Ячейка №30

– Ты не видел ничего в этой жизни, что могло сделать бы тебя настоящим человеком, поэтому ты и все общество вокруг не могут являться людьми, – луч прошел насквозь, а моя истерика, происходящая в обеих реальностях, не поддается внятному описанию даже внутри собственных мыслей.

Слезы, кровь, слизь, вытекающая из носа – все собирается в единый поток, показывающий мои настоящие эмоции теперь.

Кто же теперь посмотрит на наши разбитые головы, если мы существуем теперь только для себя?

Поток стекает вниз по подбородку в одном сознании, и по щеке в другом.

Слизь, вытекающая из носа, течет и в носоглотку, вставая комом в горле.

– Это всего лишь молния перед настоящей грозой – старайся не переживать насчет нее слишком сильно, – лазер, проходя сквозь десну, запекал кровь сразу же, уничтожая внутри нее глобулярный белок гемоглобин, разрушая его структуру, заставляя его денатурировать.

Порой раны нужно прижигать огнем.

А ГНИЛЫЕ РАНЫ ВЫКОВЫРИВАТЬ НОЖОМ.

Люди, которые раньше теряли конечности, опускали оставшуюся конечность в костер, причиняя себе тем самым невероятную и неописуемую боль, но только это спасало их тела от кровопотери.

– Оно нужно лишь для того, чтобы бы ты сам захотел увидеть себя настоящего – без груза мнений всего остального, – Личность достаёт из сумки нихромовый стержень и федерацитовую оболочку для него.

– Ты сам знаешь, чему равна теплота, выделяющаяся при работе резистора.

Сила тока в квадрате, помноженная на сопротивление резистора, и умноженная на время его работы.

– Федерацит при высоких температурах становится диэлектриком, поэтому тебя не убьет электрическим током, об этом ты можешь не переживать.

Личность надевает на нихромовый стержень федерацитовую оболочку, после чего на оба конца стержня надевает клеммы.

Я уже привык к тому, что знаю название того, что никогда не видел.

Личность пропускает электрический ток через стержень, после чего убирает одну из клемм и вставляет в отверстие, получившееся в моей нижней челюсти.

– Но федерацит, как и любой другой металл хорошо проводит тепло в любых условиях.

Длина стержня 9,6 сантиметров, его диаметр не превышает 1,5 сантиметров, а сила тока от источника тока – 500 ампер.

– Можешь сам рассчитать количество выделяющейся теплоты, но можешь не торопиться – сейчас ты увидишь еще больше.

Я воспринимаю еще больше. Я существую еще больше. Я существую в трех реальностях одновременно, уничтожая каждого из них самим собой. Прямо сейчас моя плоть в нижней челюсти обугливается под действием температуры. Прямо сейчас мое тело валяется на полу здания, которого не коснулся прогресс. Прямо сейчас я разрываю собственными руками надвое тела тех, кто уехал когда-то. По крайней мере, я так думал. Мой язык парализован – ему больше нечего говорить. Я доставляю мучения, я переживаю мучения, и я же вместе с тем наблюдаю за мучениями. Я существую в трех реальностях одновременно, понимая суть каждой из них для моего сознания. Моими зубами вырываются языки тех, кого я когда-то знал. Мои остатки от десны каждую секунду времени принимают на себя тысячи джоулей энергии, нагреваясь, уничтожаясь изнутри. Мои глаза наблюдают за всем этим, желая потерять собственную функцию раз и навсегда. Единственной причиной, по которой стержень в оболочке не упал вниз еще 30 секунд назад, является то, что существует сила трения между моими тканями и этим стержнем. Я теряю желание понимать, воспринимать. Я теряю желание существовать.

ЭТО ОДНО И ТО ЖЕ.

– Молодой Гитлер, отправившийся на фронт во время первой мировой войны, скоротечно ослеп на поле боя. Его сознание не желало воспринимать всех ужасов войны, что он видел, – оторванные конечности, выпущенные наружу внутренности, братские могилы, ползающие по полю боя мертвецы.

Я хочу уничтожить Личность – он не заслуживает существования.

– Ты не Человек! – мое тело, используя все собственные силы, получает ускорение в сторону стекла, разделяющего все три реальности друг от друга.

– Друг, пойми, я – самый человечный из людей, просто ты этого не понимаешь до конца, как и не поймут все те, кто не почувствуют себя настоящих, – мое тело отскакивает от стекла, подобно маленькому, хиленькому попрыгунчику, отправленному в сторону огромной, твердой, крепкой, непробиваемой стены.

– Не думай, что это будет просто. Ты прыгнул не сильнее обычного человека – это стекло ментально непробиваемо для тебя, – Личность проворачивает регулятор, находящийся вне полей моих восприятий, после чего боль внутри возрастает в десятки раз.

Я стал сомневаться в том, что эта боль лишь физическая. Кусок биологического образования, лежащего на земле, носит мое имя, поэтому он бьется в конвульсиях, а мир вокруг уходит вдаль, создавая горькое ощущение на языке. Всего одно воспоминание повторяется в моем сознании вновь и вновь, делая из меня заложника, освобождая меня. Делая из меня заложника. Освобождая меня.

– Вы все лишены права выбора между добром и злом, поэтому вы не люди. Вы что-то обрезанное и кастрированное, что-то по-настоящему противное природе. Вы статичны. Вы мертвы.

МЫ СТАТИЧНЫ. МЫ МЕРТВЫ. МЫ СТАТИЧНЫ. МЫ МЕРТВЫ. МЫ СТАТИЧНЫ. МЫ МЕРТВЫ. Мое тело вновь пытается пробить находящееся перед ним стекло. Я лежу в абсолютном физическом спокойствии, прямо сейчас мое тело не делает ничего, но мое сознание… Мое сознание бьется в конвульсиях, оно принимает на себя действия всех людей, что дает ему Личность, испытывая при этом невероятную боль.

– Насилие привито нам природой, как естественность, а мы так усиленно ушли от него, так много старались для этого. Теперь мы стараемся отойти от природы еще дальше. Законы, заповеди, нормы ограничивают истинную природу человека – агрессивную, злую, несущую в себе боль и разрушение, –Личность вытаскивает стержень из обугленной дырки в нижней челюсти, поддерживая сознание девушки в действии.

Это не я. Не я сейчас глумлюсь над телом мертвого напарника, который появился не в тот момент не в том месте. Нет, это я. Прекрати врать себе. Я не знаю правды – что если все это на самом деле ложь, которая нужна для того, чтобы сменить полярности моего менталитета? Ты ее видишь и чувствуешь. Личность достаёт из сумки заклепочный пистолет, заклепки и газовую горелку.

– Некоторые из этих вещей мне приходилось изготавливать самому, – я никогда не понимал множество серийных убийц, существовавших раннее.

Монстров нужно душить еще в колыбели. Я готов выкопать столько детских могил, сколько потребуется. В мой коленный сустав забивается металлический предмет, называемый заклепка, раскаленный докрасна. Я выдержу тысячи взрывов, происходящих в любых средах.

– Не думай о суициде – я заблокирую любую твою мысль о нем.

Взрыв становится гораздо опаснее, если для него использованы поражающие элементы. Всего горстка гвоздей над килограммом тротила превратит простой взрыв в мясорубку. Я сотру о себя миллионы пуль в пепел. Я погружу тысячи кадмиевых стержней внутрь ядерных реакторов. Нет, я не смогу. Я не хочу этого сам. Я не хочу.

СУПЕРПОЗИЦИЯ МНЕНИЯ.

Я придам тела тысяч людей гидролизу. Они такие же люди, как и я, как я могу их уничтожить?

– Именно поэтому они заслуживают достоинства уничтожения, – я принимаю боль вновь и вновь, а в моем суставе красуется 18 заклепок, температура которых медленно падает, ведь ничего в этом мире долго не может удерживаться. Я понимаю все те миллионы, потерявшие способность думать, за всю историю человечества. Я пущу на вторичное производство все то, что подумало забыть человечество. Миллионы историй позади. Миллионы мыслей впереди. У меня нет никакого желания причинять боль и страдания другим людям. Есть и всегда было, как и у всех других людей, как бы они того ни скрывали.

– Рано или поздно всегда придется задеть другого человека, если стремишься к своей цели, ведь ты не существуешь в вакууме, в котором лишь ты и твоя цель находятся. Существуешь ты, множество других переменных, и твоя цель, – Личность пронзает мою глотку собственной рукой, после чего достает щитовидную железу. Я провален.

– Ты не знаешь собственного имени. Ты не знаешь себя.

Мое тело отсчета движется вниз по цилиндру бесконечной длины, а по его сторонам располагаются множество отверстий, каждое из которых ведет куда-то глубже внутрь памяти. Каждую секунду ниже и ниже, не наблюдая даже примерного конца. В один момент я поднимаю голову вверх и замечаю абсолютную тьму над этим цилиндром. Это не его конец – лишь видоизмененное его продолжение. Тело движется, а вокруг него проворачивается весь цилиндр с множеством отверстий. Подобные отверстия раньше делали в плакатах для того, чтобы их не разорвало ветром. Порой нужно не изменять направления собственного движения, а изменить само пространство, в котором движешься. Теперь тьма внизу, а вся бесконечность – вверху, теперь я лечу туда, где видно все. Тьма вокруг, и ничего более. Мой полет становится все медленнее и медленнее, смягчаясь, будто мое тело становится легче, а его площадь возрастает. Мое тело должно быть парализовано, ограничено, зажато страхом перед темнотой. Огромный стальной короб передо мной, а я лишь маленькая единица, которой можно измерять его. Мы висим в пустоте, ощущая силу тяжести, потому что я знаю, что она существует. Одно прикосновение превращает сталь в хрусталь, осыпающийся самостоятельно под собственным весом. Температура вокруг падает до абсолютного нуля, ломая некоторые представления о сложности получения такой температуры. Даже самая прочная сталь превращается в мягкий хрусталь при определенных условиях. Хрусталь осыпается, а я не вижу собственного отражения в его осколках. Я вижу лишь половину от себя. Внутри прямоугольного гроба, грани которого выполнены из стекла, а ребра из металла, находится смесь множества кислот. Азотная, серная, хлорная, хлорноватистая, плавиковая, йодороводная, бромовородная, ортофосфорная кислота – они создают кислотно-зеленый цвет тому веществу, что находится внутри.

КОРМЛЕНИЕ СВИНЕЙ ТРУПАМИ УСТАРЕЛО, ПОТОМУ ЧТО ТЕПЕРЬ НЕКОМУ ВЫКОВЫРИВАТЬ ЗУБЫ ИЗ ПРОДУКТОВ РАСПАДА.

Стенки гроба могли бы давно окислиться под действием такого комплекса кислот, но тут работают свои законы, если это становится необходимо. Под толщей кислотно-зеленой жидкости находится скелет, составные части которого покрыты огромными количествами окислов, а я, приближаясь, увеличиваю количество плоти на нем. Каждая его кость черна от тех окислов, и чем больше их толщина, тем темнее кость под ними. Один мой шаг вернет скелету лишь часть сухожилий. Два шага вернут ему суставы. Три шага вернут ему мышцы. Каждый шаг наращивает на нем части человеческого тела, которые сразу же растворяются, но вместе с тем – восстанавливаются, сохраняя себя в покое. Четыре шага вернут ему гиподерму. Пять шагов вернут дерму. Шестой шаг вернет эпидермис. Лишь в некоторых местах. Человеческое тело можно растворить в смеси азотной и серной кислоты, с добавлением соляной, особенно хорошо растворяются мягкие ткани, если нагревать полученную смесь кислот, и пропускать через нее кислород.

Я открываю стеклянный гроб, а оттуда вылезает костяная рука, покрытая лишь связками. Из жидкости вылезает то, что находилось там так долго, что так долго ждало своего часа в реальности. Мой коленный сустав, наполненный огромным количеством инородных тел, немного прогибается под действием тяжести тела, а мне приходится хромать. Кости же можно растворить в сернокислотном растворе дихромата калия, нагревая этот раствор, кости растворяются чрезвычайно быстро. Раньше это был один из видов уничтожения тела. Черная костяная рука, где-то уничтоженная, сколотая, сломанная, берет меня за шею, вылезая из комплексной смеси кислот полностью. Я парализован, а то, что вылезает оттуда – движется абсолютно спокойно. Моя диафрагма даже не может сделать так, чтобы мои легкие вновь уменьшили собственное давление, запуская внутрь себя кислород.

Его зубы черны, как два сколотых агата внутри эпителиальной прослойки, создающие ощущение отсутствия зубов. Пусты его глазницы, внутри них лишь та же тьма, что и вокруг. Он не произносит ни слова, а мое тело сковало страхом перед ним. Ткани на нем восстанавливаются с невероятной скоростью, создавая ощущение его абсолюта БЕССМЕРТИЯ. Дырка внутри моей челюсти начинает кровоточить, когда его пустые глазницы обращаются к моим глазам полностью. Его прикосновение к моей БП руке уничтожает ее, она отваливается, окисляясь, и химически сгорая прямо на моих глазах. Вся покрытая ржавчиной лежит у его ног, а я лишь нахожусь в воздухе под опорой его руки, смотрящий в бездну. Он бьет ногой ее, и она улетает во тьму, а я остаюсь одноруким инвалидом, тело которого теперь может положиться лишь на одну руку. В один момент ко мне поднимается вторая рука, покрытая лишь мышцами, а потом мое тело погружается в тот резервуар, из которого он вылез. Моя настоящая рука, из плоти и крови, держится за последнюю грань, а рука сверху удерживает мою голову внутри жидкости, стараясь опустить ее ниже и ниже. Я вижу, как от моего собственного тела начинают идти пузыри выделяющегося газа, а я распадаюсь на составляющие. Холокост в Германии с 1933 по 1945 годы. Я смотрю на скелет, череп которого почти полностью оброс тканями. Геноцид армян в 1915, продлившийся до 1923 года. Его глаза начинают восстанавливаться из темноты. Авария на чернобыльской АЭС в 1986 году. С зубов окислы сходят в пустоту. А мои кости, показывающиеся наружу, становятся черного цвета. Мое желание спастись от растворения все меньше и меньше с каждой секундой. А темнота становится все больше и обширнее по длине всего туннеля. С каждой секундой тьма занимает все больше площади – я чувствую это. Мои пальцы начинают разжиматься под статическими физической и психологической нагрузками. Его лицо – мое лицо. Я сегодня говорил со всей грязью и мусором этого мира, а потом оказалось, что я всего лишь смотрю в зеркало. Мои зубы – его зубы.

ВЫБЕЙ ЗУБЫ САМОМУ СЕБЕ, ЕСЛИ ОНО ПОНАДОБИТСЯ.

Нет, мои зубы теперь темны и черны. Мы две части единого целого. Две части, которые так просто и легко растащили по разным полюсам, создав два не совсем полноценных организма. Набор хромосом клетки удваивается, после чего нити веретена деления растаскивают хроматиды по полюсам, а клетка делится надвое, образуя две новые эукариотические клетки.

Порой я рад тому, что раны теперь так легко залечиваются, а память так просто стирается. Не нужно теперь особых усилий для того, чтобы вернуть человеку потерянную часть челюсти, а потом просто стереть его воспоминания связанные с огромным количеством боли. Я все еще считаю то, что делаю – правым, но я все еще остаюсь человеком, поэтому стою и медленно извлекаю из сустава заклепки. Я не зверь. Я никогда им не был. Я не совершаю отвратительных и ужасных поступков во имя своего удовольствия – я вижу в поступках правду и обоснованность, а потому они никогда не будут оспорены внутри меня самого. Металлический звон пронзает воздух каждый раз, когда заклепка падает на пол. Совсем недавно человеческий крик также пронзал его. Совершая порой даже самые благородные поступки становишься в некотором роде самым противным преступником из всех когда-либо существовавших. Как просто вновь соединяются вовсе уничтоженные ткани. А тело Чарльза так и валяется внизу – за стеклом. Я лишь ожидаю исхода еще одной попытки, находясь здесь. Именно это отличает меня от всех зверей. Эта девушка ничего не вспомнит – она никогда не почувствует такой боли в собственной жизни, и я рад тому, что так и произойдет теперь. Ее тело будет в абсолютном порядке, независимо от того, что происходило последний час. Если Божество и вправду существует, то моя душа уже давно горит в преисподней, поэтому терять ей нечего, а я поддерживаю подобное поведение не для попадания в высшие места. Это было бы слишком отвратительно и ужасно – миллиарды, делающие хорошие поступки лишь для того, чтобы попасть в место лучше, в котором они не будут ощущать никакого дискомфорта.

Неужели человечество никогда само не понимало, каким лицемерным действием это является на практике? Раньше ты не попадал в высшие места, если не веровал. Даже если ты совершал благодетель, но никогда не веровал, то твоя душа оставалась гнить в бездне. Теперь вера необязательна, но все люди принимают веру в то, что существует на самом деле – Высший Интеллект. Именно Высший Интеллект вкупе с воздействием вируса разделил личности человека, создав кастрированную психологическую картину людей, но тем самым уничтожив любое появление насилия в обществе. Насилие не появится, если люди не будут испытывать агрессии. Однако это не люди более – лишены права выбора между добром и злом. Человеком является лишь тот, кто может свободно выбирать между ними. И не имеет значения, какой стороны он придерживается чаще, у него есть выбор, и он его активно использует. Личность, у которой есть право выбора, интересы, вкусы, собственное мышление, мысли. И мозг, дающий рефлексы, оболочку для этой самой личности, ее полное использование, вкупе дают настоящего человека.

Тело за стеклом поднимается, после чего разбивает его. Свет во всех помещениях гаснет. Видны лишь слабые проблески из-за лунного света. Его БП рука болтается как шарик на ниточке, потому что теперь он ее не контролирует. Пустые глаза, обращенные на меня, не прививают мне даже долю страха – я привык рассматривать такие. Нет смысла накидываться на то, что сейчас поднялось в Чарльзе. Его волосы темны теперь, темны как абсолютно черное тело.

Каждый волос поглощает весь свет, попадающий на него. Агат состоит из кремнезема, или диоксида кремния. Темнота делает его лишь сильнее, потому что Чарльз боится темноты. Я и не думаю переживать о том, что сейчас произойдет с телом Чарльза. Мое вмешательство здесь не нужно, иначе потом Чарльз не сможет сделать того сам. Кремнезем составляет 87% массы литосферы Земли.

Нет! Этого не может быть! Я не могу так просто отдать самого себя в полное пользование! Или… может оно того стоит? Может, хотя бы он будет совершать правильные вещи и сможет противостоять тому, чему не могу я – Личности? Нет, это просто отговорки, чтобы перестать делать что-то, чтобы раствориться прямо здесь, чтобы больше никогда ничего не сделать, и ничего не решать, растворить собственное сознание, чтобы не являться более и отныне полным человеком! Не настоящим, полным. Тем, что содержит внутри себя обе части личности. Мои руки черны, но я все также восстановим, я лишь боюсь его, страх перед настоящим собой уничтожает любые физические единицы сил, появляющиеся внутри моего тела.

Костяная рука впивается в руку, топящую мое тело внутри кислоты, а кремнезем бурно реагирует с плавиковой кислотой, поэтому внутри такой ванны он бы растворился в считанные секунды. Он не боится более кислоты – его тело приспособилось, а это наше сознание, сознание которое может изменять каждую единицу времени, какую только пожелает собственная мысль. Он не может думать так, как думаю я, его мысли примитивны, но лишь мысли могут уничтожить мысли, поэтому Личности требуется сознание.

Ванна меняет свое содержимое на раствор щелочей, сильных оснований, которые катализируют гидролиз, уничтожающий тело. В свежие раны, сделанные моей костяной рукой, попадают гидроксиды лития. Попадают гидроксиды натрия, калия, магния, кальция, стронция, бария.

Руки отправляются прочь от меня, а вокруг его раны появляется пена, и образуется соль, вместе с водой, а эти вещества по большей части нейтральны, в отличие от оснований и кислот. Он хватается за руку, смотря на меня звериным взглядом, а я вылезаю из ванны, лишенный некоторых тканей по пояс.

Моя рука полностью лишена тканей, но она все также подчиняется мне.

Тело Чарльза падает тяжким грузом вниз, после чего старается удерживаться на двух коленях и одной руке. Некоторые виды змей могут поедать других, если оно понадобится, и в этом кроется секрет их выживания. Их организмы приспособлены к большинству ядов, которые могут предоставить змеи при укусе.

Он может не бояться меня вовсе, но он будет бояться того, чем я владею. Уничтожь часть самого себя, или уничтожишь всех и сразу. Посади ее под замок, лиши ее к доступу к кислороду, если будет необходимо, но не уничтожай ее полностью. Это я вырываю щитовидную железу из горла животного, а потом бросаю его в комплексный раствор щелочей, ведь это необходимо для того, чтобы усмирить. Заклепки выпадают из моего колена, а потом отверстия от них – зарастают. Моя челюсть строится заново всего за несколько секунд. Темнота более не страшна тому, кто видел ее изнутри. Страх порождается именно перед тем, чего ты не знаешь. Все, чего мы не знаем – пугает нас. Наше знание – наше бесстрашие. Я встаю, отряхиваясь.

– Как же тебя зовут отныне? – Личность даже сейчас не проявляет никакого внимания, но мне все равно.

– Мое имя осталось прежним, если тебе это так интересно, – мои конечности абсолютно целы, но я немного потерял ощущение реальности происходящего, – Однако можешь называть меня Инстинкт, если тебе так захочется, – я забыл сделать пару вещей, которые теперь обязан.

Моя рука насквозь пробивает грудную клетку Личности. Мне плевать, чье это тело – сейчас оно его. Теперь его сердце позади внутри моей руки. Неминуемая СМЕРТЬ, но лишь мучение для стинамсолдата.

Когда случилась авария на чернобыльской АЭС, то нужно было слить некоторое количество зараженной радиацией воды, а для этого требовались водолазы, которые бы УМЕРЛИ после того, как произвели эту операцию. Инстинкт самосохранения переиграл ситуацию, и поставил жизнь вида выше жизни отдельного индивида. Если бы вода не была слита, то произошли бы новые взрывы, окончательно уничтожившие население Чернобыля.

Моя нога запускает в полет тело, даже не сопротивляющееся этому.

Пробивается одна стена, потом вторая. Личность стоит на четвереньках, а я бью его ногой по спине, сильнее вдавливая землю, а потом давлю его позвоночник так, что один из позвонков превращается в труху. Я переворачиваю его на спину, потом сажусь перед его лицом и начинаю каждым ударом смешивать ткани его лица между собой. МОЯ СЕМЬЯ СЕЙЧАС МЕРТВА ТОЛЬКО ПОТОМУ, ЧТО ТЫ ЖИВ. До моих ушей доносятся звуки, как гнется металл внутри его черепа, как меняется его структура, а я продолжать бить, уничтожая собственные руки, стирая их в порошок. Из глаз моих бегут слезы, а сам я ненавижу все, что происходит сейчас, но это единственное, что стоит сделать. И когда все неровности и бугорки черепа уходят прочь, а сам он становится похожим на смятую металлическую емкость, покрытую кровью, то я слышу привычный голос внутри собственной головы.

– Я долго ждал этого, – смешливая эмоция впервые за все время, что я его знал.

Ячейка хранения №0314

Статус: записана [ДАННЫЕ ПОВРЕЖДЕНЫ] тридцатилетий назад

ОБНАРУЖЕНЫ НЕСЖАТЫЕ ЗВУКОВЫЕ ФАЙЛЫ, ИМЕЮЩИЕ ТЕКСТОВЫЕ УТОЧНЕНИЯ В ВИДЕ ОТДЕЛЬНОГО ДОКУМЕНТА.

ЗАПУЩЕНО ПРОИГРЫВАНИЕ ФАЙЛОВ.

МЕСТО НЕ УТОЧНЕНО.

7 МАРТА 2050 ГОДА.

ЮГ ШВЕЙЦАРИИ.

Маршал Брэдфорд: Зачем вы меня пригласили сегодня на приватный диалог?

Д-р Базиле: Предполагаю, что вам будет интересно увидеть, что мы недавно обнаружили. Я бы хотел немного увеличить бюджет, выдаваемый нам союзом стран.

Маршал Брэдфорд: Вы должны достаточно сильно меня удивить, чтобы я захотел увеличить ваше финансирование. Что же вы такое обнаружили?

СЛЫШЕН ЗВУК ЩЕЛКАНИЯ ВКЛЮЧАЮЩИХСЯ ЛАМП.

Д-р Базиле: Когда мы только начали изучать структуру амиловируса, то с удивлением обнаружили, что он чрезвычайно эффективно адаптирует организм носителя под ЛЮБЫЕ условия.

Маршал Брэдфорд: Комната перед нами для того, чтобы продемонстрировать это?

Д-р Базиле: Конечно, наука требует экспериментов, поэтому там находится человек, а вокруг высокоэнергетические лазеры, суммарная мощность которых около 100 мегаватт.

Маршал Брэдфорд: Это разве не должно сжечь человека, как соломинку под лупой?

Д-р Базиле: Обычного – несомненно, но это один из зараженных третьего поколения, чья организменная структура меняется сильнее всего. Мы нашли особое вещество, которое позволяет катализировать адаптацию организма. Вот, наденьте эти очки, мы установили особое стекло, которое отразит всю энергию обратно, но ослепить вас может все равно.

СЛЫШЕН ГРОМКИЙ ГУЛ ОТ РАБОТЫ ЭЛЕКТРИЧЕСКИХ ЭЛЕМЕНТОВ И ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ КРИКИ.

Маршал Брэдфорд: Конечно, боль никуда не денешь, но вы сделаете все, что в ваших силах во имя науки, да?