Чёрный Магистр

Висели провода, а сверху чаны

Кипели и бурлили постоянно,

А на экранах пустотой смотрелся город.

Я обошёл вокруг, ослабил ворот.

О, боже, что же здесь творится всё же?

Какой-то злобный план? Ну что ж, похоже,

Как будто волей гения злодейства

План Апокалипсис включился в действо.

Я вновь зашёл в тупик, ну, где ответ?

Поставил всё, но проиграл, и больше нет

Идей, зацепок и улик.

Теперь я точно понял – влип.

Щипал себя, пытаясь вырваться из сна,

Но оставался здесь. Неужто навсегда?

Не может быть! Не мог остаться в одиночку!

Я выбежал наружу и закричал что было мочи!

Лишь эхо мне в ответ кивнуло,

С востока холодом подуло.

И я побрёл, куда вели глаза,

Но вдруг подумал: «А куда?»

И тут прям в этот миг

Мне вдруг почудился старик,

Бредущий средь пустых руин,

Он был печален и один,

В попытках отыскать последний смысл –

Зачем исчезли все? Зачем он выжил?

И то, что вдруг предстало предо мной

Было страшнее смерти, и любой,

Кто увидал себя в его лице,

Одно бы пожелал – скорее на конце

Сейчас же оказаться своей жизни,

Но лишь иллюзия, и мирный

Город в тишине вокруг стоит,

И в нём безумный человек бежит.

«Комод, комод» – я постоянно причитаю, –

«Комод – ответ, я так считаю»

И, стоп, движенье прекратилось,

Я замер здесь, остановилось

Сердце, показалось мне.

Зачем же бинт намотан на ноге?

Я быстро сел и узел размотал –

Нога хоть не болела, но опухла.

По виду было словно рухнул

На неё комод или огромный шкаф,

Мне стало ясно – я был прав.

Комод и вправду был.

Осталось выяснить куда и кто же скрыл

Его. Подумаем логично,

Ведь он размеров был приличных,

Хотя ведь при падении разбиться мог

Вмиг рассыпаться на сотни крох.

И снова возвратился я к началу,

Чтоб ринуться на поиски в молчаньи.

И тут вдруг мысль посетила,

С которой мне с лихвой хватило

Отчаянья и страха,

О том, что снова я дал маху,

Что, как дурак ищу,

Что у абсурда я пошёл на поводу.

И что с того, подумал снова,

Как будто план родился новый.

Я продолжаю рыскать всюду,

Ну, где комод? Ну, где же люди?

Буквально перерыл весь дом,

Перевернув его вверх дном.

Полез в гараж затем,

Шмоная двор глазами между тем.

Но нет его, он снова провалился!

Что-что? Я вдруг остановился.

Ну да! Конечно! И я полез в подвал,

И ясно дело, он стоял прям там.

Я потянул его наружу,

Туда, куда он был мне нужен.

Закрыл дыру им, что пробил,

Но результат меня убил.

Всё оставалось, как и раньше

Абсурдом, глупостью и фальшью.

Я озверел и стал безумным,

И налетел на шкаф, весь злой и хмурый,

И в одночасье в щепки разломал,

Всё то, что раньше так искал.

Затем полез в дыру в стене,

Зажав кирпич в своей руке.

Он полетел в первый экран,

А остальные я разбил все сам.

Сверкали искры, я кричал,

Затем в беспамятстве упал

В слезах солёных,

Чтобы воспрять уже спасённым!

В сумбуре юмора, сарказма

Хотел сказать в этом рассказе,

Что остаётся только смерть встречать,

Когда бороться перестал и стал спасенья ждать…

Февраль 2007 года

Призраки

Случайно встретился он мне,

Довольно дальний мой приятель,

Казалось очень постарел,

На голове седые пряди.

Я вдруг подумал: «Что случилось?

Что сделало его таким?

Что за беда с ним приключилась?»

Но он тут сам заговорил:

«Мать умерла, когда я мал был,

Остались мы с отцом вдвоём,

Так неожиданно не стало,

И всё казалось страшным сном.

Она была так молода,

На десять лет отца моложе,

И мы с ним знали – никогда

Оставить нас она не сможет.

Ах, как отец её любил,

Сильнее всех на белом свете,

Он на руках её носил,

И был подкошен её смертью.

Он непрерывно только спал

Подряд, наверно, три недели.

Бывало, даже я не знал,

Живой иль нет его на свете.

Лишь иногда он просыпался,

Попить воды, чего-то съесть,

Но, как всегда, он возвращался

В свою постель, чтоб снова лечь.

Он как лунатик или призрак

Лежал во мраке беспокойно,

А я всё думал: «Боже, лишь бы

Он был со мной, как раньше снова»

Казалось, я отвергнут миром –

Так одинок на свете этом,

И изменить это не в силах,

Живу, плененный сонным бредом.

Чрез годы умер отец мой,

Но не шокирован я был.

Он провалился в сон простой,

И я опять над ним застыл.

Всё как тогда, как дежавю,

Но я один, и мёртв мой папа,

Когда проснётся, снова жду,

Не раздаётся только храпа.

Как никого любил отца,

Сильнее прочих в этом мире,

И потому не знаю я,

Переживу ли это? В силах ль?

Я также провалился в сон

На дни, недели – я не знаю,

И спал наверно до тех пор,

Пока как время не растаю.

Но сколько бы тогда не спал

Несколько я не высыпался.

Всё безразлично. Я не знал,

Проснуться смысл оставался?

И вот тогда мне стало ясно,

Отец что чувствовал тогда.

Понятно всё теперь прекрасно,

Хоть не хотел я это знать»

Он тихо произнёс: «Хочу

Я вам сказать только одно,

Что если я сейчас умру,

Так крепко не уснёт никто»

История, наверно, странной

Для вас покажется, но мне

Она явилась очень важной

Во всей той странности своей.

По мотивам рассказа Х. Мураками «Призраки Лексингтона»

Сон

Приснился сон, конец покою,

Что в равнодушии хранил.

И в мыслях я опять с тобою,

Хотя уж думал, что остыл.

Это лицо, глаза, улыбка,

И беззаботный лёгкий смех,

Всё не ушло, а только скрыто,

Не от себя, а лишь от всех.

И потому всё это время

Стремился я похоронить

Все эти чувства, чтоб как семя

Не в силах были бы пустить

Корней глубоких в мою душу,

Но уже поздно, раз я вижу

Во сне ночном свою мечту

И потому стук сердца слышу,

Глаза открывши по утру…

Ненормальный

Что со мной? Не понимаю.

От чего же мне так плохо?

Неужели ненормальный?

Если думаю я снова

То о боли, то о смерти.

То ещё хуже того.

Самому трудно поверить,

Но я точно не здоров.

Роковой срок

Велик народ, богами избран,

Властитель мира и судьбы,

И совесть сердца блюсти призван,

Чтоб божью сущность обрести.

Но честь затмила прелесть злата,

Победы вкус, забытый впредь.

Жизнь предков стала непонятна,

А совесть нынче просто бред.

И поклоненье не героям,

А звону золотых монет,

И души без бравады зноя –

Их в людях уже просто нет.

Почтенья к предкам больше нету,

Их позабыли навсегда,

И не осталось солнца света,

Повсюду холод серебра.

Народ, в чьих жилах – кровь богов,

Священной силой одарённый,

Но не услышать божий зов,

Его затмило алчным словом.

И если мира сильные сего

Собой являют это племя,

То не поделать ничего,

И подошло к концу их время…

Ненужный сарказм

Не признаю я более законов,

Учередил которые урод,

Не подчиняюсь золотому звону

И отрицаю была сброд.

Умру в бою, но я приближу

Победный перестук сердец,

Всю мерзость алчности, как грыжу

Изымем, изведём вконец.

Как предки нас вели к свободе,

Нам светит красный небосвод,

В ответ на трудности не стонем,

Нас впереди Октябрь ждёт!

Ненависть 4

Я вспоминаю то, что было,

О том, что есть, о том, что будет,

И злобой лютой озарило

Меня всего к проклятым людям.

Я верил искренне душою,

На разум вовсе не взирая,

Но ничего она не стоит

Вся эта вера, я-то знаю.

Забылось всё, а может скрыто,

И равнодушие приняв,

Я принимаю догмы мира

И вместе с тем его устав.

Теперь меня не отличить,

Я просто средний человек.

Зачем-то продолжаю жить

В отмеренный мне кем-то век.

Рецидив 2

Я забываю то, что было,

И открываю белый лист,

Но вот душа опять заныла,

И вновь лечу я в пропасть вниз…

ххх

Кого могу назвать я другом?

А кто меня так назовёт?

Вдруг сознаю, что я испуган,

Ведь мне не вспомнить никого.

Но тут глаза я открываю

И понимаю – страшный сон,

И с облегчением вздыхая,

Я прогоняю его вон.

ххх

Сидишь, бездумно пишешь

И глупо рифмы ищешь,

Чтобы сложить их в ровный стих,

И голос музы не затих.

Минуты превращаешь словом

В лирический столбец неровный.

И в это время, хоть и скован,

Как будто чувствуешь свободу,

Уверенность в себе и радость,

Не видя повсеместно гадость,

Что давит просто ото всюду,

Но я живу и дальше – буду.

Ненависть 2

Он был поэтом неплохим,

Быть может даже и – талант,

Но смертным сном теперь он спит

От тех душевных чёрных ран,

Что нанесли тоска с хандрой,

И отношение других.

И с самых пор тех стал больной,

Пока и вовсе не затих.

Он силился прорваться прочь

И вырваться из этой ямы

Или порвать мир в клочья,

Коль нет спасения от раны,

Которая в душе болит

И всё быстрее убивает,

Но всё напрасно, теперь спит.

Всегда он знал, что проиграет.

Странник

Я подпёр батогом дверь

И пошёл куда не знаю,

Ничего взять не успел,

И слоняюсь беспрестанно.

Восклицаю на заре

Солнцу: «Странник я, ура!»

И оно мне дарит свет,

Путь указывая в даль.

Мне открыты все дороги,

Мир лежит передо мной,

Так не буду жалеть ноги

И пойду своей тропой…

Ненависть 1

Ненавижу! Ненавижу!Ненавижу!

Себя, других, весь мир.

Смотрю вокруг и ничего не вижу,

Мне б только больше сил,

И уничтожил всё б на свете,

Себя б и каждого убил, не дожидаясь смерти.

Себя всё больше ненавижу,

И ненависть в себе коплю,

И апогей всей этой злобы близок,

Боюсь его не удержу.

Сжав кулаки, не будет мочи

Их более потом разжать,

И ничего уже не сможет

Злой силе этой помешать.

Кому мне выразить протест?

Кому сказать о своих мыслях?

Но вновь на мне поставлен крест,

Ведь ничего я тут не смыслю.

Простые глупые слова,

Не своё мненье, просто штампы,

Нет ничего здесь – пустота,

Я повторяюсь в копирайтах.

Мне говорили – ты же умный!

Не скрою, мне было приятно,

Но как же я такой разумный

Творю такое? Не понятно.

Мне, право слово, стыдно за себя,

Когда я снова где-то мажу,

И я от злости вне себя,

Когда меня опять дурачат…

Быть может я уж слишком мрачно

Рисую мир в моих словах,

Но лучше так, а не иначе –

Смотреть на мир в цветных очках.

ххх

Убейте меня, я вас умоляю!

Убейте сейчас же, прошу!

За это господь вас не покарает,

Ох, как же его я бешу.

Он сам бы меня, наверно, убил,

Но этого сделать не в силах,

Так будь же, товарищ, честен и мил,

И брось-ка меня, друг на вилы…

Пустота

Казалось бы, откуда пустота?

Да и зачем ей появляться?

Но не найти ответ мне, как всегда,

Ведь не могу себе даже признаться.

В душе оставил разговор

Мне чувство, что нашёл я друга,

Но дни прошли уже с тех пор,

И солнце всё сияет кругом.

И нет возможности теперь

Узнать на сколько я ошибся,

Но что-то говорит мне верь,

Вот, значит, как тогда проникся.

РЗС

«Ты где живёшь?» «В квартире съёмной».

«А с кем?» «С девчонками с тремя».

Открылся рот дырой огромной –

Они завидуют, а зря.

Кому бы я ни говорил

У всех одно лишь удивленье –

Живу с девчонками один,

Что называют все везеньем.

Одна сестра и две подруги

В одною комнате со мной,

И жизнь моя подобна муке

Всё чаще кажется порой.

Признаюсь честно, что сначала

Я даже рад был и польщён,

Что буду сыт всегда я

И красотою окружён.

Их щебет сплетен постоянный,

Всё знают точно обо всех,

Что меж собою обсуждают –

Такие тайны, что аж грех

Срываюсь, злюсь я и кричу,

Негодованьем переполнен,

Их ненавижу и люблю,

Воспрял душой и снова сломлен.

Хоть график дней им составляй,

И есть готовить сам учись.

Негодованье через край,

Жду эсэмэску – Друг, крепись.

Желудок мой от горя воет –

Опять диету вдруг начнут.

Таких мучений что же стоит?

Чем удостоился я мук?

Они втроём все вместе дома,

На фоне радио их гам.

Куда мне деться? – я на взводе,

Но счастлив я, ведь снова сам.

Опять один, я в тишине.

Исчезла радость вся и сдулась,

И одиноко, скучно мне –

Скорее б все они вернулись…

Рецидив

Всё вспоминаю это время,

Когда как будто сам не свой был,

Бродил, не зная сам, всё где-то,

И бог ни весть куда заплыл.

Мне говорили: «Что случилось?

Ты прям какой-то не такой.

Что же такое это сбылось,

Что стал для нас ты как чужой?

Какие-то слова в тумане,

Куда-то пропадаешь вдруг.

Ну что сказать? Ты, Лёха, странный,

Ответь, скажи, ведь ты наш друг!»

А что я? Снова ерунду

Понёс как будто автоматом,

И снова втихую иду,

Куда идти тогда был рад я,

Перебирая в голове

Предлоги, просто оправданья.

И говорю я всё себе:

«Зачем мне глупые страданья?

О чём я думал? Боже мой!

Зачем стремился в этот омут?

Мне говорили: «Нет! Постой!»

Но что кричите вы глухому?

Неужто я совсем дурак,

Что продолжаю верить,

Что пробиваюсь через мрак,

Сквозь запертые двери.

Себя я помню в это время,

Как собачонка бегал всё,

И лез совсем не в свою тему,

Но всё же смог нажать на стоп.

Мне было плохо, прям ломало.

И я твердил: «Дурак, дурак!»

К себе обида лишь спасала,

И я не сдался, не обмяк.

Остались лишь воспоминанья

И вместе с ним обида, стыд.

И стало впредь напоминаньем,

Что должен я умнее быть.

Но что же происходит нынче?

Уж больно в памяти свежо.

Я снова в беспокойстве взвинчен,

И этот образ занял всё.

Вновь разрываюсь на части,

Опять виляю я хвостом,

И подчиняюсь чужой власти,

Как раньше стал я сам не свой.

И повторяется картина,

Стою как раньше у дверей.

Боюсь, что нет у меня силы

Их отпереть, да без ключей.

Я глуп, наивен, я – дурак,

Что наступаю вновь на грабли.

Но это всё не просто так –

Я не взрослею? Это вряд ли…

В потере детство глупой злобой

Под серым небом светлой жизни

В потере детство глупой злобой.

Она букетом мерзким пышет,

Я испугался – что в итоге?

Любая радость омрачится

Безумной яростью прохожих.

От слёз проклятых мне не скрыться.

За что? Ответь, прошу, о, боже!

Когда пришло иное время,

Решил забыть я всё былое.

Сменились разговоров темы,

Места и люди – всё другое.

Семья, друзья мной не забыты –

Их в новый мир с собою взял.

Для прочих всё как раньше скрыто –

Им не скажу, что я упал.

Но незаслуженной той боли

Я груз оставить не могу,

Пропитан ей, как море солью,

И с ней, наверное, умру…

ххх

Как странно это получилось –

Вначале вроде было мирно,

Но всё вдруг резко изменилось,

И обратился вечер пиром!

ххх

Стихи я прекратил писать

И тосты говорить,

Ведь всем на это наплевать,

Знать более не быть

Такому глупому занятью,

Что отбирает время зря.

Так что увидите вы вряд ли

Впредь эти глупые слова…

ххх

Я снова пьян! Ну а вы правы,

Да, я ничтожный человек!

И глаз своих мы закрывать не станем –

Пора пролить на это свет.

Уж полно прятаться под маской –

Мы встретимся лицом к лицу,

Без примесей отныне краски,

Вступаю смело в темноту…

Осколки

С небес спустились занавески,

О них царапались коты.

Те разрывались с громким треском,

Цветнее чтобы снились сны…

Я не поэт, а рифмоплёт,

Играю словом просто,

Не создаю сонетов, од,

А задаю вопросы…

Удача вновь от меня скрылась,

Опят! Поверить не могу!

Ну и скажите мне, на милость,

Что же поделать дураку?

И я ума не приложу,

Что мне сегодня делать?

И снова в магазин иду –

Быть трезвым надоело…

Стесняясь своей глупости,

Народ смеётся рьяно,

И утопая в скупости,

От суррогата пьяный…

Нет больше на счастье надежды,

В лучшее веры не стало,

Ничего уж не будет как прежде –

Сожрали последний шмат сала…

От чего невыносимо горько так?

От чего такая грусть?

Неужели я дурак?

Хм, дурак, да ну и пусть…

Ночь (первое стихотворение)

Смотрю вокруг –

Не горит ни одного окна,

Но свет льётся с небес,

Где садится луна.

Я вышел в ночь,

Я – Повелитель Мира!

И будто бы все мертвы.

Вокруг деревья стоят,

Одиноко грустят без листвы.

И, кажется, словно миры и миры

Смотрят с небес, а не светлячки.

«Какая разница?» – думаю я,

Ведь один, и никого вокруг,

Кто мог бы сказать:

«Лёха, мой друг».

Кто мог бы сказать:

«Я тебя люблю».

Я – повелитель ночи!

Я владею утром,

Но солнце встаёт,

И я снова грустен.

Вокруг столько людей, и так пусто.

День просто,

И я жду ночь,

Чтобы снова в неё войти,

Не дожидаясь рассвета,

Раздеться и лечь спать,

Чтобы видеть сны,

Прошептать: «Прости»

Самому себе и простить…

Праздник

Однажды сидел я дома как всегда, и только четыре стены были моими собеседниками. Пойти сходить к кому-нибудь? Да, нет! Куда я пойду? Кто меня ждёт? Лучше дальше сидеть и считать…И даже мыслей не стало – только четыре стены…

Смысла ноль. От меня что ли убудет? И я пошел. Надо же – решился. Подвиг! Из комнаты вышел. Сам! Никто его не звал и не просил это сделать!!!

И не зря пошёл, надо сказать.

Постучал. Открыли дверь.

– А, это ты, заходи.

Зашел. А там ты. Ух, ты! – подумал я. И больше не смотрел, вдруг ты увидишь, что я смотрю на тебя? Подумаешь: «Что это он смотрит на меня? Да и кто это?» И я не смотрел…

А потом ты вышла, а я остался. Дверь осталась открыта. Ты ходила туда-сюда. То – к себе в комнату, то – на кухню. А я сидел и выглядывал. Но так – не заметно. На тебе была та твоя клёвая футболка. А ещё у тебя были твои большие красивые глаза! Я смотрел и думал: «Какая красивая девушка. Интересно, что она обо мне подумала?» А что она может обо мне подумать? Я же дружу с четырьмя стенами. Они цвета зеленого сумасшествия. И на них полоски, или даже скорее штрихи. И я эти штрихи считаю, и каждый раз получается другое число…

А вот стала бы она, эта необыкновенная незнакомка, моей девушкой, тогда, наверняка, число полосок на стенах больше не менялось бы… А потом ловлю себя на этой мысли и с укором смотрю на себя, и от этого взгляда, я свои глаза опустил и виновато уставился на пол, словно застали меня за чем-то странным. Навящевый невроз, пятерня в волосах, и сразу с губ срывается несуразная фраза, произнесённая так же невнятно… А – что? Я – ничего… И украдкой вновь заглядываю за дверь. Вот она ты! Мелькаешь цветастой футболкой, искришься смехом и радостью. И я сам улыбаюсь… А потом гляжу на себя и понимаю, что смотрю на тебя уже не один день, и ловлю твоё каждое слово, каждое слово о тебе, ведь я то и не знаю о тебе ничего. Но ничего не спрашиваю, потому что не спрашиваю.

Странно всё это – подумал я. Так необычно. И чувство это – похожее на беспокойство, но наоборот не беспокойное. Как волнение перед праздником, перед чем-то удивительным. Коробка перед тобой. Праздничная такая, блестящая, с бантиком. Возьми её, разверни. Тебя ждёт сюрприз! Но я не разворачиваю. Пускай лучше такой и останется – праздничной… Ну разверну я её и… И всё. Там окажется что-то совсем не то, что так хочется. И станет обидно. Станет горько. Очень горько. Так, что лучше не разворачивать, а ещё лучше – совсем спрятать эту коробку, потому что никакого праздника и в помине нет! Есть только четыре стены и полоски, которые надо пересчитать!

Но это чувство, это беспокойство, предвкушение чего-то такого, что так… так прекрасно. Это чувство, ощущение – оно заставляет жить по-настоящему, но рано или поздно оно пройдёт. Незаметно так, обыденно…

И только лишь потому, что не стал раскрывать эту коробку. Потому что как всегда испугался. Испугался выйти из этих своих четырёх стен…

Да ну и пусть в этой коробке окажется совсем не то, что ты хочешь! Пускай хоть она будет пустой! Какая в конце концов разница! Только открыв её, ты сможешь узнать, что в ней сокрыто.Только открыв её сможешь узнать, что на самом деле захочешь в ней найти!

И я нашёл.Твои большие красивые глаза, тепло твоих слов и твоё понимание моего взгляда, что украдкой брошен в твою сторону…

И так по сей день. Число полосок не меняется.Я тебя люблю. я счастливый, потому что у меня есть ты…

Андергроб

(космоопера)

Глава первая

1

Как обычно с платформы открывался завораживающий вид.

Перед Стражем лежал, окаймлённый космической пустотой, бескрайний шар Андергроба. Больше всего он любил спускаться на поверхность ночью, когда экуменополис сиял всеми цветами радуги через пелену рассеивающихся Защитных Облаков, но Центральный Инерционный Астрономический Лифт – 4 находился в настоящее время на дневной стороне планеты, поэтому взору Стража Андергроб открывался окутанным почти прозрачной серой пеленой, кое-где прорываемой вершинами небоскрёбов. Но вскоре платформа космического лифта опустилась ниже уровня облачной пелены, и Страж оказался среди бесконечного нагромождения бесцветных зданий. Сегодня их не опоясывали рои флаеров, кораблей и прочих машин. Сегодня что-то было не так.

Случилось то, чего ещё не было на веку Стража. Даже когда Маньяк совершил свою разрушительную атаку на планету! Андергроб замер. Необъяснимым образом произошёл коллапс системы энергоснабжения. Система Защитных Облаков обесточилась, и планета раскалилась, загнав её обитателей под поверхность. Но что самое страшное – отключились Ретрансляторы. Дело запахло, да что там – завоняло! – самой настоящей диверсией. Если в негодность пришли две основные системы Андергроба, могла пострадать и система безопасности, что скорей всего и было целью диверсантов. Кто это мог быть на этот раз? – Сепаратисты из Системы Грани или недобитки из сектора Третьей Волны? Страж всё ещё ждал ответа на свой запрос, но на связь с ним никто так и не вышел. Значит, можно не сомневаться – системе безопасности так же пришёл конец.

Платформа ЦИАЛа опустилась к основанию. Вертикальный туннель здесь утрачивал прозрачность – панорама Андергроба исчезла. Проекционные экраны не работали. Страж продолжал спуск, окружённый гладкими стенами лифта, подсвеченными аварийным освещением. Значит, основное питание отключено.

Спуск с высоты почти в двести километров с геостационарной орбиты, где располагался стыковочный шлюз с орбитальной станцией "Кольцо", опоясывающей планету, занял как обычно чуть более десяти минут. Это означало, что энергопитание лифта вплоть до основания всё так же осуществлялось от солнечных батарей Кольца –диверсанты не смогли добраться хотя бы туда. И на том спасибо.