Всадники Ветра

И горы для них будто куча песка,

И ветер давно не режет глаза,

А сила могучая полыхает в руках,

И вовсе неведом обжигающий страх.

Эти строки заставили меня занервничать, а воображение сплестись в невероятный узел. Кто это? Боги? Люди? Птицы? Кто способен на такое? Что это за неведомое чудо, о котором так вдохновенно поет менестрель?

Власть без границ доступна лишь им,

И мы так летать хотим как они…

Старик замолчал. Лишь плавные и переливчатые звуки арфы заканчивали эту необычную песню. Если тогда на дороге я лишь предполагала, что арфист обладает какой-то магией, то теперь я была абсолютно в этом уверена. Непонятное, стойкое ощущение чего-то важного застыло в моем сознании, будто песня менестреля имела ко мне непосредственное отношение, но я отказывалась в это верить. Откуда он знает ее? И что же все-таки значат эти красивые слова? Но лишь взглянув на Онливана, я поняла, что ответов на эти вопросы мне не получить никакой ценой. Тяжело вздохнув, я опустила взгляд в землю. Почему-то я очень боялась, что кто-нибудь заметит мое смятение. Все вокруг переговаривались, обсуждая таинственных существ, пара мальчишек спросила у менестреля, о ком он пел, но старик лишь загадочно улыбнулся и подмигнул бесцветным глазом.

Разговоры вокруг костра продолжались, но стали более тихими и между отдельными группками. Дрова весело трещали в огне, освещая бликами людей. Леди закутывались в одеяла, промерзая от опустившейся ночи. В других частях поляны тоже заплясали костры, слышалось ржание лошадей и смех грумов. Я ощутила прохладу, и небо отчистилось от туч, открывая сияющие звезды. Черное полотно сонно переливалось, притягивая мой взгляд. О Боги, покажите, что мне нужно делать, безмолвно взмолилась я. Но никто мне не ответил, лишь тишина вокруг стала более заметной. Оглядевшись, я поняла, что почти все разошлись спать к своим кострам. Я легла на приготовленное для меня спальное место, натянула до подбородка шерстяное одеяло и устало закрыла глаза.

Только теперь усталость дала о себе знать. Неприятно заныла спина от долго сидения на лошади, мышцы ног задеревенели, а в голове начала пульсировать противная боль. Поморщившись, я лишь подубонее устроилась под одеялом и попыталась уснуть.

Попытки мои оказались тщетными. Смачный храп герцога не давал погрузиться в успокаивающее безмолвие трещащего костра, а мелкие камешки под одеялами не позволяли достаточно комфортно лежать. Не удавалось уснуть даже в самых разных позах. В конце концов, я раздраженно открыла глаза и встала. Скоро рассвет, кисло подумала я. Небо светлело, и лошади стали медленно просыпаться. Скрутив свою походную постель, я отошла подальше от спящих людей и посмотрела на равнину. Травы еще не было, но мелкие зеленые ростки обещали, что она непременно возвыситься над бесплодной землей. Мысли покинули меня, и я продолжала стоять неподвижно до момента, когда начали подниматься слуги.

Грумы бросали на меня удивленные взгляды, и я поспешила вернуться к тухнущим углям костра, возле которого провела ночь в бесплодных попытках хоть немного поспать перед встречей с принцем. Волнение не дало мне такого шанса.

Тело запротестовало, когда я пошевелилась. Неподвижность дала о себе знать, и с трудом заставила себя сдвинуться с места. Наш лагерь оживал, и из сердца моего постепенно ушли все заботы. На время, напомнила я себе, на время. По пути к костру, я освежилась ледяной водой из ручья, и сменила рубашку на свежую. Та была цвета слоновой кости, и очень мне понравилась, мягко прилегая к телу. Кое-где были синяки от камешков, но терпеть это можно.

Герцог тоже поднялся и раздавал четкие указания. Слуги с безумными лицами бросались их выполнять. Был поставлен котел с водой на чай. Завтрак ограничился сушеным мясом и оставшимся хлебом. С трудом проглотив сухую еду, я с наслаждением выпила горячий чай, который пах листьями земляники. Я улыбнулась. Повар Ругер не забыл, как я люблю этот чай.

– Как спалось, дорогая? – спросил отец, когда мы двинулись в путь. До этого он не проронил ни слова кому-то помимо слуг.

– Никак, – призналась я.

– Отчего же, юная леди? – бровь отца приподнялась в удивленном жесте.

– Не знаю… Может быть, волнуюсь перед встречей с принцем? – ядовито ответила я. Герцог бросил на меня сердитый взгляд, а сам улыбнулся в густые усы.

– Все может быть, – ответил он своей излюбленной фразой, но тут же помрачнел, когда проезжал мимо кареты матери. Та мило щебетала со своими спутниками, хотя даже доброго утра не пожелала мужу.

– А тебе? – спросила я, стараясь отвлечь от ревностных мыслей о герцогине.

– Прекрасно! Знаешь ли, на природе я чувствую себя значительно лучше! – улыбка вновь расплылась по его лицу.

– И я, – тихое бурчание в ответ. Почему же сегодня на лоне природы я даже уснуть не смогла? Непонятная злость охватила меня, но я постаралась успокоиться.

Сегодня важный день. Вечером мы предстанем перед королем, нам даже не дадут дня для отдыха. Энтраст заявил, что и так слишком долго ждал невесту, и что герцогу Фунтай нужно поторопиться представить свою дочь, иначе принц скрепит свои узы с семьей Флуцбергов.

Отбросив мрачные мысли, погрузилась в созерцание природы. По мере приближения к Дейсту, вечно зеленые деревья редели, а на их месте появлялись широколиственные рощи. В воздухе отчетливо узнавался терпкий запах соли, значит, море уже близко. Я изумленно разглядывала незнакомые мне деревья и кустарники, очень жаль, что они еще не успели покрыться листьями, но все же выросшая в сосняке и ельнике, я была удивлена такой природе. Через несколько часов я услышала звуки волн, и сердце мое дико заскакало в груди. Дейст становился все ближе с каждым шагом Шудо.

Мы взбирались наверх крутого склона. Лошади натужно хрипели, но тащили телеги. Арфист шел возле своей повозки, и радостно оглядывался по сторонам, будто попав в свою родную землю. Утоптанная и влажная земля под копытами коней неприятно скользила, но наш кортеж становился все ближе и ближе к вершине. Наконец, мы перевалили условную природную веху, и моему взору открылся фьорд.

Пронзительно голубое небо огромным покрывалом раскинулось над сверкающим морем. Солнце здесь светило гораздо ярче, открывая взгляду неописуемые чудеса. Одинокая чайка тонко вскрикнула в небе, и ее белые крылья скрылись за огромной отвесной скалой. Волны яростно бились о камень, словно мечтая раздробить его в песок. Белоснежные барашки на воде яростно пенились, будто она вскипала изнутри. Темно-синее море было одновременно спокойно и яростно, в нем плескалась сила и мощь несокрушимой стихии. Прибрежная скала вырастала наподобие стены, защищающей замок и город. Дейст стоял немного ниже, ближе к гавани и докам, где пришвартовывались корабли. Даже сейчас на глади моря виднелись их разноцветные паруса и гордые кили. Редкая трава покрывала склон, который вел от замка к вершине скалы, на которой стояла сторожевая башня. Высокая и внушительная она походила на старого верного пса. Огонь сейчас в ней горел, приветствуя делегацию герцога Фунтай.

Мы пустили лошадей вниз по холму в низину, в которой спрятался замок. Западнее от него земля плавно переходила в залив, возле которого примостился город. В замок Дейст вела крутая каменистая дорога, но даже до нее нам было еще далеко.

Отец нервно заерзал в седле своего пегого мерина и рукой дал знак остановиться, будто пытаясь осознать, насколько он близок к своей цели. Немного постояв, окидывая взглядом город, герцог Фунтай продолжил свой путь.

Я заворожено смотрела по сторонам. Виды и просторы меня очаровали, но были так чужды моему сердцу. Крутые склоны, скалы и море – все это так интересно, так необычно, но при этом пугающе. Я с трудом привыкала к запаху соленого моря, к крикам чаек и звуку живой воды. Сердце отстукивало ровную дробь, но я все равно ощущала себя неловко. Во рту пересохло, а глаза начинали слезиться от соли. Когда мы въехали в город, мною овладело раздражение. Сильное раздражение, продиктованное бессонной ночью и пульсирующей болью в голове, которая будто распространялась вниз по позвоночнику.

Кое-где деревянные и каменные дома невероятно сильно прижимались друг другу. В таких районах резко пахло рыбой и требухой, какими-то животными и дешевыми тавернами, даже в дневной час из их дверей доносились пьяные крики. После бедных кварталов город преображался. Улицы стали шире, деревянная брусчатка сменилась каменной мостовой. Дома уже не так тесно стояли друг к другу. Каменные здания преобладали над построенными из дерева, да и запах тут стоял лучше – не так сильно несло рыбой, да плюс приятный дух хлеба.

Шудо, уловив запах овса из какой-то гостиничной конюшни, потянул поводья в сторону. Я безуспешно пыталась вернуть его в кортеж, но голодный жеребец упрямился и не слушался. К моему удивлению, наша процессия даже не заметила, что я порядком отстала. Конечно, немногие бывали в Дейсте, да и те, кто бывал, видимо, находились под тем же впечатлением. Шудо фыркал и тянул меня к конюшне, но, не дойдя до добротного деревянного здания, наклонился и начал щипать траву. Кортеж неумолимо удалялся, а потом и вовсе скрылся за поворотом. Конечно, дорогу к замку я найду, но как буду выглядеть, когда приеду с опозданием ко двору короля?

Злобно выругавшись, я резко дернула поводья Шудо. Конь недовольно поднял голову и смерил меня презрительным взглядом, точнее, попытался это сделать, но ничего у него не вышло, так как я была в седле. Сердце с ужасом запрыгало в груди, в висках застучала кровь. Я явно не знала, в какую сторону направиться. В борьбе с жеребцом я не постаралась запомнить улицу, по коей прошла процессия. Раздраженно толкнув его пятками, заставила, Шудо медленно идти вверх по улице.

– Миледи, вы заблудились? – услышала я приятный, густой мужской голос. Едва взглянув на его обладателя, я фыркнула.

– Справлюсь без тебя, мышеголовый! – резко бросила я и пришпорила Шудо, почувствовав на себе недоуменный взгляд солдата.

Жеребец куда-то уверенно нес меня, и, так как выбора у меня не оставалось, я предоставила ему полную свободу. Через некоторое время меня обогнала лошадь серой масти, на каковой ехал мой знакомый солдат. Я даже не потрудилась посмотреть на него. Грязная одежда почему-то не подталкивала к дружеской беседе. Солдат удивленно пожал плечами, и пустил галопом свою лошадь. Шудо рванулся за ней.

– Чертов конь! – выругалась я, едва не свалившись из седла. Когда Шудо обогнал грязного солдата, я поймала на себе его веселый взгляд, и озлоблено зашипела.

Но Шудо принес меня в хвост кортежа, подгоняя его, я поравнялась с отцом.

– К матери ездила? – глухо спросил герцог.

– Нет, – честно ответила я, но он больше не стал задавать вопросов.

Руки предательски задрожали – перед нами возникли распахнутые ворота замка Дейст. С некоторой опаской я позволила Шудо следовать за отцовским конем. Я перестала дышать, когда мы въехали на территорию замка.

Высокие стены поднимались над головами. Я успела заметить глубокий ров по их периметру с другой стороны. Огромная, величественная каменная крепость царствовала над этим городом. Высокие башни оканчивались квадратными площадками, окруженными невысокими зубчатыми стенами. Было две самых высоких круглых башни, оканчивающихся острыми пиками крыш. Множество бойниц и окон обеспечивали внутренне освещение замка. Камень, из которого он был сделан, цвета дождливых туч с серебряными прожилками причудливо светился в лучах высоко стоящего солнца. Главный вход был расположен напротив ворот. Высокие дубовые створки цвета вишни были плотно закрыты, лишь небольшая дверь, вырезанная в одной из створок, была чуть приоткрыта. Высокие ступени из темного материала, украшенные свежевыкрашенным деревом, вели к ним. На основательных перилах стояли небольшие чаши с топливом. Видимо, по вечерам эта смесь зажигалась и освещала крыльцо к входу в замок. Двор перед замком был выложен плоским булыжником, лишь дорога к конюшне являлась обнаженной вытоптанной землей. Севернее конюшен располагалась прачечная, за ней едва виднелись веревки, утяжеленные весом сохнущего белья. За конюшнями располагались амбары, полные зерна, а также загоны для овец, коров и коз. Доносилось лишь легкое мычание, но ощущение огромной паутины жизни не покидало меня ни на минуту. В отдалении от замка стояла еще одна башня, наверное, она использовалась, как сторожевая, но все может быть. Мой взгляд вернулся к замку. Фасад украшали прелестные барельефы, изображающие драконов. Великолепные животные стояли на задних лапах, распустив огромные кожистые крылья. Барельефы людей были сделаны в некотором отдалении от драконов, что показывало их слабость перед этим магическим народом. Окна и бойницы были обложены камнями интересной формы, а над зубчатыми бортами башен развевались флаги Предназначенных. Их герб являл собой красное полотно, на котором изображался свернутый в несколько колец змей с огромной, увенчанной рогами, головой. Герб производил неизгладимое впечатление силы и мощи, чего, наверняка, и добивались его создатели. Только теперь я заметила, как много слуг снует по двору. Сначала все они застыли при нашем появлении, но вскоре пришли в себя, осознав, сколько работы им прибавиться. Я непонимающе глядела на их вишнево-красную одежду слуг. Лица всех слегка отличались резкостью черт, нежели уроженцы земель моего герцогства. Каждый из них отличался более высоким ростом, нежели наши слуги, но я не почувствовала никакого неудобства.

Мне было не совсем приятно то, как они на меня глазели. Их взгляды были одновременно оценивающими и при этом с оттенком мягкой презрительности – быть может, она и не станет нашей королевой, думали они. Всего за несколько минут во дворе заметно прибавилось народа, из замка выходили придворные, которые жили здесь постоянно. По тому, как оживленно работали конюшие, я поняла, что скоро прибудут и другие гости. Неужели король ясно дал понять, что выберет меня женой сына? Эта мысль неприятно меня поразила. Мне вовсе не хотелось лишаться шанса на свободную жизнь, ведь я о ней так самозабвенно грезила и вовсе не хотела похоронить эти мечты прахом.

Внимание мое привлек менестрель, появившийся на крыльце. Одетый богато, он держал себя с неизменным достоинством, значит, при дворе мужчина приходился королю его личным музыкантом.

– Прибыл герцог Фунтай! – торжественно объявил он, и только тут все начали горячо нас приветствовать. Какой-то мальчик взял Шудо за поводья, чем несколько его разозлил. Конь фыркнул и потянул его в другую сторону. Я спрыгнула с коня, и успокаивающе погладила по гладкому вороному боку.

– А где ваша леди? – недоуменно спросил меня мальчик, державший Шудо.

– Герцогиня Фунтай? Она в карете, – пожав плечами, ответила я. Может, у них не принято быть вежливыми?

– Нет-нет, я о юной герцогине, которая предстанет перед королем! – возбужденно зашептал мальчишка. Его друзья подошли к нам и согласно кивали головами, в надежде на то, что я сообщу им, где же прячется эта девушка.

Я хотела было ответить, но не успела и рта открыть, как до меня донесся звучный голос отца:

– Эверин, пойдем в замок! Тебе нужно подготовиться перед встречей с королем, – продолжил он, подойдя ко мне ближе. Казалось, никого не смущало его некоторая фамильярность. Все-таки вежливость в этих краях не принята, решила я.

Принимая руку отца, я пораженно отметила, как покраснели мальчишки и как вытянулись их лица от явного удивления. Вряд ли они ожидали увидеть леди, предназначенную для принца, верхом на резвом коне.

Я с опаской поднималась по ступеням рядом с отцом. Все приветливо улыбались и кивали, вместо ненужных и порядком надоевших слов. Практически на каждом лице я заметила отпечаток удивления. Что ж, я произвела некоторый эффект на двор короля, надеясь, что он не принесет мне плохой репутации. Стражники распахнули перед нами огромные дубовые створки, и с замиранием сердца я шагнула в замок. Внутри он оказался совсем не таким, каким я его себе представляла.

Стены здесь были все того же цвета, что и наружные, разве что чуть более яркого цвета. На них висели факелы, которые мерцали, давая дополнительный свет. Большая его часть проникала из больших открытых окон. Стекло в некоторых местах не было прозрачно – его украшали причудливые рисунки, очень сильно мне понравившееся. Полы под нашими ногами устилал свежий тростник, оттого в коридорах и комнатах замка стоял характерный приятный травянистый запах. Украшениями здесь являлись не только картины, но и гобелены, созданные искусными профессионалами. На небольших столиках я заметила миски с фруктами и слегка оплавившиеся свечи. Нас явно ожидали, поэтому все было готово.

Комната, в которую меня привели, находилась на втором этаже, недалеко от лестницы. Она была достаточно просторной, много света проникало в нее. Большая кровать стояла у западной двери, занавешенная темно-кремовым балдахином. Даже от двери я заметила, какая на ней пышная перина и с наслаждением подумала о сне, но тряхнув головой, приказала себе собраться. Вишневый комод, украшенный резьбой, стоял возле окна, как и зеркало, висевшее между двумя такими же большими окнами. Пол тут был устлан коврами, но все равно и здесь ощущался дух свежей травы. На красивом, но простом круглом столе, окруженном тремя в тон ему стульями, стояла ваза с фруктами. Правее от него стояла ширма, а возле нее я заметила большой очаг, в котором плясали языки пламени, лизавшие котелок с водой. Подойдя ближе, за ширмой я увидела большую ванную, наполненную водой. Опустив кончики пальцев, я ощутила тепло. От воды исходил легкий и приятный запах трав. Уэн поспешно начала раскладывать вещи, а я, заперев дверь, разделась и с удовольствием погрузилась в теплую воду. Служанка долила горячей воды, и мои мышцы, измученные долгой дорогой, окончательно расслабились. Я задремала.

– Миледи, – прошептала Уэн, и я с трудом разлепила глаза. Поспать не удалось. Судя по тому, что вода до сих пор оставалась горячей, прошло всего несколько минут. – Приходил паж от вашего отца. Он велел вам быть готовой через час. – Я сдержанно кивнула, напряженно размышляя, что одеть на встречу с королем.

– Матушка приказала принести платье? – поинтересовалась я.

– Да, миледи, и думаю, оно вам понравится. – Щеки служанки порозовели от удовольствия. Я с разочарованием потянулась за губкой и мыльным корнем и начала тщательно отмываться от дорожной пыли и грязи. Несмотря на прошедший дождь, она все равно осела на коже.

Я была безумно благодарна своим волосам за то, что они имели свойство быстро высыхать. Так что сидя в нижнем белье, я терпеливо ждала, пока Уэн расчешет их.

– Моя леди, может, все-таки уложить их в какую-нибудь высокую прическу? – вкрадчиво спросила девушка.

– Нет, Уэн, просто распушенные волосы. Я так хочу, думаю, это то, что нужно. – Решение было принято мной еще в пути. И еще я очень надеялась, что у матери не хватит времени, и она не заглянет в мою спальню.

– А платье?

– То, что прислала матушка, – спокойно ответила я. Впервые в своей жизни я согласилась с выбором матери в отношении одежды. Это несколько меня поразило, но я осталась довольна своим платьем.

Когда Уэн шнуровала корсет, я более внимательно в зеркале рассмотрела все детали своего туалета. Платье темно-рубинового цвета прекрасно оттеняло цвет моей кожи и волос. Не слишком пышные юбки подчеркивали бедра, а высокий корсет делал грудь высокой и полной. При этом я абсолютно не выглядела пошлой. Великолепного качества шелк мерцал при любом попадании на его поверхность света. Лиф состоял из трех сшитых вместе частей. Горизонтальные клинья по бокам, которые сходились на спине в аккуратный замок, и третья часть плотной такни посредине, делавшая меня еще стройнее, чем я была на самом деле.

Я разглядывала себя в зеркало, а в моей голове роились самые разные мысли. Одной из главных была о том, как выглядит принц. Красив ли он? Высок? Какого цвета его глаза, волосы? Стану ли я его женой? А став, полюблю ли? Множество вопросов и все без ответов, они разрывали мой внутренний мир на мелкие кусочки, которые я в тщетных попытках старалась склеить в единое целое. Мне неожиданно вспомнилась песня Онливана, так чутко тронувшая струны моей души. Что бы это могло значить? Но я постаралась перестать думать о чем-либо, что заставляло меня пугаться, потому что страх отчетливо вырисовывался в моих глазах.

– Миледи, думаю, вы готовы, – улыбаясь, сообщила Уэн. Я посмотрела на веснушчатое лицо и втайне позавидовала ее простой жизни, но тут же упрекнула себя. Отчего мне подумалось, что ей легко? Она хотела делать свечи, а прислуживает мне, хоть и с достаточной охотой.

– Ох, Уэн, – сдавленно прошептала я.

– Слишком туго? – испугалась служанка.

– Нет, нет… ты прекрасно зашнуровала платье.– Натянутая улыбка вряд ли утешила девушку, но я ничего не могла с собой поделать.

– Вы волнуетесь, моя леди? – понимающе спросила Уэн.

– Конечно. – Признание далось мне сложно. Я редко сознавалась в своих чувствах другим людям. – Если король Энтраст примет мою кандидатуру, помолвка состоится в ближайшее время, – с ужасом выдавила я из себя последние слова.

– Не надо так пугаться, моя леди, – ободряющее начала Уэн, – все может оказаться не таким ужасным, как вы себе это представляете.

– Нет. Уэн, я стараюсь себе вообще ничего не представлять. А вдруг он некрасив? – Как будто этот вопрос волновал меня больше всего на свете. Пфф, нет.

– Ну что вы, миледи, как сын короля Дейстроу может оказаться некрасивым. – Звонкий смех Уэн заставил меня немного расслабиться, но напряжение явно читалось на моем лице и в движениях. Я никак не могла изгнать его из себя.

Служанка поправляла волосы, рассыпавшееся по плечам, и что-то мурлыкала себе под нос. Где бы мне взять такую же уверенность в том, что она делает? Она бы сейчас мне вовсе не помешала, но пришлось признать, что теперь мне нужно справляться только собственными силами. И ради своего отца склонить короля к определенному выбору. Проявить все свое обаяние, показать красоту, которой я вряд ли обладаю. Обнажить некоторые истоки моей незначительной и юной мудрости.

Стук дверь заставил нервно вздрогнуть, и я недовольно поежилась. Уэн поспешила открыть дверь, но за ней оказался все тот же паж от отца, требовавший меня к герцогу. Служанка заверила его, что я вскоре выйду, а он может подождать меня за дверью, чтобы показать дорогу. Волнение с еще большей силой охватило меня, когда из-за двери я отчетливо услышала звуки спешки, сборов и уловила оттенки торжественности. Замок был полон ожиданий и сплетен. В него прибывали все новые и новые гости короля и других придворных аристократов. Дейст наполнился необъяснимой жизнью, которая пульсировала в каждом камне этого огромного и величавого замка.

– Миледи Эверин? – Уэн нетерпеливо посмотрела на меня.

– Да, да, – сквозь пелену задумчивости я ответила. Неуверенной и шаткой походкой дошла до двери, но как только мои похолодевшие от волнения пальцы коснулись деревянной поверхности ручки, я собрала все свои силы и внутренние резервы.

Паж с минуту стоял, глядя на меня с открытым ртом, полный поражения и восхищения. Я с удовольствием отметила, что простота и эффектность наряда производят должное впечатление. Мальчишка опомнился и торопливо повел меня к покоям герцога Фунтай. Поднимаясь по лестничному пролету, я отметила, что зажжены свечи самого лучшего качества, и по коридорам ходит запах благовоний из южных государств. Каждая вещь в замке к нашему приезду была отполирована до блеска. Ни одной пылинки не удалось отыскать моему пытливому взгляду, даже на старых гобеленах и в темных углах. Паж привел меня к покоям отца и, учтиво постучав, сообщил о моем приходе.

Дверь почти мгновенно распахнулась, и я, неуклюже приподняв юбки, перешагнула через порог. Комната герцога встретила меня приятным запахом чая на ромашке и чем-то неуловимо привычным. Отец завязывал шелковый платок на шее, серьезно посмотрев на меня, тяжело вздохнул.

Слуг в комнате не было. Его давняя привычка – одевался и ухаживал за собой герцог самостоятельно. Может, дело в его простолюдинке-жене? Сказали бы многие, но правда таилась в его сильном характере.

– Секевра Эверин, – как-то невыразительно произнес мужчина. У меня возникло чувство, будто отец постарел за тот час, что мы с ним не виделись.

– Что такое, папа? – опустив все титулы, дав выход некоторой фамильярности, спросила я.

Он подошел ко мне, и, чуть-чуть наклонившись, поцеловал в лоб. Поцелуй этот оказался сродни благословлению от родителя. Меня пробила нервная дрожь, и с лица ушли все краски.

– Что ты, Эв! Почему ты так побледнела? – воскликнул отец. Он хотел обнять меня, но шикарное платье остановило его в таких намерениях.

– Ты так… так… – я замялась. У меня не хватало духа сказать то, что перемешалось в голове. Словно он уже отправлял меня на помолвку, а не на смотрины невесты к королю.