Бизнес-план убийства

– Благодарю за комплимент, но, боюсь, вы переоцениваете мои скромные возможности… Не говоря уже о том, что ваши впечатлительные друзья могут иметь противоположное мнение о моей персоне.

– О, нет! Нет! – с жаром воскликнула Шестоперова. – Вы просто не в курсе! То, что

случилось с Михаилом Григорьевичем, было предметом многих наших разговоров. И Костя, и Эдик одинаково восхищались вашим мастерством. Они не забыли той истории и побоятся действовать за вашей спиной, ручаюсь!

Тут настал и мой черед задуматься. Некоторое время я машинально разглядывал невские воды, свинцовые даже при ярком свете летнего дня.

– Вот такая тонкость, уважаемая Валентина Федоровна… Если у ваших компаньонов и вправду существуют планы, которые вы назвали недобрыми, то мое якобы случайное появление в Карповке всего лишь отсрочит их исполнение на какой-то незначительный период. А это, как я понимаю, вряд ли внесет успокоение в вашу душу.

– Нет-нет! – снова вскинулась она. – Вы просто не знаете этих ребят! Они ведь не преступники, они совершенно нормальные мужики, на которых попросту накатил какой-то морок! Одного вашего появления будет достаточно, чтобы он рассеялся. Может, былая дружба уже и не вернется, но почему бы им не стать обычными деловыми партнерами?

Я выдержал приличествующую моменту паузу, затем уточнил:

– Значит, вы, как заказчик, не будете настаивать, чтобы я искал корни конфликта между вашими друзьями?

– Упаси боже!

– Я должен просто присутствовать на вашем торжестве, оказавшись на нем якобы случайным гостем, и это мое присутствие, по вашему мнению, предотвратит готовящееся злодейство, так?

– Да, – кивнула она. – Именно так.

– А вдруг все-таки случится беда?

– Это из области фантастики!

– Ну, а если? Жизнь, знаете ли, штука скользкая. Не всегда ухватишь ее за жабры. Что тогда? Не попытаетесь ли вы переложить ответственность на меня? Вот что, по правде говоря, меня интересует особо.

Она с достоинством выдержала мой взгляд:

– Дмитрий Сергеевич! Если, вопреки моим уверениям, произойдет нечто непредсказуемое, то вся ответственность за последствия ляжет на мою совесть. И только на мою! О нашем приватном договоре не узнает ни одна живая душа, никогда. Клянусь!

– Позвольте еще один деликатный вопрос. Вы предлагаете мне приличный гонорар. Как я понимаю, из своих личных средств. Разделить эти расходы со своими компаньонами или переложить их на бухгалтерию вашей фирмы вы не сможете ни при каких условиях. Что заставляет вас идти на эти траты? Только не говорите мне про верность старой дружбе.

В ее черных зрачках промелькнули какие-то молнии, но она тут же погасила их.

– Да, вы правы… Хотя, поверьте, я люблю их обоих – и Котьку, и Эдика – и желаю им только добра. Но есть еще одно обстоятельство… Из-за их нелепых разборок фирму лихорадит уже сейчас, а любое крупное ЧП может поставить ее на грань развала. Ну а мой Алексей Михайлович слишком обременен годами, чтобы начинать сначала. Поэтому мы с ним оба кровно заинтересованы в том, чтобы в фирме снова воцарилось согласие. Как видите, мой с мужем интерес в этом деле чисто прагматический.

С минуту мы просидели в молчании.

– Итак… вы согласны? – тихо спросила она.

– Я должен подумать. Позвоните мне завтра в это же время.

2. НЕТ НИЧЕГО ПРОЩЕ…

Собственно, размышлять тут было не о чем. В моей жизни, как нарочно, началась полоса финансовых трудностей, и я готов был взяться за любую работу, если только она не вступала в антагонистическое противоречие с Уголовным кодексом.

Единственное, что смущало меня в предложении Шестоперовой, это чрезвычайная простота заказа. Никогда еще мне не выпадало столь непыльной работенки. Все же я не кинозвезда, чтобы за меня работало мое имя.

Возникало логичное предположение, что здесь что-то не так, что Шестоперова чего-то не договаривает, хотя мотивы ее побуждений казались очевидными.

Поэтому, прежде чем дать ответ, я решил проверить полученные сведения по своим каналам. Не то чтобы Шестоперова, эта элегантная женщина, вызвала у меня какие-либо подозрения. Просто она сама могла не знать некоторых важных обстоятельств происходящего или же трактовать их в ином ключе. Тем более что в этой истории фигурировал – пускай и на дальнем плане – хорошо известный мне господин Нектаров…

Невольно я перенесся мыслями на год назад.

Как раз в тот период над головой крупного питерского коммерсанта Михаила Нектарова начали сгущаться грозовые тучи. Поговаривали, что один из его помощников, некто Т., активно сотрудничает с прокуратурой и уже начал давать показания против своего босса. И вот однажды вечером этого самого Т. находят мертвым в его собственном автомобиле. Отравление весьма необычным ядом! Причем многочисленные улики указывали непосредственно на Нектарова, который в тот же день был задержан и препровожден в следственный изолятор.

Через своего адвоката коммерсант развил бурную деятельность. В частности, обратился к бывшему школьному приятелю, занимавшему крупный пост в городской администрации. Полагаю, административный туз даже на ноготь не верил в невиновность Нектарова, однако и отказать в помощи человеку, с которым сидел когда-то за одной партой, он тоже не мог. Поэтому туз принял соломоново решение: поручил некоему юристу создать видимость усилий по спасению коммерсанта, угодившего в жернова правосудия.

Видимо, вы уже догадались, что этим юристом-громоотводом стал я.

На целый месяц пришлось с головой окунуться в ситуацию вокруг господина Нектарова. Сказать по правде, это был прирожденный мошенник, законченный взяточник, вор и казнокрад высшей пробы, по которому плакала тюрьма. Но в отравлении своего помощника Т. он не был виновен ни на йоту – такой вот оказался вывод! То есть, не исключаю, что Нектаров всерьез подумывал о том, как бы навсегда заткнуть рот опасному свидетелю, но его опередил маньяк-отравитель по прозвищу Грибник, на счету которого было уже не менее полудюжины других жертв. Мне удалось вычислить этого тихого убийцу, свившего гнездо по соседству с офисом Нектарова. Грибник был взят с поличным и полностью признался во всех совершенных им убийствах, включая отравление Т.

С другой стороны, следствие совершило непростительную ошибку, выстроив линию обвинения против Нектарова лишь на основе факта отравления его помощника.

Они решили, что так будет проще, и просчитались.

Изобличение Грибника плюс грамотная атака команды прожженных адвокатов не оставили от обвинения камня на камне. Нектаров был оправдан по всем статьям. Что называется, вышел гусь сухим из воды.

Прежде всего, он устроил шумное шоу, призванное напомнить деловому Петербургу, что Михаил Нектаров – честный, скромный и добропорядочный негоциант. В частности, в программе увеселений значилась ночная прогулка по Неве, на которую я получил от него персональное приглашение. Я согласился только из желания увидеть процесс разводки мостов, а также полагая, что плавать мы будем на небольшом катере.

Оказывается, я так и не понял всей широты натуры господина Нектарова. Он зафрахтовал целый теплоход, куда пригласил не менее двух сотен гостей, не считая журналистов и музыкантов. Столы были накрыты по высшему разряду, и практически каждый второй тост Нектаров провозглашал в мою честь.

Как теперь выясняется, среди гостей находились и совладельцы фирмы “Шевалье” с женами. Правда, сейчас я не мог бы вспомнить ни одного лица. В памяти остались лишь блестки на волнах, усталость, испорченное настроение. Но вполне допускаю, что какая-то часть гостей могла отнестись к моей роли в судьбе Нектарова с повышенным вниманием. Все же они были его вассалами, а он – их сеньором.

Разумеется, он пел мне дифирамбы вовсе не в знак признания каких-либо моих заслуг. Для него это было еще одним средством публично напомнить собравшимся о собственной невиновности, чтобы не сказать – святости. Получив с моей раздачи джокер, этот махровый шулер умело пользовался им до сих пор, гребя отовсюду без зазрения совести.

Итак, совладельцы фирмы “Шевалье” – вассалы господина Нектарова. Не случайно же Шестоперова во время нашей беседы уважительно упомянула его имя не менее десятка раз…

Я сформулировал ряд вопросов и переадресовал их Н.Н. – своему информатору-хакеру, который, не выходя из дома, но располагая при этом безграничным банком данных, снабжал меня разнообразными сведениями за сравнительно небольшую плату.

Ответ не заставил себя долго ждать и не принес особых неожиданностей.

Мне уже было известно, что Нектаров еще в прежние времена занимал важный пост в одном из районов города. Но теперь выяснилось, что Шестоперов был у него завотделом, а Вздорин и Кроваль входили в когорту комсомольских вожаков того же района. Словом, эти ребята давно находились в одной связке, хотя и тогда, и сейчас занимали места на разных ступенях иерархической лестницы. Нектаров, понятно, оторвал кусок пожирнее, но и те не остались с пустым карманом. Фирма “Шевалье” дает стабильный доход, имеет наработанные связи… Охотно допускаю, что Нектаров расхваливал меня перед своими вассалами по изложенной выше причине. Наверняка, у тех что-то отложилось в памяти. Вот почему Шестоперова и решила обратиться именно ко мне.

Я знал также, что Нектаров, при всей своей многоопытности и хитрости, не обладает тем, что принято называть внутренним кодексом чести, который присущ даже ворам в законе. Человека, доверившегося ему, он мог – при определенном стечении обстоятельств – легко смешать с грязью. Оттого-то Шестоперова не пошла к нему за помощью. Совладельцы фирмы тоже не пошли. Никто из них не горел желанием оказаться в роли козла отпущения.

Вот что еще сообщил мне мой информатор.

Эдуард Кроваль действительно развелся в прошлом году с бывшей женой Жанной Анатольевной, девичья фамилия Ворохова, и сочетался новым браком со своей сотрудницей Ириной Игоревной Токмаковой, двадцати четырех лет. Причем новоиспеченные супруги подписали брачный контракт.

Жмырев Сергей Николаевич к уголовной ответственности не привлекался. Служил в ВДВ. Имеет постоянную питерскую прописку. Похоже, однако, что в течение длительного периода, порядка восьми лет, он появляется в городе только эпизодически. В списках налогоплательщиков его фамилия впервые промелькнула лишь прошлой осенью, когда он устроился охранником в кафе на Петроградской стороне. С мая нынешнего года Жмырев – водитель фирмы “Шевалье”.

В мае же Константин Вздорин купил в оружейном магазине на Московском проспекте короткоствольный газобаллонный пневматический пистолет, на приобретение которого не требуется специального разрешения МВД.

Дотошный Н.Н. сумел даже извлечь из небытия прошлогодний список гостей, приглашенных на борт того самого теплохода. В списке значились все три совладельца фирмы “Шевалье”. С женами. Кроваля ждали, естественно, с его тогдашней женой Жанной.

Словом, все, о чем говорила мне Шестоперова, подтвердилось с точностью до мелочей. Вдобавок погоду на выходные дни обещали солнечную.

Когда Шестоперова перезвонила, я ответил, что возражений не имею.

* * *

Мы встретились с ней в том же кафе.

Она принесла деньги. Сразу и все

Я растолковал ей, что заказы так не оплачиваются. Сначала аванс, а остаток – после завершения акции.

Она ответила, что настолько доверяет мне, что не видит смысла в подобном делении суммы.

Я все же посоветовал ей всегда придерживаться установленных правил и взял только аванс.

Затем мы обсудили ряд практических деталей.

Шестоперова подтвердила, что поездка намечена на субботнее утро. На месте они будут предположительно около полудня. Затем виновато пожаловалась:

– Я так и не придумала, как же внедрить вас в нашу компанию, чтобы все выглядело естественно и правдоподобно.

– Это моя забота, – я поспешил успокоить ее.

– Но я могу узнать о ваших планах?

– Разумеется. Я выеду в Карповку с таким расчетом, чтобы оказаться там в пятницу вечером, а поселюсь в известном вам пансионате.

– Не получится! – с огорчением вздохнула Шестоперова. – Груздев, администратор лагеря, вас не поселит. Он ведь предупрежден о нашем мероприятии. Понимаете, мы ему немного доплачиваем, а он, ради нашего покоя, отваживает от лагеря посторонних.

– Ничего страшного. Остановлюсь у кого-нибудь из местных.

В ее глазах вдруг заплясали веселые зайчики:

– Постойте! Идея! То, что нужно! В Карповке, недалеко от сельмага, живет Афанасий Петрович – дедушка Жанны.

– Дедушка Жанны? Той самой?

– Неужели я вам не говорила?! – всполошилась Шестоперова. – Да-да, Жанна имеет корни в Карповке! Сама она стопроцентная горожанка, но ее отец, ныне покойный, был уроженцем Карповки. В детстве Жанночка проводила в деревне каждое лето. Собственно, только благодаря ей мы все приобщились к тамошним красотам… Ну, вот. Ее девичья фамилия – Ворохова. И дедушка Афанасий тоже Ворохов. У них большой дом – на шесть или семь комнат, в которых дедуля остался совершенно один, поскольку его половина – баба Феня – еще в мае оступилась с лестницы и сломала ногу. Сейчас лежит в больнице в Лодейном Поле.

– Если так, то это действительно оптимальный вариант.

– Но только учтите один нюанс. – Шестоперова нежданно смутилась.– Дедушка Афанасий, как бы это сказать… немного не в себе. Маленькие проблемы с памятью. Его в деревне так и зовут – “тут помню, тут не помню”. Нет, он добрый старик, совершенно безобидный, забавный даже… Вы просто не обращайте внимания на его чудачества. А еще лучше – дайте ему немного денег. Ну, десять рублей, двадцать. А взамен попросите на время какую-нибудь вещицу – ну, хотя бы кусочек тесемки, да попросите, чтобы он сам завязал на ней узелок: тогда он будет помнить вас…

– Уверен, что с дедушкой Афанасием мы подружимся, – кивнул я. – Но вот о чем, признаться, я сейчас подумал. Вчера вы говорили, что супруги Кровали расходились со скандалом, что Жанна будто бы осталась в обиде. Не появится ли она завтра в лагере с целью устроить бунт на корабле? Вообще, что она за человек – Жанна, чего от нее можно ожидать? Расскажите мне немного о ней.

По ухоженному лицу Шестоперовой пробежало легкое облачко.

– Жанна – необыкновенно обаятельная женщина. Эдик попросту не сумел по достоинству оценить сокровище, которое оказалось рядом с ним. Жанна и вправду одно время была на него в большой обиде. Ведь он обманул ее при разделе имущества. Ее и дочку Юлечку. Но позднее, когда стало совершенно ясно, что Эдик прокололся с Ириной, у Жанны появился шанс вернуть его. Поэтому она не станет вредить Эдику. Ни в чем. Скорее, поможет ему, чтобы ускорить процесс воссоединения прежней семьи. Погулял, и довольно.

– Она знает о конфликте между ее бывшим мужем и Костей?

– Знает, конечно, и не только с моих слов. Но куда сильнее ее волнуют сейчас отношения Эдика с Ириной. Она ждет, когда этот нелепый брак развалится окончательно.

– Вы уверены, что она не появится на субботнем юбилее?

– Она умница и понимает, что Эдику это наверняка не понравится, а ей сейчас не имеет смысла раздражать его. Впрочем, зачем гадать? Я ведь могу позвонить ей и спросить о намерениях.

– Полагаю, такого рода информация не будет лишней, – заметил я.– Если что, постарайтесь отговорить ее от поездки. В этой ситуации нам не нужна темная лошадка.

– Позвоню сегодня же вечером, – пообещала Шестоперова. – А далее сделаем так. Как только наша компания приедет в Карповку, я сразу же отправлюсь к дедушке Афанасию будто бы за маникюрным набором, который оставила там в прошлый раз. И там, к своему изумлению, я повстречаю вас и, конечно же, приведу вас в лагерь. Вот только вам надо будет придумать убедительную причину, которая привела вас в деревню. Слишком уж невероятное совпадение, вы понимаете, что я имею в виду?

– Не волнуйтесь, по этой части я специалист.

– А я уже и не волнуюсь. Просто верю, что все у нас будет хорошо!

3. ПОЕЗДКА В ЛЕСНУЮ ГЛУШЬ

В пятницу в 18.15 я выехал электричкой с Московского вокзала на Лодейное Поле. Дорога предстояла неблизкая, и я запасся прессой. По привычке первым делом перелистал все подряд, отмечая наиболее интересные материалы.

Первое время я еще пытался сосредоточиться на чтении, но постепенно мои мысли сами собой переключились на предстоящую мне миссию.

Я оторвался от газетной полосы и посмотрел за окно. Там по-прежнему тянулся бесконечный хвойный лес.

Итак, Костя и Эдик…

Если кто-то из этих ребят действительно “задумал недоброе”, то он должен четко понимать, что ему придется обвести вокруг пальца не только возможное следствие (это, вероятно, не так уж и сложно), но и того же господина Нектарова, своего сеньора, ушлого, подозрительного типа, съевшего собаку на подобных разборках. То есть, потенциальный злоумышленник должен проявить исключительную изобретательность, сочинить безукоризненный сценарий с двойной гарантией неуязвимости.

При этом нельзя исключить вариант, что свой сценарий сочинил каждый из них.

А если это так, если существует два тщательно продуманных и подготовленных сценария, то почему, собственно, их авторы должны трубить отбой при моем появлении? Если план хорош, то мое присутствие никак не помешает его воплощению умного замысла. Вот так-то…

У меня вдруг появилось ощущение, что я ввязался в игру, которая может оказаться мне не по зубам.

А, впрочем, какие у меня основания паниковать, да еще раньше времени, задал я себе резонный вопрос?

Между тем, электричка уже преодолела немалую часть пути. Где-то позади остались промышленные и строительные зоны. По всему чувствовалось, что поезд катит куда-то в глубь малонаселенных пространств. Быстро промелькнут за окнами домики тихого садоводства, небольшой поселок, железнодорожный переезд или просека с высоковольтной линией, и снова к насыпи подступает с обеих сторон бескрайний хвойный лес с проплешинами темных болот.

В какой-то момент я задремал.

Проснулся, будто где-то внутри зазвонил крохотный будильник.

Электричка замедляла ход, въезжая на мост через полноводную реку, чем-то напомнившую мне Неву в ее верхнем течении.

“Свиять”, – произнес чей-то голос.

Я встал и направился к тамбуру.

Высадив десятка два пассажиров, электричка покатила дальше.

Часы показывали половину десятого вечера, но солнце стояло еще высоко.

Я огляделся.

Кроме дощатого навеса, вокруг не виднелось никаких других строений. Рядом с платформой на пыльной грунтовой площадке стоял допотопный автобус с выступающим мотором, какие увидишь разве что в старом кино. В просвете между деревьями виднелся еще один мост – автомобильный. Транспорт шел через него двумя оживленными встречными потоками. Похоже, там проходила мурманская трасса. Сошедшие вместе со мной пассажиры быстро занимали места в автобусе. Выяснив, что он идет в Карповку, я последовал их примеру.

Дорога представляла собой узкую асфальтированную ленту, которая, похоже, ремонтировалась последний раз еще при царе Горохе. Пролегала она вдоль правого берега Свияти, повторяя, естественно, все извивы и повороты реки. С левой стороны по ходу нашего движения тянулась бесконечная стена хвойного леса – мрачного, влажного, заросшего вьюном и кустарником, сквозь который местами проглядывали гигантские серые валуны. Порой дорога заметно отклонялась от реки, тогда лес подступал и с правой стороны, причем местами широкие лапы сосен смыкались в вышине над разбитым асфальтом, образуя своеобразную зеленую аркаду. Но были и такие участки, где дорога буквально прижималась к реке, казавшейся здесь, в природном обрамлении, более полноводной, чем из окна электрички. На противоположном берегу лес выглядел диким и рос еще выше, нависая над самой водой.

Старенький автобус катил не очень-то резво. Нас обогнали пять или шесть легковых автомобилей, под завязку набитых пассажирами. Зато встречных не было вовсе.

Мои спутники клевали носом, очевидно, разморенные утомительной дорогой. Я успел приметить, что все они были знакомы между собой – в той или иной степени. Поймал я на себе и несколько мимолетных взглядов: что, мол, за птица движется в наши края? Но навязчивого интереса никто не проявлял. По крайней мере, открыто. Очевидно, в деревне привыкли к гостям из города.

Примерно через четверть часа дорога поднялась на небольшой пригорок, за которым картина разительно изменилась.

Чуть впереди река Свиять делала широкий плавный поворот. Лес на противоположном берегу отступил далеко в сторону, освободив место привольному лугу с высокой травой, казавшейся отсюда изумрудной.

На нашем берегу, сразу же за поворотом реки, стояла деревня, не сказать чтобы маленькая и захудалая. Во многих дворах виднелись автомобили, дома были крыты железом и черепицей, причем, на каждой второй крыше разместилась тарелка телеантенны.

Главная деревенская площадь, тоже выходившая к реке и частично замощенная утрамбованным гравием, смотрелась отсюда как на ладони. Езды до нее оставалось, полагаю, не более двух минут.

В этот момент я заметил у дороги покосившийся щит с едва различимой надписью “Пансионат “Прохладное озеро” – 200 метров” и неожиданно для себя изменил свой первоначальный план.

Быстро поднялся и, пройдя вперед, попросил водителя остановить у щита.

Отсюда вглубь леса вела хорошо протоптанная тропинка, терявшаяся среди светлоствольных корабельных сосен.

Правда, сначала нужно было пересечь дорогу.

Я подождал, пока автобус тронется с места.

Пассажиры, все до одного, с любопытством пялились на меня.

4. ТИХИЙ УГОЛОК

Я прошел по тропинке даже меньше двухсот метров, когда лес расступился, как бы подсказывая мне, что я пересек живописную перемычку, отделявшую реку Свиять от озера Прохладного.

Озеро лежало сейчас передо мной во всей своей красе. Своей формой оно напоминало гигантскую стилизованную подкову, обращенную в мою сторону своей выпуклой частью. Густой лес, покрывавший противоположный холмистый берег, отражался в водной глади как в зеркале. Примерно посередине озера над поверхностью воды красовался небольшой островок, на котором росло с полдюжины березок. Идиллическую картину несколько смазывал вид полузатонувшего прогулочного катера, задранный кверху нос которого выступал чуть сбоку от правого мыса островка.

Ближний ко мне – плоский берег озера представлял собой просторную лужайку, окаймленную с трех других сторон березовыми стайками с вкраплениями пушистых голубых елей. Помимо этой естественной границы, территория базы отдыха была отделена от окружающей местности еще и невысоким ограждением из сваренных впритык проволочных секций, выкрашенных синей краской. Ближняя к озеру секция вдавалась в воду на пару метров, опираясь на щербатый бетонный столбик. Впрочем, в ограждении имелись и калитка, и ворота.

Там, внутри, вдоль берега выстроились в два ряда восемь летних домиков, которые лишь близорукому могли показаться веселенькими. На переднем плане виднелся врытый в землю большой дощатый стол с расставленными вокруг него скамейками из тяжелых чурбаков.

В самом дальнем углу лужайки, под лесом, была растянута двухместная палатка защитного цвета. Рядом с ней стоял грузовичок-фургон, оснащенный компактной буровой установкой.

На первый взгляд, лагерь был совершенно необитаем. Но все же я успел заметить, как при моем появлении шевельнулся полог палатки.

Про палатку, помнится, Шестоперова ничего мне не говорила.

Не успел я приблизиться к проволочному ограждению, как из-за угла ближайшего домика выбежала огромная черная собака, явно беспородная, и залилась угрожающим лаем. Следом с той же стороны показался высокий, чуточку сутуловатый мужчина преклонных лет, но выглядевший таким крепким и энергичным, что я не рискнул бы называть его стариком.

– Я извиняюсь, ищете кого-нибудь или просто гуляете для своего удовольствия? – спросил он густым басом, подходя ближе и одновременно кивая в знак сдержанного приветствия, а вдобавок, отмашкой руки, приказывая собаке умолкнуть.

Я поздоровался, затем объяснил, что ищу кого-либо из персонала пансионата, поскольку имею намерение поселиться здесь на два-три дня.

Мы стояли друг против друга, разделенные проволочной сеткой, доходившей до уровня груди. Наверняка черный пес, даже беспородный, перемахнул бы эту изгородь одним прыжком.

Что касается его хозяина, то мой ответ привел того в явное замешательство.

– Сколько вас человек? – спросил он, что-то прикидывая про себя.

– Я один.

– А… где же ваша машина?

– Я приехал на автобусе. В служебную командировку. Устал с дороги и хотел бы быстрее расположиться на отдых.

Он слушал меня с возрастающим недоумением. Собака, кажется, тоже.

– В служебную командировку? В Карповку? На выходные дни? Да ведь у нас тут ничего нет! Лес уже лет восемь как не рубят.

– Я по юридической линии. Подробней распространяться не могу. А документы мои вот, пожалуйста, – я протянул ему одну из своих “ксив”, запас которых имел на все случаи жизни.