Аргилай. Украденный дом

– Взяла, кто под руку попался. – ответила женщина и отвернулась в сторону поляны. – Короче слушай: твоя задача открыть загон с лошадьми, когда подам знак. Понял?

– А какой знак? – уточнил Аргилай.

– Сообразишь. – отрезала Трицитиана и качнула рыжей головой. – За мной.

Учитывая непроглядную темень и то, что разбойники ожидали появления людей Копыто только со стороны дороги, добраться до левады со стороны леса не составило большого труда. Скользнув под ограду загона, Трица быстро затерялась среди лоснящихся лошадиных тел. Лаи последовал за ней.

– Туда. – указала женщина, задавая направление напарнику в сторону, где под охраной одного из разбойников, находились самодельные ворота левады. – Открывай по моей команде.

«Легко сказать – открывай.» – проворчал про себя юноша, пробираясь между толкающихся тяжелых тел, норовящих оттоптать копытами босые ноги. «Там сторож, вооруженный и с факелом.»

Лаи уже почти добрался до ворот левады, когда жеребенок, ростом с юношу, хорошенько тяпнул того за плечо желтоватыми большими зубами. Аргилай вскрикнул и выругался.

От неожиданности сторож вздрогнул и повернулся. Разбойник поднял над головой факел и всмотрелся в гущу толкающихся животных, силясь разглядеть, кто там ругался.

– Ты кто? – удивленно спросил бандит, заметив среди лошадей окровавленного полуголого юношу с перевязанной головой. Разглядеть незнакомца и понять свой это или чужой – сильно мешали бурые куски ткани, свисающие на перепачканное кровью лицо.

На счастье, Аргилая перед ним стоял не Сивый и не Хрип. Сторож даже не стал сходу поднимать тревогу. Стоило рискнуть и попробовать обмануть бандита.

– Там, на дороге, – прохрипел Лаи, изображая слабеющий голос. – Мужики табунщика и его рыжая баба. Всех наших покоцали. Насилу лесом ушел.

– В загон накой влез? – спросил сторож, щурясь и пытаясь понять, кто перед ним.

Где-то поблизости раздалось уханье совы. Совсем рядом. Вероятно, прямо в леваде. Лаи понял, что это знак и, оттолкнув чей-то хвост, протиснулся между крепких крупов к воротам.

– Да так… – отмахнулся он, пытаясь поднять плохо очищенный ствол сосны, заменяющий планку ворот. – Что смотришь? Помоги.

– Ты подлезь. – посоветовал сторож.

– Мог бы – уже подлез. – пожаловался Аргилай. – Мне по спине знаешь, как саданули – согнуться мочи нет.

– Ладно, погоди. – ответил бандит и, положив факел на землю, подсел под тяжелую жердь. – Толкни слегка. – попросил он.

– Это я могу. – заверил Лаи и со всей силы толкнул ствол сосны, скидывая тот за землю, вместе с разбойником. – Открыто! – заорал юноша.

Табун заволновался еще сильнее. Лошади испуганно ржали и двигались, расступаясь перед огромным жеребцом гнедой масти. На неоседланном скакуне восседала рыжая женщина. В руке Трицитиана держала копье.

– Еще дольше не мог? – проворчала наездница.

Сторож вылез из-под тяжелой жерди, вскочил на ноги и заорал:

– Тревога! Коней крадут!

– Залезай. – велела Трица, подавая Аргилаю руку и помогая забраться на круп коня, позади нее. – Держись! – крикнула она и ударила скакуна пятками.

Тот рванул с места галопом, сбив могучей грудью и отшвырнув в сторону незадачливого разбойника. Лаи чуть не слетел на землю, но вовремя спохватился и крепко прижался к наезднице. Та сидела верхом уверенно, держась за покатые бока коня ногами. Левой рукой женщина вцепилась в густую гриву, а правую подняла, готовя оружия для удара. Но этого не понадобилось. Табун устремился за своим вожаком, быстро набирая скорость. Рыжая воинственно свистела и улюлюкала, подгоняя своего скакуна. Никто из бандитов не хотел оказаться затоптанным десятками копты и не рискнул вставать на пути несущейся массы животных.

Когда лес по обочинам дороги закончился, и в предрассветных сумерках вокруг потянулись туманные поля, Трица, наконец, замедлила темп. Табун перешел на рысь, а Лаи с облегчением смог ослабить хватку. Пальцы, которыми он вцепился, в кожаную куртку женщины, чтобы не упасть с коня, затекли и почти онемели.

– Наездник из тебя так себе. – заметила рыжая.

– Конь у тебя больно здоровый, – посетовал юноша. – А ноги у меня короткие. Не могу удержаться.

Трица повернула голову и в недоумении смерила собеседника взглядом:

– Короткие? Ты всего на пол головы ниже меня.

– Размер имеет значение. – усмехнулся Аргилай, старательно растирая ладони.

Женщина презрительно фыркнула и, отвернувшись, ответила:

– Размер сети значения не имеет, коли, в озере рыбы нет. А конь не мой. Мой там. – она кивнула в сторону. – Вороная кобыла с белой гривой. Кличка – Луна.

Лаи завертел головой, осматривая табун, бегущий позади них. Найти черную кобылу с желтоватой гривой не составило большего труда. Мускулистая и поджарая, как и ее хозяйка, лошадка, резво бежала по цветущему полю, затянутому густым туманом. Однако кобыла сильно уступал в размерах гнедому жеребцу-великану, легко несущем, сейчас, двух всадников на своей могучей спине.

– Мелковата. – оценил юноша.

– Дубина ты, – обиделась женщина. – Для путешественника горец ценнее любого иноходца. Ест, что попало. Выносливее тяжеловоза. А самое главное – не нуждается в подковах.

– Уяснил. – кивнул Аргилай и тут же попытался ухватиться за возможность узнать больше о своей спутнице. – Часто путешествуешь?

– Часто. – усмехнулась Трица. – Меня ноги кормят. Особенность работы. – пояснила она.

– Охрана и перегонка табунов? – предположил юноша.

– И это тоже. – уклончиво ответила женщина и, помолчав, добавила. – Берусь за любую работу. Если хорошо платят, и не считаю ее грязной.

– А какую работу ты считаешь грязной?

– Похитить родных хозяина табуна, чтобы не отдавать тому деньги за лошадей.

– То есть Боров предлагал тебе работать на него? – догадался Аргилай.

– Было дело. – кивнула Трицитиана. – Быстро соображаешь. – похвалила она. – А ты кто?

Юноша вздохнул:

– Хороший вопрос. Весь день себе его задаю. И не знаю. Не помню ничего. Совсем. Только сегодняшний день. А кроме него: ноль, пусто. Будто и не существовал вообще.

– Хреново быть тобой. – посочувствовала женщина. – И никаких идей?

– Староста сказал, что я из деревни Большое Дно. Мол, давно со мной знаком. Имя назвал – Аргилай. Про кота шутил. – вспомнил парень. – Но все это было до того, как он у меня каплю отобрать попытался.

– Боров брехло то еще. Лжет, как дышит. – недобро усмехнулась Трица. – А как в деревню пришел, помнишь?

– Через лес шел, через поле. А до того… – лицо юноши исказила болезненная судорога. – До того ничего. Думаю, меня по голове ударили или ядом отравили. От чего еще память потерять можно?

– От магии.

– Ну да, ну да, – отмахнулся Лаи. – Лежачего каждый пнуть норовит. Давай шути над моим горем, хуже мне уже не будет.

– Серьезно. Мой отец маг. – без тени улыбки сообщила женщина. – Я кое-что понимаю в таких делах.

Аргилай нервно усмехнулся. Трица уже показала на переговорах с Боровом, как ловко она умеет обвести вокруг пальца. Врет, не меняясь в лице. Вот и сейчас в заявление, что она дочь мага верилось с огромным трудом. Как и вообще в реальность магии. А даже если магия реально и Три дочь мага, то что она забыла в этой дыре?

«Какой меня сейчас выбор?» – спросил себя юноша и сам же себе ответил. – «Особо никакого. Остается только посмотреть, что затеяла эта рыжая и куда она ведет разговор.» – решил он и спросил собеседницу:

– Считаешь: меня заколдовали?

– Я не вижу твоего лица, – не поворачиваясь к собеседнику, ответила женщина, и Лаи почувствовал в ее словах улыбку. – Но попцом чую – ты мне не веришь. Да, я умею обмануть, когда это необходимо, – словно прочитав мысли юноши, продолжила Трицитиана. – Но никогда не делаю это без острой нужды. Слава лжеца мешает моей работе. Я действительно дочь мага. И поверь – это никогда не облегчало мою жизнь. Магов не слишком жалуют в Хадоле.

– Извини. – сконфузился Аргилай. – Единственный день моей жизни, который я помню, был не самым радужным. Когда вся твоя жизнь – это череда попыток избежать ограбления и смерти – начинаешь не очень-то доверять незнакомцам.

Женщина впервые за время разговора засмеялась в полный голос:

– Добро пожаловать в мой мир!

Туман рассеялся, оставив на траве и листьях крупицы влаги. Росинки искрились в первых лучах восходящего над лесом солнца. Дорога вывела табун к деревне Большое Дно. Бревенчатые домики с земляными и соломенными крышами еще спали, прикрыв окна резными ставнями. Громко прокукарекал петух на покосившемся плетне. Со двора залаяла собака.

– Расскажи еще, – попросил Лаи. – Мне нужно вспомнить. Что такое Хадол? Где мы сейчас и какие города вокруг?

– Изволь. – согласилась Трица. – Хадол это королевство, в котором мы находимся. Он расстилается от холодных северных лесов, до Пепельных гор. Столица Хадола – Тильбон. С востока границы нашего королевства омывает Штормовое море. Самый крупный прибрежный город – Ноби. Там прошло мое детство. Далеко в море расположен остров формой, напоминающий семи лучевую звезду. Там живут маги, после своего изгнания с континента. На западе находится огромный лес, который люди называют Зеленый. Эльфы зовут его… – она замялась. – Нет, я это не выговорю. Не суть. Это лес эльфов. Дальше на запад – королевство гномов. Маленькое, но очень гордое. Как их король. Самый южный город королевства – Грейсван. Он находится в огромной горной долине. Отец рассказывал, что ущелье под строительство расширили с помощью магии. Да и сам Грейсван создали маги. Это было очень давно. Этот город – огромная крепость. Он охраняет единственный проход из Хадола в соседнее королевство Ваницию. Столица Ваниции – Фельдбон. Но туда я не ездила, и ничего не могу рассказать. – закончив самую длинную для себя речь за последние годы, Трицитиана повернулась к собеседнику, чтобы проверить – не заснул ли тот.

Аргилай действительно слегка клевал носом. Однако слова женщины не прошли мимо него. Перед глазами Аргилая в полудреме проплывали белоснежные стены крепостей и величественные дворцы. Прекрасные эльфы и мудрые гномы. Маги в длинных мантиях и с седыми бородами до пояса, с помощью заклинаний поднимали из моря острова и раздвигали горы.

Локоть больно ткнул его под ребра. Юноша проснулся.

Мимо вновь тянулись приземистые деревянные домишки и покосившиеся изгороди. Попахивало давно не чищенным свинарником. Лаи очень захотелось обратно – в свои видения.

– Вспоминаешь? – спросила Трица.

– Пусто! – с досадой ответил Аргилай. – Ты сказала твой отец маг… – юноша немного замялся. – Если я потерял память от магии, думаешь, он может это исправить?

– Думаю, он может попытаться. – задумчиво промолвила женщина.

– А ты… – начал было Лаи, но совсем сконфузился и забубнил под нос. – Ты наемница, а у меня и заплатить нечем. Ну, а один я куда? Мира не знаю, защитить себя не могу.

Деревня закончилась. По обочинам дороги простирались пахотные поля. Зеленые, пока не созревшие, колосья пшеницы, лениво шевелил легкий утренний ветерок.

– Поняла, куда клонишь. – повернулась к собеседнику рыжая. – Отвезти тебя к моему отцу и защитить в дороге. Хм. – она помолчала. – Не хочу лгать тебе. Я уже видела камень, ограненный в виде капли воды. Твой не первый.

Аргилай встрепенулся от новости, а женщина продолжила:

– У отца есть такой. Или был. Это магический артефакт. Не спрашивай – я никогда не интересовалась, откуда и зачем он. У отца много диковинок. Он сам много путешествовал в молодости. Думаю, его может заинтересовать второй такой артефакт. Я возьму его с тебя, как оплату. Но у меня есть условия.

– Правда!? – радостно завопил Лаи. – Я согласен! По рукам! Здорово! Когда отправляемся? А долго ехать?

– Дослушай! – прикрикнула Трицитиана. – В путешествие ты делаешь то, что я скажу. Если начнешь тупить, спорить и самовольничать – головой ради тебя рисковать не стану. Уезжаю и все. Уговор?

– Уговор, – легко согласился юноша и быстро закивал с радостной улыбочкой умалишенного. – Я буду покорный, как собачка!

– Ну конечно… – тяжело вздохнула женщина, не веря ни одному его слову о покорности. – Тогда слушай: Копыто твой должник, он сам говорил, все слышали. Требуй в награду коня, седло и хорошую одежду. Главное клячу полудохлую не выбери. Я подскажу, если что.

– Понял, Три! – важно кивнул счастливый Аргилай, не особо слушая, что ему говорят.

У него наконец-то наступала, хоть небольшая, но ясность в жизни. Есть цель, есть путь, есть друг. Ну, пусть и не совсем друг – наемник. Это все равно гораздо лучше гнетущей неопределенности и болезненной пустоты внутри. Юноша искренне верил – маг ему поможет. Злые чары рассеются – Лаи вспомнит кто он. Найдет своих близких, друзей, станет жить счастливо. Как все, у кого есть место, которое можно назвать родным домом. Осознание одиночества, отрешенность от жизни, творящейся вокруг, непонимание где ты находишься – превращает твое бытие в невыносимую тюрьму. Тюрьму, из которой нет выхода, если кто-то со стороны не подаст руку. Не выведет тебя на свет, не объяснит, как и зачем существовать в этом мире. Этого ужаса не поймет никто, кроме тех, кто потерял память.

Сейчас Аргилаю протягивали руку помощи. И он будет последним глупцом, если не уцепится за нее.

– Никогда не называй меня Три. – напомнила девушка.

– Понял, Три! – вновь согласился юноша, витая в облаках своих размышлений. И тут же больно получил локтем под ребра.

– Дубина! – выругалась Трицитиана, а затем спросила. – Ничего не забыл?

– А? – удивился парень и непонятливо захлопал ресницами. – Ты, о чем?

– Твоя побрякушка все еще у меня. – напомнила рыжая.

– Я тебе верю. – добродушно ответил Лаи.

– Никому не верь, – посоветовала Трица, отдавая каплю ее владельцу. – Особенно мне.

Глава 2 – В путь.

Иногда жизнь ставит перед каждым человеком сложную концептуальную проблему выбора. Подхваченному вихрем головокружительных событий прошедших суток, сомневающемуся в каждом своем новом шаге и решении, Аргилаю, сейчас необходимо было собраться с духом, заглянуть внутрь себя и немедленно дать ответ на насущный вопрос: какие щелоковые шаровары выбрать – зеленые с черным рисунком или красные с золотым?

– Ты себе коня выбрал меньше чем за минуту, – проворчала Трица, битый час ожидающая, когда ее новый спутник окончательно подберет себе костюм, из вещей предложенных Копытом. – А портки выбрать не можешь?

– С конем проще было. – ответил Лаи, задумчиво потирая подбородок и переводя взгляд с одних шаровар на другие.

Смешно изменив голос, женщина спародировала недавние слова Аргилая:

– Вес – это надежность. Чем больше – тем лучше.

– Да, – согласился юноша, игнорируя явный сарказм. – А еще этот громадный конь разбойника ударом груди на несколько шагов отбросил. – напомнил он. – С такой животинкой никогда не пропадешь!

– Или пропадешь сразу. – скривилась Трицитиана. – Один Фельдбонский боевой конь стоит, как пол табуна обычных. – сообщила она. – И учти: Копыто на разведение его купил. Нехорошо лишать коневода племенного жеребца.

– Ты мне сказала: не выбирай клячу. – напомнил Лаи. – Вот я выбрал.

– Я показывала тебе спокойную выносливую кобылку! – огрызнулась женщина и скрестила руки на груди. – А не это гигантское чудовище. Ты в седле, как мешок с навозом. Куда тебе боевой конь?

– Но ты сама брала этого жеребца, когда уводила табун у Борова!

– Он вожак, – разозлилась Трица. – За другим конем табун не пошел бы!

– Не знал, – сконфузился юноша. – Думал, ты взяла его из-за того, что конь боевой.

– А ты с кем воевать собрался? – с подозрением спросила женщина. – Я тебя обещала к отцу проводить, а не на войну. Едем по большаку до Ноби, там по перевалу через Пепельные горы – и все, мы на месте.

– Ну, мало ли, дорога дальняя. Всякое случиться может. – отрешенно ответил Лаи, прикладывая зеленые шаровары с черными узорами к своим ногам. – Эти? Или все же те? Никак не могу выбрать.

– Да выбери ты уже портки! – не выдержав, взорвалась наемница. – Бери любые!

Аргилай с укоризной посмотрел на собеседницу.

– Вот у тебя, сколько штанов в жизни было? – спросил он.

– Откуда я знаю. – в раздражении проворчала женщина. – Глупость, какая – портки считать. Много, наверное.

– Вот именно. – кивнул Лаи, возвращаясь к своему занятию по выбору шаровар. – А у меня это вторые штаны в жизни. Не хочу ошибиться с выбором.

Трица задумчиво посмотрела на собеседника, прикидывая, куда бы его побольнее пнуть. Но решила, что ей лень вставать с лавки, чтобы колотить парня и наставительно произнесла:

– Если бы ты хотел исключительно красные портки – то не стал мерить зеленые.

На лице Аргилая расцвела счастливая улыбка человека, который годами искал смысл жизни и внезапно обрел просветление:

– Решено! – вскричал он. – Беру зеленые!

– Наконец-то… – с облегчением выдохнула женщина. – Надевай и пошли. Нас обедать звали еще час назад.

Утро следующего дня выдалось прохладным и пасмурным. Совсем не таким, какое утро представляют в своих фантазиях закоренелые домоседы, когда мечтают однажды выйти из дома и отправиться навстречу приключениям. Утро старательно намекало, что приключения – это не только новые впечатления и интересные знакомства, но и грязь, холод, усталость; сырая, твердая земля вместо теплой, мягкой постели и туалет в кустах, где голодные комары радуются каждой голой заднице.

Аргилай неумело сидел в седле, сонно щурился и зевал во весь рот.

– Даже не позавтракаем? – жалостливо спросил он.

– Позже. – отрезала Трица, а затем обратилась к табунщику, явившемуся проводить путешественников до околицы. – Еще раз поздравляю с назначением на должность старосты, Копыто. Если какая помощь понадобится – пиши, приеду.

– Дороговато мне вышла твоя помощь. – проворчал коневод, посматривая на Фельдбонского боевого жеребца, которого по уговору пришлось отдать Лаи.

– У тебя табун остался, – напомнила рыжая женщина. – И Борова выгнали с деревни.

– И то верно. – согласился Копыто. – А не вертается он?

– Пес его знает. – пожала плечами Трицитиана, подтягивая стремена белогривой Луны. – Банду ему мы изрядно потрепали. Дважды подумают прежде, чем опять лезть в Большое Дно. Табуна и статуса в деревне он лишился. Власти у него теперь нет. Влияния тоже. Что ему остается? Лопнуть от злости? – усмехнулась она.

Коневод, ставший новым старостой деревни Большое Дно, улыбнулся и поднял ладонь в прощальном жесте:

– Доброй дороги, друзья! – напутствовал он.

– И тебе не хворать. – кивнула женщина.

– Спасибо за все, Копыто! – поблагодарил Лаи.

Трицитиана оказалась права. После того, как Боров потерял должность старосты в деревне Большое Дно, упустил табун лошадей и потерпел поражение от людей Копыто – оставшаяся в живых горстка разбойников решили: ловить им под командованием толстяка теперь нечего, и оставили своего вожака. Лишь Сохатый и раненый Хрип остались при бывшем предводителе. То ли поверив обещаниям, что у того еще остались сбережения в тайниках. То ли по каким-то другим соображениям.

Худая старая кляча тащила дребезжащую телегу, видавшую свои лучшие годы, много лет назад. Другой Сохатый угнать не смог. Разбойник неумело правил на козлах, подгоняя несчастное животное.

Боров и Хрип сидели в телеге и жевали сушеный горох. Разбойника наскоро перевязали, после того, как один из людей Копыто проткнул ему бедро вилами. Боров остался невредим, отделавшись лишь парой синяков и ущемленной гордостью.

– Чу, глянь! – встрепенулся Хрип. – Вершник позади.

Толстяк обеспокоенно повернулся и посмотрел на дорогу, утекающую вдаль из-под разбитых деревянных колес повозки. Густой утренний туман сильно ограничивал видимость, но вдалеке точно угадывался силуэт всадника. К сожалению, рассмотреть с такого расстояния незнакомца – не представлялось возможным. Однако тот спешил исправить это досадное недоразумение и быстро приближался.

– Кто це? – тщательно присматриваясь, спросил разбойник. – Собака рыжая шо ли?

А Боров узнал всадника и дико закричал на Сохатого:

– Гони! Гони быстрее!

– Та туда гнать!? – заспорил тот. – Кляча чахлая – падет.

– Гони, говорю!

– Ну, лады.

Разбойник хлестнул кнутом несчастную кобылу. Телега ускорилась, набирая ход. Но скакун незнакомца был моложе и резвее – всадник неминуемо приближался. Сохатый встал на козлах и беспощадно хлестал старую клячу. Спина лошади покрылась кровью, изо рта хлопьями летела пена. Повозка дребезжала, прыгала на неровностях дороги и грозила развалиться в любой момент.

– Да хто это? – прокричал Хрип, тщетно стараясь удержаться на метающийся из стороны в сторону повозке.

– Заткнись! – зло бросил в ответ перепуганный Боров, вцепившись побелевшими руками в деревянную перекладину.

Всадник вскинул руку, словно приветствуя путников. Раздался треск дерева. Колесо телеги отлетело в сторону. Повозка, вильнула вбок, накренилась, и с грохотом перевернулась, подняв тучу пыли. Оглобли обломились, освобождая кобылу. Та вырвалась и унеслась прочь, скрывшись в утреннем тумане.

Боров застонал и с трудом выплюнул землю, набившуюся в рот. Изрядно помятый толстяк перевернулся на спину. Повезло – он почти не пострадал при крушении телеги. Но радость вышла преждевременной. Над бывшим старостой деревни Большое Дно возвышался всадник на белом коне. Незнакомец был одет в неброскую кожаную куртку и серые суконные штаны. На ногах красовались высокие ботфорты, а голову украшала охотничья фетровая шляпа с черно-белым пером. Из оружия у мужчины имелся простенький кинжал на поясе.

– Где табун и капля? – грозно спросил незнакомец, переводя дух от быстрой скачки.

– Мэтр, я не виноват! – пискнул бывший староста, силясь отползти в сторону. – Это все рыжая! Она обманула меня! Забрала мальчишку и лошадей!

Всадник нахмурился и тронул лошадь пятками, заставляя толстяка отползать от надвигающихся копыт:

– Мальчишка меня не интересует, – ответил он, останавливая кобылу. Незнакомец поднял руку, облаченную в длинную перчатку для верховой езды, направляя ладонь в сторону Борова. – Мальчишку ты обещал эльфу. Не смей отрицать, мне все известно. Каплю тоже отдал остроухому?

Резкая боль горячим узлом скрутила нутро. Толстяк заверещал, словно свинья под острым ножом мясника. Всадник некоторое время наслаждался страданиями жертвы, а затем опустил руку. Боль отступила, оставив блаженное чувство облегчения. Бывший староста заплакал, трясясь от страха, и пролепетал:

– Я никому не отдавал каплю, мэтр. Капля у рыжей. Она забрала ее – Огненная Фея.

Позади своего мучителя, Боров, заметил движение на дороге. Из-за перевернутой телеги крался Сохатый. Разбойник медленно приближался к всаднику со спины, сжимая в руках засапожный нож.

– Огненная Фея? – переспросил незнакомец и вновь приподнял руку в перчатке. – Где она?

– Я не знаю! Наверное, в деревне! У Копыто! Не надо! Я говорю правду! – закричал Боров, ожидая новой волны боли. Но ее не последовало.

Разбойник, подобравшийся к всаднику за спину, замахнулся ножом, чтобы вогнать клинок в поясницу жертвы. Лошадь почувствовала движение и испуганно подалась в сторону. Удар прошел мимо цели, лишь распоров ткань на штанах и оцарапав бедро человека. Незнакомец молниеносным движением ткнул рукой в направлении противника. Сохатого отбросило в сторону. Разбойник пролетел несколько метров по воздуху и упал, сломанной куклой, оставшись лежать на дороге.

Воспользовавшись тем, что всадник отвлекся, Боров вскочил на ноги и побежал в лес. Так он не бегал уже давно. Наверное, с раннего детства, когда украл в чужом огороде репу и улепетывал, спасаясь от собаки. Ветки хлестали по лицу, оставляя кровоточащие царапины, стук сердца, барабаном отдавался в ушах, дыхание с хрипом вырывалось из садящих от бега легких.

Незнакомец не стал играть в догонялки. Он неспешно поднял руку, выставил согнутый указательный палец и прицелился. На губах скользнула легкая улыбка. Всадник обожал смертоносное заклинание «Алый фонтан», но ему давно не представлялось случая воспользоваться им. Сейчас этот случай настал.

Палец резко разогнулся. В лесу прозвучал характерный хлопок, означающий, что «стрела» нашла свою цель. Незнакомец спешился и поправил на голове охотничью фетровую шляпу с черно-белым пером. Чтобы размять ноги мужчина позволил себе немного прогуляться по лесу и оценить результат колдовства.

Воняло крайне скверно. То, что еще совсем недавно составляло объемный живот бывшего старосты – алыми гирляндами висело на ветках. Стволы ближайших деревьев густо окрасились кровью. Трицитиана вновь оказалась права: Борова в буквальном смысле разорвало. Пусть и не от злости.

К полудню стало заметно теплее, но солнце так и не показалось из-за густых облаков. Птицы летали низко, намекая, что пора бы начаться дождю. Однако тот не спешил намочить путников, рискнувших отправиться в дорогу.