Чужой «костюм». Том 1

Детьми они лазили по старым домам, в которых ступени крошились под ногами, и выискивали фотокарточки с изображением моря. Если находили, то забирались на пыльный диван, от старости скрипящий под весом их хрупких тел, и разглядывали до тех пор, пока не начинало темнеть, и изображение на фотографии становилось неразличимым.

В такие удачные дни они возвращались домой поздно, и мама, а позже и воспитательница в приюте, их сильно ругала. Но они не обращали внимания на чье-то недовольство, важнее всего было пополнение «Морской коллекции». Они берегли ее, никому о ней не рассказывали. Даже придумали, как поделят снимки между собой, когда повзрослеют.

Куда делась «Морская коллекция», ни Джек, ни Эджей не помнили. Возможно, ее украл один из мальчишек в приюте или она потерялась в череде бесконечных переездов из одного заброшенного дома в другой, когда приходилось сбегать от мародеров, чтобы остаться в живых.

Джек отставил пустую бутылку. Его настроение упало на самое дно.

– Я спать, – сказал он Эджею.

Это сообщение означало, что брату надо выключить свет и, вместе с его головоломными, задачами перебраться в кладовую.

– Завтра сходи в корпорацию. Им понравится «Анти-2».

Джек не любил сны. Прошло много лет после «Большого кризиса», а ему до сих пор снились кошмары. И это притом, что он лишь вырос на рассказах матери и других очевидцев об ужасах 2067 года. Сам он был слишком мал и не помнил безумств и беспорядков, которые не стихали еще лет десять. Его детство прошло на обломках цивилизации, а местом для игр стали заброшенные заводы, магазины, дома и бесполезные автомобили.

Поэтому улицы ему и снились. Грязные, заброшенные… или, еще хуже, наводненные толпами полоумных жителей, попавших в непривычные дикие условия, переполненные последствиями мировой катастрофы.

Часто во сне за Джеком гонялись охотники за человечиной. В то смутное время их было слишком много. Они существенно сократили население страны, которое к концу 2087 года составляло всего девятнадцать миллионов…

И ему, и Эджею многое довелось увидеть. Впрочем, как и всем. Но после изнуряющего рабочего дня, сны никому не снились. Джеку не повезло. Наверное, у него была слишком богатая фантазия или впечатлительная натура… В общем, Джек совсем не любил сны.

Глава 2

В шесть часов утра сработал будильник. Из динамиков смартфона зазвучал женский голос, ласково повторяющий:

«Просыпайся. Утро настало. Пора на работу».

Кровать закачалась с короткой амплитудой. Спящему Браену казалось, что его трясут за плечи. Ему снилось, что мама пришла его будить, но он видит слишком хороший сон и хочет досмотреть до конца.

– Браен… – пропел все тот же голос. – Ты опоздаешь.

Теперь в нем слышалась настойчивость, но ласка по-прежнему доминировала. Браен не прислушивался к нему, предпочитая объятия сна.

Айра заглянула в спальню. Браен лежал в расслабленной позе под простыней из искусственного шелка. Выглядел он умиротворенным, и между его бровей разгладились морщины, которые появлялись из-за напряженной работы. В таком виде двадцатитрехлетний Браен выглядел совсем юным.

Девушка готова была любоваться им полдня, выискивая милые сердцу черты и тщательно их изучая. Из-за его бесчеловечного графика они виделись слишком редко, и Айре катастрофически не хватало общения с любимым. Порою ей мерещилось, что он лишь проекция, и она только воображает его настоящим. Несмотря на желание еще немного полюбоваться парнем, она энергично крикнула:

– Хватит спать! – подошла к смартфону, и отключила бесполезный будильник. – Уже полседьмого. Ты опоздал на работу.

Браен едва не вскрикнул от ужаса и распахнул глаза. Увидел улыбающуюся девушку и понял, что она его обманула.

Чтобы быстрее проснуться, он мысленно отдал приказ для поднятия створок, закрывающих окна от яркого света.

– У тебя жестокий метод, – он провел пальцами по векам.

– Тебя по-другому не разбудить.

Айра подошла к окну, сладко потягиваясь и подставляя лицо навстречу солнцу. Солнечный свет высветил идеальные контуры ее фигуры, особенно нежно подчеркнул грудь и бедра. Некоторые самые пронырливые лучи, скользнули по ее лицу, высветили глаза до светло-зеленого цвета и превратили ресницы в полупрозрачный пушок.

– Без тебя и хитрой штуки в твоей голове я совершенно беспомощна. Только с Лиззи болтаю о разной ерунде.

– Не удобно… – вяло согласился Браен. Он поднялся с кровати и надел халат. – Устройство мысленного управления домашней техникой вшили для моего комфорта и безопасности. Корпорация не заботится о членах семьи, не задействованных в аппарате управления.

Айра обернулась, поморщилась и произнесла со смешком:

– Едва проснулся и уже строишь многосложные предложения. Пойдем, ты прикажешь кастрюле сварить нам кашу.

Браен быстро умылся и оделся в рабочий костюм, в целях безопасности пронизанный броне-нитями. Их носили те, кто занимал высокие должности в корпорации «Жизнь». Все из-за происков группы диверсантов, называющих себя «Люди мира», которые считали, что НН приносит вред.

Группа мечтала закрыть завод, уничтожив возможность создавать НН. Неоднократно они нападали на тех, кто занимал высокие посты в корпорации, пытаясь ранить или захватить в плен. Старались не повредить голову и стреляли по другим частям тела, поскольку в голове на микрочипах хранилась информация, которую они хотели получить: пароли для входа в офисы, расположение важных объектов, рецепт НН. Только благодаря защитным костюмам, планы «Людей мира» раз за разом срывались.

Браен ненавидел броне-костюмы. Тяжелее обычных тканевых, они ограничивали движение. Проще было ходить в насквозь промокшей одежде. Но ему, как и остальным, приходилось мириться с неудобством, поскольку корпорация запрещала ходить без защиты. Она оберегала их, как детишек. Даже следила за здоровьем и каждый месяц выдавала талоны на лечение, которые требовала использовать в обязательном порядке.

На талоны здоровья предлагалось ходить в кислородную комнату или посещать массажиста. Ими оплачивались курсы по предотвращению инвалиди-тенуса, рака и различных редких заболеваний. Иногда, чтобы потратить все талоны, Неприкасаемым приходилось выбирать процедуры, в которых они не нуждались, а это страшно утомляло. Но они понимали, что ради процветания корпорации, обязаны жить долго, и потому никто не возражал, беспрекословно принося себя в жертву будущему.

Кроме обязательств, на Неприкасаемых накладывалась масса запретов. Им запрещалось пить алкоголь, пробовать не проверенную еду, спускаться в рабочий район и контактировать с рабочими дольше пяти минут.

Список запретов состоял из ста сорока восьми пунктов, и нарушить их было проблематично. За каждым Неприкасаемым следили сенсоры, мгновенно определяющие какой из пунктов запретов «забыт». Так что им приходилось глотать за завтраком витамины, принимать противогриппозные таблетки и чистить зубы перед сном.

Браен ненавидел эти обязанности не меньше, чем броне-костюмы. Они душили его, ограничивали свободу действий и принуждали делать то, что он считал бесполезным.

Да его здоровья хватит лет на сто! Он чувствовал себя полным сил и энергии, и не сомневался, что весь мир падет к его ногам, стоит лишь намекнуть. А бесконечные программные напоминания, предназначенные скорее для ребенка, чем для делового человека, покушались на его убежденность в том, что он способен добиться задуманных высот.

На кухне сидела Лиззи и тоном доброй приятельницы рассказывала телевизионные новости. Яркий утренний свет падал на нее из окна и просвечивал насквозь. Он легко уничтожал приятную иллюзию, что сексуальная красотка материальна.

Виртуальные проекции в качестве друга многих спасали от одиночества. Они бескорыстно любили хозяев, поддерживали беседу на любую тему и никогда не предавали. При смене хозяина, они помнили о прежнем, сохраняя воспоминания на резервном жестком диске.

Браен купил Лиззи до знакомства с Айрой. Тогда он едва не влюбился в эту фикцию. Постоянно разговаривал с ней, скачивал дополнительные приложения, новые виды одежды, причесок и макияжа.

Со временем работа полностью поглотила его, и он перестал заниматься Лиззи, но не решался от нее избавиться. Хотя один ее вид напоминал ему о той сентиментальности, которая сидела в нем лет до двадцати. Теперь, вспоминая о том, каким мягким был раньше, он приходил в ярость.

Теперь ему претила чрезмерная восприимчивость. Он считал, что каждый Неприкасаемый должен обладать бескомпромиссностью, настойчивостью и стойкостью, близкой к бесчувственности. Когда весь мир пристально наблюдает за одной корпорацией и мечтает получить от нее выгоду, любое проявление слабости недопустимо.

– … близится двадцатилетний юбилей со дня изобретения НН, – вещала Лиззи таким тоном, словно делилась сплетнями. Ее алые губы двигались легко и соблазнительно, иногда в зазоре между ними мелькали белые зубки. Без предательского, обличающего освещения, она казалась бы реальной.

– Новую Нефть изобрел Грегор Саливан. Он организовал корпорацию «Жизнь», которая заняла лидирующую позицию в мире. Саливан пришел, когда весь мир погрузился в хаос и спас человечество от жизни в диких условиях. Благодаря ему люди снова получили автомобили и газонокосилки…

Айра коснулась «сердца» Лиззи, в котором находилась ее память и зарядное устройство. Отключила новостной канал и договорила за проекцию:

– Появился 2Н и восемьдесят процентов населения превратились в наркоманов.

– Дорогая… – укоризненно проговорил Браен, – ты говоришь о моем боссе.

– Твой босс не безгрешен. Саливан изобрел 2Н и искалечил жизни тысяч людей.

– Он изобрел только Новую Нефть, – вяло возразил Браен и мысленным импульсом включил плиту.

В стене поднялась узкая перегородка, из открывшейся ниши поползла тонкая горизонтальная пластина. Она выдвинулась на полметра и остановилась. Айра поставила на нее кастрюлю и занялась приготовлением завтрака.

– По его вине мы страдаем от 2Н.

Привычным движением она разорвала пакетик с замороженными пельменями. Мясо и тесто для них состояли из искусственно воссозданных заменителей пищи и напоминали на вкус пластик. Но, как и все современные жители, ни Браен, ни Айра никогда не пробовали настоящих пельменей и не могли сравнить копию с оригиналом. Запасы настоящего мяса истощились лет за десять до их рождения.

– Я от наркоманов не страдаю, и ты не должна.

От мгновенного нагрева, вода в кастрюле закипела за считанные секунды, и пельмени всплыли на поверхность. Айра разложила их по тарелкам, заправила соусом, который, как и вся пища, тоже был синтетический, и подала на стол.

Браен взял вилку и смешал пельмени и соус в единое месиво. Только после этого он приступил к трапезе.

– Мы не имеем права отворачиваться от этих несчастных, – продолжала Айра обсуждать любимую тему. – Уверена, когда-нибудь найдется способ их вылечить… – она посмотрела на Браена с претензией, будто исключительно по его вине город переполняют любители словить кайф. – Ты живешь в Рейдже всю жизнь и не представляешь, что творится за его стенами. Выходишь в столицу только на красивую Грутеновую улицу, которую «причесали» специально для нас. Откуда тебе знать, что с появлением 2Н жизнь столичных жителей превратилась в невыносимую пытку?

– Никому не вкалывают наркотик силой. Кто укололся один раз, уже не человек.

Браен не проникся словами Айры и спокойно отправил очередной пельмешек в рот. Она каждый день негодовала по поводу 2Н и тех, кто остался в столице умирать. По странному стечению обстоятельств, он влюбился в девушку, разделяющую взгляды «Людей мира».

Она повторяла их слова, уверяя, что производство НН губительно сказывается на людях и на природе. Раз за разом напоминала, что именно из отходов НН люди научились делать наркотик 2Н, уничтожающий работоспособное население. Удивительно, как она не примкнула к требованию «Людей мира» закрыть завод и распустить рабочих. Они считали, что так наркомания полностью исчезнет.

Сам Браен не верил в эту брехню. Он знал, наркоманы никогда не переведутся. Завод делает запасы НН, и наркоторговцы так же поступают с 2Н. Поэтому у наркоманов есть фора лет в десять. За это время кто-нибудь изобретет новый наркотик, а те, кто зависим от 2Н, без очередной дозы начнут дохнуть быстрее рабочих на заводе.

Меньше, чем за год в стране останется двадцать процентов населения, из которых работоспособность сохранит только треть. Но разве это повод отказываться от НН и закрывать завод? Наркоманы все равно умрут, этого не избежать. Здоровые люди не должны страдать из-за их слабости. Они имеют право получать НН и использовать ее по назначению. Имеют право жить максимально комфортной жизнью.

Разумеется, Браен рассуждал так не потому, что заботился о людях, нуждающихся в поставках НН. У него были личные причины, по которым он не хотел закрытия завода. В будущем он рассчитывал занять место директора корпорации. Он шел к этой цели с самого начала и считал, что стоит всего в шаге от нее. Осталось немного подождать и старый Грегор Саливан уступит ему место в своем мягком кресле.

За завтраком Браен и Айра обсуждали планы на вечер. Он доедал горячие пельмени, слушал ее болтовню и смотрел в окно на стену, отделяющую Рейдж от столицы. Айра запланировала ужин с родителями и просила, чтобы Браен непременно пришел.

– Я возьму тело, – сказал он обыденно.

– Тело?

Айра нахмурилась. Она смирилась с тем, что Браену не хватает времени на личную жизнь. Смирилась с тем, что он вынужденно берет тела на прокат. Но видеть вместо любимого парня какого-то чужака… это отталкивало. К тому же ее пугало то, что здоровые люди не сдавали свои тела, избегая опасного и унизительного заработка. Зато наркоманы всегда нуждались в новой дозе и получали ее единственным доступным способом – сдачей тела в наем.

– Мне не нравится, – призналась Айра, впервые высказав недовольство установленным порядком. – Ты не снимаешь нормальные тела. У них всех страшные глаза. Такие светлые зрачки, словно они не люди, а дьяволы.

Браена насмешило ее суждение. Всего несколько минут назад она защищала людей, которых назвала страшными. Она вообще была с причудами и частенько противоречила самой себе, но ее характер не мешал его любви.

Управившись со своей порцией завтрака, Браен потянулся за кофе.

– Что поделать… – он поднял чашку и вдохнул аромат темно-коричневого напитка. – Саливан запрещает использовать съем для работы, иначе бы я отправлял в офис чужое тело, а сам оставался с тобой. Ты должна радоваться тому, что наркоманов много, и их тела находятся в свободном доступе.

– Их слишком много, и нечего тут радоваться, – Айра убрала грязные тарелки в задвигающуюся нишу. Там они проходили термообработку и сушку. – Неужели нельзя их вылечить? Они опасны для нас и для себя.

– Они не опасны. Я находился в их телах и знаю, что у них нет сил убить даже ради дозы. Ты должна их благодарить: без них я бы пропустил все свидания с тобой.

Браен глянул на запястье, туда, где светился вшитый под кожу экран светодиодных часов. Время, отведенное на завтрак, закончилось. Он встал из-за стола и взял смартфон. Это была последняя модель «Микрокосмос-97», выпущенная полгода назад.

В современном мире производство смартфонов, как и любой другой продукции, усложнилось, поэтому новинки появлялись редко. Если бы они выходили почаще, Браен давно сменил надоевшую модель. Он быстро уставал от того, к чему привыкал.

К сожалению, ничего более нового, чем «Микрокосмос-97» в ближайшие полгода выпускать никто не планировал. Одна Финская компания работала над очередной моделью, но пока не называла дату выпуска. Единственное, о чем ходили слухи – это то, что цену за новинку грозились увеличить в два раза. Цена для Браена не имела значения, и он с предвкушением ждал ее появления.

– Мне пора.

Браен торопливо поцеловал Айру, и схватил с подставки зарядившийся ноут, в котором хранились рабочие документы. Перед дверью он остановился, сложил ноут вдвое, чтобы занимал меньше места, и убрал во внутренний карман пиджака. Коснулся зоны шкафа, и из стены бесшумно выдвинулась ниша с верхней одеждой. Когда он взял плащ, ниша автоматически вернулась на место.

Браен вышел из дома и поморщился. Сегодня ветер дул со стороны завода. Уличные очистители воздуха работали исправно, подстраиваясь под изменение погодных условий, но иногда вонь ощущалась и здесь. Она пробиралась в легкие, вгрызалась в них и не уходила с выдохом. Казалось, она проникает в каждую клетку тела и отравляет.

В такие мгновения Браен понимал, за что борются «Люди мира». Производство НН имеет определенные минусы, и все же активисты плюют в собственный колодец. То, что делает корпорация «Жизнь» больше никому не под силу. Нефть нужна всем. Ее производство усложняет жизнь рабочим, но это малая цена за возможность передвигаться на автомобилях, пользоваться различной техникой и электричеством.

Все это доступно только с НН. Без нее цивилизацию отшвырнет назад, в каменный век. Если для ее изготовления придется угробить свое здоровье, Браен согласен им пожертвовать. Тем более, через четырнадцать лет он собирался уйти на пенсию и покинуть Рейдж.

Он ждал пенсии, как дня рождения в детстве, когда ничто не омрачало его личный праздник. В их доме собиралось много детей, с которыми он играл весь день. Взрослые дарили ему дорогие и такие редкие игрушечные машинки, привезенные из других стран. Его окружали внимание и роскошь.

После смерти родителей его опекуном стал дядя и все изменилось. По-прежнему к нему на дни рождения приходили гости, и подарки остались такими же дорогими. Но исчезло веселье и опьяняющее чувство праздника. Дядя, вечно занятый работой, мало времени уделял ему и своему сыну. Забрасывал их подарками по поводу и без, но не восполнял острую нехватку родительской заботы.

Наверное, поэтому Браен хотел уехать подальше от места, где испытал такие разные эмоции счастья и горя. Его душил Рейдж, и он планировал переехать в Сан-сити. Город мечты строили на берегу моря уже несколько лет, в самой чистой зоне на планете. Город предназначался для мировой элиты, там не предусматривалось никакого производства и никакой работы. Только отдых и восстановление утраченного здоровья. Настоящий рай на Земле.

Разумеется, за место там придется заплатить. Причем настолько впечатляющую сумму, что у Браена перехватило дыхание, когда он ее услышал. Он лишь недавно привык к ней и осмеливался называть ее вслух.

Для богачей и крупных инвесторов корпорации «Жизнь» придумали новое слово «баррельон», от слова «баррель». Оно означало сто миллионов прежних долларов. Браену требовалось собрать семьдесят баррельонов! Тогда, как зарабатывал он двадцать четыре миллиона в месяц. С таким доходом ему придется двадцать пять лет копить на свою мечту.

Начал он недавно и планировал лет через десять обеспечить себе и Айре достойную жизнь. Конечно, ему хотелось собрать нужную сумму раньше и поселиться в Сан-сити, как только представится возможность.

Но в их стране такая роскошь была доступна лишь богачам уровня Грегора Саливана и главных инвесторов. Браену придется очень постараться, чтобы не отступить от задуманного. Он «горел» этой мечтой… тем более что первый взнос в размере трехсот миллионов, сделан и его не вернут ни при каких условиях.

***

Автомобиль катил по монорельсу, увозя Браена дальше от дома. Вдоль дороги плыли рекламные проекции. Одна предлагала пакет обновлений для дома: двенадцать новых видов полов, включая имитацию настоящего дерева, и тридцать семь видов обоев. Во второй рекламе обаятельная девушка уверяла, что котлеты «Лучшие» почти на девяносто восемь процентов схожи по вкусовым ощущениям с теми, что ели люди прошлого.

Когда автомобиль притормозил на повороте, проекционный экран подплыл ближе, и Браен услышал:

– Попробуйте котлеты «Лучшие». Поверьте, именно такими были на вкус настоящие котлеты.

Браен глянул в окно, оторвав взгляд от ноута. Увидел там трехметровую проекцию и сказал вслух:

– Ничего не надо.

Проекционный экран послушно отплыл к другому автомобилю, а Браен снова погрузился в изучение документов.

Открывая нужные папки, он заполняя салон авто проекциями с текстом. Водил пальцами по виртуальным буквам, подчеркивая места, требующие пристального изучения. Он занимался договором о сотрудничестве, предложенным китайцами.

Те хотели выкупать остатки отходов НН и предлагали крупную сумму. За один баррель девяносто пять тысяч новых долларов. Всего в десять раз меньше самой НН. Предложенный ими договор блистал безупречностью, но сумма настораживала. Зачем им понадобились вредоносные отходы, из которых, кроме наркотика ничего не сделать?

Браен со вчерашнего дня ломал голову над этим вопросом, но так ничего и не придумал. Он сам в течение года работал с командой изобретателей, ставящих эксперименты над ОНН, и точно знал, что отходы новой нефти бесполезны.

Плавный спуск к заводу позволял автомобилю скатываться по монорельсу, словно кубик льда по стеклу. Рельсы пролегали вдоль красивых офис центров, принадлежащих корпорации и шикарных особняков, в которых жили инвесторы.

Такие роскошные дома оставались для Браена недоступными. Вокруг каждого стояли достоверные проекции с цветущими деревьями и фигурно подстриженными кустарниками. Их листья, реагируя на дуновение ветра, размеренно покачивались. Превосходное изобретение!

Каждый раз, проезжая мимо, Браен хотел задержаться и рассмотреть искусственную зелень. Ведь, как и прочие жители Земли, он видел настоящие деревья лишь на фото, а эти выглядели предельно достоверными. Но он никогда не останавливался. За ним следовали другие сотрудники корпорации, и он ехал дальше, подчиняясь общему потоку.

Вечером, после изматывающего рабочего дня, он забывал о деревьях и не подходил к проекциям. Конечно, утром он снова вспоминал о них и сожалел о том, что не поставил себе соответствующего напоминания. Так повторялось на протяжении многих месяцев.

Браен одолел почти четверть договора, когда автомобиль подъехал к зданию офиса. С места стоянки открывался вид на «коридор», через который проходили рабочие. Когда они покидали завод, в «коридоре» их опрыскивали мощным дезинфектором, чтобы частицы ОНН не попадали в город.

Браен знал про популярный слух о том, что дезинфекция полностью избавляет от частиц НН, которые попадают на одежду и волосы рабочих. Конечно, это было враньё. Дезинфекция боролась с внешними осадками и не избавляла от тех мелких частиц, которые сквозь ткань спецкостюма попадали на кожу и проникали в организм.

Жизнь рабочих была скоротечна, и Браен не испытывал к ним жалости. Каждый получал то, что заслужил. Среди простых людей корпорация ценила ум и идеи изобретателей. Рабочие никакого интереса не представляли. Они гибли партиями, но производство ни на минуту не останавливалось.

Браен стоял у автомобиля и смотрел на нижний ярус завода. Через прозрачную крышу «коридора» он видел, как движется толпа рабочих. Никто из них не смотрел наверх и его не видел.

– Смертники… – вслух сказал он и продолжил мысленно: «Все они погибнут, кое-кто уже сегодня».

Он знал печальную статистику. Ежедневно на заводе умирало с десяток человек. Эту цифру уменьшали в несколько раз и озвучивали фальшивые данные. Наверное, если бы всплыла правда, корпорация ощутила острую нехватку рабочей силы. Впрочем, для простого человека, альтернативной работы нет нигде.

– Эй! Наслаждаешься видом?

Позади раздался чрезмерно веселый голос Олафа Дэсса. Этот сорока семилетний мужчина начинал вместе с Саливаном, когда тот еще разрабатывал НН. Он славился тем, что при желании навязывал Саливану собственные идеи. Браен на дух его не переносил за панибратское обращение, за высокую должность и неоспоримое влияние на директора. Он мечтал избавиться от него, считая, что старику давно пора отойти от дел.

– Олаф!

Браен обернулся, состроив на лице приветливое выражение, и протянул руку. Мужчина энергично ее потряс. На костюме Олафа светилась вставка с аббревиатурой «НОИ», сообщающая о том, что он начальник отдела импорта.

– Чего здесь стоишь? Нравится воздух? – Олаф хлопнул себя по животу и хохотнул.

Воздух рядом с заводом не годился для дыхания, и оттого его вопрос считался шуткой, пусть и посредственной. Браен не нашел в себе сил изобразить веселье. Он смотрел на самодовольного начальника импорта думая, что однажды не выдержит и проявит к нему истинное отношение.

Он непроизвольно потер переносицу, словно пытаясь избавиться от головной боли, и ответил, давая понять, что не нуждается в беседе:

– Почему бы нам поскорее не занять рабочие места?

На лице Олафа отразилась неприязнь, вытеснившая фальшивую любезность. Браен не удивился резкой смене настроения. Он знал, что никому не нравится в офисе. Наверное, поэтому и не старался кому-либо угодить. Ему претила необходимость изображать обходительного коллегу перед тем, кого он считал слабым и бесполезным.