Если позвала дорога

– Анёнг хасеё! – и продолжили заниматься своей работой.

Самели с Гришей ещё не знали, что полицейского в Корее не надо бояться, если ты не совершил никакого преступления. И что иммигрантами и проверкой их документов занимается совершенно другая служба – иммиграционная. Это не в России, где милиция, ставшая потом полицией, по поводу и без повода, может проверить документы у любого человека, показавшегося им подозрительным.

Несмотря на благополучно прошедшую встречу с полицейскими, они решили больше не рисковать с такими прогулками и повернули к остановке автобуса. Приехав в Ёнин, зашли в продуктовый супермаркет и набрали продуктов, которые были им знакомы – корейское печенье «Чокопай», натуральный апельсиновый сок и молоко с булочками. Пешком поднялись по горной дороге, в свою кисуксу.

Первая корейская заработная плата укрепила упавший моральный дух Лёни и Самели. И они решили поработать ещё, пока завод не выполнит заказ. Здесь, на корейском заводе, их работа считалась как неквалифицированный труд. И оплачивался этот труд соответственно. Но для них это была хорошая оплата, превышающая даже зарплату Самели, работавшего мастером на судостроительном заводе, в три с лишним раза. При этом их кормили три раза в день, совершенно бесплатно, вернее, за счёт завода, но с заработной платы не высчитывали. За проживание они тоже не платили, всё оплачивал завод. Корея, наверное, единственная страна в мире, где капиталист-владелец любого предприятия предоставляет проживание и питание за счёт своего предприятия, совершенно бесплатно. В Советском Союзе, даже при социализме, такого никогда не было. Конечно же, такой капитализм никогда не станет загнивающим, каким его продолжают критиковать «народные избранники» на всех уровнях власти в России. А сами при этом стремятся уехать в этот капитализм и туда же отправляют своих детей и внуков на учёбу и дальнейшую жизнь.

И капитализм продолжает наращивать своё динамичное развитие, увеличивая и без того, внушительный разрыв по экономическому и социальному развитию с «развивающейся» Россией. А по уровню жизни населения, отставание по сравнению с капитализмом просто колоссальное. Когда Самели с Леонидом приехали в 2003 году на работу в Корею, уровень жизни её населения составлял чуть больше десяти тысяч долларов в год на каждого человека. Россия же, по данным Всемирного Банка занимала 97 место в мире по доходам на душу населения. Но при этом занимала 16 место в мире по росту валового выпуска продукции (ВВП). Самое парадоксальное в этом и заключается, именно от ВВП в номинальном выражении рассчитывается доход на душу населения. Находясь в двадцатке ведущих государств по выпуску валовой продукции, Россия при этом находилась на уровне латиноамериканских стран по доходам на душу населения.

Доходы от сырьевой экономики – нефти, газа и леса – главных составляющих ВВП, распределялись в основном, среди олигархов, поделивших между собой общенародную собственность в 90 – е годы, с согласия президента Ельцина и слившихся с ними высших эшелонов власти. Россия только в 2018 году достигла этого корейского показателя, поднявшись на 62 место в мире с доходом на душу населения 11289 долларов по данным того же, Всемирного Банка. За эти же, прошедшие 15 лет, Корея в три с лишним раза, увеличила свой доход на душу населения за счёт непрерывного роста ВВП. Уже в 2017 году Южная Корея стала членом клуба «3050», куда входят страны с населением более 50-и миллионов человек и доходами на душу населения выше $30 тысяч. Доход на душу населения в Южной Корее составил в 2017 году $31700. В России же, самый высокий уровень жизни был в Москве, где среднемесячная зарплата колебалась от полуторы до двух тысяч долларов в 2003 году. В провинции не более двухсот-трёхсот долларов в месяц, которые ещё и не выплачивались месяцами. Сравнивать было нечего, треть населения России находилась за чертой бедности, оставаясь там, на долгие десятилетия путинского режима. Население России продолжало стремительно убывать, смертность превышала рождаемость. Такое отсутствие развития страны российские политики и властные чиновники умудрялись называть ростом, неважно, что отрицательным, они на себе не ощущали ни роста, ни падения экономики. Отрабатывая тем самым, свои высокие заработные платы и гонорары, щедро выдаваемые правительством и президентом.

Приближались майские праздники. В Корее их тоже празднуют, но по-другому. Первое мая называют Днём труда, почти как в Советском Союзе, где называли его более возвышенно – Днём международной солидарности трудящихся. И также как было в СССР, первые два дня мая в Корее считаются выходными днями. А пятого мая наступает День детей, тоже не рабочий день.

Незадолго до наступления праздников всем работникам завода раздали каталоги корейских товаров с их фотографиями. Предложили каждому выбрать любой из них. Узбек – переводчик Икрум объяснил, что завод на праздники подарит всем бесплатно, выбранные ими подарки. Самели выбрал то, чего не было в России, корейский электрический матрац. Но это был не простой матрац. В него были вшиты круглые и прямоугольные камни-минералы, оказывающие лечебное воздействие на организм. Такой матрац считался уникальным даже в Корее и стоил он дорого – двести долларов. Матрац, снабжённый терморегулятором, согревал, оказывал магнитное воздействие, массировал суставы и мышцы. Кто-то выбрал навороченный велосипед, каких в России ещё не было. Лёня тоже выбрал матрац.

Было весело, когда получив подарки, они через месяц пошли на почту, чтобы отправить их домой. Думали, что скрутят матрацы рулонами и в таком виде отправят. Но почта приятно удивила их. Весь персонал так обрадовался им, что девушка-оператор, в короткой юбочке, вышла в зал и стала показывать, как правильно свернуть матрац, чтобы он поместился в самом большом, чёрном посылочном пакете. Такого в российских почтовых отделениях не увидишь!

Все почтовые работники стремились помочь им упаковать матрацы. Атмосфера была очень доброжелательная! Им подробно объяснили, сколько дней посылка будет идти в Корее и когда, примерно, придёт домой. Как сказали, так и вышло, к тому же ещё и сообщения пришли им по телефону, когда посылки покинули Корею. Такого радушного обслуживания никто из них не ожидал. На майские праздники завод не работал, как и большинство предприятий и учреждений в стране. Первого мая всех вывезли на спортивные площадки.

Директор завода пообещал рабочим-мигрантам, что научит их играть в бейсбол. В Корее, школьники 7—9 классов, обязательно учатся играть в бейсбол, а в старших классах изучают и играют в гольф. Корейцы расставили Самели и других мигрантов, пожелавших научиться этой игре, на площадке и игра началась. Лёня не захотел и остался зрителем. Бейсбол чем-то напомнил Самели старинную русскую игру в лапту. Только вместо лапты и деревянного «чижика» здесь были бита и мячик. С первого раза понять было трудно и им просто показывали, как бить по мячу и сколько раз. И куда бежать после удара, пока мячик не окажется в руках противника.

Игра показалась ему скучной, и он не доиграл её до конца. Зато в волейбол они с Лёней играли с азартом за команду иностранцев, но корейцы оказались сильнее и выиграли. Спортивные состязания закончились обильным угощением морепродуктами, которых дома они и не видели у себя на столе. На День детей, всех работников завода опять вывезли на праздничный отдых. Все расположились за накрытыми столами в павильонах, хорошо закрывающих от солнца. Русские и узбеки, вместе с переводчиком, поместились в одном павильоне.

Они ели мясные блюда, салаты, пили корейскую водку, пиво, общались и фотографировались. Было весело и приятно. Корейцы заказали в этот день чёрного поросёнка и сами зажарили его, целиком на вертеле, как древние индейцы. Пригласили и русских с узбеками отведать, но большинство остались сидеть за столом. Самели из любопытства пошёл посмотреть на чёрного поросёнка, уже обжаренного, но есть отказался. А зря! Позже они узнали, что кушать чёрного поросёнка – это большая оказанная честь! Это деликатес из всех поросят и конечно, надо было попробовать такое мясо. Корейцы тоже не понимали их – как можно отказываться от такого деликатеса?

После обильного застолья всех пригласили играть в футбол на большом футбольном поле. Разбились на две команды – корейцы против иностранцев. Корейцы и здесь выиграли со счётом 2:0. Тогда директор завода, неплохо игравший в футбол, перешёл в команду иностранцев и сразу же забил гол. Потом ещё один и в итоге получилась ничья. Тогда решили бить пенальти. Самели поставили на ворота, так как второй тайм стоял на них. А когда он кошачьим броском прыгнул на летевший мяч, с трибуны раздался громкий крик:

– Яшин, Яшин!

Удивлённый, что кто-то громко сравнил его с известным футбольным вратарём Советского Союза, Самели посмотрел на трибуну и увидел производственного мастера, продолжавшего выкрикивать фамилию знаменитого в прошлом, Льва Яшина. Нашего знаменитого вратаря знал весь мир. Знали его и корейцы. До его мастерства Самели было конечно, далеко. Яшин из него не получился. Победную точку в корейской команде поставил пушечный удар самого огромного корейца, работавшего механиком. Самели даже не успел среагировать на мяч. А если бы успел прыгнуть на него, то наверняка влетел бы вместе с мячом в ворота от такого мощного пенальти. Всё было хорошо.

Озадачило и поставило в неудобное положение русскоязычных мигрантов лишь одно событие. Пустые бутылки, из-под рисовой водки (соджика), они выбрасывали по русской привычке, в траву. В Корее так не делают. Весь мусор после себя здесь собирают в пакеты и увозят с собой, чтобы выбросить в мусорные контейнеры. Которых везде установлено, как минимум, по три штуки: для бумажного мусора, пластика и стекла. Контейнеры подписаны. Узбекам и русским стало стыдно, когда директор завода подошёл к их столику и молча стал собирать в чёрный пакет, выброшенные ими, пустые бутылки.

Урок, который он преподал, запомнился им на всю жизнь. Праздники закончились, начались рабочие будни. Но работать после такого отдыха стало легче. Выматывали лишь овертаймы после ночи. Как-то утром, в один из таких овертаймов, они скребли лопатами крышки форм, очищая их от налипшего и застывшего бетонного раствора. Самели бил штыковой лопатой из последних сил по раствору и в это время к нему подошёл директор и стал наблюдать за их работой. Самели боялся только одного, чтобы лопата не выпала из рук, так как пальцы плохо слушались. Сил не было даже держать лопату, но тактичный директор ничего не сказал и так же молча ушёл. Вообще, отношение к иностранным рабочим со стороны всех корейцев было очень доброжелательное. Корейцы очень общительны и откровенны, всегда говорят то, что есть на самом деле. Могут до бесконечности показывать, как правильно и быстро надо работать. При этом не выказывали никакого раздражения. У русскоязычных рабочих сложилось впечатление, что им наоборот, очень нравится учить их всему, что они делают не так или делают не так быстро как корейцы. В такой атмосфере работать было очень приятно.

Самели, вслед за всей бригадой даже освоил автопогрузчик. Им вывозились отходы на отвал, в конце смены. И чуть не совершил аварию! Насмотревшись на узбеков, лихо мчащихся на погрузчике, Самели решил также выехать из цеха с бадьёй мусора. Но на повороте не сбросил газ, а руль резко повернул влево. Передние колёса у погрузчика были намного меньше, чем задние. И его понесло на полном ходу в левую сторону, к заводскому офису, возле которого стояла легковая машина «Хёндэй Аван-те», заместителя директора завода. И он как раз, в это время, вышел из офиса с бумажным стаканчиком кофе в руках. Который чуть не выпал у него из рук, при виде автопогрузчика, несущегося на полной скорости к его машине. Каким-то чудом, Самели успел затормозить, в нескольких сантиметрах от машины. Было не по себе, ведь он мог проткнуть машину торчащими «рогами» погрузчика. Но какие же они тактичные! Заместитель директора лишь покачал неодобрительно головой за такое лихачество и не сказал ни слова. В России бы, маты неслись уже со всех сторон, даже, если бы ничего не случилось. Для Самели это стало ещё одним наглядным уроком правильного воспитания и такта корейцев.

В июне, в Корее лето в разгаре. От жары спасали напольные вентиляторы, установленные на каждом рабочем месте. А в конце месяца пошли ливневые дожди, которые быстро проходили, оставляя озонированный воздух и высокую влажность. Весь месяц завод напряжённо работал, обеспечивая ежедневно овертаймами, включая выходные дни, всех желающих подработать. Было очень тяжело, и Лёня снова засобирался домой. Как ни уговаривал его Самели остаться до выполнения заказа, Лёня никак не соглашался.

– Не могу, сил больше нет, – оправдыъвался в ответ.

Самели и жалко было его и в то же время, не хотелось терять земляка. Жалко было, потому что почти ежедневно, в обеденный перерыв, когда они все отдыхали, корейский бригадир всегда просил Лёню поработать. Чтобы он заранее наготовил сеток для безостановочной работы завода после обеда. Лёня выдержал бы такую нагрузку, если бы не пил по вечерам корейский соджик в кисуксе-общежитии. Их проживало больше двадцати человек и всегда кто-нибудь выпивал по вечерам, после работы. И Лёню всегда угощали, а он не отказывался. Никакой организм в пятьдесят лет этого не выдержит долго. А в июне ему, как раз исполнялось пятьдесят лет.

– Июнь доработаю и поеду домой, – принял он окончательное решение после продолжительных уговоров своего земляка.

Самели с упоением готовился к юбилею друга! Это был первый день рождения в Корее, который они решили отметить в кисуксе с размахом. В самушине (офисе) он выпросил большой лист плотной бумаги с каким-то объявлением на корейском языке и красный фломастер. На обратной стороне листа расписал фломастером стихотворное поздравление, которые сочинял сам в течение недели.

В день юбилея, девятнадцатого июня, после работы, накрыли прямо на полу приготовленные закуски, еду и корейскую водку в полуторалитровых пластмассовых бутылках. Узбек-переводчик Икрум подсказал, как надо свернуть свои матрацы по-корейски, чтобы на них же и сидеть. Лёня вышел на середину и Самели зачитал перед собравшимися русскими, узбеками и казахами поздравление, закончив его аплодисментами всех собравшихся. После чего свернул лист в виде древнего свитка и вручил его Лёне, который был растроган таким вниманием. Пиршество началось. Корейская водка показалась им слабой и они пили её по полстакана. Но её было столько много, что юбиляр допивал ещё на следующий день вместе с друзьями.

А сейчас они пили за юбиляра и пели песни под гитару вместе с Сергеем Филипповым из Ростова-на-Дону. У Лёни была старая закалка, до самой пенсии работал в одном из самых вредных цехов – малярном, на судостроительном заводе.

– Бывало, – рассказывал он, – не вылезаешь из тесного трюма, пока не покрасишь его. Зато потом, когда вылезали на свежий воздух, отдыхали по часу. В Корее же, надо было непрерывно работать на протяжении всей, двенадцатичасовой смены. И это уже требовало выносливости организма. Любой сбой, приводимый к ослаблению сил, исключал полноценную отдачу сил.

Был у них в смене молодой повар из Владивостока, приехавший в Корею на заработки, и ошалевший, от дешёвой корейской водки. Имея слабость к ней, пил каждый день, даже на работе. А ведь поначалу, он даже освоил станок с программным управлением по изготовлению арматурных сеток. И работал настолько хорошо, что директор завода сам предложил ему заключить рабочий контракт. Не захотел Вова никакого контракта, продолжая пить так, что начал делать прогулы, будучи не в состоянии выйти на работу.

Иной раз, пьяный оставался ночевать в бытовке на заводе, не мог даже дойти до кисуксы. Это корейцы уже не любят. И закончил трагически – пил как-то весь день один, водка кончилась, пьяный, сел на только что купленный мокик, и поехал в магазин. Дорога была горная, спускалась вниз и на повороте он вылетел из-под моста, навстречу грузовому мерседесу, перевозившего бетонные столбы с завода. В последний момент, как он сам рассказывал, успел направить свой мокик под откос дороги, чтобы избежать столкновения.

Очнулся уже в больнице. Когда пришёл в кисуксу после больницы, на голове, из-под толстого слоя бинтов, видны были только глаза. Одна сломанная рука висела на перевязи. С завода его сразу уволили, и он уехал домой, не заработав ничего толком. Лёня же, был тружеником с молодости, любая работа в России была ему по плечу. Но в Корее и он сломался, продолжая вести такой же образ жизни, как в России – день работать, а вечером пить водку, чуть ли не каждый день. Ни у кого организм не выдержит долго такой нагрузки.

По молодости Лёня отсидел в колонии пять лет. Как сам сказал, по своей глупости. Выпили с другом дома, решили сходить к знакомому за магнитофонными кассетами. На Октябрьском проспекте к ним пристали подростки, то ли пьяные, то ли уколотые чем-то.

– А у меня, – рассказывал Лёня, – всегда в кармане лежал перочинный ножичек. Я вижу, что нас сейчас собьют с ног и запинают, достал этот ножичек и давай им размахивать вокруг. Ну и кого-то порезал, как потом выяснилось. Но мы вырвались из их окружения и убежали. Пришли к знакомому, взяли кассеты. Я остался, чтобы не нарваться на обратном пути на этих подростков. А друг захотел вернуться. Я его отговаривал, он нивкакую. Тогда, говорю ему уже, возвращайся другим путём, чтобы не попасться опять. Нет же, пошёл той же дорогой обратно. А там уже милиция и скорая помощь приехали.

Подростки сидели также на лавочке, и один из них увидел моего друга, возвращающегося с кассетами, сразу узнал его. Милиция тут же забрала его, и на первом допрос он сдал друга. Поздно вечером в квартире у меня раздался звонок. Я был уже дома с женой и дочкой, открываю дверь – менты стоят:

– Вы, – спрашивают, – Белозёров Леонид?

– Да, – отвечаю.

– Собирайтесь, – говорят, – Вас друг сдал.

– Я, – продолжал рассказывать Лёня, – уговорил их не забирать меня сейчас, пообещав прийти к восьми часам утра. Они видят, что нормальная семья, поверили мне и уехали. Утром, как и обещал, в восемь утра я уже стоял у ворот тюрьмы в районе улицы Пионерской. Дежурный надзиратель очень удивился, запуская его.

– Это, – говорит, – первый случай за всю историю, когда не арестованный сам пришёл в тюрьму.

Так у Лёни началась другая жизнь, после которой он не сломался, оставшись порядочным человеком. О той жизни напоминали лишь татуировки на груди и руках. На своём юбилее он разделся до пояса, показывая свои татуировки, и все вместе с Лёней, сфотографировались. А в конце июня директор выдал ему расчёт, и седьмого июля Лёня уехал домой. Обратный билет у него был также на паром. Если бы они и Лёня знали, что скоро их ждёт долгожданный отдых, да ещё с выездом на море, то Лёня, возможно бы и остался ещё. Но никто из них, даже переводчик-узбек, не догадывались о таком скором отдыхе. Завод досрочно выполнил все заказы к концу июля.

Было собрание, на котором директор поблагодарил всех за хорошую работу и подробно рассказал про предстоящий отдых. Который по-корейски называется «хюга», русскоязычные же, называли его «шуга». Большинство предприятий по всей стране в период с конца июля и начала августа прекращают работу. Всем работникам предоставляют оплачиваемый недельный отпуск. При желании, каждый может отдохнуть ещё неделю, но уже не оплачиваемую, за свой счёт. После «хюги» работа возобновляется. После собрания директор выдал каждому работнику ещё и бонусы в конвертах – денежное вознаграждение. Потом объявил, что все желающие – иностранные рабочие, вместе с корейскими работниками, поедут отдыхать на море. О таком отдыхе никто из них даже не мечтал!

Глава 4. Отдых на море

Самели решил приготовиться к поездке на море. За день до отъезда съездил на рынок в Онян и купил светло-серые шорты и белые летние носки. Плетёнки на лето он купил ещё в мае. Возвращаясь с рынка, увидел на привокзальной площади двух русских женщин. Подошёл к ним и поздоровался. Они обрадовались ему, как родственнику. Оказались они земляками с ним, с одного города. Работали в Корее на сортировке мусора, но сейчас остались без работы. И сейчас ждут человека, обещавшего найти им работу.

– Может у вас на заводе есть для нас что-нибудь?

– Нет, у нас работа для мужчин и вакансий нет, – ответил Самели. Тут подошла молоденькая девушка азиатской внешности, но говорившая по-русски. Её и ждали женщины.

– Есть одна работа, надо обговорить, – заявила с ходу Наташа, оказавшаяся работодателем, приехавшим из Казахстана.

– Вы не накормите, а то у нас денег нет, даже на еду? – попросили женщины, обращаясь к Наташе и Самели.

– Я знаю здесь недалеко, небольшой шиктан, пойдёмте, там и поговорим, – энергично заявила Наташа.

– Я заплачу за вас, – обнадёжил землячек Самели.

У него оставалось двадцать тысяч вон (двадцать долларов) для поездки на море, но ещё надо было забрать готовые фотографии. В шиктане заказ сделала Наташа вместе с Самели.

– Есть работа на теплицах, будете собирать огурцы, поедете? – спросила она и назвала зарплату.

У женщин не было выбора, и они согласились, благо работа находилась недалеко от Оняна. После ужина они поблагодарили Самели и ушли вместе с Наташей, тоже оплатившей их ужин вместе с Самели. Уже стемнело, когда он зашёл в фотоателье. К своему удивлению встретил там ещё одну русскую женщину, к тому же знакомую. Самели поздоровался с ней и заплатил за свои фотографии. Она тоже держала в руках пачку готовых фотографий, но уходить не спешила.

– Самели, – неожиданно обратилась она к нему, – у меня нет денег, чтобы оплатить фотографии, выручи, пожалуйста, потом верну.

А у Самели оставалось лишь десять тысяч вон, которые предназначались для поездки на море. И тратить их на любовницу Сергея, тоже работавшего на бетонном заводе, он не желал.

– Сегодня день благотворительности, что ли, – с досадой подумал про себя, а вслух ответил подруге:

– К сожалению, Галя, ничем не могу помочь, завтра мы едем на море и я потратился на одежду. У меня остался всего манон, а на море деньги тоже понадобятся.

Но ей было всё равно, что он поедет без денег и гнула своё:

– Ты же там не один будешь, у кого-нибудь займёшь. Её наглости Самели давно уже перестал удивляться. Мало того, что её фотографии стоили около семи тысяч вон, так ещё и советует ему перезанять, чтобы дать ей деньги.

– Нет, не могу, сдерживаясь, повторил он и вышел.

Месяц назад Сергей, атлетически сложенный парень из Москвы, где-то познакомился с ней, и все выходные проводил, гуляя на пару. Набравшись наглости, она приехала как-то в рабочий день и стала искать Сергея по всему заводу, вызывая недоумённые взгляды и разговоры среди корейцев. Сергей отвёл её в будку, где отдыхал водитель погрузчика столбов и договорился с ним, чтобы она осталась там на ночь. Ночь они провели там, а утром кое-как проводил её, сам же пошёл на работу. До этого случая, Самели сходил один раз с Сергеем и его другом в пивбар и хорошо там посидели. Но расплачиваться пришлось Самели, у них денег не оказалось. Друг отдал быстро, а Сергей тянул целый месяц с отдачей. Сначала просил подождать до получки, потом другие причины стал придумывать, вроде такой:

– Вечером нельзя отдавать деньги, – плохая примета.

– А ты их клади на деревянный пол и всё будет нормально, примета не сбудется, – парировал Самели его доводы.

В общем, трудный на отдачу, был человек. Кое-как Самели дождался от него возвращения долга. Его любовница Галя, что просила сейчас у него денег, тоже была всегда без них, несмотря на то, что работала, как и Сергей. В день отъезда, радостные и нарядные, собрались они на заводе. Самели выглядел стильно в белой футболке, светло-серых шортах и светло-серых плетёнках с белыми носочками. Толика привёз, по пути на завод, корейский бригадир на своём мотоцикле. Был он одет в белую футболку и белые брюки. А когда слезал с мотоцикла, то умудрился замарать брюки чёрной смазкой. Пришлось возвратиться в кисуксу, где он переодел брюки и вернулся уже пешком. Из корейцев были, в основном, мужчины. Довольные, все уселись в микроавтобус, корейцы в свои машины, и поехали на море. Куда прибыли через два с половиной часа.

На побережье стояли корпуса, в которых для них, уже были заказаны комнаты. А вдоль побережья стояло множество палаток отдыхающих корейцев, приехавших на своих машинах. Корпуса для отдыхающих располагались так, что образовывали внутренний дворик внушительных размеров. Устроившись и пообедав в шиктане, заранее оплаченным директором, все пошли купаться на море.

Это было северо-западное побережье Жёлтого моря, на котором никто из них не был. Песчаный пляж назывался Малипо. Самели вместе с Антоном из Находки и Гришей с Новочеркасска, разделись на берегу, поближе к воде и стоя под жарким солнцем, созерцали красивый морской пейзаж. Внезапно, проходившая мимо женщина стала что-то им встревоженно говорить, показывая при этом руками то на море, то на переносную сумку Самели, лежавшую на песке вместе с одеждой. Повторяя при этом несколько раз слово «кабан».