Любить как своего

Кукольно красивая…

Будто из другого мира… ангелочек!

И только белая пижама ясно говорила о том, что девочка –  пациент больницы, просто из другого отделения.

– Хочешь стать врачом? – зачем-то уточнила я.

– Конечно, – опять кивнула девочка. – Хочу работать с детьми. Особенно спасать вот таких маленьких…

Её целеустремлённость меня, честно сказать, покорила.

Уважаю людей, которые знают, чего хотят от жизни.

Просто, казалось, что в таком юном возрасте, иметь такую глобальную и ясную цель, это что-то невероятное.

– Там ваш малыш? – кивнула девочка на разделительное окно.

Меня в очередной раз покоряет её прямолинейность.

– Нет, – на автомате брякнула и я, и тотчас поправилась: – Да, – тихо, на выдохе, путаясь в мыслях.

– Странная вы, – пожала плечами девочка, – и да, и нет, – пожевала губу и подытожила: – Какая же вы мама, если ещё не определились ваш малыш или нет?

– А тебя точно не будут искать? – Вместо ответа на неудобный вопрос перешла в наступление я, продолжая смотреть в разделительное окно на сына Алины и Дениса.

– А зачем меня искать? – фыркнула легкомысленно малышка. – Я здесь, – пожала плечами, – я никуда не денусь, – похлопала удивительно длинными, тёмными ресницами.

Я даже немного растерялась такой непосредственности.

Не успела задать следующий вопрос, входная дверь в наше помещение распахнулась и на пороге застыл мужчина лет сорока – сорока пяти. Видный, симпатичный и очень… хмурый.

– Вот ты где, – шумно выдохнул мужчина, совершенно не походя на врача. Скорее как взволнованный родитель.

– Папа! – радостно взвизгнула малышка, лучась как солнце и подтверждая мою догадку.

– Нюта, – нарочито строго понизил голос мужчина и стремительно вошёл к нам, – нельзя же так… Я уже всё отделение обежал в поисках тебя. Сколько можно нарушать больничный режим? – приблизился к девочке, но на лице не было злости, скорее деланная хмурость, которой очень старался хоть как-то пристыдить дочь.

– Папочка, – опять похлопала ресничками малышка, невинным ангелочком, крепко-крепко прижимая несчастного мишку к груди, – мне было жутко скучно в палате одной, вот я и пришла посмотреть на малышей, – и так сердечно, чисто, искренне улыбнулась, что даже я хмыкнула, принимая отговорку.

– Ты не развлекаться сюда приехала! – строго напомнил родитель.

– Знаю, а ты не волноваться! – парировала с удивительной заумностью малышка. – Ты же знаешь, я никуда не денусь. Я люблю здесь бывать, – она вновь повернулась к разделительному окну. – Они такие хорошенькие. Правда? Правда? – Частила и мишку к окну приложив, уверенная на все сто, что никто не думал по-другому.

Несмотря на всю мрачность, и казалось бы несвойственную ему улыбчивость, мужчина смягчился.

Даже его холодные глаза, стали не такими ледяными как были в начале. Скорее удивительно нежными, светлыми, как летнее небо, на котором сияет солнце.

– Ладно, миссис будущий врач, – сдаваясь, проворчал он. – Нам пора.

Ступил впритык к дочери, ловким движением подцепил её, усаживая себе на руку и прижимая к себе. Она с готовностью обвила его за шею одной рукой, другой по-прежнему обнимая мишку, и с любовью чмокнула папу в щёчку:

– Я так рада, что ты пришёл. Мне сегодня обещали последний курс. Скоро поедем домой, – продолжала сиять своей невероятной улыбкой малышка.

– Да, знаю, медвежонок. Поэтому и пришёл – тебя поддержать.

– А потом опять на работу? – девочка заметно взгрустнула.

– Ну ты же знаешь, как это необходимо для нас. Но я к тебе ещё раз приеду вечером, – носом побурил-пощекотал шею девочки, и она заразительно засмеялась, пытаясь увернуться от странной и в то же время милой ласки отца.

Никогда не видела такой нежности к ребёнку.

И сама никогда не испытывал ничего подобного. Родители меня любили, но не так чтобы излучать столько чувств и топить нежностью. Это скорее испытывала и получала Алина.

Не скажу, что я от этого страдала, но глядя, как отец, может искренне и трепетно любить дочь, я действительно озадачилась.

Не пыталась примерить шкуру на себя, но осознала – не всем женщинам даётся инстинкт материнства, и редким мужчинам – тот самый, который отвечает за привязанность и желание оберегать своё чадо. Огромное сердце… И, видимо, я сейчас вижу мужчину именно этого редкого вида.

– Извините, – это для моих ушей бросил незнакомец. Чуть шаблонно, скорее так, чтобы показать своё воспитание и повиниться за сцену с дочерью. – Пошли, нас уже ищут, – а это уже малышке, шагая к выходу.

– Пока, – помахала мне девочка. Я на автомате ответила, к удивлению ощутив на губах улыбку. Они ушли, а я ещё несколько секунд зависала в прострации, а только вырвалась из паутины мыслей, вновь повернулась к разделительному окну.

Глава 6

Виктория

Медсестра уже занималась другими младенцами…

Я ещё немного помялась в комнатке, уже было собралась уходить, как девушка вышла:

– Вы ещё здесь?

– Да, но мне пора…

– Может, хотите на него посмотреть ближе?

– Я? – опешила очередному предложению. Покосилась на разделительное окно, где хорошо виднелись прозрачные кроватки малышей, и моего племянника, в том числе.

– НЕТ! – покачала головой категоричней, чем стоило бы. – До свидания, – торопливо шагнула прочь, но уже ногой за порогом, оглянулась: – А я ещё чем-нибудь могу помочь?

– Было бы неплохо, – замялась теперь девушка, – если бы вы привезли хотя бы немного памперсов, несколько пелёнок, распашонок, – пожевала мысль. – В больнице есть небольшой запас, но лишним не будет.

Я вновь кивнула, и уже по дороге домой, заехала в магазин.  Но стоя в отделе для младенцев, столкнулась с тем, что совершенно не знала что нужно и в каком количестве.

За этим обратилась к продавщице.

– Бюджет? – взялась она меня проконсультировать.

– Без золотых сосок, но главное купить всё необходимое, – дала понять, что сорить деньги не намеряна, но и скупиться не стану.

– Ок. Какой возраст ребёнка? – уточнила она с шаблонной улыбкой, останавливаясь возле рядов с памперсами. – Рост? Вес?

Я на секунду замялась – откуда мне знать? Мелкий точно котёнок!

– Вот такой, – руками изобразила примерную длину ребёнка, который навскидку запомнила, глядя в разделительное окно.

– Что-то уж совсем маленького показываете? – нахмурилась женщина.

– Ему нет восьми месяцев. И он совершенно крошечный… – поделилась наблюдениями я.

– Хм, – помычала женщина, – тогда понятно, – перестала улыбаться, уже глазами шаря по полкам с упаковками памперсов. – Сейчас, – прошлась вдоль рядов. – Количество штук? – покосилась на меня.

– Самую большую… – состорожничала я.

– Тогда лучше сразу коробку! – заключила продавщица со знанием дела. – Они хорошо растут, но не настолько, чтобы сразу на десять кг, так что этих хватит на несколько месяцев.

Так и пошли вдоль стеллажей, нагребая всякое-разное. В итоге корзина забилась доверху. Тут и соски, и бутылочки, и смеси, и салфетки, и одежда…

Буф!

Голова кругом, но кто его знал, сколько времени малышу придётся провести в больнице, а потом в приюте прежде, чем его заберут в семью.

На следующий день, перед работой заехала в больницу, отдала купленное.

– Ой, сколько много, – ахнула медсестра, увидев пакеты с покупками.

– Я не знала что нужно и в каком количестве. Ничего страшного, если что-то останется от племянника, и потребуется кому-то другому, вы спокойно можете использовать.

– Спасибо, – девушка благодарно покивала, и я поспешила на работу. Шеф меня и так из постели выдернул:

– Вик, ты нужна! Срочно!!! Общий сбор!

И уже в офисе Дмитрий Сергеевич сделал важное сообщение:

– У нас проблемы в смежном офисе, – сухо без эмоций начал шеф. – Вы уже в курсе, что Власенко погиб…

В гробовом молчании были недолго, но и того времени хватило, чтобы на себе испытать все взгляды команды. Впервые спокойствие далось с таким трудом.

– У него был действующий проект, сроки по нему горят. Наброски есть, но нужна проверка и доработка материала. Есть желающие?

Сотрудники тотчас закопошились, взгляды гуляющие, оно и понятно – мы и без того загружены своими проектами под завязку. Но я была готова с удовольствием ухватиться за любую работу, лишь бы забыться.

– Я могу! – махнула рукой, привлекая внимание.

– Вик, ты и так на себя взвалила огромную ношу, – с недовольством покачал головой шеф.

– И что? – пожала плечами я. – Команда сейчас будет занята сборкой макета. Я не очень нужна, поэтому могу неделю потратить на проект Власенко.

Наверное цеплялась за возможность уехать из города, как за спасительный круг, не ухватить за которой, утону в навалившихся на меня проблемах… к решению которых пока не готова.

– Тем более мне необходимо сменить обстановку. Свежий воздух, нет суеты мегаполиса.

Там кислород! Там никого из знакомых!

Только я и работа!

Шеф несколько минут завис в мыслях, но всё же кивнул:

– Хорошо, но по нынешнему проекту недопустимы никакие задержки! – строго и пальчиком погрозил. – Контракт нас связал по рукам и ногам!

– Конечно, – без промедления отозвалась я. – Всё будет отлично!

В течение дня собралась и уже к вечеру была в области.

Как и думала, Власенко не только погряз в ошибках, но откровенно халтурил.

К этому готовилась, поэтому работала на износ, и всё же немного задержалась. Ничуть не переживала, и даже радовалась, максимальной занятости и привычной среде.

По возвращению домой, мысленно прикидывала, как пройдёт очередная встреча со Светлаковой. Уж больно женщина была себе на уме. Казалась понятной и спокойной, но она куда продуманней и хитрее. Нужно с ней быть осторожней…

Но выбраться в больницу сразу не получилось, на работе провозилась с командой над доработками по макету.

Презентация была на носу, и только я осталась довольной, позволила себе отлучится по личным делам.

– Здравствуйте, Светлана Викторовна, – со стуком вошла в кабинет заведующей отделением детской больницы.

– Здравствуйте, Виктория Романовна, – узнала меня Светлакова. – Проходите, присаживайтесь, – кивнула на стул перед собой. – Что ж вы всё-таки не решили менять своего решения?

– Да, я бы хотела написать отказ. Оформить все нужные документы…

Она по столу протянула мне белый лист, но прежде, чем отдать бумагу, придержала её пальцами, прижав к столу.

Посмотрела на меня строго-строго:

– Знаете, у меня нет полномочий переубеждать каждую из матерей не отказываться от ребёнка. За столько лет работы в этом месте, я почти безошибочно могу определить, стоит оно того или нет. Вы не потеряны для племянника как родственница. Вы женщина, больше, чем думаете, и матерью стать можете. Зря себя хороните.

– Вы путаете, я не его мать! – категорично покачала головой и, чтобы отмести любую мысль, что меня можно переубедить, притянула к себе лист бумаги.

Светлакова сдалась, задумчиво кивнула:

– Хорошо, это ваше решение. Но можно ли вас попросить об одном?

– О чём? – без особого интереса уточнила я.

– Думаю, вы уже в курсе, ваш племянник идёт на поправку.

– Нет, не знала, – пробурчала, оформляя заявление.

– Он уже отключён от аппарата искусственного дыхания, последние переливание крови показала, что у него нормализуется работа печени, эту неделю он показал себя просто замечательно.

– Отлично, – покивала я в своих мыслях.

– Несмотря на юность, он вполне готов к жизни вне больницы.

– Отлично, – вторила я без особого энтузиазма, озадаченная внесением в заявление своих данных. – Значит ему будет проще найти себе родителей.

– Да, это так, хотя таких маленьких берут даже с врождёнными дефектами.

– Каждому своё, – отозвалась я на своей волне.

– Прежде, чем его усыновят, ему придётся какое-то время провести в доме малютки. Сами понимаете, пока найдётся семья, оформятся документы…

– Не десятилетия же, – пробурчала я, расставляя последние сведения. Дата, подпись, расшифровка.

– Нет, что вы, но я не могу не спросить – есть ли у вас возможность на это время забрать малыша себе?

– Вы в своём уме? – махнув последнюю закорючку, тороплюсь я. – Я такой занятый человек, что мне просто некогда им заниматься! Меня почти не бывает дома! Так что передержкой лучше заняться специалистами в доме малютки.

– Вы обеспеченный человек, – нахмурилась Светлакова.

– И?

– Нанять няню для вас не проблема.

– Вы предлагаете мне взять ребёнка, чтобы нанять няню? – опешила я очередному предложению зав отделением.

– А что не так?

– Я не поняла логики…

– Внимание к малышу, – терпеливо пояснила Светлакова, – более тщательный присмотр няни. Ну и вы рядом…

– Это ничего не поменяет между нами. Я не люблю детей!

Я порядком устала от этой ситуации и от попытки персонала меня обременить малышом тех, кто меня предал. Он, может и не виноват, но я тоже не железная. У меня есть чувства, у меня есть желания, а главное – я знаю, что такое ответственность.

– И не уверена, что когда-нибудь смогу его полюбить, – заключила, по столу вернув лист заведующей отделением. Ещё и ручкой по заявлению клацнув, как бы ставя точку в своём ответе.

Светлакова опустила глаза на лист, чуть помолчала, а потом сухо улыбнулась:

– Давайте так, я приму ваше заявление, но вы подумаете над моим предложением. Поверьте, няня, которая будет смотреть за малышом всё время, намного правильнее и лучше медперсонала, работающего в доме малютки.

– Не вижу разницы. И вообще, мне не нравится, что меня пытаются переубедить, навязывая то, что мне чуждо! – отрезала я, злясь на ситуацию и приставучих женщин. Хотя слова Светлаковой не были лишены смысла.

Да и сама мысль, что крошечного младенца отдадут туда, где за ним не будет должного ухода, меня мягко сказать напрягала. Передачи о детдомах, приютах, патронажных семьях видела, и ничего хорошего и доброго не запомнила. Впрочем, как и семья может попасться не из порядочных… Риски, риск, риск…

Глава 7

Виктория

– Я воспитывала сестру, – решилась на откровенность я, – но она была уже довольно взрослая, когда родители погибли. А её сын – совершенно крошечный! Я правда не знаю, что с ним делать.

– Интуитивно поймёте, – заверила Светлакова таким тоном, словно была во мне уверена большем, чем я в себе.

– А если нет? – скептически вздёрнула брови я.

Уж я-то себя знаю…

– Раз вы не можете позволить себе няню? – хмуро уточнила завотделением.

– Могу, – состорожничала я.

– Хороший вариант! – кивнула мысли Светлакова. – Она возьмёт большую нагрузку на себя. Будет заниматься малышом, а вы при любой возможности учиться.

– Сомнительно…

– Вы очень грамотная, честная, порядочная женщина, – мягко напирала зав отделением. – Ко всему подходите с точки зрения рациональности, и это делает вам чести, но с детьми иногда нужно больше доверять сердцу. Позвольте ему подсказать верный ответ, и у вас всё получится! Тем более, это ненадолго. Уверяю вас, родители для племянника найдутся очень быстро.

– Надеюсь, – нахмурилась я, почему-то озадачившись словами Светлаковой, хотя, казалось бы, ещё минуту назад категорически была против такого варианта.

– Проблема в не хочу… Проблема в отсутствующем времени, – нашлась я секундой погодя.

– Но даже тех минут, что вы сможете ему уделить, было бы полезно и ему и вам! По крайней мере, на тот случай, если с ним, не дай бог, что-то случится… А вы близкий, родной… человек. Единокровник.

– То есть вы меня просите быть для него личным донором? – подивилась бестактности заведующей.

– Не совсем, – покачала она головой, – я говорю о том подсознательном, что связывает близких людей…

– Я подумаю, – торопливо встала, не желая больше здесь оставаться и уж тем более говорить со Светлаковой. Пятой точкой чувствовала, что чем больше слушала,  тем больше задумывалась над таким поворотом событий.

– Не затягивайте с решением, – с достоинством приняла мой побег зав отделением. – У нас в больнице вот-вот может грянуть карантин, и если есть шанс выписать детей, не заразив гриппом, мы за него цепляемся.

– Карантин? – слегка опешила я.

– И такое случается, – досадливо покивала Светлакова.

Я чуть пожевала губу и поспешила на выход:

– Всего хорошего!

Но уже шагая по коридору, остановилась возле двери в другое крыло – явно в отделение с малышами. Оттуда раздавался такой надрывный разноголосый плач, словно ножом по сердцу.

Собиралась пройти мимо, но ноги будто жили своей жизнью. Не отдавая себе отчёта, толкнула дверь в другое крыло отделения.

Шаг… второй…

Остановилась возле первой палаты. Заходить не было необходимости – через стеклянную дверь было всё видно, и картина потрясла.

Просторная, светлая палата с маленькими постелями. Аккуратно, мило… если не считать стоящего в палате крика.

Несколько малышей заходились истошным визгом, а медсестра прохаживалась между постельками и, словно не замечая криков, неторопливо проверяла каждого.

Сначала хотелось войти, и высказаться, мол, вы что не видите, кто требует внимания??? Но потом осознала, что не мне говорить сотруднику больницы, как работать.

Они в этом варились долгие годы…

Лучше знали, как правильно…

Но в душе остался неприятный осадок.

Я повернулась к другой двери в соседнюю палату. Там тоже были детки – может, чуть постарше, их не так много, как младенцев, но и они хныкали. Несколько из них, стояли на крохотных, толстых ножках в колыбельках, держались за решётчатые бортики, качались и рыдали…

Чудовищное зрелище!!!

Скрежетнула зубами и поспешила прочь.

Окончательное решение приняла только, когда посетила дом малютки. Да, спонтанно получилось – ехала на работу, но вместо здания офиса, быстро прогуглила, где ближайший. И через полчаса уже говорила с директором. Она скептически отнеслась к моей странной просьбе показать, как и где содержаться грудные детки… Испугалась, что я с проверкой, но я заверила, что интерес чисто женский, и немного обрисовала суть, чуть преврав, мол, выбираю, где племяннику будет лучше.

Но даже это не сработала – директриса отказалась…

А проходя по коридору здания, я видела редких детишек – и больше всего на свете меня потрясли их глаза…

Все! Все без исключения с надеждой смотрели на меня!

Словно ждали… что я пришла по их душу!

За ними! Что я их мама!

– Вас беспокоит Агафонова, – чтобы не откладывать вопрос на потом, позвонила заведующей отделением городской детской больницы, только вышла из дома малютки.

Меня ещё одолевали злые эмоции. Я задыхалась… болью.

– Да, я вас слушаю, – осторожно отозвалась Светлакова.

– Когда я могу забрать племянника? – решительно зашагала в сторону парковки, где оставила машину.

– Забрать? – неверующе вторила зав отделением.

– Вы говорили… «на время». Я о таком варианте, – пояснила я, чтобы развеять сомнения насчёт себя и своих планов на малыша.

– А, – понятливо протянула она. – Как только вы заполните все необходимые документы на временную опеку, мы с удовольствием передадим ребёнка вам, а не дому малютки, но в дальнейшем вам придётся поддерживать связь именно с ними…

– А где мне найти координаты именно того дома малютки, куда определят племянника?

– Сейчас…

Мы ещё немного поговорили о деле. Светлакова была очень вежлива и добра, разъяснив процедуру, которая мне предстояла… По пунктам расписала последовательность, подсказала хитрые ходы по ускорению дела.

Что ж, оказалось, меня ожидал ещё тот геморрой!

Уже проклиная свою сговорчивость, заверила Светлакову, что сделаю всё максимально быстро, и чего бы мне это не стоило!

На работу ехала с лёгким ощущением, что у меня как-то ловко и продуманно обвели вокруг пальца.

Как я согласилась на то, что осилить не смогу?

И всё никак не могла понять, почему моё каменное сердце дрогнуло…

Не то, чтобы меня разжалобил вид детей. Но от мысли, что племянником будут заниматься посторонние, совершенно равнодушные к его судьбе люди… неприятно корежило.

Как представлю, что он кричит… а к нему подходят лишь когда руки дойдут, серпом по сердцу.

А потом он оказывается в первой попавшейся семье…

Увольте! С этим тоже что-то нужно сделать!

Себе сделала отметку обязательно внести пункт о выборе будущих родственников для ребёнка.

По крайней мере, прежде чем им отдать малыша, я бы хотела самолично с ними пообщаться…

– Вик, ты уверена в том, во что вляпалась? – скептически нахмурился шеф, когда пришлось рассказать о проблемах, как есть. – Взять малыша… Из этого так просто не выбраться! – Недоумение Дмитрия Сергеевича было понятно.

Когда я ему сообщила, что мне нужно пару дней для того, чтобы уладить семейные проблемы, на его немой вопрос пришлось более глубоко пояснить суть дела.

– И квартиру хотя бы немного нужно переоборудовать, – со знанием дела подметил шеф. – Дети и работа – несовместимы! Тем более ты занята, кто за ним будет смотреть?

– Няня, – выдохнула я. – Пока работаю – будет сидеть она… Я уже узнала, есть фирмы трудоустраивающие нянь с разным графиком работы и условиями найма. Возьму полное обеспечение и предоставление жилья…

– Если только так, – продолжала качать головой шеф. – Потому что, пока ты работаешь над проектом, малышу делать у нас в офисе – нечего! У нас нет комнат ребёнка! Да какая комната?! За ним глаз да глаз! – категорично дал понять, что такого не потерпит. – А ещё, ты и дети – это разные полюса! Вот если бы ты устроилась ещё на несколько работ, я бы вполне понял, но обременять себя ребёнком… Глядя на которого ты будешь испытывать боль… – он опять замялся, явно подыскивал верные слова. – В общем, ты уж прости, но это единственное в чём я сомневаюсь относительно тебя.

– Самое смешное, – но мне было не до смеха, – я им также сказала.

– Женщины, – пожевал губу Дмитрий Сергеевич, прекрасно понимая в чём «перец», – такие женщины… – рассудил заумно.

– Да, – кивнула я. Мне было с ним легко. Я понимала его, он меня… И несмотря на возможную резкость, категоричность, он разумно говорил, но у меня была дурная черта – если берусь, умру, но выполню!

– Дело облегчает то, что это ненадолго! Месяц-два – не больше, – пробормотала я себе в оправдание. – Если для того, чтобы он смог устроиться по жизни хорошо, мне всего лишь немного нужно с ним повозиться, я это сделаю!

– Дело твоё, – развёл руками шеф, – но график работы тебе хорошо известен. Никаких сбоев! Никаких отсрочек! Через две недели у нас полная и окончательная презентация! Будет главный заказчик и его свита!

– Вы во мне до сих пор сомневаетесь?

– Не в тебе, – пожевал мысль шеф. – В новых обстоятельствах… С появлением малышей женщины меняются. Боюсь, как бы ты теперь не была потеряна для нашей работы!

– Я? – изумилась глупому предположению Дмитрия Сергеевича. – НИКОГДА!

Глава 8

Виктория

Процедура по оформлению временного опекунства отняла уйму времени. И это при том, что мне везде шли на уступки! Несмотря на ворчание – шеф дал самую лестную и позитивную характеристику, приятно удивила завотделением детской больницы – она уже подсуетилась и отправила рекомендацию на моё имя.

И пока я носилась с бумагами, слегка недоумевая: мне всего лишь месяц ребёнка у себя держать! Я же его не устанавливаю! Мою кандидатуру так тщательно рассматривали, словно я была замечена в насилии, и они дискуссировали, стоили ли мне дать шанс или нет!

Спорными моментами стали: загруженности на работе, отсутствие мужа, отсутствие навыков обращения с детьми!

Я даже опешила.

Не то чтобы рвалась забрать племянника, но признаться вот такая дискриминация, подогревала нехилый интерес, таки довести дело до конца. И в свою пользу! Здесь уже было дело принципа! Я желала доказать всем и особенно самой себе, что я куда более состоявшийся и ответственный человек, чем многие полноценные семьи, жаждущие стать родителями.

Но, как потом пояснила смягчившаяся сотрудника отдела опеки:

– Неважно «временное опекунство» или «простое опекунство» – процедура для всех одинакова! Вы тоже берёте за  него ответственность. У вас есть обязательства! У нас есть требования и нормы! Мы должны знать, что ребёнок будет жить в адекватной и достойной семье. А в вашем случае, если вдруг, вы решите племянника оставить у себя насовсем, для более быстрого и положительного ответа, было бы лучше, если бы вы находились в законном браке. Потому что матери-одиночки, это не лучшая категория… – доверительно сообщила женщина, ставя последние закорючки в документах.

– Даже здесь дискриминация, – проворчала я, но не столько сожалею о том, что мне бы не дали ребёнка, как о том, что быть женщиной-одиночкой в мире крайне сложно. Даже в таком вопросе как усыновление её ждёт масса сложностей и препятствий! – Можно подумать, семья полна только тогда, когда рядом есть мужчина! – мрачно подытожила мысль.