Полная версия
Последний защитник для альвы
Ивен кивнула.
Шагнула вперед. Юбка из тяжелого серого шелка легко зашуршала… Завораживающе.
Он протянул ей кубок. Ивен взяла, но руки дрожали. Совсем тонкие пальчики… Чуть не расплескала, спешно поставила на стол.
– Простите, сир, – сказала она.
– Эйрик, – сказал он. – Давайте по имени, Ивен. Мы с вами вдвоем.
– Простите, сир…
Упряма, как и ее отец, даже по мелочам.
– Ничего страшного, – он сделал большой глоток, наблюдая, как она отчаянно пытается справиться с дрожью. – Берите орехи или сушеную вишню. Расскажите, вам понравилось вчера? Представление? Танцы?
Она чуть смутилась.
– Да.
Так удивительно хороша.
– Что именно? – спросил он.
– Танцы, – сказала она честно, что-то блеснуло в ее глазах. – Я никогда не танцевала вместе со всеми. Только в детстве.
Вот так прямо.
Она не пыталась понравиться, как другие. И даже совсем не желала этого.
– Почему?
Она же альва… Люди жестоки.
– Я помню, как… Тогда я была еще маленькая, и так же, в праздник, люди танцевали вокруг костра. Я побежала к ним тоже, это, казалось, так весело… кружилась и прыгала… и вдруг поняла, что танцую в круге одна. Они расступились, некоторые даже остановились. Они старались не прикоснуться ко мне. Словно я прокаженная. Никто не сказал мне ни одного плохого слова, я ведь дочь лорда. Они просто стояли и смотрели.
В синих нечеловеческих глазах скользнула тоска. Длинные ресницы опустились, она отвернулась.
– Простите, сир.
Она, наконец, собралась с силами, подняла кубок и разом выпила все до дна. Между бровей пролегла тонкая хмурая складочка.
Эйрик смотрел на нее…
– Хочешь, мы устроим танцы в саду? – предложил он. – Позовем музыкантов, позовем гостей. Они будут танцевать с нами. Или, может быть, только вдвоем?
– Нет, – сказала она.
– Почему? Тебе же понравилось?
– Нет, – сказала она. – Это будет неправда, иллюзия. Попытка создать то, что уже было однажды. Но не по-настоящему. По приказу.
– Ты ценишь только настоящее?
Он налил ей еще вина, и себе тоже.
– Да, – сказала она, чуть улыбнулась. – Я же альва.
Альва… Он чуть подался вперед, заглядывая ей в глаза.
– А правду ли говорят, что если человек полюбит альву, то он уже никогда не сможет ее забыть? И будет верен всю жизнь только ей одной?
Это была почти шутка. Он сам никогда не воспринимал всерьез, да и повода задуматься не было.
– Зачем вам это, сир? – чуть дрогнули брови.
– Просто хочу знать, – он выпил вина. Она смущалась, и ему это нравилось. Она нравилась ему вся.
– Нет, не правда.
– Но твой отец так и остался верен твоей матери? Больше сорока лет у него не было других женщин?
Ивен покачала головой.
– Если бы она была обычной женщиной, он все равно любил бы ее.
– Ты не можешь этого знать.
– Вы тоже не можете, сир. Вы хотели знать мое мнение? Я думаю, любовь не зависит от того, кто ты. Если любишь человека по-настоящему, то не забудешь его никогда. Кем бы он ни был.
Так горячо и с чувством. Она действительно верит в то, что говорит.
– Ты любила когда-нибудь, Ивен?
– Нет, – просто сказала она. Чуть помедлила… – А вы, сир?
– Я?
Он никак не ожидал встречного вопроса.
Любил? По-настоящему? Так, чтобы никогда-никогда не забыть?
– Наверно, нет… – он смотрел в ее глаза, и… это было так странно. – Ивен, расскажи лучше о себе.
– Что рассказать?
– Не знаю, что-нибудь. Ведь в твоей жизни тоже были какие-то радости? Чем ты занимаешься там у себя дома? Что тебе нравится делать?
– Мне нравится ездить верхом, – она улыбнулась теперь уже открыто и искренне. – У отца всегда было много дел, на границе неспокойно. И он брал меня. Он учил меня охотиться на ледяных варгов и выслеживать ночные тени, скользящие по пустошам. Но больше всего я любила ночи у костра. И как отец поет…
– Ты охотилась на варгов? – он не поверил.
– Да. У меня есть арбалет… Отец считал, что оставлять альву дома куда опаснее, чем брать с собой. Бояться стоит только людей. После того, как в детстве меня чуть не отравили, он решил, что лучше присмотрит за мной сам.
Она улыбалась.
Правда…
Бояться стоит только людей.
Такая маленькая и хрупкая девочка, которая не доставала ему и до плеча. Напуганная и упрямая одновременно.
Дикие земли не терпят слабых.
У лорда Хейдара не было сыновей, была только дочь.
И все равно в это невозможно поверить.
– Ты смеешься надо мной? Ты умеешь драться? Умеешь держать оружие в руках?
– Немного, – сказала она, и в этом не было ни капли кокетства. Ее учили. Пусть она уступала мужчинам в силе, но, в случае необходимости, могла за себя постоять.
Она рассказала о варгах и о тенях, и о болотных огнях тоже. О том, как холодно бывает в горах зимой, о том, как на вершинах еще лежит снег, а в предгорьях, по весне, уже раскрываются синенькие колокольчики крокусов и желтые звездочки гусиного лука. И поля красного мака в середине лета… О серебряных бубенцах, отпугивающих злых духов, о старом Ваке, который знает следы всех зверей и всех птиц, о Тьюгге, который учил ее ловить рыбу заостренной острогой.
Полжизни ее прошло под открытым небом, вместе с отцом.
Не верилось.
Потом им принесли еще вина и пирожки с капустой, с мясом и с ягодами.
И Ивен забылась слегка, смеялась, рассказывая, как Оттер однажды пытался поймать выдру, стащивщую у него крупную рыбину, которую он собирался жарить к ужину. Но выдра оказалась хитрее, и пока он ловил ее, она перетаскала из ведра весь дневной улов.
Эйрик слушал. Это было приятно слушать. Настоящая жизнь звенела в ее словах и разливалась рекой. Удивительная жизнь.
А потом как-то незаметно начало темнеть. Осенний день короток.
Принесли свечи.
Ивен попыталась было встать, но замешкалась, не решилась.
– Уже так поздно, – осторожно сказала она.
– Я бы хотел, чтобы ты осталась, – сказал он.
«До утра». Но нет, этого он не сказал.
А она смутилась. По-настоящему, покраснела, отвела глаза.
Она все поняла правильно.
– Отец ждет меня, – сказала тихо.
Эйрик встал.
Она встала тоже, и стояла сейчас рядом с ним, так трогательно задрав подбородок, заглядывая ему в глаза. Почти с мольбой. «Отпусти меня».
Как же ее отпустить?
– Ты придешь завтра? – спросил он. Пока только спросил.
– У меня есть выбор?
Вся легкость беседы исчезла разом.
– Наверно, нет, – он попытался усмехнуться, превратить это в шутку, но было не весело. – Неужели сейчас было так ужасно говорить со мной?
– Нет, – сказала она. – Мне было приятно говорить с вами, сир. Но ужасно понимать, что это все ложь… все эти разговоры. Мы не друзья. И я не могу уехать домой. У меня нет выбора. Все это лишь притворство…
– Разве плохо чуть-чуть притвориться?
– Да, – сказала она. Отвернулась, словно пряча слезы.
– Значит, только ради отца?
Она кивнула. Дрогнули губы.
Она была так невыносимо хороша… Тонкий аромат рябины и ромашек.
И невозможно устоять. Притянуть к себе, почувствовать ее взволнованную дрожь всем телом, ее тепло…
– А если я попрошу, чтобы ты поцеловала меня? – тихо спросил он, обнимая. – Ради отца? Ради его будущего?
Наклониться и коснуться губами ее губ.
И тут же…
На мгновение даже потемнело в глазах. Эйрик никак не ожидал такого. По крайней мере, такой силы.
Пощечина. Такая, что онемела челюсть и, кажется даже, что-то хрустнуло.
Огонь в ее глазах. Настоящий дикий огонь. Ноздри гневно дрожат, сжаты зубы. Паника и ненависть разом.
Она дернулась было из его рук, но что толку.
– Теперь я верю, что ты убивала варгов, – сказал он, потер щеку, на губе выступила кровь. – Но от меня тебе так просто не убежать.
Отчаянье.
Ее губы дрожат, но она молчит.
– А все было так хорошо, – сказал он.
– Да. Я почти поверила, – она попыталась выпрямиться, взять себя в руки. – Отпустите, ваше высочество, вы обещали не применять силы.
– Я? – удивился он. – Мне кажется, это ты ударила меня?
– Простите…
– За пощечину?
– Я испугалась…
– Испугалась? Тебя никто раньше не целовал?
– Нет, – сказала она.
– А если я попытаюсь сделать это снова?
По ее щеке неожиданно скатилась слеза. Ивен быстро смахнула ее, вдохнула поглубже.
– Я буду ненавидеть вас, сир.
В ее глазах было что-то такое… непостижимое. Словно магия. Такое, что Эйрик уже почти готов был сдаться.
Совсем готов.
– Давай так, – сказал он, – сейчас ты обнимешь и поцелуешь меня. Сама. Всего один поцелуй. И я отпущу тебя домой. Ты можешь уехать.
Она моргнула… чуть дрогнули брови. Она пыталась решиться, но решиться никак не могла.
– Всего один поцелуй и ты свободна, – сказал он. – Разве я многого прошу?
– Зачем вам это, сир?
Странный вопрос.
– Я так хочу.
– Хорошо, – сказала она. – Обещаете мне?
– Да.
Она поверила. Так просто. Потянулась, встала на цыпочки. И все равно, была слишком маленькой, чтобы достать. Тогда она подняла руки и обвила его шею, заставляя склониться к себе. Совсем не стесняясь прикосновений, просто не желая. Не желая – с ним. Он наклонился, обхватил и чуть приподнял ее.
Она собиралась с духом, словно собираясь прыгнуть с обрыва в пропасть.
И тогда он не удержался, поцеловал ее сам. Она вздрогнула, но не отстранилась, и это стоило ей усилий. Ответила на поцелуй. Ее губы были теплые и мягкие, и казалось…
Вот сейчас, сейчас… и все…
Его рука скользнула по ее бедру.
Нет…
Ее руки уперлись в его плечи, отталкивая.
– Только поцелуй, – тихо сказала она.
– Да…
– И я могу идти?
Он поставил ее на ноги.
– Иди.
Она неуверенно улыбнулась.
– Простите, сир…
«Простите», вместо «прощай».
Шуршание юбки и звук шагов.
* * *
– Ну, и как она?
Бирна подошла и присела рядом, изящная, томная, словно сытая кошка, сладко пахнущая апельсинами и гибискусом.
Тихая лунная ночь, ветер задумчиво шумит в ветвях сада, перебирая пожелтевшие листья.
– Она уехала домой, – сказал он.
Ивен уехала и осталась невероятная пустота. Словно он потерял что-то.
– Да? Ты отпустил ее? – в голосе королевы скользнуло удивление. Она заглянула Эйрику в лицо, и только тогда увидела. – Ого! Это она тебя так?!
– Заметно, да?
Он усмехнулся. Губа разбита…
– Еще как!
– Знаешь, она убивала варгов собственной рукой.
– Она? И ты отпустил ее?
– Да.
– Ты просто так ее отпустил?!
Глава 3
– Он мальчишка, я бы не стал верить в его обещания, – отец помог ей запрыгнуть на лошадь.
С отъездом решили не тянуть.
Ивен и не верила. Какие уж тут обещания, когда даже в собственных чувствах она не была уверена. Все это казалось так странно. Он угрожал отцу, и угрозы эти были реальны, но, вместе с тем… Все это было лишь снаружи, а внутри – все иначе. Она не верила, но, в то же время, не могла понять…
Было что-то еще…
Но чувство опасности не давало покоя и гнало прочь.
Отец сказал, что было бы проще и понятнее отказаться сразу, сложить с себя все обязанности хранителя и уехать… Понятнее. А так – не знаешь чего ждать. Что если он передумает и придет угрожать снова.
Нет, Хейдар ни в чем не винил дочь. Напротив, ценил ее смелость и желание помочь.
Только ни в чем не был уверен.
Жалел сейчас, что взял из дома с собой всего десять человек, думал, этого будет достаточно, не на войну же. А вот выходило, что на войну.
Они отправились рано-рано, еще до восхода. Ехали – оглядываясь, держа, на всякий случай, оружие наготове. Но люди в горах, даже самые лучшие, скорее охотники, чем воины. Сдерживать набеги степных тварей – не то же самое, что рубиться с опытными наемниками. Не проще, просто иначе.
Тем более, если сам попадаешь в засаду.
Тьюгге заметил первый – птицы перестали петь.
Они переправлялись через ручей. Небольшой лесистый овражек, заросли ивняка… Если была бы возможность – объехали бы, но с одной стороны болота, с другой непроходимый лес. Да и уходить с дороги совсем, скакать по полям…
Ивен ехала верхом, рядом с отцом.
Когда Тьюгге подал сигнал, она попыталась укрыться за повозкой, в которой сидели слуги. Она умела драться, и оружие было пристегнуто у седла, но сейчас, без необходимости, лучше не лезть, она не лучший боец. Если что-то случится…
Разбойники.
По крайней мере, вначале показалось именно так.
Их было едва ли не втрое больше. Они налетели стаей, со всех сторон, одетые в разномастное тряпье, у некоторых и лица замотаны платками, по самые глаза, чтобы не узнать. Вот только под тряпьем проглядывали хорошие кольчуги. Да и оружие в руках – достойное рыцарей.
За ней.
Они налетели, так слаженно, и завязался бой. Ивен видела, как отец вытащил из ножен меч, она и сама приготовилась защищаться.
– Сзади! – крикнул ей Оттер, но она не успела.
Он подскочил к ней неожиданно, со спины. Огромный разбойник. Ивен попыталась рубануть, размахнулась, но он оказался быстрее. Нет, она, все же, чуть поцарапала ему плечо. Но он одним ударом выбил меч из ее рук, схватил ее, сжимая так, что потемнело в глазах, она даже дергаться не могла. Потащил ее прочь. В стороне, сначала бросил на землю, придавив коленом, скрутил веревкой руки, потом поднял и перекинул через спину коня.
* * *
Поначалу, Ивен еще пыталась понять, куда ее везут. Но голова начала кружится от тряски и неудобного положения. Мутило, было тяжело дышать. Они ехали, казалось, бесконечно долго, сначала рванув галопом, стараясь скрыться, потом легкой рысью, потом шагом.
Лес кругом.
То, что кругом лес – Ивен понимала, но даже направление угадывалось с трудом.
Когда остановились, когда он снял ее, посадил рядом, на землю, Ивен почти теряла сознание.
– Вот, выпей.
Ей в губы ткнулся бурдюк с водой.
Ивен жадно глотнула, потом еще. Зажмурилась, тряхнула головой, приходя в себя.
Он сидел прямо перед ней, на корточках, глядя так странно. Половина лица закрыта платком, но не узнать невозможно.
Ивен кашлянула, надеясь, что голос не подведет.
– Как ты? – спросил он.
Хотелось плюнуть ему в лицо.
– Ты обещал отпустить меня, – сказала она, вышло хрипло и жалко, но он вздрогнул.
Моргнул, нахмурился, словно пытаясь понять. Вздохнул. Потом дернул и стащил с лица платок.
– Ты сразу узнала, да?
Она кивнула. К чему весь этот маскарад?
– Что с моим отцом? – сказала она.
– Я приказал не трогать его. Не причинять ему вред.
Как не трогать в бою?
– Ты обещал отпустить.
– Да…
– Все это ложь?
– Прости, – сказал он. – Я не мог отпустить тебя. Хотел, но не мог.
Ивен зажмурилась, отвернулась. Презрение. Даже не ненависть – презрение наполняло ее. Хотелось плакать, но плакать сейчас нельзя.
– Сейчас я освобожу тебе руки, – сказал он. – Если обещаешь не убегать.
Уже достал нож, перерезать веревки.
– Я могу пообещать, – сказала она, – а потом сбежать при первой возможности. Или, еще лучше, перерезать тебе горло, когда будешь спать. С чего ты взял, что я стану держать обещания?
Эйрик попытался усмехнуться.
– Ты действительно сможешь перерезать человеку горло? Убить? Вот так просто? Не испугаешься?
– Да, – твердо сказала она. – Смогу. Для того чтобы всадить нож в сердце – нужна сила, нужно хорошо знать куда ударить, чтобы сразу и наверняка. Но горло перерезать может даже женщина. Я скорее побоюсь остаться с тобой наедине.
Эйрик нахмурился.
– И куда ты пойдешь, если убежишь? – спросил он уже не так уверенно.
– Домой. А там будет видно. Ты думаешь, альва не сможет прожить одна в лесу?
Он поджал губы и долго молчал, глядя ей глаза. Что-то боролось в нем.
– Если ты пообещаешь, я поверю тебе, – сказал он, наконец. – У меня нет причин не верить. А если откажешься – свяжу еще и ноги.
Вот только она ему совсем не верила.
Руки болели, и немного спина. Так хотелось избавиться от веревок…
– Ты привык все получать шантажом?
Он усмехнулся, кривовато и не очень весело.
– Я привык получать все просто так. И сразу.
– Я не буду ничего обещать, – сказала она. – Поступай, как знаешь.
Не хотелось с ним договариваться. Договориться – значит играть по его правилам, в его игры. А потом он передумает снова.
Нет.
Он был недоволен. Он был даже слегка растерян, не очень понимая, что делать дальше. Долго сидел рядом.
– Хорошо, – сказал, наконец, поднимаясь на ноги. – Уже скоро вечер… Ты подумай пока, а я разведу огонь.
Он набрал веток для костра. Разжечь получилось не сразу, даже Ивен понимала, что он все делает не так, пытается поджигать сразу крупные ветки, отсыревшие. Эйрик ворчал под нос, но не сдавался. Злился. Вряд ли ему хоть раз приходилось делать это самому. Даже удивительно – почему сейчас? Зачем понадобилось тащить ее в одиночку через лес. Но в конце концов, ему удалось, огонь занялся.
Ивен слегка пошатывало от усталости и пережитого. Бросало в дрожь. Ветер поднимался, уже холодно, тучи кругом. Она почти не спала ночью, и сейчас, после всех этих волнений, немного кружилась голова.
А еще страшно хотелось есть.
Но с этим тоже не так-то просто.
Готовить еду или, хотя бы, согреть воду, было не в чем, никакой посуды. Но, по крайней мере, был хлеб, сыр, холодное мясо и яблоки. И еще вино.
– Я развяжу руки, – сказал Эйрик. – Не кормить же тебя из ложечки. И буду следить, так что никуда ты не денешься.
Веревку он просто перерезал, и долго смотрел, как Ивен растирает затекшие запястья. Смотрел на красные пятна от веревки на ее руках.
– Не пытайся убежать. Бегаю я, все же, получше тебя.
С этим сложно спорить. Если только выждать подходящий момент, когда он будет спать. Можно попробовать.
Эйрик разложил все свои запасы, сел рядом сам. Не так уж и много, на самом деле.
– Бери, – предложил он. – Я уж надеюсь, от еды ты не станешь отказываться?
– Не стану, – согласилась Ивен. Как бы там ни было, но ей нужны силы.
Он улыбнулся.
– Вот и молодец.
Ивен хотела было огрызнуться, ответить что-то грубое, но не стала. Какой смысл?
Не сейчас.
Взяла сначала кусочек сыра, потом еще, и потом мясо. И даже сама не заметила, как быстро уничтожила все, что было на двоих. Он почти не ел, больше наблюдал за ней. Зато сам выпил почти все вино, оставив ей воду.
После еды стало немного спокойнее и даже веселее. Конечно, оставалась тревога за отца… Но за саму себя Ивен почти не боялась. Он ее не тронет. По крайней мере, не здесь и не сейчас.
– Куда ты меня везешь? – спросила она, дожевывая третье яблоко.
– Увидишь.
– Но ведь не в замок же? Мы едем другой дорогой.
– Не в замок, – согласился он. – В маленький домик у реки. Тебе понравится.
– Зачем?
Он пожал плечами.
– Почему бы и нет?
– Ответь, зачем тебе это? – потребовала она.
– Может быть, мне просто хочется побыть с тобой наедине?
– Наедине? И для этого нужно было устраивать все это представление?
– Иначе тебя не уговорить. Я пытался, помнишь? – он криво и немного вымучено улыбнулся.
– Зачем нужно было впутывать отца? Что с ним будет теперь?
– Ничего, – Эйрик, кажется, не понял. – На вас напали разбойники. Твой отец может попросить помощи у короля, может потребовать помощи, чтобы тебя найти. Но ему самому ничего не угрожает. Он не сделал ничего дурного.
Ивен покачала головой.
– Он будет искать меня сам. Думаю, он понимает, что именно произошло.
Только бы отец не пострадал. Только бы его не ранили… только бы не убили во время той стычки… Он бы не отступил.
Это тревожило. На самом деле. Ивен почти не волновалась за себя, но когда думала об отце – становилось нехорошо.
Эйрик поджал губы, словно провинившийся мальчишка.
– Мы что-нибудь придумаем, – сказал он.
Это было забавно и ужасно одновременно. Это было неправильно.
Хотелось убить его, честное слово.
– Чего ты хочешь от меня? – сказала она холодно. – Побыть наедине для чего? Если бы ты хотел взять меня силой, то давно бы уже это сделал. Даже сейчас тебе ничего не мешает. У меня просто не хватит сил сопротивляться.
– Ты хорошо дерешься, – он усмехнулся, потер разбитую губу. – Может, я тебя боюсь?
– Да брось, – Ивен смотрела ему прямо в глаза. – Я могу разбить тебе лицо… один раз. Но разве это тебя остановит? На самом деле? Если я встану и побегу – ты догонишь. Если я начну отбиваться, ты просто скрутишь мне руки, как уже сделал сегодня утром. Что я могу?
– Ты можешь просто улыбнуться, – сказал он.
Ивен едва сдержалась. Едва усидела, хотя так хотелось вскочить и…
Что она может?
Устроить истерику?
– Может быть, я хочу твоей любви? – сказал он почти серьезно. – По-настоящему.
– Любви? – Ивен вдруг почувствовала, что голос дрогнул. – Это не самый лучший способ.
– Не лучший, – согласился он. – Поэтому для начала я честно пытался просто поговорить. И увидеться снова. Разве это так сложно? Но ты отказалась. И что мне было делать? Отпустить тебя? Смириться и никогда больше не увидеть?
– Ты слишком привык получать свое, – тихо сказала она.
– Привык.
– Меня ты не получишь.
– Как знать, – сказал он. – Не смотря ни на что, сейчас ты сидишь рядом и говоришь со мной, ешь мою еду. У тебя отличный аппетит, надо сказать. Может быть, все не так уж плохо?
Ивен хотела было ответить, но не смогла, отвернулась.
Долго сидела молча, повернувшись к нему спиной.
Ненавидела его.
Все не так.
Темнело.
Начинал накрапывать мелкий дождик, небо затянуло окончательно. Ивен перебралась под дерево, хотя листья облетели уже достаточно сильно, и почти не закрывали от непогоды, но все равно там было лучше. Завернулась с головой в свой теплый шерстяной плащ, и наблюдала, как Эйрик еще пытается делать вид, что дождь его совсем не волнует, все так же сидит у костра, только слегка ссутулившись, словно надеясь втянуть голову в плечи. Вода текла по волосам, по шее, затекая за шиворот. На нем был кожаный дублет, скорее для защиты, чем для тепла…
Осенние ночи холодны.
Ивен поежилась… все теплые вещи остались в повозке у отца. Днем еще вовсю светило солнце.
Стоило бы поспать, хоть немного, но не спалось.
К ночи дождик чуть затих, но поднялся ветер. Он трепал плащ, грозя сорвать его совсем. Пробирал до костей.
А потом снова ливанул дождь.
Костер зашипел и потух, разжигать его снова – не было смысла.
И плащ уже не спасал, промок насквозь. Зубы стучали. Ивен сидела, обхватив колени руками, сжавшись, прижавшись к дереву спиной, но это не помогало. Было холодно и плохо, почти до слез. Она зажмурилась.
И даже не сразу поняла, когда что-то накрыло ее. Вздрогнула, хотела было даже вскочить на ноги.
Но ноги не слушались.
Эйрик снял дублет и набросил ей на голову и плечи. Так неожиданно.
– Держи, – сказал он. – По крайней мере, не промокает.
И попытался улыбнуться, хотя видно было, что у самого сводит зубы. Остался в одной шерстяной рубашке.
«А как же ты?» – хотела спросить Ивен, но не спросила. Он не заслуживает того, чтобы его жалеть. Все эти игры… Это все из-за него.
Потом Эйрик сел рядом, и почти силой затащил Ивен к себе на колени, обнял крепко, закрывая собой от дождя.
– Тихо, – шепнул он. – Не дергайся. Так будет проще согреться… и мне тоже.
Его руки дрожали.
Ивен…
Нет, она хотела было вырваться, встать, уйти… куда-нибудь в сторону. Вернуть ему куртку, сказать, что ей ничего от него не нужно от него, даже тепло…
Но не нашла в себе сил.
Глава 4
Утром не разговаривали.
Ивен так и заснула у него на руках. Свернулась калачиком и заснула. Всю ночь проспала. Было так плохо, что уже все равно. Не важно, как она к нему относится, об этом она подумает потом…
Утром не хотелось даже смотреть в его сторону.
Дождь закончился, хотя солнце выглядывать не спешило.
Эйрик тоже молчал, только изредка шмыгал носом – но это скорее от простуды.
Он достал остатки еды, и Ивен взяла только кусочек лепешки. Она вообще думала отказаться, но совсем не смогла. Кто знает, когда ей предложат в следующий раз. Эйрик не настаивал, лишь покосился на нее, вздохнул.
Потом пошел, почистил и оседлал своего коня. Надо признать, с лошадьми он управляться умел.
– Поедем? – сказал он.
– У меня есть выбор?
Ивен пыталась понять, как себя вести. И не понимала.
Нет, конечно, она не стала относиться к Эйрику лучше. С чего бы это? Если бы не он – она бы ехала сейчас домой… Или даже еще смотрела красоты столицы, если бы они решили задержаться. Может быть, даже съездили бы к лорду Фаральду, познакомиться с младшим сыном.
