Христианская гармония духа. В 2-х кн. Кн. 1

Когда гармония духа восстанавливается до первенствующего значения любви, неверие более невозможно: нельзя любить добро, не любя источник добра; нельзя любить творение, не любя творца; нельзя любить человечество, не любя высшее проявление добра на земле, лучшего из смертных – Спасителя – Христа. Нельзя любить не веруя, нельзя любя не устраивать жизнь на основе любви, нельзя не веруя верить в возможность победы добра и в любовь, как основу жизни.

Когда таким образом блудный сын убедится в невозможности счастья вдали от дома Отца Небесного и любовь пробудит в нем память веры, умом и сердцем он более не принадлежит миру сему, по духу он стал братом ангелам и святым.

Господь, не насилуя его, может возобновить благодатное общение с ним – источник блаженства вечного: с этого времени он знает, в Кого верует[122] и верою ходит, а не видением[123]. Из сына мира сего он стал чадом Божьим, Царство Божье внутри его есть[124] и день смерти для него лучше дня рождения[125] – это день, в который он сбросит пыльную одежду земного скитания, омоется банею смерти от пыли и праха долины плача и печали[126] и добровольно, сознательно, радостно вернется в дом Отца Небесного, чтобы больше не покидать его.

Вот смысл земной жизни человека: убедиться, что счастье невозможно без Бога, и сознательно предпочесть своеволию искания по миру приключений единомыслие с высшим разумом и единодушие с высшею любовью в доме Отца Небесного – Царстве Божьем.

Промысел Божий

С того времени, как Бог проклял землю в делах человеческих, Он перестал царствовать над нею, но не перестал быть ее Творцом, почему печать мудрости Его и осталась на всем творении Его, но Он более не царствует на земле, не направляет все на благо всем, хотя может еще минутно вмешиваться в жизнь земного мира и сделать всякое чудо.

Господь никого не искушает, никого не насилует, но не покидает мудрого плана и домостроительства Своего[127] и продолжает с долготерпением и милосердием вечное дело Свое через тех, кто добровольно отдает себя в руку Его и жизнь свою на святое дело Его.

Дело Божье – одно вечно единое и неизменное: дело возвышения человечества до единомыслия с Собою, как высшего разума, до единодушия с Собою, как высшей любовью, до устойчивой верности Себе, как высшей святости.

Промысел Божий и состоит в том, что Он неустанно через ангелов-хранителей и избранников Своих призывает нас работать на дело созидания Царства Божьего, как живые камни устроят из себя дом духовный[128], и делаться соработниками Его в деле созидания стен Иерусалима Небесного, тех благодатных стен, за которыми мы будем ограждены от общения скорбного со злыми и объединены силою Божьей и причастием Святого Духа Его в радостном общении вдохновения любви и мудрости с Богом живым и всеми верными чадами Его.

Промысел Божий и состоит в том, что Он привлекает к Себе всех, желающих приблизиться к Нему, любить всех, позволяющих Ему, святому, любить себя, без меры дает Духа Святого, всем просящим у Него, в немощи творит силу и через верующих сдвигает горы предрассудков, рутины, злобы, гордости и лени.

Промысел Божий и состоит в том, что Он, не насилуя злых и гордых детей мира сего, не препятствует им побивать камнями пророков, издеваться над распятым Христом, травить в цирке христиан XIX веков тому назад и делать из ума, талантов, богатства и физической силы волчьи зубы на растерзание кротких в настоящее время, все, и даже злодеяния злых и гордых детей мира сего, направляет к благу духовному детей Божьих, к успеху зреющей закваски Царства Божьего, к вечному царству, силе и славе добра.

§ 2. Бог Сын

Павел, раб Иисуса Христа, призванный апостол, избранный к благовестию Божию, которое Бог прежде обещал через пророков Своих, в святых писаниях, о Сыне Своем, Который родился от семени Давидова по плоти и открылся Сыном Божиим в силе, по духу святыни, через воскресение из мертвых, о Иисусе Христе Господе нашем, через Которого мы получили благодать и апостольство, чтобы во имя Его покорять вере все народы, между которыми находитесь и вы, призванные Иисусом Христом, – всем находящимся в Риме возлюбленным Божиим, призванным святым: благодать вам и мир от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа[129].

Негодная плоть

Только после грехопадения, после того, как Адам и помощник его Ева облеклись в глубокую плоть – кожаные одежды тела, Адам познал Еву, т. е. вступил с нею в супружеские отношения. У них стали рождаться дети: от родителей рождалась плоть, души не рождались от душ родительских, и люди, рожденные от тех же родителей, возросшие при совершенно однородных обстоятельствах, могут быть так несхожи по настроению духа, как родные братья, кроткий Авель и первый человекоубийца Каин.

Всегда неизменно справедливый Бог не почел возможным относиться безразлично и к доброму Авелю, и к злому Каину, что может служить первым из многочисленных доказательств того, как неосновательна столь часто раздающаяся в настоящее время проповедь всепрощения в смысле полного безразличия и благодушной уживчивости.

И Авель, и Каин желали получить от Бога великие и богатые милости, и тот и другой обращались к Нему с молитвою, приносили Ему жертвы, но приняты были только молитвы и жертвы доброго Авеля, а молитвы и жертвы злого Каина были отвергнуты, не потому, что Господь желал Авелю больше добра, а потому, что злой Каин желал не того, что едино на потребу, а того, что он себе желал, Господь не мог дать ему без вреда для него, а дать ему совсем не того, чего он просит, было бы насилием на добро, которого, как и всякого насилия, гнушается Господь.

Прототип всех грубых эгоистов, Каин обвинял не себя, а Бога и доброго Авеля, не раскаялся, а озлобился, не воспользовался добрым примером, а счел его себе за оскорбительную укоризну и, как истый практический делец, чуждый всяких сентиментальных предрассудков, не остановился ни перед какими препятствиями, не погнушался никакими средствами, чтобы исполнить волю свою: добрый Авель колол ему глаза – он убил его.

Когда Господь, призывая его к раскаянию, сказал ему: Где Авель, брат твой? Он ответил знаменитою, столь часто и ныне повторяемою каинами всех веков и всех народов формулою грубого, самодовольного эгоизма: Разве я сторож брату моему?[130]

В этом библейском рассказе вся скорбная эпопея отношений к Богу и верным чадам Его тех детей мира сего, которые, не разбирая средств, стремятся к эгоистическим целям, не любя Бога, отрицают Его бытие или стараются сделать Его послушным орудием своим, не разбирая средств, легко побеждают более совестливых соперников своих на жизненной бирже, гордятся успехами своих злодеяний и, предпочитая вдохновению любви радости земли, являются негодною плотью мертвою для Царства Небесного, в очах Божьих.

При таком настроении и таких отношениях к Богу и ближним гораздо удобнее созидать свое земное благополучие, чем при помехе сентиментальных предрассудков веры и любви, пока при кротости голубиной добрые авели не стали мудры, как змеи. И вот строят города, накапливают богатства, преуспевают в науках и искусствах не потомки Сифа[131], которых Откровение называет сынами Божьими, а потомки Каина (сильные, издревле славные люди), развращение которых было так велико, что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время[132].

Как Адама погубило благодушное общение с дьяволом, так и потомков Сифа погубило благодушное общение с представителями допотопной культуры без Бога.

И увидел Бог, что все люди стали негодною плотью, пренебрегающею дарами Духа Его, что все они из всех врученных им талантов делают волчьи зубы и что нет более возможности долее жить между ними тем редким чадам Божьим, которые, подобно Ною, не желали отречься от утопии веры.

Вера идеалиста Ноя спасла его от участи современных ему практичных дельцов с трезвым взглядом на жизнь, но не спасла его потомство от возрождения в нем традиции Каина, как не спасает святость предков от свободы грешить их потомство.

Первый толчок был дан в этом направлении легкомысленнным отношением к жизни и людям благодушного весельчака Хама, убежденного, что:

Смеяться, право, не грешноНад тем, что кажется смешно[133].

Легкомысленный смех над тем, кого должно было уметь любить и уважать, имел последствием грубое оскорбление отца и полный разлад с теми, кто не желал стать сообщником этого злого дела[134].

Вот краткая история и полная картина настроения и отношений к Богу и ближним всех тех самоуверенных и самодовольных каинов и хамов всех времен и всех народов, которые, не только не желая согласовать свою волю с волею Отца Небесного, но и не признавая никаких внеземных целей, зарывают и ум, и сердце, и все таланты свои в грязь земную, творят цивилизацию без Бога, гордятся ею до умопомрачения, внушают завистливое удивление народу жестоковыйному[135] и являются негодною плотью, в очах Божьих.

Отличительным признаком культуры без Бога является зверская борьба за плоды цивилизации и уродливое сочетание в недрах того же общественного организма безумной роскоши и отупляющего нищенства. В результате – философия отчаяния и беспринципный эпикуреизм, с одной стороны, и тяжелое томление духа, зависть и озлобление – с другой.

По временам положение становится настолько невыносимым, что даже негодная плоть[136] начинает мечтать о благах духовных. В действительности они благ духовных так же мало желают, как и веры сознательной. Поверив в Бога, нельзя не признать обязательным для себя познать Его святую волю и подчинить ей волю свою. Подчиняться без любви – бессрочная каторга, на которую практичные дельцы с трезвым взглядом на жизнь обречь себя не могут, так как о благах духовных они мечтают только как о средстве приобретения благ земных. И вот, не желая приступить к трудному, а при отсутствии веры и любви невозможному делу духовного перерождения, они, оставаясь по-прежнему каинами и хамами, пробуют украсть плоды святости.

Формы жизни всегда представляют логичный продукт и верное отражение настроений духа и нравственных качеств большинства.

Как бы ни было высокообразованно, богато, сильно и многочисленно сборище каинов и хамов, общественная жизнь их всегда будет отражать в себе грубый эгоизм и грубую порочность и относительный порядок поддерживаться исключительно страхом или соображениями корысти; только перестав быть каинами и хамами, они могут полюбить Господа Бога до сознательного братства и создать жизнь свою на основах любви.

Пока каины и хамы остаются каинами и хамами, им не удастся ни подкупить Бога лестью и дарами, ни украсть у Него плоды святости, ни сделать Его послушным орудием своей политики и своих расчетов. Ни высокая культура, ни богатство, ни сила, ни слава, ни храмы, ни жертвы не ослепят и не подкупят Бога святого и праведного; в Его глазах они остаются все теми же каинами и хамами, в духовное общение с которыми не может войти Господь, не изменяя своей святости, все тою же негодною плотью, неспособною на причастие Духа Святого, все теми же детьми дьявола, хотящими творити похоти его[137].

Сыны Божьи

У того же согрешившего Адама был кроме злого Каина и другой сын, родной брат Каина по плоти – добрый Авель.

Авель был добрый – любил; любовь и была для него источником веры истинной в Бога истинного.

И Каин верил, но злое сердце его не верило в Бога любви, как оно не жаждало любви, и верил он не в Бога истинного, и вера его не была истинною, и вера его не была угодна Богу, и молитва его была отвергнута.

Любя, нельзя не верить в Бога любви, в Бога истинного; веруя в Бога истинного, нельзя не жаждать воды живой[138], нельзя не дорожить, как сокровищем, каждым словом, исшедшим из уст Божьих[139], нельзя не смириться сознательно и радостно перед величием славы Божьей.

Смирение и любовь не могут не привести нас к добровольному радостному подчинению воли своей благой и мудрой воле Божьей, пока до ревности любящий дух, живущий в нас[140], не сроднит нас с собою до того, что воля Божья станет волею нашею, и Господь, не насилуя нас, может без меры дать нам Духа Святого и в немощи нашей творить чудеса.

Итак, плод любви – вера истинная, плод веры – боговедение, плод боговедения – смирение, плод смирения – сила, плод силы – чудеса.

И вот то, чего не может достигнуть никакая культура без Бога, что невозможно для самых сильных умом, богатством и властью сильных, издревле славных каинов и хамов, становится возможным для кротких, смиренных авелей. Вера истинная в Бога истинного сдвигает горы на их пути, любовь водворяет в сердцах их на место томления духа[141] радость тихую, и злые каины при всех ухищрениях злобы своей могут только убить Авеля, освободить вечный дух его из тесной темницы тела и из долины плача и печали переселить его на брачный пир в благословенный дом Отца Небесного.

Это сыны Божьи.

Странствуя в пустыне жизни на пути в землю обетованную – Царство Божье, они непрестанно алчут и жаждут воды живой правды и любви и, как сокровищем, дорожат каждою каплею воды, источаемой из камней сухих избранниками Божьими.

Веруя в Бога истинного, они не могут не только откупаться от Него лестью и дарами, не только не позволят себе сделать из Него орудие для приобретения благ земных, но и не желают выторговывать у Него даже малейшей части ума, сердца и жизни своей, а без всякого торга всю жизнь свою отдают Богу и на дело Божье, отдают себя с радостью, сознавая, что исполнили только долг свой, призвание бытия своего и тем придали жизни своей разумный, вечный смысл, дающий право жить.

Они – соль земли[142] и свет мира[143], они одни могут осуществить в жизни те плоды веры и любви, которых украсть не удастся представителям культуры без Бога, а им будут даром даны, как неизбежный логичный результат жизни по вере.

Программа жизни их одна и неизменна всегда и везде: любить Бога всем разумом своим, всею крепостью своею и ближнего, как самого себя[144].

Любя Бога всем разумением своим, они полагают все наличные силы разума своего на познание воли Божьей, и Господь, приближающийся ко всем желающим приблизиться к Нему, озаряет умы их светом разумения превыше сил человеческого ума их.

Любя Бога всею крепостью своею, они полагают все наличные силы духа своего на честное согласование всего строя жизни с познанною волею Божьей, и Бог налагает на них печать дара Духа Своего, сообщая им мощь духовную, далеко превосходящую возможное для людей.

Любя Бога всем сердцем своим, они не только разумеют волю Отца Небесного и находят для себя посильным творить ее, но и любят святую волю Его, радуются ей, радуются жизни по вере, а не впадают в уныние, с ожесточением совершая свое спасение. И радость эта растет по мере того, как крепнет благодатная связь духовного общения с Богом, по мере того, как водворяется в душе тот мир Божий, которого нарушить не могут никакие скорби, никакие истязания, и которого никто не отнимет у них.

Любя Бога такою любовью, они и в себе любят только то, что могут любить без измены Богу. Любовь открывает очи души их и дает им мудрость разуметь то, что уразуметь наиболее трудно: познание самого себя при Свете от Света Небесного[145]. В этом залог возможности для них самоусовершенствования, постепенного восстановления в себе помраченного грехом образа и подобия Божьего.

Любя себя такою просвещенною верою и любовью, они и ближних своих любят как самих себя, не угождая им, не лаская их порочные наклонности, а ставя выше всего остального восстановление в них образа и подобия Божьего, дело примирения их с Богом святым и праведным, дело возвышения их до того нравственного уровня, при котором возможно любить их, уважать их, и иметь братское общение с ними без измены Отцу Небесному.

Вот почему дети мира сего неизменно признают любовь их за ненависть, смирение их – за гордость и веру их – за безумие и утопию.

Вот почему сыны Божьи всегда были гонимы, злословимы и побиваемы камнями теми, кто простил бы им любовь только при условии измены Богу ради благодушной уживчивости со злом, кто простил бы им смирение перед Богом только при условии смиренного преклонения перед грубою силою зла, кто желает украсть плоды веры, продолжая признавать веру мистическою утопией благоглупости.

Их мир ненавидит, потому что они не от мира сего, и однако именно он та соль земли, ради которой долго терпит Господь, не желая, чтобы грешник погиб, но чтобы все в разум истины пришли.

И всякий Каин и Хам может стать добрым Авелем, потому что нет человека, не созданного по образу и подобию Божьему для блаженства вечного причастия любви и мудрости Бога живого.

Достаточно полюбить Авеля, чтобы понять в нем Бога: поняв Бога, нельзя не полюбить Его, полюбив, нельзя не уверовать живою верою, уверовав, нельзя не уразуметь силу и славу Божью, уразумев, нельзя не смириться, смирившись, нельзя не возжаждать причастия Духа Божьего, пережив причастие Духа Божьего, нельзя не стать самому добрым Авелем.

Невозможное для человека возможно для Бога, когда Он может, не насилуя нас, творить чудеса.

Избранники Божьи

Обыкновенные ли то люди? Не воплощаются ли по временам безгрешные ангелы Божьи?

Есть места в Откровении, которые как будто указывают на высшую природу, по крайней мере, некоторых из избранников Божьих. Многие из них с раннего детства выказывают признаки такой святой гармонии духа, которая не составляет удел среднего человеческого существа их возраста; о некоторых из них Откровение говорит, что Господь избрал их прежде, чем тело их образовалось в утробе матери.

Если мы сопоставим с этим слова литургии, которыми церковь напоминает нам, что един свят[146], един Господь Иисус Христос и свидетельство Откровения, которое со свойственною ему божественною искренностью повествует о великих немощах избранников Божьих, поясняя, что Господь в немощах творит силу, чтобы никакая плоть не возгордилась[147], то нам станет ясно, что если Господь и посылает на землю духов, предназначенных быть избранниками Его, все же они не безгрешны и могут, по примеру сына притчи, сказать иду Отцу Небесному и, воплотившись, не пойти[148], что мы и видим на примере Самсона, который погубил и себя, и народ свой[149].

Если так, если кроме Христа Спасителя не было между сынами человеческими ни одного безгрешного существа, может ли стать избранником Божьим каждый из нас, грешных детей грешного Адама, или мы имеем основание, говоря об избранниках Божьих, повторять излюбленную формулу извинения греховности: уж где нам, грешным.

Все мы одинаково созданы по образу и подобию Божьему, все мы одинаково созданы для блаженства вечного, всем нам Господь одинаково желает спастись и в разум истины прийти; ко всем нам готов приблизиться Господь, если сами мы искренно желаем приблизиться к Нему, всем нам Он готов дать Духа Святого, если мы возжелаем Его, каждый из нас может стать храмом Его, во всякой немощи нашей силен Господь соделать силу, и, следовательно, нет ни одного из нас, которого Господь не желал бы принять в число избранников Своих, если Он может делать это, не насилуя нас.

Господь готов дать Духа Святого всякому с верою просящему у Него и дать Духа Своего без меры, но мы воспринимаем дары Духа Божьего в меру устойчивости любви и веры нашей. Пока мы остаемся людьми с двоящимся умом и сердцем двоедушным, пока, как волны морские, мы то воздымаемся, то вновь падаем, притом не делами нашими, а стремлениями духа нашего, до тех пор Дух Святой не может, не насилуя нас, придти и вселиться в нас, и сделать из нас храм Свой.

Только устойчивая жажда правды Божьей, устойчивая верность и любовь к Нему может дать право Ему, святому, без насилия нам нами, сделать нас избранниками Своими. Если мало между нами людей с печатью избранника Божьего на челе, мы можем видеть из этого, как мало в мире сем, который весь во зле лежит, устойчивой веры и постоянства любви к Тому, Который до ревности любит нас.

Никто не может прийти ко Мне, если не привлечет его Отец, пославший Меня[150]. Бог производит в нас и хотение, и действие, по Своему благоволению[151]. Первые слова сказаны были Христом Спасителем, вторые – апостолом Павлом, будучи обращены к верующим Филиппийской церкви.

Что же остается на долю нашу в отношениях наших к Богу в жизни по вере? Остается добрая воля сознательно отдать умы, сердца и жизни наши в святую руку Его, чтобы он, не насилуя нас, мог привлекать нас к Себе, возбуждать в нас святое хотение и творить в немощи нашей действия во благо.

И этого малого – устойчивой доброй воли – не обретается в громадном большинстве даже лучших из грешных детей земли, что и не дозволяет Богу, без насилия над ними, возвысить их в сан избранников Своих.

Понять это может помочь нам сравнение. Когда Христос Спаситель преобразился перед учениками Своими, Он показал им славу Свою[152]. Так точно и Бог дает славу Духа Своего не в той мере, насколько он хочет, а в той мере, в какой мы можем и хотим принять Его.

Становятся ли безгрешными избранники Божьи, когда они имеют добрую волю не противиться тому, чтобы Он производил в них и хотение, и действие? Нет, они не становятся богами, они могут погрешать и в славе, и в деле, так как и их не насилует Господь, и рядом с хотениями от Бога могут быть в них и другие хотения, рядом с действиями послушания Богу они могут творить и другие действия; люди будут иметь основание строго судить их, но Бог не отрицает их, если то были следствия немощи ума и сердца, а не сознательная измена Богу и делу Его.

Тех, в чьей груди горит устойчивый огонь святого желания быть работником на дело Божье и творить волю Отца Небесного, Господь принимает в число соработников Своих. Они – избранники Его, через них призывает Господь блудных сынов вернуться в дом Свой, через них проливает на землю свет Откровения Своего, через них продолжает земное домостроительство Свое и воздвигает стены Иерусалима Небесного.

Свет от Света Небесного

Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последние дни сии говорил нам в Сыне, Которого поставил наследником всего, чрез Которого и веки сотворил. Сей, будучи сияние славы и образ ипостаси Его и держа все словом силы Своей, совершив Собою очищение грехов наших, воссел одесную (престола) величия на высоте, будучи столько превосходнее Ангелов, сколько славнейшее пред ними наследовал имя[153].

С первых же дней жизни согрешившего Адама на проклятой в делах его земле, вне дома Отца Небесного, милосердный Бог дал ему обещание, что придет Искупитель рода человеческого. Великий примиритель – ходатай, спаситель мира – Христос.

В деле спасения человечества Сыном Божьим есть стороны, доступные для ума нашего, другие – доступные для нашего сердца, есть сторона таинственная, превышающая силы ума и сердца нашего, тайна домостроительства Божьего, которую может постигать дух в минуты вдохновения, озаренный причастием Духа Святого, но изложить которую на языке человеческом нельзя и пытаться не надо.

Откровение, сообщая нам все необходимое для уразумения смысла земной жизни нашей и согласования ума, сердца и жизни с волею Отца Небесного, не задается целью удовлетворять любопытство ума нашего в тех случаях, когда это не может иметь значения для настроения нашего собственного духа и личного поведения нашего.

К этим тайнам Божьим, не разъясненным Откровением, принадлежат и троичность ипостасей Бога единого, и предвечное рождение Бога-Слова, и воплощение Спасителя от Духа Святого и Марии Девы, и таинственное значение страданий, смерти и воскресения Праведника в деле примирения грешного человечества с Богом Святым; все это тайны Божьи, в которые мы должны смиренно верить, но рассуждать о которых есть дело гордости и детской наивности, дело невозможное по неимению источников, дело ненужное по своей совершенной неприменимости к жизни нашей, дело вредное по невозможности соглашения между фантазирующими людьми, воображающими себя богословами и философами, что мы и видели во времена грустной памяти схоластической полемики.

Благоговейно признавая таинственное значение Искупителя в деле домостроительства Божьего, мы не позволим себе никакой попытки проникнуть нашим человеческим умом в тайну Божью и обратимся к уразумению того, что Откровение нашло нужным и полезным разъяснить нам.

Что вполне доступно уму нашему – это учение Того, Кто сказал: А вы не называйтесь учителями, ибо один у вас Учитель – Христос, все же вы – братья[154]; что вполне доступно пониманию нашего сердца – это пример жизни Того, Который был един свят – Я есть путь, и истина, и жизнь[155].