы привлекали, – помявшись, ответил Мишка.

–А оплата как, – продолжал наседать Кузьмич.

– Сдельная. За этот участок сорок тысяч обещал Акакий Акакиевич. Я, правда, пять тысяч, авансом уже взял.

– Это, что же получается. Если на четверых поделить. Меньше десяти тысяч выходит, – быстро прикинул Кузьмич, – Да и вряд ли мы за месяц успеем.

– Это только за этот участок. А дальше, больше. «А еще шабашку нам подбрасывают периодически, – спрыгнул со скамейки Мишка и произнес с независимым видом, – Я кстати вас не звал, сами напросились». Другой работы все равно в округе не найдете.

– А в котловане кто работает, – поинтересовался Аристарх.

– Гастарбайтеры с Казахсада. Да еще военные строители. В общем решайте. Или я в зверосовхоз съезжу. Там тоже мужики без работы сидят.

– Я в принципе согласен, – в наступившей тишине, произнес Сидор.

–Да и мне тоже все равно делать нечего, – поддержал его Аристарх.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.