Полярный месяц

Долго ли, коротко ли, но нас подобрал районный бизнесмен, ехавший из Данилова в Вологду на легковой машине за покупками для своего магазина. Всю дорогу водитель ругал нынешнюю власть и нищенскую жизнь, в которой граждане, по вине власти, находятся. Можно ли прожить на 13.000 рублей в месяц? – спрашивал он. Самое интересное, что попутно выяснилось, что у него есть свой магазинчик, где работает (на него) женщина, и он ей тоже платит те же 13.000 рублей. За которые только что так эмоционально возмущался.

Вот так смешно получается. Ах, ох, вокруг нищета, все хотят сэкономить на нас, трудящихся! И сам же первый хочет сэкономить на других трудящихся. Замкнутый круг. Но я сильно встревать не стал, продолжал слушать душевные излияния.

На въезде в Вологодскую область машину, как иногороднюю (с ярославскими номерами) остановили на посту. Они должны были проверять, не въезжают ли в область иногородние разносчики коронавируса.

Но водитель сказал, что едет в Вологду всего на полчаса, за товаром, а мы сказали, что едем транзитом в Архангельск. И нас пропустили. Так легко прошёл первый «карантинный» контроль.

И вот, наконец, мы в Вологде. Распрощались с водителем и пошли туда, где нас уже ждали: на вписке. Вторая пара уже гуляла по старинному городу. Мы закинули рюкзаки и отправились наслаждаться Вологдой тоже.

Конечно, я в Вологде не в первый раз. Начиная с 1992 года, я много раз посещал этот северный город. Чаще всего я приезжал сюда по железной дороге. Город по населению составляет примерно половину Ярославля, очень уютен и интересен. С лекциями я выступал и здесь.

Летом 1994 года через Вологду проходил маршрут организованной мной массовой поездки «Русский север». Мы посетили Вологду, Кириллов, Лодейное Поле, Кемь, Соловки, Архангельск, и из Архангельска автостопом поехали обратно на Москву. И через Вологду же вернулись домой в столицу. Тогда с ночлегом в Вологде у нас было плохо – все мои четыре адресата, с которыми я вёл в том году переписку (бумажными письмами), отказали в ночлеге нашему тогдашнему коллективу.

В декабре 1998 года я организовал новую массовую поездку в эти места – мы приехали в Вологду в большом количестве, было нас человек двадцать. Тогда в городе существовал клуб, который назывался «ОСА» (Организация Северного Автостопа). Северные автостопщики собирались на свои тусовки в деревянном выселенном доме, который находился на набережной реки, прямо напротив вологодского Кремля. Река уже замёрзла, и мы могли переходить её по льду.

Деревянный дом официально уже не имел своего освещения, и окна в нём были заколочены наглухо. Но тайно электроток всё же поступал, похищенный со столба. Для отопления дома в нём находился большой металлический «аквариум» – ящик, полный воды. В нём плавали две алюминиевые ложки, к ним шли провода, воткнутые в «нелегальную» розетку. Электричество проходило через провода, ложки и воду, вода кипела, ящик постоянно грелся – такой нехитры обогреватель в холодную вологодскую зиму. Печку топить было нельзя, чтобы дымом не нарушать конспирацию: дом-то выселен.

Когда я рассказываю эту историю, часто спрашивают – было ли в избе сыро, ведь там постоянно кипела вода? Нет, потому что ящик плотно закрывался железной же крышкой. Поэтому вода вся оставалась внутри и пар почти не выходил. Поэтому и подливать воду постоянно не требовалось, и в избе было приемлемо сухо, и температура держалась положительная.

После общения, вологодцы разошлись по своим вологодским квартирам, а нас, гостей, оставили ночевать в «штабе», то есть в этой избе. Спали мы в спальниках, на ковриках, на полу (это уже не 1994 год, спальные мешки у всех были). Настала длинная северная ночь, довольно холодная – было градусов двадцать мороза. И вот, в один интересный момент две ложки в «аквариуме», возможно, соприкоснулись, или же что-то стало с проводами, идущими к ложкам. Возник громкий электрический разряд, и изба внутри мгновенно осветилась. Небольшой шар огня, подобный маленькой шаровой молнии, возник на розетке, пластмассовая розетка сразу начала таять, как мороженое на сковородке, а шар тут превратился в огонь и через секунду-другую пополз по тонкой шторе (типа «тюль»), которая закрывала заколоченное окно. Я уже быстро выскочил из спальника и, взяв что-то во мраке из попавших под руку предметов, стал «заколачивать» огонь (удобно для этого использовать ботинок). Пять-семь секунд, и огонь был потушен – на память в избе осталась лишь выжженная дыра на шторе, расплавленная розетка и «пластиковый» дым в избушке. Свет уже не включался – электрический разряд уничтожил неправедно похищаемое электричество.

Мои товарищи в спальниках и ковриках зашевелились, некоторые даже начали выглядывать из спальника, спрашивая друг друга, что происходит, ища фонарики. Эта неторопливость вставания меня всегда удивляет. Если бы я тоже провалялся ещё пять секунд в спальнике, огонь уже невозможно было бы потушить. А в темноте, в незнакомой избе с заколоченными окнами, среди дыма и угарного газа, найти выход на ночную улицу удалось бы далеко не всем. Так что позднее, читая всякие страшилки в Интернете, как люди сгорают заживо во всяких домах, торговых центрах, избах или клубах, я прекрасно знаю, с чего всё начинается: с того, что всем лень встать и тушить огонь: приятней лишних пять секунд поваляться, и потом уже быстро угореть и попасть на «тот свет». А вы ещё спрашиваете, почему я так чутко сплю временами. Не спал бы чутко, все были бы жареные.

Итак, в ту зимнюю ночь пожар был потушен, и мы вновь легли спать, на пол быстро охлаждающейся избушки. Утром в ней стояла уже совсем не комфортная температура. Собрали рюкзаки и пошли гулять с друзьями по заснеженной Вологде…

Это было двадцать два года назад. Избы этой давно нет, она, кажется, всё же сгорела, но уже без людей. Нет и её соседей, на их месте – новые цивилизованные строения. Город неплохо починен, появились новые памятники, набережная улучшилась, по окраинам тоже стало меньше разрухи. Вписываемся мы теперь не в выселенной избе, а в квартире.

Весь следующий день девушки гуляли по Вологде, а я остался в квартире, чтобы побыть за компьютером, поотвечать на письма и поредактировать свои тексты. Этим можно заниматься в любое время. Когда меня спрашивают, какую книгу я сейчас пишу, я затрудняюсь ответить. Книги ведь – как огород: посадишь одновременно несколько разных кустов, деревьев, семян, постепенно их пропалываешь, поливаешь, выращиваешь; что-то вырастет, что-то и засохнет. Одновременно на огороде зреет несколько или много разных овощей в разной стадии готовности. И книги тоже одновременно сидят у меня «на огороде», то есть в компьютере, пишутся, редактируются, исправляются, созревают. Или консервируются, как огурцы в погребе, до того момента, как их случается откупорить, посмотреть, попробовать на вкус. Иногда одна книга, как многолетнее дерево, даёт несколько урожаев – несколько редакций, изданий в течение многих лет (типа «Практики вольных путешествий» или «Вопросы и ответы»). Иногда какой-то текст подсыхает и лежит, недописанный, ожидая, когда всё же или оживёт, или вырастет в настоящую книгу, или, как перегной, войдёт частями в состав других разнообразных произведений.

Так что я сидел, писал свои тексты, ну а дамы гуляли по Вологде. Всем нам понравился этот город. Настанет момент, когда и я поживу здесь какое-то время. А если кто-то захочет организовать здесь Дом для всех, но не в выселенной избе – я с удовольствием приеду туда погостить.

Шелоты: новая жизнь в древнем селище

Настало утро 17 июня. Мы собрались и выехали на трассу М8. Встали за околицей Вологды, в районе поворота на аэропорт… Наш путь лежал в Шелоты, Верховажского района, Вологодской области.

За долгие тридцать лет путешествий, изредка проезжая и по трассе М8 из Вологодской области в Архангельскую или обратно, я не обращал внимания на указатель «Шелоты», находящийся примерно на полпути от Москвы до Архангельска. Мало ли деревень, живых и не очень, можно встретить по сторонам трассы. Не замечал я и Шелоты – совокупность из двадцати трёх мини-деревушек среди лесов и холмов севера Вологодской обл.

Когда я готовился к поездке на север, и написал в своём блоге, что принимаю приглашения в гости в Ярославль, Вологду, – мне написала некая женщина Ирина, приглашая посетить Шелоты, Верховажского района (самый северный район Вологодчины). Я, подумав, согласился – ведь интересно познакомиться с сельской жизнью. А на деле оказалось всё ещё интереснее.

Мы ехали из Вологды автостопом вчетвером, двумя парами. Первую пару, в составе меня и Аделины, забрали очень быстро – подхватил парень, ехавший из Вологды в Вельск. До поворота на Шелоты ехали часа два, с ветерком. Вторая пара отстала от нас минут на сорок.

На повороте на Шелоты мобильная связь работает плохо – Теле2 и Билайн не ловит, а про МТС мы забыли, только он и добивает сюда через леса и овраги. Выгрузившись на повороте, мы не смогли выяснить, где находится наша вторая пара. Но координаты, куда идти, у всех были. И мы направились пешком – пять километров в самую крайнюю деревню шелотского куста, деревню Макаровская. Там, возле Троицкого храма 1792 года постройки, нас и ждали обитатели этих мест – уже упомянутая Ирина 25-ти лет и Светлана Анатольевна, тётенька раза в два постарше. Она-то и оказалась главной в этой ситуации.

Начали общаться, а вскоре подошли и Кира с Машей, они также прошли пешком от поворота. И они тоже присоединились к чаепитию и выведыванию секретов шелотской жизни. Четыре года назад Светлана переехала из Петербурга жить в Шелоты и рассказала нам следующее. (Приведено в уплотнении и в сокращении – для удобства чтения.)

– Шелоты известны тем, что здесь, возле храма, каждое лето проходит праздник (православный «день святой Троицы»). И сюда съезжаются многие, проходит всё рядом с храмом, на этом лугу. Тут танцуют хороводы, поют песни, качаются на качелях, делают братчину (угощение на всех), местные женщины в сарафанах… Я приехала сюда 11 июня 2016 года. 19-го июня были Троицкие гуляния, и тут же поняла, прямо в хороводе: «Всё, переезжаю сюда!». И 1 сентября того же года уже мой сын Лёва пошёл в школу здесь, в Шелотах.

А почему переехала именно сюда? Про эти места я знала раньше. Первым сюда, в Верховажский район, переселился ещё пятнадцать лет назад такой бизнесмен, Владимир Владимирович Жигалов. Он купил и отреставрировал огромный дом 1850-х годов, в нём было целых семь печек. Там жил и он сам со своей женой и детьми, и был как дом-музей, а часть комнат сдавал приезжающим. В августе 2016 года ночью этот дом сгорел, и сам Жигалов и вся семья спаслась, но они остались без жилья. Сейчас у них уже другой дом, но уже не такой большой. И вот с этим Жигаловым знаком мой бывший муж, он переехал в эти места, а потом и я тоже переселилась.

Сперва было непонятно, где жить, но тут продаётся много домов, нужно просто узнать в сельсовете. Объявления на домах не висят – спрашивать надо. Оказалось, что этот дом, прямо рядом с храмом, пустой. Его жители умерли, а наследники выставили дом на продажу. Дому лет двести, но по бумагам он 1900-го года постройки: тут все дома, год постройки которых не известен, записаны как 1900-го года. Дом обошёлся недорого, а заплатила я в рассрочку. И он был прямо годен для жизни, нам нужно было только отодрать старые обои, и всё.

Дом стоит прямо рядом с храмом. В советские годы он был в запустении, а колокольня была снесена. Батюшки тут своего нет, приезжает в определённые дни. Я подумала: «Буду восстанавливать колокольню. Буду лепить из глины кирпичи, обжигать их тут, и постепенно построю колокольню для храма».

Но потом подсчитала, сколько для этого нужно кирпичей, сколько обжигов, оказалось, что это я до конца жизни буду строить колокольню таким методом. Но мне посоветовали: может быть, начать с колоколов? Можно же поставить колокола внизу. Решила начать с колоколов, спрашивала, где изготовить их, мне посоветовали мастера в Тутаеве Ярославской области, там делают самые лучшие колокола. Это стандартный набор колоколов, он стоит 180 тысяч рублей. У меня таких денег не было, но тут случаются чудеса, появился человек, который дал денег на эти колокола, я съездила на машине в Тутаев и привезла их. Поставили их рядом с храмом. А с колокольней будем думать постепенно. Кирпичную колокольню строить очень долго, вот я теперь думаю, что тут можно было бы соорудить современную колокольню из металла, ну… как Шуховская башня.

Вообще, я сама керамист, и решила проводить керамические фестивали здесь, в Шелотах. Первый фестиваль провела в августе 2017, потом 2018, 2019 и сейчас проведём уже в четвёртый раз. Фестиваль у меня международный. Приезжали даже граждане Сирии, Ливана и Йемена. Они у нас в стране учились, по-русски разговаривают. После того, как к нам приезжали арабы, я четыре месяца писала отчёты во все инстанции, все меня спрашивали: что за арабы, что делали, с кем разговаривали, о чём разговаривали… Такой переполох получился в Верховажском районе – наверное, никогда у них арабов не было. Также приезжали из Германии и другой Европы, но это здесь не так удивительно.

Гости керамического фестиваля живут прямо здесь, в Шелотах. Приезжают на несколько дней. Близкие друзья ночуют у меня тут в избе, другие под навесом, третьих забирают к себе местные жители, есть ещё и гостевой дом в центре Шелот, кого-то селим туда. Глину я привожу из Питера, уже подготовленную к лепке. Все вместе лепим, потом обжигаем. В этом году будем строить особую дровяную печь, уже получили грант на это. Да, даже с помощью дров можно достичь нужной для обжига температуры. С дровами тут проблем нет – вокруг лес, есть лесопилка и отходы дерева они вынуждены просто сжигать, чтобы не накапливались. Им проще отдать нам эти древесные отходы.

Наш шелотский фестиваль – не единственный керамический фестиваль в России, их несколько – есть в Гаврилов Яме, есть на Байкале, проводится и ещё где-то. Наш фестиваль небольшой, потому что тут негде размещать большое количество народу. Массового туризма здесь нет, и массовый туризм тут не хотят люди развивать. Но вот ещё художники приезжают рисовать. Мы всех художников просим оставить в селе по одной картине, и они висят в нашем сельсовете.

С работой тут, в Шелотах, не очень хорошо – рабочих мест всего пару десятков: два магазина, учителя, почтальон… Но я как приехала, мне предложили стать зам. главы сельского поселения, я проработала на этой должности три года, с зарплатой 15 тыс.руб.. Тут есть глава сельского поселения, Светлана Валентиновна, она тоже примерно столько же получает. Всё тут, кстати, уже много лет на ней держится. Она и организовала этот праздник – Троицкие гуляния, сделала так, что люди приезжают сюда на этот праздник. Но денег не хватает, многое делается только на энтузиазме. Продавцы тут получают по 13 тысяч, начинающие учителя – столько же, ну а опытные немногим больше. Конечно, это не московские и не петербургские зарплаты. Хорошо, что я ещё и бухгалтер, дистанционно работаю, по Интернету. Для Интернета установила «тарелку», иначе он здесь плохо ловит.

Картошку и овощи тут все выращивают себе сами, никто не покупает овощи в магазине, да их там и нет. Но я пока не привыкла, посадила себе только маленькую грядку. Тут летом в селе светает рано, местные уже с пяти утра на ногах, что-то делают в огороде. Огурцы, молоко, творог на столе – это всё от местных жителей, сметана здесь хорошая, очень густая, можно хоть ножом резать. Во внешний мир эти продукты из Шелот не продаются, но можно приобретать тут, по знакомству.

Всё, что мы в Шелотах производим, продавать непросто – только на ярмарках ремёсел, которые иногда бывают, или высылать по почте. Хорошо, почта у нас есть. Керамику, рукоделия, ну вот ещё открытки напечатали с видами Шелот, можно их продавать на Троицких гуляниях, но они только один раз в год, и в этом году всё отменили, чтобы не занести коронавирус. В Верховажском районе не было ни одного случая вируса, но на всякий случай в районе был карантин. Школу весной перевели на дистанционное обучение, но это вызвало большие проблемы: во многих семьях вообще Интернета нет, ни компьютера, ни смартфона. Клуб тоже закрыт пока на карантин.

У меня двое детей. Старший, Яков, работает в магазине (в райпо), младший только что окончил школу, девятый класс. Больше тут нет классов, школа – девятилетка. В ней всего учится 32 человека. В некоторых классах пять человек, где-то всего один. Учителей человек десять. Была вакансия, не было учителя английского и французского языка. У нас нововведение – нужно в школах изучать два языка [я так и не понял, по всей России теперь так или в некоторых школах? – А.К.]. Школу могли закрыть, но вот появилась Ира, и теперь с 1 сентября у нас в Шелотах – новый учитель французского и английского языка. Чудеса случаются!

…Такие вот сведения я узнал у Светланы. Она создала некоммерческую организацию, для проведения фестивалей и участия в грантовых конкурсах (https://vk.com/nkofestival – Центр культурных проектов Фестиваль). И тут, действительно, в селении имеется своя жизнь. Два магазина, маленький ДК, в основном закрытый. Очень маленький будущий парк с двумя скамеечками. Какая-то женщина там убиралась – водила граблями по земле.

Треть населения Шелот и окрестных деревень – пенсионеры. Уже много лет снижается численность жителей. Но в последние годы есть и люди, которые переезжают в вологодскую глубинку – надолго или насовсем. Про одного я уже упоминал, это предприниматель В.В.Жигалов, потом бывший муж Светланы, Эдуард, сама Светлана… А недавно появился ещё один шелотинец – Ирина. Она-то и позвала меня в Шелоты, живёт она со Светланой в одной избе. Оказалось вот что:

Ирина жила в различных странах. Жила и училась во Франции, потом три года жила в Монреале (Канада). И вот вернулась на историческую родину, приехала в Петербург. Стала там искать работу, но работы предлагали максимум по 50 тыс.рублей в месяц. Она очень удивлялась – что за такие небольшие деньги, по канадским меркам, нужно ещё работать! А потом, пообщавшись со Светланой, поехала в Шелоты и осталась тут, устроилась на работу учительницей французского и английского языка за 13 тысяч рублей. Вот такую эволюцию она претерпела: Франция – Канада – Петербург – Шелоты. Трудно предсказать, останется ли навсегда в вологодской глубинке новая учительница, или вернётся обратно в Канаду, или в Петербург, но на ближайший сентябрь шелотская школа была спасена от закрытия.

Вот такие дела. Практически весь ХХ век шла урбанизация, люди переезжали из деревень в города и только, то сейчас, в XXI веке, наметился небольшой антипоток, из городов в деревни. Развитие Интернета помогает этому. В этой поездке я посетил уже три разных места, где живут люди, переселившиеся из городов в сельскую местность – деятельность их всех связана с Интернетом. Каждый человек может сознательно выбрать место для жизни, выбрать себе любимое дело в этом мире и заниматься им, может окружить себя людьми, которые ему интересны – а Интернет помогает это делать. И жизнь Светланы Анатольевны Степановой – интересный пример этого! Пожелаем Светлане продолжения чудес, которые случаются в Шелотах, а если из читателей есть керамисты – то приезжайте в Шелоты на керамический фестиваль. Он происходит в августе.

Средь полей, лесов, болот постигаем жизнь Шелот!

Мы провели в Шелотах два дня. За это время пешком обошли несколько деревень, составляющих основу Шелот. Два магазина. Сельский музей, где нам показали предметы быта, начиная от сохи и кончая партбилетами и портретами Маркса, Энгельса и Ленина. Музей открывается по договорённости с тётечкой – хранительницей старины. Есть в селе автобусная остановка, но автобус уже не приходит. Небольшая спортплощадка. Школа, но сейчас закрытая (карантин + каникулы).

Особо интересной достопримечательностью является полуразрушенный подвесной мост через речку. Тут часть селений отделена от остальных рекой – река называется Вага. В центре Шелот есть обычный автодорожный мост, а на окраине другой, пеший, подвесной, который подвесили только в прошлом году.

И вот, весной 2020 года было большое половодье, вода реки поднялась выше этого моста, и он был испорчен. Теперь он стоит наклонившийся, к нему прицепились брёвна и палки, которые принесло половодье, а опоры, за которые мост был прицеплен, треснули. Официально мост использовать нельзя, и чинить тоже официально нельзя, так как с треснувшими опорами он не соответствует. Но и денег на новый мост в селе тоже нет. Теперь гражданам положено ходить несколько километров в обход, а мы всё же перешли по остаткам моста и в ту, и в обратную сторону.

Нам показали и внутренность храма, и его верхнюю часть – сводили на кровлю. Храм тоже не в лучшем состоянии – как и в опорах моста, в нём образовались трещины. Большое население было в сёлах в прошлые века, когда люди могли ухаживать за такими большими храмами и поддерживать их.

В XIX веке во многих сёлах было по нескольку церквей. Сейчас и население уменьшилось, и религиозность. А вот в мусульманских селениях до сих пор продолжается активная жизнь. Я был в Пензенской области в селе Средняя Елюзань – там десять тысяч жителей и одиннадцать действующих мечетей! Все в отличном состоянии, верующие ежедневно посещают их, молятся там, учатся религии и водят детей. В Мордовии есть село Белозерье – там три тысячи человек и девять мечетей. Конечно, это уникальные сёла.

Но найти русское село такого размера, где было бы девять действующих церквей, новых или старых, я думаю, довольно трудно. Пока не встречал! Если и есть такое, то где-нибудь на юге, на Кубани, может быть.

На второй день, вечером, в избу Светлана пригласила друзей-товарищей, и все там сидели, пили чай за большим столом, я что-то рассказал о жизни далёких африканских мест. Несколько моих книг осталось в Шелотах. А ночевали мы на деревянной веранде под навесом, в палатках – без палаток нас быстро съедали комары. Мошка, комары и другие насекомые чувствуют себя хозяевами Шелот. Их тут очень много. Странно, что учёные России и мира не изобрели какой-нибудь метод массового истребления комаров. Человек истребил мамонтов и сотни других видов животных, а комары вот остались.

Я не являюсь другом кровососущих гадов. Хорошо, что в палатки они не могут пролезть. Заперлись в палатки и улеглись спать. Конечно, непривычно, что так светло ночью. Но ничего, нас ждут ещё более светлые ночи в полярных регионах.

Заперлись в палатки, улеглись спать под звуки «ззззз» миллионов комаров. Хорошо, комарики, отдыхайте до утра!

Трасса на Архангельск

Рано утром 19 июня мы встали, собрали палатки (комары нас ждали всю ночь, хмурые и отсыревшие), попили чай – Светлана вывезла нас на машине на трассу. Девушки были так заинтригованы керамическим съездом, что наметили приехать сюда ещё раз, в августе. Я про фестиваль ничего не обещал, хотя тоже интересовался керамикой в детстве: у нас дома даже была муфельная печь, в которой обжигали все глиняные изделия. Мой отец, Виктор Кротов, а также мама, Мария Романушко и другие родственники тоже когда-то лепили. Это были далёкие 1980-е годы. Сейчас уже, в XXI веке, пальцы у всех применяются для другого – для компьютеров, но смотрю, в Шелотах ещё живо древнее умение.

Попрощались. Остались на трассе. Опять двумя парами, и вот нас с Аделиной забирает прямая машина до Архангельска. Водитель оказался женского пола. Женщина, работающая управляющей некоторыми сетевыми магазинами, готовится к переезду из Архангельска в Ярославль и туда-сюда по делам сейчас курсирует.

До Архангельска – шестьсот километров. Сейчас всё это расстояние удалось проехать на одной машине. Что касается карантина, то пост по проверке коронавирусов, в виде большой палатки, стоял на въезде в райцентр, село Верховажье. Проверяли там не сам вирус, а местную прописку для тех, кто ехал в это самое село. Возможно, эти меры и дали результат: Верховажский район остался, на момент нашего визита, совершенно чист от заразы. Но также возможно, что просто случайно никто туда не привёз этот вирус, потому что Верховажье, Шелоты и другие местечки находятся на самой окраине Вологодчины. А вот на въезде в Архангельскую область никаких постов не было.

Миновали Вельск, этот древний город сейчас проходится по объездной. Раньше, помнится, дорога шла прямо через город. Потом поворот на Шенкурск. Вдоль самой трассы деревень очень мало, они все в стороне. Потом город Березник – вот он стоит прямо на трассе, там зашли в магазин, затарились продуктами (и водитель, и мы). Граждане, которые восклицают «у нас самые плохие дороги в мире» – или мало путешествуют по миру, или берут для примера лишь удалённую Колымскую или якутскую трассу, или какую-нибудь районную дорожку, соединяющую две дачи соседних областей. Тут нормальное магистральное шоссе, дорога вся асфальтовая, ухоженная. Транспорта достаточно.