Тройные хлопоты

– Нынешняя ситуация продолжаться дальше не может. – Голос Вулфа сделался твердым и четким. – Положение вещей таково: вы получаете деньги от мистера Перрита, угрожая предать огласке факт существования у него другой, настоящей дочери. Таким образом вам удалось получить только что названную мной сумму. Вы занимаетесь шантажом…

– Я пока молчу, но если вы считаете, что молчание есть знак согласия, значит вы рехнулись, – заявила Вайолет.

Теперь, когда она взяла себя в руки, ее голос стал приятнее и мягче.

– Молчите и дальше. Мне все равно, согласны вы или нет, – сухо ответил Вулф. – Как я уже сказал, вы занимаетесь шантажом, но юридическая сторона вопроса меня совершенно не волнует. Как часто происходит с шантажистами, вы оказались в сложном положении. Реализовав свою угрозу, вы потеряете нынешнюю работу и вместе с ней источник дохода. Кроме того, мистер Перрит, что вполне объяснимо, захочет вам отомстить. И ваше счастье, если все ограничится тюремным сроком в Юте. По всей вероятности, вы уверены, что он собирается платить вам и дальше. Однако, видите ли, какое дело… Сегодня мистер Перрит обратился ко мне за помощью. Он попросил меня положить конец вашему вымогательству. И я взялся за это.

– Я приехала к вам, потому что об этом меня попросил отец, – заявила Вайолет. – Ушам своим поверить не могу! Кто вам наговорил весь этот вздор? Отец? Господи боже, да не может быть, чтобы Дейзи Перрит вдруг начал всех уверять, будто я не его дочь! Зачем вы мне врете?!

– Мисс Мерфи, я вполне допускаю, что вам сложно поверить в происходящее. Это даже естественно. Вы решили, что мистер Перрит, желающий сохранить тайну личности своей дочери, ни при каких обстоятельствах никому не станет рассказывать, что вы подставное лицо. Однако вы просчитались. Вы либо не знали, либо не учли, что у мистера Перрита есть мотив посильнее любви к родной дочери. Я говорю о тщеславии. Более того, его отцовские чувства на самом деле могут быть проявлением все того же тщеславия. Впрочем, речь сейчас совсем не об этом. Он не станет терпеть власть над собой. Для него невыносима сама мысль, что он попал к вам на крючок. – Вулф заерзал, устраиваясь поудобнее. – Увы, мистер Перрит допустил точно такую же ошибку, что и вы. Он просчитался в своих суждениях об одном человеке. Обо мне. Вы потребовали от него пятьдесят тысяч долларов. С этого момента вы, мисс Мерфи, будете передавать мне девяносто процентов, то есть девять десятых всех сумм, полученных от мистера Перрита свыше определенного вам оклада, составляющего сто долларов в месяц. Иными словами, с каждой сотни долларов, полученной в результате шантажа, вы будете отдавать мне девяносто. В противном случае я позабочусь о том, чтобы вас арестовали власти Солт-Лейк-Сити.

Вайолет уставилась на Вулфа во все глаза. Затем она глубоко вдохнула, сглотнула и, еще немного помолчав, взорвалась:

– Черт побери, да вы набитый дурак?! Думаете, Дейзи вам это спустит? Это не сойдет вам с рук. Я особый случай. А вот с вами, в отличие от меня, он запросто расправится. Да стоит мне только сказать ему, что… – Неожиданно она замолчала и вновь принялась сверлить Вулфа взглядом. Выражение ее глаз изменилось, лицо исказила гримаса. – Боже всемогущий! – с презрением в голосе произнесла Вайолет. – Неужели вы держите меня за набитую дуру? Поверить не могу, что Дейзи считает меня идиоткой. Я буду передавать деньги вам, а вы, в свою очередь, вернете их Дейзи. Он решил от меня дешево отделаться! Какая прелесть! Неужели он подумал, что я на это куплюсь? – Она села прямо, сжала колени и внезапно резко подалась вперед. – Слушайте, вы, меня так просто не запугаешь! Думаете, мне с Дейзи пришлось легко? Думаете, он сразу притащил мне деньги на блюдечке? Как бы не так! Смотрите, сейчас я вам кое-что покажу. – Она принялась разоблачаться. – Сегодня вечером я была в театре. Как вы заметили, на мне платье с длинным рукавом. Сейчас поймете почему.

Справившись с застежками, она принялась извиваться, желая поскорее спустить платье с плеч. Ткань сползла вниз, обнажив розовые бретельки бюстгальтера и руку, которую девушка выставила на обозрение.

– Что вы об этом думаете? – требовательно спросила она.

Что за зрелище открылось нашим глазам! Практически от самого локтя и до плеча кожу покрывали черные и пурпурные синяки. Мне стало интересно, как Дейзи их нанес, и потому я встал и подошел к Вайолет, чтобы рассмотреть ее руку поближе, а девушка любезно протянула ее мне. Осмотр синяков ничего не прояснил. Дейзи мог поработать как пальцами, так и кулаками либо пустить в ход какое-нибудь подручное средство.

– Это еще не все, – добавила Вайолет, и в ее голосе странным образом мешались гордость и печаль. – Дейзи оставил синяки и в других местах. Ради их осмотра вам придется раскошелиться. Сначала я терпела. А потом взяла и сказала: «Слушай, если собираешься меня колотить и дальше, не думай, что это тебе сойдет с рук. И легавым ты меня сдать не сможешь. Ведь я твоя родная дочь! Хотя бы еще раз тронешь меня пальцем – и я выложу про тебя и себя правду всему городу, а потом возьму и смоюсь – ищи ветра в поле». Ну и что вы со мной сделаете? – Она натянула платье на плечи и стала его застегивать. – Дейзи сдался. Он у меня в руках. Я единственная, кому удалось обвести его вокруг пальца и остаться в живых, чтобы потом рассказать об этом другим. А теперь он побежал к вам за помощью! Придумал вшивый план, как вернуть себе бо́льшую часть денег! – Судя по тону Вайолет, на компромисс она была не готова.

Вулф поморщился.

– Не торопитесь, мисс Мерфи, – спокойным голосом произнес он. – Вам надо все хорошенько обдумать. Я еще раз хочу заверить вас, что никакого сговора между мной и Дейзи Перритом не существует. Считаете, что я вам лгу, – воля ваша. Допустим, вы на девяносто девять процентов уверены, что я с Дейзи Перритом заодно. Неужели вы решите рискнуть? Ведь существует вероятность в один процент, что я действую по своей воле и веду самостоятельную игру. Когда вы обнаружите, что сейчас я говорю правду, ваша песенка уже будет спета. С моей точки зрения, у вас нет выбора. Вам остается лишь одно: передавать мне бо́льшую часть сумм, полученных от мистера Перрита. Ваша судьба и ваша жизнь меня нисколько не волнуют. Вы вправе ответить мне отказом, но тогда рано или поздно возмездие настигнет вас, и произойдет это в самый неожиданный для вас момент.

– Черта с два меня найдут! – резко бросила Вайолет.

– Вы напрасно отказываетесь от моего предложения хорошенько все обдумать, – вздохнул Вулф. – Ну посудите сами, куда вы денетесь, если собираетесь и дальше шантажировать мистера Перрита? Кстати, если вы намерены пересказать ему содержание нашей беседы, сразу хочу предупредить: не утруждайтесь. Я предусмотрел подобный вариант развития событий, и мистер Перрит не поверит ни единому вашему слову.

– Ага, ну как же, не поверит! Он же сам придумал весь этот план.

– Ошибаетесь. – Вулф отстранился от стола. – Если бы вы, мисс Мерфи, знали меня лучше, то сразу поверили бы, что это моя идея. Повторю еще раз: план придуман мной, осуществляю его я, и обогатит он меня одного. Вы тоже не останетесь без гроша в кармане, я не собираюсь вас разорять. Мистер Перрит зарабатывает много денег. С каждых сто тысяч долларов, что вы получите от него, вам будет доставаться десять тысяч. – Вулф встал, прошел мимо девушки и, застыв в дверях, повернулся к ней. – И еще одно предупреждение, мисс Мерфи. На случай, если вы вдруг решите исчезнуть с тем, что уже получили. Вполне естественный, ожидаемый порыв. Допускаю, что мистер Перрит по очевидным причинам не станет вас искать. Но я найду вас. В тщеславии я не уступаю мистеру Перриту. Меня не облапошишь! – С этими словами он вышел.

Вайолет даже не повернулась, чтобы проводить его взглядом. Она сидела, уставившись на кресло Вулфа, так, словно он по-прежнему сидел напротив нее. У девушки кривились уголки губ. Может, она перепугалась? Нет, ничего и близко похожего на панику я не наблюдал. Скорее, она пыталась спокойно обдумать положение, в котором оказалась. Наконец она повернулась ко мне и сказала так, словно я не был ее врагом:

– Господи, какой же он все-таки жирный!

– Ты отважная девушка. – Я одобрительно кивнул. – Я искренне тобой восхищаюсь. К счастью, никто не требует от тебя немедленного решения. Поспи, подумай, прикинь все «за» и «против». Как тебе моя идея? Хочешь, я провожу тебя до дому?

Она улыбнулась, и я ухмыльнулся в ответ.

– Ты не похож на подонка, – заметила Вайолет. – Красивый и сложен хорошо.

– На самом деле я мерзавец, просто притворяюсь хорошим, – ответил я и встал. – Подкинуть тебя до дома не предлагаю. Как я заметил, у тебя самой машина есть. Но могу проехаться вместе с тобой за компанию. Заодно свежим воздухом подышу.

Она встала, подошла ко мне, коснулась ладонью лба и запустила пальцы в мою шевелюру, проведя рукой к затылку, будто расчесывая мне волосы.

– Свежий воздух, – сказала она. – Малыш, как же я хочу подышать свежим воздухом!

– Мы его разделим, – заверил я Вайолет. – Девяносто процентов тебе, десять – мне.

Надев в прихожей шляпу и пальто, я вывел девушку на улицу, открыл перед ней дверь ее двухместного автомобиля, после чего, обогнув машину, сам забрался внутрь. На самом деле меня интересовал не свежий воздух и не девичьи ласки. Мне просто хотелось спасти свою шкуру. Я не осуждал Вулфа за то, что он начал столь опасную игру, не предупредив заранее Дейзи Перрита. Я допускал, что план мог прийти Вулфу в голову незадолго до того, как появилась Вайолет, или даже после начала разговора, но это уже не играло никакой роли. Мне представлялось очевидным, что, если сейчас Вайолет помчится в пентхаус и выложит все Дейзи – а она такое может запросто сделать, – предсказать его реакцию будет невозможно. По идее, здравый смысл должен был подсказать Дейзи, что Вулф просто хочет вернуть ему девять десятых из выплаченных денег. Одна беда: Перрит – птица во всех отношениях необычная. Понятие «здравый смысл» к нему не применимо. Вполне возможно, Дейзи считает, что честных людей на свете вообще не существует. Таким образом, я предпочел сесть в машину вместе с Вайолет из соображений безопасности.

Она оказалась первоклассным водителем. Почти наполовину столь же хорошим, как я. Когда она притормозила на красный свет возле Сороковой улицы, я заявил:

– Мисс Мерфи, вы в ловушке.

– Мы вроде бы уже перешли на «ты». – Вайолет потрепала меня по коленке.

Времени было в обрез. До пентхауса на Семьдесят восьмой улице рукой подать. На дворе ночь, пробок нет, езды всего несколько минут, а подниматься с шантажисткой наверх и укладывать ее в постельку в мои планы не входило.

– Как скажешь. Сейчас это не важно. Важно то, что ты в ловушке и тебе из нее не вырваться. Я говорю с тобой откровенно, потому что искренне восхищаюсь тобой и твоими талантами. И потом, я люблю жизнь и пока не хочу с ней расставаться. Будешь и дальше выжимать деньги из Перрита и забирать все себе, не отдавая девяноста процентов Вулфу, тебе кранты. Вулф – гиена, шакал, падальщик. Если же ты согласишься отдавать девяносто процентов Вулфу, Перрит рано или поздно об этом узнает. Тогда огребет по полной программе не только Вулф, на которого мне по большому счету плевать, но и я с ним за компанию. Вот ты говоришь, я красивый и хорошо сложен. Согласен. Поэтому мне особенно хочется сберечь свою шкуру.

– Продолжай, – проворковала она, не отрывая взгляда от дороги. – Пока ты не сказал ничего важного, но у меня от твоего голоса мурашки по коже. Быть может, мне даже не понадобится выпивка.

Мы проехали Пятьдесят первую улицу.

– Можешь считать меня эгоистом. Так оно и есть, – кивнул я. – Сейчас ты в этом убедишься. Слушай мое предложение. У тебя нет ни малейшего шанса вывернуться – ни одного на миллион. Тебя зажало между Дейзи Перритом и Ниро Вулфом, словно между двумя жерновами. Тут и танку не поздоровилось бы, а ты девушка. Большая добыча выскользнула из твоих рук, но ты можешь доказать, что, помимо мужества, у тебя есть и мозги. Вариантов у тебя немного. – Я погладил девушку по коленке. – Во-первых, ты можешь и дальше продолжать шантажировать Перрита и отдавать девяносто процентов Вулфу. Но ты не дура и на это не пойдешь. Зачем так рисковать, если в итоге тебе будут доставаться лишь жалкие крохи? Во-вторых, ты можешь сбежать. Вариант так себе, ведь тебе придется самой зарабатывать на жизнь. Кроме того, ты будешь вынуждена постоянно переезжать с места на место – существенный минус, особенно если любишь Нью-Йорк. Есть и третий вариант, который я тебе предлагаю. Ты говоришь Перриту, что готова пойти на попятную и снова стать его послушной любящей дочерью при условии, если он будет платить тебе в неделю три сотни вместо одной. Если хочешь, я сам ему это передам.

Вайолет пристально на меня посмотрела и снова устремила взгляд на дорогу. Мне почему-то показалось, что мои слова влияют на нее положительно.

– Вулфу ничего не достанется, – твердым голосом сказал я. – Думаю, для него это окажется полнейшей неожиданностью, но об этом можешь не беспокоиться. Я сам с ним поговорю. При желании я умею надавить на человека. Что касается Перрита, то он с легким сердцем согласится на твое предложение. Нищенствовать ты не будешь. Тебя ждут пятнадцать тысяч шестьсот долларов в год, свободных от налогов! Кроме того, насколько я понимаю, Перрит, как и прежде, будет оплачивать все твои расходы на жизнь, в том числе и машину. Только подумай, ты будешь получать на шестьсот долларов больше, чем сенатор Соединенных Штатов! Ты сможешь и дальше жить в Нью-Йорке. Забудешь о Юте, не говоря уже о тюремной камере, станешь гулять с друзьями, спать допоздна, ходить по музеям и картинным галереям… Две сотни в неделю уже неплохо – это в два раза больше, чем получает сантехник, – а тебе будут платить три! Слушай, обычно я жутко не люблю, когда женщины садятся за руль, но ты ведешь очень неплохо. Я сразу понял, что ты отлично управляешься с баранкой. Молодец!

– Я умею поворачивать и сдавать назад, – отозвалась она. – Музеи, картинные галереи… Ты что, юморист?

Мы проскочили перекресток. Машина неслась по Пятой авеню. Мы проехали Шестидесятую улицу.

– В один прекрасный день, – предупредил я, – тебе непременно придется отвести меня в придорожный ресторан в Уэстчестере, который принадлежит Перриту. Ладно, признаю, про картинные галереи я загнул. Забудем о них. Давай о другом. Если ты, пораскинув мозгами, решишь вдруг последовать моему совету, то, ради всего святого, не говори Перриту, что Вулф пытался затеять двойную игру. Если об этом узнает Дейзи, начнется такая свистопляска, что сдавать назад будет поздно.

– Начнется свистопляска? – насмешливо спросила она. – Ты так уверен?

– По-прежнему считаешь, что Перрит и Вулф сговорились, чтобы обмануть тебя? Тогда ты рехнулась. Ты не знаешь Вулфа.

– Я знаю Дейзи Перрита. – Вайолет свернула на восток, на Семьдесят восьмую улицу.

– А Вулфа не знаешь, – с настойчивостью возразил я. – Как думаешь, почему тебе не удалось его раскусить? Дело тут не только в толстом слое жира. При первой же возможности я расскажу тебе, что он на самом деле за человек. Перрит дважды за свою жизнь столкнулся с противником, равным себе. Первый раз это была ты, второй раз – Вулф.

Вайолет остановила машину справа у тротуара возле навеса над входом в многоквартирный дом. Я выскочил и придержал дверь, рассчитывая, что она выйдет, перебравшись через мое сиденье, но вместо этого она предпочла выбраться из автомобиля со своей стороны. Обойдя машину, Вайолет подошла ко мне и положила ладонь мне на руку:

– Припаркуемся здесь. А позже я спущусь и отвезу тебя домой.

Вот уже второй раз за вечер я оказался в неловком положении. Только теперь рядом не было Мортона, способного прийти мне на помощь. Девушка потянула меня вслед за собой. Я деликатно уперся, одновременно пытаясь подобрать слова, однако необходимость в них тут же отпала. Какой-то миг – и проблема, что сказать Вайолет, сменилась куда более насущной задачей: как вообще сохранить дар речи, а вместе с ним и жизнь. С Пятой авеню на нашу улицу свернула машина, чей мотор надсадно ревел на второй передаче. Автомобиль сбавил ход, остановившись практически сразу за машиной Вайолет. Обо всем этом я догадался по звукам, поскольку стоял к Пятой авеню спиной. Когда Вайолет вдруг стиснула мою руку и я увидел, как лицо у нее вытянулось, а сама она рванулась влево, я резко развернулся, увлекая спутницу за собой и невольно прикрывая себя ее телом. Прогремели выстрелы. Мужчина, стрелявший в нас из окна машины, вел огонь с расстояния не более двадцати футов.

Думаю, Вайолет сразила первая же пуля. Впрочем, выстрелов было столько, что это не имело ровным счетом никакого значения. Когда девушка повалилась на асфальт, я упал вместе с ней. Она тянула меня вниз, по-прежнему держась за мою руку. И потом, у меня сработали рефлексы. И правильно: стоять столбом на открытом пространстве, когда по тебе стреляют, – идея не из лучших. Действуя на автомате, я перекатился к тротуару, привстал на одно колено и, выхватив из кармана пальто пистолет, прицелился в машину с убийцей, которая, набирая ход, быстро удалялась в сторону Мэдисон-авеню. Я стрелял, пока у меня не закончились патроны. Автомобиль скрылся из виду.

Когда это произошло, я вскочил и повернулся к Вайолет. Она стояла на четвереньках и пыталась подняться. В тот самый момент, когда я бросился к ней, силы оставили ее и она опустилась на мостовую. Встав на колени, я быстро ее осмотрел. Одна из пуль поцарапала ей щеку, но я знал, что в нее угодили и другие.

– Тише, детка, не шевелись, – сказал я ей.

Достаточно быстро Вайолет затихла и лишь широко разевала рот, сипло вдыхая воздух. Она пыталась что-то сказать.

– Шея… – наконец проговорила она, и у нее задрожал подбородок. – Шея! – вскрикнула она и, содрогнувшись, обмякла.

Вскинувшись, я оглянулся по сторонам. Открывались окна, отовсюду доносились голоса. По тротуару со стороны Пятой авеню к нам кто-то бежал. Дверь под навесом открылась, и оттуда ко мне из многоквартирного дома кинулся какой-то мужчина в униформе – то ли швейцар, то ли лифтер. Увидев, что человек, приближающийся со стороны Пятой авеню, одет в полицейскую форму, я вскочил, громко крикнул: «Доктора!» – после чего бросился в парадную. В вестибюле царило безлюдье. Лифт с распахнутой настежь дверью тоже был пуст. Я нашел коммутатор, подключился, нажал кнопку и набрал номер, лихорадочно пытаясь вспомнить, перевел ли звонки на телефон в комнате Вулфа, прежде чем уйти из дому. По идее, именно это я должен был сделать в силу привычки. Так оно и оказалось.

– Ниро Вулф слушает, – раздался наконец в трубке знакомый голос.

– Это Арчи. Я отвез ее домой. Мы стояли на тротуаре возле ее дома на Семьдесят восьмой улице. Проехала машина, из нее по нам стали стрелять. Машина скрылась, Вайолет мертва. Передайте Фрицу…

– Ты не ранен?

– Ранен, но ущерб не физический, а моральный. Этот ублюдок Перрит решил избавиться от нее, а нас использовать втемную. Зачем, в чем суть его плана, мне неизвестно. Можете поломать над этим голову, пока я буду сидеть в участке. Передайте Фрицу…

– Положи трубку! Живо! – раздался голос позади меня.

Глава 8

Настанет ли тот час, когда все люди в мире проникнутся друг к другу любовью и заживут как одна большая дружная семья? Сомнения на этот счет вызывал у меня сам факт существования лейтенанта Роуклиффа из убойного отдела полиции Нью-Йорка. Чувства, которые я к нему испытывал, были невероятно далеки от братской любви.

– Прекрасно! – изрек без десяти три ночи Роуклифф в пыточной Девятнадцатого участка, располагавшегося на Восточной Шестьдесят седьмой улице, где лейтенант развернул свой полевой штаб. – Просто прекрасно! – Он никогда не употреблял простецких выражений вроде «о’кей». – Мы тебя посадим – и дело с концом.

Тут Роуклиффу пришлось подождать, поскольку меня охватил приступ зевоты, с которым я никак не мог справиться. Когда же мне это удалось, я располагающе улыбнулся и ответил:

– Вы это повторяете в пятый раз. Признаться, мне ваша идея не нравится. Должен предупредить, что она также не понравится мистеру Вулфу и его адвокату. Впрочем, если никаких других идей у вас нет, давайте остановимся на этой. Продолжайте.

Лейтенант не сказал ни слова, но зловеще на меня посмотрел. Не просто зловеще, а так, как умел смотреть только он, Роуклифф.

– Давайте подведем итог, – предложил я. – Дейзи Перрит обратился к мистеру Вулфу за советом. Даже если бы я знал, о чем у них шел разговор, а мне это, кстати, неизвестно, сведения пришли бы к вам из вторых рук. Таким образом, если желаете знать, чего хотел Дейзи, вам следует обратиться непосредственно к мистеру Вулфу.

– Я уже сказал тебе, – холодно ответил Роуклифф, – что дважды посылал людей к Вулфу, но их даже на порог не пустили. Дверь, как обычно, была заперта. Человек за дверью, должно быть Бреннер, сказал, что Вулф спит и будить его нельзя. Подумать только, какое нахальство и высокомерие!

– Попробуйте проведать его во время завтрака, – предложил я. – Часов этак в одиннадцать.

Мне было приятно услышать, что указания, которые я не успел передать Фрицу, не понадобились. Он сам принял все необходимые меры.

– Ясное дело, если я буду сидеть в камере, то впустить вас в дом не смогу. Продолжаем. Итак, без двадцати двенадцать приехала дочь Перрита. Видимо, она хотела получить у мистера Вулфа совет по тому же вопросу, что и ее отец. О чем они беседовали, опять же лучше спросите у Вулфа сами. После окончания разговора я проводил мисс Перрит до дому. Машину вела она. Мы приехали около половины первого. Я как раз посмотрел на наручные часы, а потом на циферблат, установленный на Колумбус-серкл. Они показывали двенадцать двадцать шесть. Мы стояли…

– Я уже слышал, где вы стояли.

– Тогда мне больше нечего добавить. У мужчины в автомобиле поверх лица был повязан платок…

– Откуда ты знаешь, что это был платок?

– Господи боже, опять двадцать пять! Хорошо, не платок, а какая-то белая тряпка, которую он, может, отрезал от рубашки. Важно другое: я не смогу его опознать. Не знаю, кого именно он хотел убить: ее, меня или нас обоих, но признаю, что погибла только она. Номер машины я не запомнил, но это не принципиально. Я не дурак и понимаю, что его свинтили с другого автомобиля в миле отсюда где-нибудь за час до совершения преступления. Вы сказали, что машину обнаружили меньше чем в шести кварталах отсюда, рядом со станцией метро «Восемьдесят шестая улица». Позвольте спросить, я хотя бы раз попал?..

– Где Дейзи Перрит?

– Вы хотите сказать, прямо сейчас?

– Прямо сейчас.

– Понятия не имею.

– Он скрывается в доме у Вулфа?

– Боже всемогущий, конечно нет! От одной только мысли об этом у меня мороз по коже и зубы стучат.

– А вчера у тебя зубы не стучали, когда Перрит приехал к Вулфу обстряпывать свои делишки?

– Слушайте, лейтенант, – мрачно заметил я, – скоро уже начнет светать. Я вам несколько раз подряд повторил, что видел. Знавал я одного человека. Он охотился на уток с ружьем, у которого была такая отдача, что после каждого выстрела он плюхался задницей в грязь. И похоже, ему это нравилось. В некоем смысле, лейтенант, вы мне напоминаете того охотника. Вы прекрасно понимаете очевидную вещь: только мистер Вулф сможет рассказать вам, о чем именно он говорил с мистером Перритом и его дочерью. Вы также прекрасно знаете, что об этом я вам поведать не могу. И еще вам прекрасно известно, что, решив меня задержать, вы разозлите мистера Вулфа, в силу чего он не станет вам помогать. Чего вы, в конце концов, хотите: самоутвердиться или раскрыть убийство? Думайте, а я пока вздремну. Мне уже без разницы, где спать. Сейчас я усну где угодно, хоть в этом кресле, хоть на тюремной койке, хоть дома в собственной постели.

– Вон отсюда! – скомандовал Роуклифф. – Давай выметайся!

Он нажал на кнопку, отдал короткий приказ, и минуту спустя я оказался на улице. Я отлично знал, что сыграло ключевую роль в моем освобождении. Дело было не в моих пламенных речах, а в начальнике Роуклиффа, инспекторе Кремере, который рассчитывал на содействие Вулфа и не желал портить с ним отношения.

Так или иначе, пока я шел в сторону метро, безуспешно пытаясь поймать такси, я думал вовсе не о Роуклиффе, а о Дейзи Перрите. Я едва не выложил полицейским всю подноготную, которая бы им очень помогла, но вовремя себя остановил, поняв, что до встречи с Вулфом лучше не распускать язык. По дороге домой я без толку ломал голову над всякой всячиной. В частности, я размышлял над тем, кто именно стрелял в Вайолет. Не мой ли тезка Арчи?

Чем больше стараний я прилагал, чтобы сложить головоломку, тем большее недоумение охватывало меня. Начнем с того, что Перрит, по всей видимости, решил не откладывать дело в долгий ящик и поспешил убрать Вайолет. Решение в принципе напрашивалось само собой, но зачем было втягивать в дело Вулфа, не говоря уже обо мне? Каким образом он собирался использовать Вулфа в качестве прикрытия – хоть для полиции, хоть для кого-либо еще, – при этом утаив, что Вайолет – подставное лицо? Он ведь вроде бы не собирался ее убивать? Я хотел получить ответы на эти и многие другие вопросы по весьма серьезной причине. Мне в голову пришла одна мысль. Меня нельзя назвать человеком кровожадным. Я убивал людей лишь в силу необходимости, когда у меня не оставалось другого выхода. И потому я решил, что мне надо устранить Дейзи Перрита. Да, во мне все еще было живо воспоминание о том, как Вайолет вцепилась в мою руку, как плевался огнем пистолет в руках убийцы, но дело было совершенно не в этом, а в том, что мы с Вулфом оказались в непростом положении. Выход был только один. Работа частного детектива связана с определенным риском, и мы с готовностью шли на этот риск. Однако впутываться в разборки Перрита и Микера – это уже не риск, это смертный приговор с открытой датой.