Улиткин Дол

Во сне на греческом острове Яша увидел лестницу. Где он находился, и что это была за лестница – непонятно. Но голос, который с ним разговаривал, напоминал голос Грека, Руны Маназ.

– Лестница и школа – в некоторых языках обозначаются одним словом, – говорил голос. – Ступени познания, всё просто. Шагай. Двигайся. Иди. Узнай, что там наверху. Заметь, лестница познания – всегда спираль. Почему? Потому что большинство энергий в мире идут спирально…

Яша проснулся, открыл глаза и продолжал додумывать сон. Лестница – это школа, ступени… Спиральная лестница со ступеньками… ДНК – спираль… Галактика – спираль… Спираль тоже имеет ступени? Неважно, всё это – путь. Ну да, родился – женился, молодой – состарился, и это и всё? Это не путь, это канва для получения знаний, опыта. Вернее, один вариант канвы, отрезок… Пора вставать.

За завтраком Марина курила и ворчала по поводу купания Саввы: тот перекупался и начал кашлять, немного поднялась температура. Яше стало ясно, что сюрприз, к сожалению, он увидит один. Барсук заметно волновался, куда-то звонил, оттягивал разговор и поездку. Наконец, он объявил Марине, что они с Яковом едут на пару дней в Дельфы.

– Оракула слушать, – сказал он.

Марина затушила сигарету.

– Я не сомневалась.

Но в Дельфы они не поехали. Барсук нанял такси в Афинах, машина вывезла их за город и уехала, оставив путников наедине с оглушающим оркестром миллиона невидимых цикад. Перед Яшей раскинулись остатки какого-то древнего храма: одни стены, покрытые кустарником и песком. Барсук увлёк Яшу по древней лестнице, свернул куда-то и вдруг начал спускаться по рассыпающимся каменным ступеням вниз, под землю.

– Стой, ты куда? – Яша еле успевал за отцом. – Клад будем искать? Так и скажи…

Барсук вдруг остановился.

– Так, слушай. Сейчас мы пойдём ниже. Будет трудно дышать, будет тошнить – терпи и помалкивай, понял? Нога как?

– Нога нормально хромает. А… идём в погребальную камеру древнего царя? – попробовал шутить Яша.

Барсук похлопал его по плечу и на миг закрыл глаза.

– Надо спешить. Она уже ждёт нас.

Яша, Яков Трубачёв, ученик Школы Улиткин Дол Пятого Мира, привык к чудесам и неожиданностям! Более того, тяга к познанию и встрече с новым превышала всё в жизни.

– Давай, веди!

И они спустились в полный мрак.

– Сейчас я зажгу фонарь, – сказал Барсук-отец, и желанный лучик осветил ход.

Они шли долго. Радость была только в том, что проход расширялся. Вдруг Барсук остановился и присел на какой-то выступ.

– Как?

– Нормально, – сказал Яша и тоже присел.

Тут он заметил, что они находятся в огромном туннеле. Свод был где-то на высоте пяти-семи метров.

– Ого, – сказал Яша и услышал свой голос отовсюду, – это что греки так копать умели?

– Бери выше, сынок, большие цивилизации. До истории в учебниках, разумеется, – Барсук выравнивал дыхание. – Сейчас подышим и пойдём дальше. Осталось немного… Главное, не спутать повороты…

И они двинулись по гигантскому тоннелю. Через некоторое время Барсук остановился, подошёл к стене и начал ощупывать её.

– Тут, что ли… – говорил он себе под нос. – Вот! Помоги, толкай!..

Яша припал к стене, кусок которой оказался дверью, они навалились, дверь открылась. Барсук взял Якова за руку, и они вошли в коридор.

– Теперь скоро, – сказал Барсук, и тут Яков ощутил такой прилив тошноты, что остановился.

– Что, схватило? Вдохни сильно. Вон выход впереди, видишь свет?

Действительно, впереди брезжил серый отблеск на каменной стене коридора. Оттуда неожиданно дохнул ледяной холод.

Вскоре они вышли из-под земли, и Яша огляделся. Перед путешественниками раскинулась горная местность без единого куста или дерева, а далее – море, но не синее Эгейское, а как будто какое-то другое, серое и холодное.

– Погода испортилась что ли? – неуверенно спросил Яша.

Барсук не отвечал, а как-то странно улыбался, словно собирался пуститься в пляс.

– Дружище!.. Если бы ты знал, где мы находимся!.. Скажу так: мы уже не в Греции.

Яша поёжился от холодного ветра:

– Ветерок совсем северный… Не темни, я замёрз.

– Мы с тобой… ты присядь на камушек… Мы с тобой на острове на севере Атлантического океана. Вон в том направлении – остров Исландия, а напротив – Гренландия, – и Барсук с восторгом махнул куда-то рукой. – Старик, ты всё поймёшь, пошли, нас ждут. Там ты отдохнёшь и согреешься. Мы уже пришли.

Совершенно ошарашенный Яша встал и пошёл за отцом, прокручивая его слова и не зная, что и думать. Усталость и боль в ноге прекратили все расспросы.

Вдруг как из-под земли к ним вышел … огромный тур – горный козёл с большими закрученными рогами и бородой! Он стоял и смотрел на путников.

– О! – радостно раскинул руки Барсук и пошёл навстречу козлу. – Бьёрн! Дружище! Как это мило с твоей стороны, встретить гостей. Знакомься – мой сын Яков.

К изумлению Яши, козёл несколько раз кивнул ему, тряся бородкой.

– Давай за ним! – Барсук махнул сыну и пошёл за козлом, который словно провалился сквозь землю. Оказалось, за плато, по которому путники шли, был спуск в виде каменных ступеней вниз. Они спустились в долину, и Яша увидел большой стеклянный дом!

Дом среди каменной пустоты – словно огромный кристалл – сиял лампами. Что находилось внутри дома, не было видно из-за густой листвы внутри дома: сквозь совершенно прозрачные стены виднелась целая роща деревьев и цветов!..

– Это что такое, теплица ботанического сада? Домик козла…великоват.

– Хорош острить! – Барсук хлопнул Яшу по спине, подталкивая к дому.

По следам козла Бьёрна отец и сын прошли к тропинке, она обогнула стеклянный угол дома и привела ко входу.

Яша встал как вкопанный. На пороге хрустального дома стояла женщина. Это была красота, которую можно видеть только в кино: огромные прозрачные глаза, вскинутые тонкие брови, и словно фарфор, светящийся изнутри – кожа, гладкая, неземная. Из-под длинных рукавов атласного серого платья видны тонкие руки, как стебли цветка. На голове феи была надета плотная серая бархатная шапочка. Из распахнутых дверей дома веяло теплом, пахло цветами и горячим хлебом.

– Проходите. Вы, наверное, замёрзли, – услышал Яша необычный голос хозяйки, – Вот какао, на стульях – пледы. Сейчас будем обедать.

И северная фея по стеклянным ступенькам ушла наверх.

Яша сел и оглядел гостиную: это был сад, деревья росли прямо из земли, по земле стелились мхи и травы. Стол и стулья стояли на площадке, вымощенной каменными плитами. Под ветвями огромного дерева расположился изогнутый полукругом диван с подушками.

– Я же видел её лицо на афише у Лапки!.. Леда Бара! Это она?

– Серая Роза… – разливал Барсук горячий напиток по тонким белоснежным чашечкам. – Ты находишься на её острове.

– Около Гренландии? Я думал, ты шутишь! А как же мы сюда…

– Тсс! – Барсук выглядел усталым, но счастливым. – Тоннели. Они прошивают всю планету и потом… В общем, в больших тоннелях есть такие коридорчики, которые как бы сокращают расстояния. Старик, это неинтересно… просто дальнейшая физика… И не волнуйся, мы переночуем тут и вернёмся завтра в Грецию тем же путём.

Кроме ослепительной хозяйки в доме обнаружилась юная девушка восточной наружности в широких жёлтых шёлковых одеждах. Она принесла поднос и расставила тарелки, полные сказочной еды.

– Это рыба, овощи, потом будут фрукты. Приятного аппетита, – сказала веселым голоском девушка, кивнула и удалилась быстро, словно ветерок.

Барсук с хрустом отломил тёплый ломоть хлеба и сказал, щурясь в улыбке:

– Это Фатима. Она здесь живёт тоже… Несколько лет назад Леда подобрала её в Лондоне, чуть ли не на улице. Удочерила, теперь обучает.

– Здесь есть школа? – спросил Яша, обмакнув кусочек рыбы в соус.

– Здесь, брат, нет ничего и никого, кроме чаек, козла и двух женщин, – сказал Барсук. – Леда учит Фатиму входить в Библиотеку отсюда, с Доски. Повезло девчонке. Мы с тобой будем ночевать в соседней скале, пониже, вон там, видишь? Ступени вниз, ведут туда. В другой стороне ступени вниз – там кухня, подвал и комната Фатимы.

– А где спит козёл? – шутил Яша.

– У него своя комната есть, не беспокойся, около кухни пещерка с сеновалом.

– Стоп, а как же тут – тепло и свет? – спросил Яша.

Барсук махнул ладонью:

– Легко, – я сделал небольшую электростанцию, использовал морской прибой. Научу потом. Ты ешь! Как тебе?

– Восторг, – отвечал Яша, подцепляя на вилку крошечную тушёную кукурузку. – Так Леда Бара…

– … певица, – подхватил Барсук. – Я и тут мысли читаю, но тут похуже. Она – маяк, мощно транслирует энергию Нового Мира через свои песни и поэзию.

« Чёрные лотосы мои мысли сегодня

Есть у меня и лотос золотой

Вчера расцвёл мой розовый лотос

А есть мои мысли – прозрачные цветы…»

– Вроде так… с французского сходу перевёл, – Барсук хвастливо светился. – Другие поэты-писатели-художники тоже транслируют Новую энергию, сходящую постепенно на мир Доски, но большинство – неосознанно.

– Это как?

– Не прикидывайся, ты сам знаешь. Многие приходят в мир Доски, не сохраняя память об измерениях, они творят неосознанно. Придумали себе муз-вдохновительниц. На самом деле это они себя сами ведут, но, опять же, неосознанно. Ну а те, кто всё помнит, – их энергия сильнее.

– Как это – сами себя ведут?

– Высшее Я, забыл? У Сократа назывался «демоний», Искра Божья у христиан. Даже в Евангелие Иисус говорит: «Я Есмь – Бог мой». Правда, народ перевёл так, что, вроде Иисус про себя говорил, что он – Бог людей. По себе судили о высшем.

Яша отложил вилку. Тарелка была пуста.

– Вобще, у людей фундаментальная путаница. Долго ли ещё будет на таком фундаменте дом стоять?

Барсук приобнял сына.

– Всё идёт как надо, сынок. Только подумай: жизнь на Доске строят семь миллиардов Божьих сынов… Ну, более половины спят. Но они просыпаются! Другие их будят! Вон Леда, ты и твои одноклассники по Долу…

– Лапка, – вспомнил Яша и улыбнулся.

– И Лапка – будь здоров! Вокруг неё всё бурлит… И многие люди чистые сердцем – таких много! Они первыми проснутся и наследуют землю!

– Эх, жаль, что всё это – и Дол, и Высшее Я, и даже тоннели под поверхностью, для большинства – сказка…

– Забыл Иисуса, – вставил Барсук, – он тоже для многих – вымысел, он и его способности, которые он демонстрировал простым людям. Он им показывал то, что и они смогут, когда Искру пробудят, и будут жить в энергии Творца. Ну, остальное… А как телевизор для средневекового человека? Сказка. А как умения взрослого человека для ребёнка? Тоже сказка. Вот так и есть. Всё до поры.

Вошла Фатима.

– Вы пока можете присесть на диван. Леда сейчас выйдет.

Фатима собрала со стола посуду и скрылась. Яша ещё смотрел вслед девушки – янтарного ветерка.

– Что? Красавица? – спросил Барсук, увлекая Яшу на россыпь мягких подушек. – Эх! Не какао мы с тобой сюда пить приехали… Леда позвала нас. Ты, вообще, слушай, что она скажет, понял? Она больше моего знает… иногда.

– И всё-таки, – почему-то шёпотом спросил Яша, – что за тоннели?

– Вот люблю твоё любопытство! Весь в меня! – засмеялся Барсук. – Про тоннели знает множество учёных, в Интернете, и в книжках есть даже карта с сетью их по планете… Построены они более продвинутыми цивилизациями, чем нынешняя… Помнишь критерии продвинутости по меркам Галактики? Ну-ка, урок Кано!

– Техногенные цивилизации с неразвитой духовностью, то есть с блокированным или неразвитым каналом Божественной Энергии не считаются развитыми. Когда мы с ребятами на занятии назвали развитые цивилизации Искродвинутыми, саламандра Боска заискрила таким фонтаном, как новогодняя петарда, а Кано так и не поняла, пыталась перевести это слово… аж фиолетовой стала, но смеялась по-земному, у нас научилась. Хохотала, как чайка.

Внезапно Барсук встал. В домашний сад вошла Леда Бара. Яша ещё раз восхитился чистой ангельской красотой этой загадочной женщины. Она присела в кресло напротив дивана и очень просто улыбнулась Яше.

– Привет студенту Дола, – сказала она. – Ну что, сразу за дело?

Яша понял, что слова застряли. Леда явно обладала даром гипноза. Сол рассказывал о видах гипноза. «Есть, конечно, с целью подавления активности, а есть вот такой, «выключающий» из Четвёртого измерения. Он есть у картины «Джоконда»…

– Он был и у самого Леонардо, – считала Яшины мысли Леда, и Яша залился краской. Она обратилась к Барсуку. – Серж, посмотри, пожалуйста, станцию.

Барсук вышел. Леда подняла брови.

– Яков, – сказала она мягко, – расслабься, наконец, на подушку облокотись, вот так. Я простая женщина, пойми и успокойся. Но я так же, как и ты, и каждый другой человек, принадлежу другим мирам… И я позвала тебя, чтобы дать тебе порцию ясности по твоей дальнейшей деятельности на Земле, понимаешь? Школа Дола – это не только гора-спираль, но и многомерная спираль познаний и деятельности… Молодец, ты понимаешь. Почему я даю тебе тему? Это не я, а твоё Я, Высшее, как ты знаешь. Просто ты ещё пока Его не всегда слышишь, а я тебе помогаю донести Его послание, потому что время пришло, вот и всё.

Яша словно сидел на мягком облаке и слышал голос ангела небесного. Вокруг порхали разноцветные энергии – бабочки. Леда улыбалась и продолжала.

– Так вот, тема твоей дальнейшей деятельности – творческая разработка систем земных школ, новых, совершенно новых, понимаешь? Главное запомни: надо просто привнести сюда, в земные застрявшие энергии Четвёртого Мира – живые энергии Пятого. Насколько возможно. Представь, что твой любимый с детства ручеёк, в котором ты пускал кораблики, засорился ветками и листьями. Расчисти его и всё! Остальные кораблики сами найдут свой путь.

– Я понял, – вдруг услышал Яков свой голос. – А как…

Леда прочитала вопрос.

– Собирайтесь со своими одноклассниками из Дола, фантазируйте, пишите картины, сочиняйте стихи, рисуйте здания, даже сами занятия можете придумывать и школьные предметы! Делайте свои блоги, встречайтесь с читателями… Дальше будешь писать книги, возможно, учебники, ну, узнаешь потом всё у себя сам. Так постепенно образуется мостик для энергий Пятого мира – сюда, а дальше – родится новая Земля, она уже не будет называться Доской, потому что вы и другие создадите Полимир. Запомни ещё раз: в школах Доски – создать руль на Полимир…

При этом слове Яков почувствовал вроде толчка изнутри. Полимир. Где-то он уже слышал это слово.

– Ты слышал это слово на лекции Сола, дружок, во сне. И вчера во сне на своей Лестнице-спирали, но … поутру забыл. Это бывает, когда что-то или кто-то мешает во сне.

– Мне кто-то мешал? Там, в Греции, на острове?

Глаза Леды выразили улыбку, но губы – нет.

– Твоя мама курила ночью в соседней комнате. Энергия дурных привычек – очень плотная, низкие вибрации.

Леда извлекла из-под одной из подушек на диване маленький колокольчик и позвонила. Сразу же явилась Фатима с большим блюдом фруктов. За ней вошёл и Барсук.

– Фатима, сходи в Париж, к утру мы желаем… паштет и свежую зелень, – сказала Леда, вставая: Барсук галантно подал ей руку. – А вы возьмите фрукты и идите отдыхать.

Отец и сын проследовали по каменным ступенькам вниз в свою комнату. Это было выдолбленное в скале довольно большое пространство с окном на океан. На полу – тёплый ковёр, две старинные кровати, зеркало, стол, пара стульев и небольшой старинный шкафчик для одежды.

– Слушай, «сходи утром в Париж», – это круто. Фатима по тоннелю пойдёт? Тут что, до Парижа тоже рукой подать? – вопрошал отца Яков.

– Ты на все вопросы сам и ответил, давай, располагайся. Вон та кровать у окна – моя.

– Что, уже спать надо? – с досадой спросил Яша. – А по острову полазить? Мы же только недавно из греческого утра!

– Сейчас поспим, потому что время в тоннеле сжимается, – сказал Барсук, ставя блюдо с фруктами на стол. – Провели мы там с тобой полдня. По острову пройдёмся утром. Смотри, картины Дола.

Яша сразу и не заметил. Стены были завешаны картинами в толстых рамах. На картинах стояли гиганты Крупнолесья, сверкало Море Хранителей, цвела Долина Замков, зеркалилось Озеро Снов, и, конечно же, сияла факелами Венеция номер 5.

– Я заметил, что ты завидуешь Фатиме, – сказал Яков, когда разделся и с блаженством вытянул больную ногу под пуховым одеялом.

Барсук, созерцавший в окно вечерний океан, повернулся.

– Ты хотел бы быть на её месте, так? – пытал отца сын. – Ты любишь Леду.

Барсук молчал, отвернувшись к окну.

– Прости, отец, – другим голосом сказал Яков, и его накрыло волной любви к отцу, к самому невероятному на этой Земле и на небе…

Отец сел на старинный стул у окна и улыбнулся. Продолжая посматривать на океан, он сказал:

– Год назад я был здесь. Я искал тебя везде, когда узнал, что ты есть. Леда позвала меня сюда, сообщила. Это она нашла тебя. Потом я как ненормальный сорвался в Тоннель и… заблудился. Хотел поскорее тебя найти. Оборвался весь, оброс, но к Москве вышел. Да, вышел в Пещорах, через пещеры, что смотришь как кот на собаку? Бумажник потерял, в кармане осталась мелочь на метро. Я ждал сигнала. Я его ждал у метро весь день, а к вечеру мне в сердце сообщили, что ты сел в поезд. Я вбежал, как сумасшедший, сел напротив…

Яша онемел. Потом выскочил из-под одеяла и отец с сыном обнялись. Океан видел это в окно в скале.

– А кто тебе сообщил, что я вошёл в метро? Мой Тузик? Твоя Нонна? – спросил Яков, улыбаясь, ожидая вот уже год как привычных чудес.

– Нет, – ответил Барсук, тоже улыбаясь, но проглатывая сладкую слезу, – это козёл Бьёрн молодец.

И двое зашлись хохотом.

– Чего ты ржёшь? Правда! Я так намотался под землёй, что слух и нюх потерял… Уж не знаю как, но сидя в центре мегаполиса вечером, я услышал, как он блеет у меня в голове.

– А он тут, на острове блеял?.. – хохотал Яша.

– Ну да, не в Москву же он за мной скакал… Ты про телепатию и биолокацию слыхал, нет? А козёл – да.

Двое стояли, упёршись лбами друг в друга, и держа друг друга крепко, смеялись и весело плакали.

Утром гости немного побродили по острову. Кругом было одно и то же: холмы поросшие ковриком травы, чайки на скалах и океан. Барсук-отец читал стихи Леды:

«Сегодня с утра я, Господи Боже, улыбаясь в молитве –

жонглирую Души своей бриллиантами…»

Как-то так… Сам свой перевод и подзабыл.

– Так Леда – певица, расскажи, – попросил Яша отца, который сегодня был не очень весел.

– Да, поёт по миру, иногда в Париже, – отвечал Барсук. – Ходит туда по тоннелю, там у неё, конечно, квартира…

– Это куда Лапка приезжала? Значит, они знакомы?

– Они в Доле вместе учились. Леда тогда была ещё маленькой, во дворце Радости на Пегасе каталась, а Лапка училась со старшими, приходила играть к Леде, смешила её… Потом Леда нашла её тут, хотела к себе забрать в Париж или сюда, когда поняла, что Лапка чудаковатая… беспокоилась за неё. Но Лапка отказалась наотрез, баба-яга конченная. Приросла, говорит, я к этой Москве, буду её возрождения ждать.

– Возрождения Москвы? Да, Сол говорил что-то…

– Что тебя смутило? – Барсук сел на валун. – В декабре целая вереница планет и звёзд встанет в линию – до самого Великого Центрального Солнца Вселенной – как по нитке для бус пойдёт такая мощь-энергия! Такого ещё не было раньше. Трубопровод всех трубопроводов. Портал 12:12. Всё начнёт меняться очень быстро: будет рушиться старое, а новое расти. Не только страны-отношения-города, но и состав крови людей, и ещё много чего… Эволюция, брат, это всегда движение большими и маленькими скачками и по всем фронтам.

– Ну, а Москва?

– Пытливый ты мой! – Барсук швырнул в Яшу маленьким камешком. – Говорили вам про людей Новой Волны? Вот они начнут внешние перемены в Москве. За три-четыре года не узнаешь города! И другие города подтянутся… Чайки хохочут. Слушай, нам пора.

Однако Яков заметил: на обратном пути в Грецию Барсук был грустен.

Глава 32. Новые школы в Доле

В каждом есть свет и тьма, они должны быть в каждом, как ночь и день. А зло – это эксперимент. Испытание баланса между тьмой и светом, испытание целостности человеческой натуры.

Яша с отцом собирали сухие ветки в дальнем углу сада. Но даже здесь были слышны радостные вопли Лапки:

– Ах, Клавдия Михайловна! Скоро, скоро настанет Галактическая весна! Она уже началась! А знаете, скоро люди найдут национальную идею. А где это моя Ежевичечка? Где моя дочечка собачья? Не надо было ей кефир наливать, под третий куст кладёт… сейчас песочком засыплю…

На днях Лапка, гуляя в лесу, нашла готовый посох для Яши и торжественно подарила ему.

– Будешь дома по-домашнему ходить, с простой лесной волшебной палкой, она тебя и вылечит быстрее. Подарок тебе от меня, бабы-яги.

Барсук-отец украсил этот посох медными кольцами – браслетками с вырезанным орнаментом:

– Вот, пригодился старый хлам: вырезал кольца из старой чеканки. По-моему, это жезл!

И теперь Яша старался, всё-таки опираясь на посох, собирать побольше веток, не отставать от отца. Но через какое-то время Яков присел на пенёк, нога «сказала».

– Пап, а кстати, будет Национальная идея, или это не так важно?

Барсук бросил большую охапку хвороста ближе к забору и присел к сыну, отряхиваясь.

– Ух, хорошо поработали!.. Дух переведём? Потом к королеве Клавдии на чай с вареньем…

– Из брусники и яблок!

– Да, брат, нужна нам общая идея сейчас, как дельфину воздух вне воды, без неё никак. Не зря эта тема на устах у разных, очень разных людей…

– А почему?

– Потому что она уже родилась. Энергия её уже разлилась повсюду. Но идея же – не краска и не кофе, а энергия, так её не увидишь, но она ощутима.

– Ну… и ты знаешь, что бы это могло быть?

– Тарелочку с голубой каёмочкой достал уже? – шутливо хлопнул отец сына по спине. – Давай сам!

– Э… – Яша почесал макушку, засыпанную хвоей и сучками, – так. Думаю, это должно быть что-то подходящее всем…э…очень разным людям… безотказно всем… Типа какая-то общая необходимость, так?

– Теплее. Без чего нам жить дальше невозможно?

Яша задумался, но мысли растаяли. Тоненький солнечный лучик сел Яше на нос.

– Чего чувствуешь сейчас? – тихонько спросил Барсук, как бы боясь спугнуть что-то. Луч на носу сына.

Яша чувствовал сейчас тихую радость жизни – не это ли энергия счастья? За пролетевший год он столько испытал! Ему отворилась дверь в волшебный мир ещё одной реальности, в котором он нашёл Маху и ещё сотню дверей в сотню других реальностей. Он понял, что не существует смерти, как конца, а есть бесконечное великое бессмертие – Божественный Дар Вселенского Отца-Творца… Он встретил земного отца! Это разве мало?

– Вот, правильно, – вернул Яшу отец, – вот тебе и Национальная идея.

Яша уронил посох.

– Я, кажется, заснул, а …. Идея?

– Ну не тормози, – Барсук вскочил и стал разминаться: приседать, размахивать руками, наклоняться в стороны. – Про себя говори. Без чего ты не можешь жить? Теперь не смог бы? Перечисляй! Только без личностей.

– Я понял, не о близких людях сейчас речь, а что для человека самое важное? – поднял посох Яша. – Я не могу… без вот этого всего…

– Духовность, дурила, это называется, – отец сел рядом. – Без ощущения Духа Живого в себе, ни один хомо сапиенс не перестанет быть неудачной частью животного мира.

– И тогда он станет хомо… спиритус? – напряг Яков свою латынь.

– Именно. Человек духовный. Пора уже! – Отец подал руку сыну, поднял его и отряхнул паутину с яшиных прямых бровей. И вдруг Барсук совсем по-другому, мягко положил ладони на плечи сына и глубоко глянул в его глаза. Его голос звучал совсем тихо. – А что такое Духовность, сынок?

И встряхнул сына самую малость, словно ветерок дунул и качнул ветку. Яша, словно сам Высший Яков, сказал то, что и не ожидал сказать:

– Это отношение ко всему и всем только с любовью.

– А значит, без условий, – добавил отец. – Другого пути изменить мир нет.

– Меняйся сам, и изменится все вокруг! – подхватил Яша весело, и двое двинулись по тропке к дому. – Но это ведь Иисус ещё говорил и показывал своим примером. По-моему, он никого не брался исправлять. Он показывал свой пример существования в радости жизни и всё! А остальные, глядя на такого человека, тоже хотели так жить и менялись сами. То есть, меняли качество своих ген! И их дети, потомки уже, передавали это изменение дальше. Духовная эволюция двигает физический мир…

– Представляешь, ведь их горстка была, бесстрашных, родившихся посреди мясорубки, – с воодушевлением очевидца говорил Барсук, внезапно остановившись, – только представь! А Иешуа к тому же знал, что придётся жить и погибнуть так, чтобы Его пример не затерялся в тысячах распинаемых в те времена. Это его послание нашим временам…