Дом драконов

Но ее хрупкое спокойствие пошатнулось, когда она увидела, что сестра сидит на подушках, скрестив ноги в лодыжках.

– Джулия? – Гиперия моргнула. Но призрак не исчез – идеальный образ ее сестры с распущенными каштановыми волосами, изящно сложенными руками и перерезанным горлом. Золотое платье Джулии спереди было покрыто запекшейся кровью, но самым тревожным элементом была ее улыбка.

Это был не сон. Дрожа, Гиперия взяла со стола кинжал и вытащила его из ножен. С колотящимся сердцем она отступила назад и почувствовала, как марлевая занавеска прижалась к ее телу. Все это время Джулия наблюдала за ней с улыбкой.

Зачем она достала кинжал? Зачем ей бояться призрака?

Если только кинжал не предназначался ей самой, потому что она не знала, как долго еще сможет смотреть в глаза своей мертвой сестры, пока окончательно не сойдет с ума…

– Привет? С тобой все в порядке? – раздался низкий голос позади нее. Гиперия резко обернулась, отодвинула занавеску и приставила кинжал к горлу Люциана. Он сглотнул, позволив острому кончику кинжала почти пронзить его плоть.

– Я… – Гиперия оглянулась через плечо. Джулия исчезла. Она с холодным взглядом повернулась к Сабель. – Зачем ты подкрался?

– Я возвращался в свою комнату, когда услышал плач. – Он приподнял бровь. – Я подумал, что кому-то нужна помощь.

Она сощурилась.

– Тебе следует быть осторожнее. Время, проведенное вдали от войны, сделало тебя сентиментальным. Она прижала кинжал еще на миллиметр, чтобы показать его острие. Люциан невозмутимо поднял руки, показывая, что он безоружен.

– Я поклялся, что никогда больше не подниму меч на живую душу.

– Что за идиотская клятва.

Она слегка вздохнула и отступила назад. Он остался стоять снаружи, на темном фоне ночи. Между тем огонь лампы согревал спину девушки и подчеркивал блеск ее волос и одежды.

– Мне жаль, что ты не сможешь соревноваться должным образом, – сказала она.

Люциан улыбнулся.

– Это довольно вежливый способ лгать.

– Я не лгу. – Ее вспыльчивость пульсировала. – Ты единственный значимый соперник. – Остальные были практически ее ровесниками, но с заготовленными им испытаниями они могли бы справиться с таким же успехом, как если бы кувыркались в детской комнате. – Ты мне ровня, ну, или почти ровня.

Люциан нахмурился.

– Я не уверен, что это комплимент для нас двоих.

Гиперия холодно и трезво отметила для себя, что Люциан Сабель был красив. Что его внешность в сочетании с его способностями и даже его почтительными манерами будут привлекательны для людей. Но только не для нее. Дело было не только в нем; Гиперия просто еще не познала вожделения. Если она однажды его испытает, то это будет прекрасно. Но она не собирается заставлять себя чувствовать что-то только потому, что весь остальной мир считал, что ее возраст и, по всей видимости, красота нуждались в этом.

Она не хотела этого юношу, но она желала соревноваться с ним. Она желала чистой, честной победы.

Прежде чем она успела снова заговорить, он добавил:

– Кроме того, ты убедила меня за ужином.

– Что? – Гиперия наконец опустила кинжал.

– Я не собирался учавствовать в Испытании, пока ты не заговорила. – Его лицо было непроницаемым, но он казался искренним. – Я думаю, что то, как ты смотришь на этот мир, – отвратительно. Империя взывает к миру. Я не нарушу своих клятв, но я отдам все, что имею, взамен для того, чтобы достичь этого.

Его слова согрели Гиперию.

– Спасибо. По крайней мере моя победа будет почетной.

– Не думай так. – Он отпустил занавес, позволяя себе скрыться, так что стал не более чем говорящей тенью. – Для таких, как мы, чести не существует.

Он ушел, оставив ее. Она убрала нож в ножны и легла. Когда она погасила лампу, Джулии рядом не было.

12

Люциан

Люциан стоял на северном конце острова и смотрел на мерцающие огни в спальнях своих соперников. Море билось о скалы, когда он наконец вернулся в свою комнату. Ротонды участников были расположены вокруг центрального храма, словно пять концов звезды. Люциан остановился перед дверью своей комнаты и взглянул на самые что ни на есть настоящие звезды, выискивая созвездия Большого Дракона и Императорского Лука. Он уставился на свою любимую звезду, самую яркую в небе, главное украшение Небесной Диадемы. Затем он опустился на колени, сложил руки на груди и склонил голову. Клятва Священных Братьев крутилась в его мыслях.

Клянусь, что буду хранить данные мною клятвы до последнего вздоха. Я никогда не подниму свой меч на другого, ибо все живые существа, которые ходят по этой земле и летают по воздуху, – мои братья.

Люциан вспомнил перепуганное лицо отца, когда Тихея сжигала тот прославленный меч.

Оставлю все мирское, ибо искушение отвлекает наши мысли от добрых дел и страданий наших ближних.

Люциан вспомнил старика, прижимавшего к себе маленького мальчика, который в ужасе смотрел на всадника на драконе, кружащего в сером небе над их деревней…

Никого не буду ценить больше другого, ибо все люди равны в моем сердце.

Глаза Люциана распахнулись от взмаха крыльев. Тихея появилась из сумрака и приземлилась прямо перед ним. Ее хвост скользил по земле, опрокидывая камешки. Ее ноздри раздулись, и в этой темноте Люциан увидел слабый отблеск тлеющих углей. Подняв руку, он позволил своему дракону уткнуться носом в ладонь и хихикнул от щекочущего жара.

– Я не могу ценить кого-либо больше другого, – сказал он. – Но в клятве ничего не говорится о драконах.

Тихея наклонила голову и издала легкий щебечущий звук, который она всегда издавала, когда играла.

Вздохнув, Люциан сел на корточки и запел.

Любовь, говорят, бескрайне длится,Как высокая небесная синь глубока.И все же объятья не смогут сравнитьсяС драконом, мчащимся сквозь облака.

Это был глупый стишок, который Люциан придумал специально для Тихеи еще в детстве, он усмехнулся, когда она захлопала крыльями от радости. Дракон запрокинул голову и начал «подпевать». Она издала серию мелодичных «о-о-о» звуков, ее хвост шуршал туда-сюда, пока она пыталась не выбиться из ритма. Люциан не смог допеть второй куплет, так как у него на глазах выступили слезы от смеха.

Довольная собой, Тихея похлопала хвостом и положила подбородок на плечо Люциана. Он провел рукой по ее шее, скользя пальцами по шелковой чешуе. Его девочка издала мурлыкающий грудной звук, говоря ему, что она счастлива. Счастлива просто быть с ним.

Люциан крепко зажмурился. Он не возражал против того, чтобы лишиться своей жизни, но Тихея…

Моя душа. В этом жрецы были правы. Она была всем, что он любил в самом себе.

– Какая приятная мелодия, – пробормотала девушка позади него. Люциан повернул голову и увидел, что Эмилия наблюдает за ним с безопасного расстояния. Волосы по-прежнему падали ей на лицо, а плечи были напряжены. – Ты сам ее сочинил? Я помню, что ты. Э-э. Увлекался музыкой. – Она говорила запинаясь, как будто пыталась вспомнить строчки из пьесы.

– Да. – Он встал, отряхивая колени. – Есть новые теории относительно того, что мы все здесь делаем?

– На данный момент я колеблюсь где-то между «это все кошмарный сон» и нечленораздельными воплями.

Люциан усмехнулся, и Эмилия подошла на несколько шагов ближе.

– Хорошо, дай мне знать, когда придумаешь способ спасти нас всех. Я рассчитываю на тебя.

– А? Значит, я должна взвалить это бремя на себя? – Он видел, что она улыбается.

– Я не доверяю никому другому. У тебя всегда был свой план действий.

– Да, но… это было много лет назад. – Улыбка исчезла. Она наклонила голову, и Люциан нахмурился.

– Если ты когда-нибудь захочешь поговорить…

– О чем? – резко спросила она. – Мы в ловушке, из которой выберется только один. Разве не так? Быть приветливым и, ну, общительным только увеличит горечь и вражду, не так ли?

Что ж. Ее предположения не были ошибочными.

– Я просто не хочу, чтобы мы стали… – Он искал подходящее слово. – Хуже, – произнес он наконец. Эмилия некоторое время молчала.

– Некоторые из нас настолько плохи, насколько это вообще возможно, – пробормотала она.

О, она была права. Она была более права, чем думала. Люциан мрачно кивнул.

– Я просто хочу, чтобы ты знала, если тебе понадобится помощь, – начал он, а затем чуть не выпрыгнул из своей шкуры, когда позади него раздался громкий, постукивающий звук. Настоящий взрыв. Люциан развернулся, Тихея расправила крылья, завизжав от испуга. Он зажмурился, когда несколько камешков рассыпались по земле, но в остальном там больше ничего не было. – Странно, – пробормотал он и повернулся обратно. – Эмилия?

Но девушка исчезла. Он услышал топот ног, когда она умчалась прочь. Вероятно, этот шум напугал ее. Она была так взвинчена. Его сердце упало при мысли о том, что могло произойти за последние пять лет, что сделало ее такой.

Я сделаю что-нибудь, чтобы помочь. Я должен.

В конце концов, в этом заключался путь святого. Помогать тем, кто в этом нуждался.

Эта мысль принесла некоторое утешение, когда он оставил Тихею снаружи и вошел в свою комнату, где на кровати было постелено голубое покрывало, а поверх него лежало такого же цвета платье. Будучи сбитым с толку, он взял его в руки. Оно было идеально для Дайдо.

– К сожалению, не мой размер, – пробурчал он, скомкав его и бросив на пол. Люциан снял накидку, плеснул воды в таз и стянул с себя рубашку.

Здесь не было зеркала, чтобы он мог разглядеть свои шрамы. Хорошо. Люциан быстро умылся, вытер лицо и смочил волосы. Шрамы, такие бледные на фоне смуглой кожи, очерчивали его руки, словно линии на карте.

Некоторые поднимали брови и вздыхали, когда видели белый шрам на сгибе его левой руки. Именно этот шрам достался ему от викингарского воина со сломанным палашом. Люциан сжимал руку, пока из раны лился багровый дождь на снег.

Он был рад видеть, что для разнообразия пролилась и его кровь. Возможно, он даже надеялся, что именно этот воин прикончит его.

Все шрамы на его теле были результатом физических тренировок и вражеского клинка на поле боя.

Невидимые шрамы, отпечатавшиеся в его душе, он получил от своего отца.

Каждый раз, когда он не повиновался или выступал против отца, его бросали на гауптвахту, разлучали с Тихеей и оставляли замерзать долгими зимними ночами. Но этот дискомфорт был ничем по сравнению с печалью в глазах его отца, болью, вызванной бунтом Люциана. Его отец, который будто бы ничего не понимал, неважно, как бы горячо ни спорил Люциан. Это слепое несчастье пронзило Люциана до глубины души.

Солдат должен подчиняться приказам. Сын должен любить своего отца.

Люциан был разочарованием по обоим пунктам.

Вздохнув, он повернулся, чтобы погасить свет.

Две обгоревшие фигуры сидели на корточках в ногах его кровати и смотрели на него. Глазные яблоки вывалились, в их обугленных глазницах кипела слизь, и все же он почувствовал их пристальный взгляд. Люциан готов был поклясться, что до сих пор слышит шипение их жира.

Лицо того, что поменьше, превратилось в маску из свернувшейся, хрустящей плоти.

Словно жареный цыпленок, подумал Люциан, когда желчь подступила к горлу.

Старик превратился в скелет и сгорел дотла. Его безмолвный рот открывался и закрывался, скрипя челюстями, что напоминало предсмертную агонию несчастной рыбы, выброшенной на берег.

Он видел их лица во сне почти каждую ночь. Он перестал просыпаться с криком после первого года.

Но это был не сон. Люциан рухнул на пол.

Наконец-то, подумал он.

Затем к нему вернулся рассудок, и он прижал ладони к глазам. Нет. Нет. Нет.

– Вы ненастоящие, – прошептал он дрожащим голосом. Истерический смех сдавил ему горло. Когда он взглянул снова, старик и мальчик исчезли. Кровать была пуста.

Призраки Люциана покинули его, но он знал, что они вернутся.

Они всегда возвращались.

13

Эмилия

Эмилия проснулась с жуткой головой болью, новая одежда валялась у подножия ее кровати, и драконья морда выглядывала из-за занавесок.

– Чара! – Она отбросила одеяло в сторону и подошла к дракону, не обращая внимания на боль, терзавшую у основания черепа. Девушка положила ладонь на нос Чары и ощутила порыв горячего дыхания. На верхней губе у дракона были короткие, щекочущие волоски. Чара удовлетворенно фыркнула, наклоняя голову, чтобы Эмилия могла погладить ее по переносице. От нее пахло солью; должно быть, утром она искупалась. Ее жемчужная чешуя была мягкой.

– Кто-то причесал тебя. – Эмилия улыбнулась.

Они хорошо будут обращаться с тобой, прежде чем убить.

Дракон низко заурчал своим длинным горлом и прижался головой к ноге Эмилии. Теплое, искрящееся ощущение связи пронзило ее насквозь… и она подумала о том, что больше никогда это не испытает. Если она умрет, то и ее душа вместе с ней. Погрузится в забытье.

Эмилия отвернулась, чтобы собраться с мыслями. Сегодня Испытание начнется всерьез, и она должна быть на высоте. Нельзя допустить, чтобы это дурацкое происшествие с Люцианом повторилось. Слава небесам, что там было темно и взрыв был незначительным. Всего лишь пара камней. Она не ожидала, что Люциан будет так обеспокоен. Она не могла и предположить, что то, как он говорил, ослабит давление, которое уже давно затвердело у нее в груди. Но все это не имело значения. Если она не научится управлять хаосом в своей душе, то ее растянут на столе с гвоздями, вбитыми в плоть.

Головная боль усилилась, пока она изучала одежду на кровати: рубашка сливового цвета, куртка из прочной ткани того же цвета и свободные коричневые брюки. Рядом с кроватью кто-то поставил золотой щит, отполированный так хорошо, что на нее смотрело ее отражение. Эмилия поморщилась. Она не могла винить Люциана за его вчерашнюю реакцию. Она выглядела истощенной продолжительной, медленной болезнью. Со вздохом она подняла щит, и за ним что-то с грохотом упало на пол. Это была золотая палка длиной с ее руку.

Эмилия подняла ее и встряхнула запястьем. С обоих концов палки торчали острые выступы. Она изучила предмет – копье.

Копье и щит для охоты.

Первый вызов.

* * *

– Приятно видеть вас всех прилично одетыми. – Камилла холодно смотрела на них, наливая кофе из блестящего медного кофейника. Эмилия удивилась тому, что эта одежда так хорошо сидела на всех них. Вероятно, послушники хорошо поработали своей магией ночью.

Участники неловко расселись вокруг банкетного стола, бормоча слова благодарности и завтракая. Эмилия налила чашку горячего кофе с сиропом, ее пульсирующая голова практически кричала о благодарности. Она сделала глоток и обнаружила, что в напиток добавлены кардамоном и сливки. Ее тело с дрожью расслабилось. На столе были круглые буханки свежеиспеченного хлеба с маслом и оливковой пастой, сладкие булочки, посыпанные корицей, фрукты и рисовая каша, тушенная с изюмом и финиками. Эмилия потягивала кофе. Аякс ел так быстро, что она удивлялась, как он вообще успевает дышать. Веспир сидела на диване скрестив ноги и лениво запихивала в рот кашу. Люциан тем временем взял свою тарелку и сел рядом с Эмилией.

– Как тебе спалось? – Он протянул ей булочку с корицей; он знал, что они ее любимые. Эмилия почувствовала жар, ползущий по задней стороне ее шеи.

– Э. Ну, – пробормотала она. Сидя рядом с ним, она снова расслабилась, отпустив свои мысли. Она могла представить себе, как каждый капилляр на его лице лопается одним багровым пузырем, как вся его голова взрывается и кусочки мозга разлетаются по подушкам…

Она тут же встала и направилась со своим кофе к Аяксу, который удивленно поднял брови. Вздохнув, Эмилия уставилась в свою чашку. Люциан больше не пытался сесть рядом с ней.

Лучше ему держаться подальше.

По крайней мере ее хаос поутих. Сон и еда творят чудеса.

Все обратили внимание на Гиперию, когда она вошла в комнату, налила себе кофе и взяла миску рисовой каши.

– Периметр острова отлично подходит для утренней пробежки, – произнесла она непринужденно, сидя отдельно ото всех остальных. Никто ничего не сказал в ответ.

– Итак. Мы можем начать? – спросил Аякс.

– Ваши драконы ожидают. – Петро щелкнул пальцами, и служители в коричневых одеждах вошли, ставя кожаные сумки рядом с каждым участником. – Координаты здесь. Как только вы прибудете на остров, охота начнется.

– На кого мы охотимся? – голос Гиперии был довольным. Убийство, вероятно, вошло у нее в привычку с тех пор, как она играла в куклы в детской.

– Жители острова уже некоторое время находятся в осаде.

– Мы охотимся на жителей острова? – Аякс скривил лицо. – Печально.

Петро опустил трепещущие веки.

– Нет. Их терроризирует василиск. Вы охотитесь на него. Тот, кто выследит его, убьет и принесет его голову, станет победителем.

Эмилия почувствовала, как кофе словно скис в желудке. Она изучила каждого хищника в Кротском регионе и сверилась со своими записями, как только нашла копье. Они не будут охотиться на кентавра – для этого нужны лук и стрелы, и никому не придет в голову охотиться на сирену без рыболовных крючков и сетей, так что эти варианты отпадали. Втайне она надеялась на гигантского кабана или льва, но нет. Василиск. Ей придется столкнуться лицом к лицу с василиском.

– Вау, – Аякс вздохнул. А затем: – Кто такой василиск?

– Ты разве не читал «Естественную историю» Плиния? – Гиперия презрительно усмехнулась.

– Я не умею читать, – пробормотала Веспир так тихо, что только Эмилия могла услышать ее. Затем, еще тише, – вероятность сорок процентов.

Поняв, что Аякс собирается сказать что-то раздражающее, Эмилия вмешалась.

– Василиск – это наземный дракон. – Мерзость. Бескрылый дракон никогда не может считаться настоящим. – Он ходит на двух лапах и имеет тело змеи с головой петуха.

– Дракон-цыпленок? Звучит весело. – Глупый парень ухмыльнулся.

Эмилия вышла из себя.

– Если иметь кислоту вместо крови, острые зубы и взгляд, который может убить весело, то я действительно надеюсь, что ты получишь удовольствие. – Она схватила со стола ломтик и заставила себя откусить кусочек. Аякс перестал улыбаться. Наконец.

Люциан отряхнул руки, допил кофе и поднял кожаную сумку, лежащую у его ног. Эмилия заметила, что он принес щит, но не копье.

– Пойдем, – произнес он, когда остальные участники схватили оружие и направились к передней части храма. Эмилия держалась позади вместе с Веспир, а Аякс и Гиперия бежали трусцой, чтобы первыми запрыгнуть на спину драконов. Тибру пришлось бежать быстрее, чтобы не отстать.

– Эмилия. – Люциан подошел к ней. – Держись меня, как только мы прибудем на остров.

К счастью, он не стал ожидать ответа. Люциан поспешил вперед. Она сомневалась в том, что он хотел причинить ей боль… но это могла сделать она.

– С тобой все в порядке? – спросила она Веспир, пока они шли рядом. Теперь служанка иногда смотрела ей в глаза. Прогресс.

– Конечно. Василиски – это весело, – ответила Веспир, ее голос прозвучал глухо, когда она потянулась проверить переплет своей сумки. Та открылась, внутри виднелись две буханки хлеба и инжир. Эмилия нахмурилась. Жрецы уже снабдили их едой на обед; в большем не было нужды. Веспир заметила ее взгляд. – Это будет долгий день, – сказала она. – Я, э-э, проголодаюсь.

– Разумеется. – Больше Эмилия ничего не сказала. Это не ее дело.

Через несколько мгновений она уже сидела в седле Чары, украдкой поглядывая на дорогу. Она была готова. Фыркнув, дракон взмахнул крыльями и взмыл вверх. Эмилия не оглянулась на остальных. Она сосредоточилась на синем горизонте, где море сливалось с небом. Девушка провела рукой по глазам и прищурилась, глядя на яркий день. Она практически могла услышать, как шипит ее бледная кожа.

Василиск. Король змей. Алхимики утверждали, что если смешать его кровь с измельченными человеческими останками, красной медью и уксусом, то можно получить золото.

Сегодня не будет никакой алхимии. В голове Эмилии вертелись факты из принесенных ей архивов, из книг, над которыми она трудилась. Она не умела обращаться с копьем, и меч на ее бедре останется в ножнах, если у нее это получится. Чтобы победить, ей придется использовать свои знания и, более того… свои уникальные силы.

Хаос надавил на основание ее позвоночника.

Спустя двадцать минут полета над сапфировым морем показался остров. Эмилия натянула поводья Чары, и они поднялись на ветру, чтобы взлететь выше, тем самым отрываясь от остальных четырех. Эмилия уже увидела проблему: на острове не было места для посадки. Густой лес покрывал почти каждый квадратный метр, а скалистый берег был слишком узким. Большинство драконов плохо держались на воде.

Но Чара, будучи асписом, восприняла это естественно, и Эмилия хотела отделиться от группы.

– Эмилия! – Ветер поглотил голос Люциана. Она почувствовала легкий укол вины, но заставила себя двигаться дальше.

Эмилия направляла Чару по периметру острова, пока не заметила крошечную бухту с мягкой водой. Они резко полетели вниз, прямо к океану, волосы Эмилии развевались у нее за спиной. Чара фыркнула от удовольствия, когда они плюхнулись в арку кристально чистой воды. Эмилия вытащила ноги из стремян, стараясь не промокнуть. Пока Чара погружала морду в воду, пуская пузыри, Эмилия посмотрела на берег в трех метрах от себя.

– Чара. – Она почесала макушку дракона и сжала шишку лишней плоти у основания ее шеи. Крылья Чары автоматически раскрылись по обе стороны от Эмилии, тонкая перепонка колыхалась на ветру. Затаив дыхание Эмилия пробежала вдоль правого крыла, двигаясь быстро, чтобы не надавить слишком сильно, не повредить сустав и не порвать перепонку. Она легко соскочила с кончика крыла, приземлившись в море по щиколотку. На берегу она позволила мелким волнам играть у ее ног. Ее дракон сложил крылья и начал издавать радостные вибрации, сверкая белым и жемчужным, пока резвился в море. – Я вернусь. Оставайся здесь, – сказала Эмилия. Чара пошевелила ушами.

Эмилия направилась вверх по узкой полоске пляжа, поднялась по каменистому склону и вошла в лес. Пылающее солнце аккуратно погасло, словно свеча. Пятна желтого света покрывали глинистую землю везде, где солнце пробивалось сквозь ветви. Земля проваливалась под подошвой ее ботинок, пока она шла. Эмилия облегченно вздохнула. Тиски ее магии немного ослабевали, когда она оставалась одна. Эмилия всегда предпочитала уединение для собственных мыслей. Если бы она могла дополнить эту тишину случайными человеческими контактами, то жизнь была бы идеальной.

И как бы опасно ни было находиться рядом с другими, Эмилия хотела, чтобы кто-нибудь был с ней в данный момент. Каждый крик птицы в глубине леса, каждый треск ветки выбивали ее из колеи. Съежившись, она прислонилась спиной к старому замшелому стволу.

Думай.

Она прошлась по своему плану. Остальные, несомненно, сделают ошибку, пытаясь найти василиска. У всех драконов есть склонность защищать свои логова; она сомневалась, что зверь забредет слишком далеко от дома. Он не будет жить близко к морю. Ранее Эмилия заметила густой участок густого леса на северо-западной оконечности острова. Василиск скорее всего поселился там. Все, что ей нужно было сделать, – это обойти периметр. Затем, как только Эмилия определит местонахождение логова, она произведет небольшую серию взрывов, чтобы привлечь существо к себе. Когда он будет в пределах видимости, она укроется за своим щитом, чтобы он не смог отравить ее взглядом, и использует свою силу, чтобы отрезать ему голову.

Но во всем этом было два возможных изъяна: она может просто уничтожить голову так, что от нее не останется ничего, что можно принести в качестве трофея, и даже если она достигнет цели, жрецы могут заметить, что голова была отрублена не с помощью лезвия.

Если понадобится, она достанет меч и обрежет края. Есть надежда, что ей удастся провернуть это так, чтобы никто не заметил. Хоть план и был вполне разумным, страх грыз ее изнутри. Страх неизведанного, разумеется, но также и боязнь соперников. Точнее, одного конкретного конкурента. Гиперии.

Гиперия была жестокой, холоднокровной и чистой.

Чистота была главным преимуществом упорядоченных искусств и тем, чему Эмилия противилась больше всего.

Щелк. Под ногами хрустнула ветка… Но Эмилия не сдвинулась с места.

Кто-то направлялся к ней из центра леса.

Черт. Она не думала, что василиск был из тех зверей, которые на цыпочках подкрадываются к людям сзади, но она не хотела рисковать. Морщась под тяжестью сумки, щита и копья, она побежала по протоптанной тропинке и обогнула остров. Пот уже блестел у нее на спине и под мышками. Головная боль туго стянула виски. Закусив губу, она оглянулась, чтобы посмотреть, не следит ли кто за ней.