Пограничные рассказы (первый сборник прозы). Иллюстрации Анны Ивахненко

Прибыли мы в Ленинград. Как потом оказалось, это был наш последний визит в город с таким названием, ведь вскоре его переименовали в Санкт-Петербург. В общем, грех было не воспользоваться выпавшей возможностью! И далее я пошел по более простому варианту – за пару бутылок питьевого спирта нам упаковали в бумагу весь наш багаж, который мы сдали в камеру хранения. Решился я на эту авантюру, чтобы показать бойцам город на Неве, ведь они все сибиряки, и неизвестно, попадут ли сюда вновь когда-то. Я уже бывал в Ленинграде раньше и неплохо знал город, особенно старую его часть. Разумеется, мы пошли от Московского вокзала пешком. Смотрели по сторонам: Невский проспект, памятник Екатерине, Фонтанка, собор Спас на Крови, Марсова поле, памятники Суворову, Петру Первому. Исаакиевский собор, гостиница «Англетер» (где убили Есенина). Сфинкс у моста Лейтенанта Шмидта, скульптурные изображения львов и лошадей. Дальше – мосты над Невой, крейсер Аврора на Малой Невке, Летний сад с его скульптурами. Но главное, конечно, ночной развод мостов над Невой. К моему удивлению, нас никто ни разу не остановил. Думаю, по нашим раскрытым ртам было понятно, что мы безобидные туристы. Питались мы в кафе и киосках, которые тогда были на каждом шагу.

Очарованные городом, гуляли мы довольно много. Перебрались по мосту Лейтенанта Шмидта к кунсткамере, затем отправились к знаменитой Петропавловской крепости на Заячьем острове. На Васильевском острове прошли мимо ростральных колонн, обратно по Центральному мосту и по набережной до Кировского моста. Эмоции у ребят просто зашкаливали, впечатлений было много, да и я обновил свои воспоминания о Северной Пальмире.

Явившись на вокзал за час до отправления поезда, мы присели на лавочку и только тогда почувствовали, как сильно устали, ноги просто горели огнем. В туалетной комнате привели себя в порядок, получили вещи из камеры хранения и, погрузившись в вагон, покатили дальше.

В Великий Новгород наш поезд прибыл утром. Имея предыдущий опыт, я сразу пошел в Управление КГБ по Великому Новгороду, где мне рассказали, куда ехать, чтобы попасть на этот злополучный завод. На заводе нас уже ждали и сразу выделили вагон-теплушку. Точно, как в фильмах о войне: нары из досок и печка-буржуйка – больше никаких удобств. Заселились в теплушку, начали благоустраиваться. Опять же из опыта прошлых поездок первым делом как следует закрепили печку и особенно крепко прикрутили ее трубу к вагону, чтобы от тряски эту трубу не разобрало на части. Перед печкой для пожарной безопасности постелили лист железа. Естественно, я сразу организовал настоящую караульную службу: часовой, дневальный, дежурный – все как положено. А тут как раз прицепили и платформы, на которых будут погружены и закреплены кинопередвижки. Правда, до погрузки у нас еще оставалась пара суток.

Я по очереди сводил ребят в Кремль, к памятнику «Тысячелетие крещения Руси», что у Софийского собора. Видели мы и знаменитые ворота, которые хан Батый своровал, а потом наши их отбили и возвратили обратно. Пешеходный мост через реку, сделанный по приказу князя, чтобы он мог ходить к своей любимой. В общем, и здесь, в Великом Новгороде, впечатлений было море.

Еще через сутки пригнали и закрепили на платформах автомашины, в фургонах которых была установлена аппаратура кинопередвижек. Опять же исходя из жизненного опыта, все, что было на этих машинах ценного, включая аккумуляторы, я приказал снять и сложить к нам в теплушку. На платформах остались только сами автомашины. Пора было в путь. Дополнительный сухой паек нам, конечно, никто не дал, а выданный ранее уже заканчивался. Солдаты недовольно бурчали, что скоро начнут голодать и ходить побираться на станциях. Я успокоил их, сказав, что все у нас будет, причем самое лучшее и самое свежее. Со мной они не пропадут – опыт-то не пропьешь.

Для большего удобства охраны кинопередвижек ночью мы приватизировали на грузовой станции лавочку. Прибили ее гвоздями к полу на самой последней платформе и для надежности прикрутили проволокой. Сидя на ней, часовой мог наблюдать за всеми машинами, и мы тоже видели часового из дверей теплушки – так сказать, визуальный контакт. Настал день, когда к нашему составу прицепили тепловоз, и мы покатили через всю страну к городу Владивостоку.

Мелькали за окнами деревеньки, станции, города. Проплывали деревья, поля, люди, домашние животные. На все это мы смотрели через приоткрытую дверь вагона-теплушки, согреваясь чаем, вскипяченным на буржуйке. Красота! Романтика и отдых, а не служба. На больших станциях, где мы стояли долго, я подходил к дежурному по вокзалу и менял питьевой спирт на свежие овощи и фрукты. На дворе стояла осень, и мы ели все, что уродило на нашей русской земле-матушке. Редис, помидоры, огурцы, в том числе и малосольные. Молодая картошка, зеленый лучок, укропчик, петрушка, сельдерей. Довелось нам отведать и грибочков, также продавали на станциях виноград, арбузы, дыни, яблоки, груши. Тушенка у нас была своя, а на спирт я выменивал все витамины нашей родины. Продав пару новеньких «камуфляжей», которые я прихватил с собой, покупали на эти деньги хлеб, беляши, пирожки. Слава Богу, все это в любом уголке прекрасно умеют выпекать наши русские женщины. Однако, проезжая через таежные места, мы убедились, что в европейской части нашей родины люди живут немного иначе. Здесь уже не было тех разносолов, что встречались до Урала. Зато в изобилии предлагались грибы, картошка, кедровые орехи, свежее и вареное мясо диких животных, меха на воротники и смола-жвачка. Как местные говорили, помогающая от цинги. Также местами, особенно ближе к Байкалу, было много разнообразной белой рыбы, в том числе и знаменитый омуль. Естественно, мы запаслись им в сушеном виде на всю дальнейшую дорогу.

Сила и мощь Сибири, конечно, покорили нас. Бойцам все местные красоты были близкими и родными, а я, родившийся и выросший в европейской части страны, не мог налюбоваться величием таежных рек с их крутыми берегами, могучими вековыми хвойными деревьями, каменными утесами, по которым, возможно, бродил, когда-то сам Ермак. А вот начиная от Кушки, к сожалению, любоваться было особенно нечем. Степи и степи. Причем безжизненные.

По Казахстану мы ехали без единой остановки пять суток. Скорость состава была очень большой, и нас трясло, как на старой телеге по каменистой дороге. Казалось, все внутри скоро оторвется и вывалится через лопнувший от тряски живот. Мы даже чая толком не могли согреть: чайник на буржуйке плясал, как сумасшедший. Приходилось держать его за ручку, чтобы не спрыгнул и не ошпарил нас кипятком. Готовить еду было просто невозможно, поэтому мы ели рыбу и тушенку с огурцами и хлебом.

Наконец первая станция, где наши платформы загнали в тупик на переформирование состава. По пути нас уже не раз переформировывали. Но обычно просто отцепляли два-три вагона, которые уже пришли по своему адресу, а здесь было полное переформирование. То ли по ошибке, то ли специально, но две наших платформы отцепили от эшелона и покатили в другой тупик. Я, естественно, был начеку и, запрыгнув на эти платформы на ходу, покатил вместе с ними. Когда платформы остановились, подошел к сцепщику и сказал, чтобы отогнал наши платформы обратно, иначе мне придется применить оружие (а я имел такое право в соответствии с уставом караульной службы). Он посмотрел в свои записи, сверил номера в них с номерами наших платформ. Переговорив с кем-то по рации, признал, что это действительно ошибка, и отогнал платформы обратно. Но к этому времени наш эшелон уже переформировали, и эти платформы прицепили с другой стороны теплушки. Вот это было уже гораздо хуже. Ведь лавочка-то у нас на платформе была одна, и когда платформы стояли одна за другой, все машины хорошо просматривались одним часовым. А теперь на каждой остановке приходилось выскакивать из теплушки еще одному солдату и следить за теми платформами, что находились с другой стороны теплушки. И однажды это едва не привело к гибели бойца.

Соскочив на одной из стоянок, боец, как и положено, охранял платформы. Одет он был очень тепло, поскольку осенью на Дальнем Востоке ночи уже холодные. Когда поезд без предупреждения снова начал двигаться, боец попытался на ходу запрыгнуть в теплушку. Я всегда страховал как посадку, так и высадку бойцов. Держась одной рукой за вагон, другой схватил его за руку, чтобы поддержать. Он тоже взялся рукой за скобу вагона и, поставив ногу на железную ступеньку, хотел оттолкнуться другой от насыпи и запрыгнуть в теплушку. Но то ли верхняя одежда оказалась тяжелой, то ли усталость за месяц путешествий сделала свое дело, только он внезапно потерял равновесие. Я увидел, как его нога соскальзывает со ступеньки и по инерции уходит под вагон на ходу поезда. Крепко сжав его руку, я что было силы дернул его к себе, стараясь затащить в вагон. Боец тоже не растерялся и, на ходу оттолкнувшись от рельса обеими ногами, как мячик запрыгнул в теплушку. Сердце мое билось как сумасшедшее, лоб покрылся холодным потом, даже колени слегка дрожали – вот такой стресс за несколько секунд.