Магию добавлять по вкусу

– Да ерунда это все, – сказала она, отмахиваясь от мрачных мыслей, и решительно включила кофе-машину.

– Ерунда? Какая еще ерунда? – В дверях стоял Саша – в одних трусах и мятой футболке, взъерошенный после ночи, сонный, смотрящий на Зосю любящими глазами.

– Да так, ничего… Просто мысли вслух.

Он шагнул к ней, обнял, запустил руку под халат… и замер от удивления.

– Господи! Да ты как ледышка! – Саша засуетился, одновременно пытаясь закутать Зосю в халат потуже и дотронуться губами до лба, чтобы проверить температуру. – Не заболела? Озноба нет? Слабости в ногах не чувствуешь?

– Нет, просто замерзла, – напрасно сказала она, тут же поняв, что ляпнула глупость. За окном уже было больше двадцати и грядущий день обещал быть очень жарким настолько, что от деятельности проработавшего всю ночь кондиционера уже не осталось и следа. Вон даже лоб Сашки успел покрыться бисеринками легкой испарины. Так что ее объяснение только усугубило ситуацию. Саша насильно усадил Зосю на стул, бросился в ванную, где в аптечке с пугающими своей громкостью звуками (то есть все переворачивая вверх дном) принялся искать градусник и таблетки от простуды.

Его чрезмерная заботливость и активность несколько утомили Зосю, снова вызвав легкие подозрения. Еще вчера она вполне удовлетворилась его объяснениями, но уже сегодня эта история выглядела не так правдоподобно.

По словам Саши, он вчера спас шефа, свою карьеру и целую фирму, выдав себя за близкого друга одной из любовниц босса. Про эти бесконечные любовные истории Сашиного шефа Зося наслышана – что ни день, то новое приключение. Сашка всегда рассказывал об этом с юмором, как бесконечный анекдот. А рассказывать Сашка умел. Поэтому Зосе это поначалу даже нравилось, но потом у нее от бесконечной череды моделей, актрис, коллег и случайных стюардесс начало рябить в глазах. Да и сами истории все больше из комедии превращались в драму, грозя в скорости перерасти в трагедию. Когда же пошли байки про внебрачных детишек и претензии их мамаш, Зосе стало уже совсем не смешно и она наложила табу на эти истории. И правильно сделала, потому что, как потом выяснилось, комедия превратилась сначала в детектив, а потом и в триллер. Если жена Сашиного шефа поначалу была ослепшей от любви дурочкой, не замечавшей очевидных вещей, то для ее родственников не был секретом источник безмерной любви своего зятя. Ни он первый, ни он последний женился на деньгах. Тем более, что он эти деньги сумел многократно умножить и стал один из столпов семейного бизнеса. А на его похождения «налево» просто закрывали глаза, особенно мужская часть родственников жены. И действительно, с кем не бывает? Мужик мужика поймет. Но с недавнего времени амурные похождения Сашиного шефа из невинно романтических очень быстро превратились в затратно финансовые. Бывшие пассии почему-то не мирились с участью брошенных и постоянно искали возможность напомнить о своем существовании, памятуя о сытной и яркой жизни в бытность любовницами, да к тому же незаметно появившийся выводок детишек требовал значительных расходов. Самое неприятное для горе-ловеласа, что последнее было надежно подкреплено целым рядом статей уголовного кодекса и от ярма алиментов избавиться было уже не так легко, как от навязчивой подружки.

Гром грянул среди ясного неба неделю назад, когда прямо в офис фирмы явились приставы с исполнительным судебным листом. Причем явились в сопровождении тестя и двух шуринов Сашиного босса. Разговор у них вышел короткий, но эмоциональный. Весь офис с наслаждением слушал разлетавшийся по этажам рокот ядреного мата и маловразумительное лепетание ненавистного шефа. К сожалению для всей этой благодарной аудитории, экономическая ценность умевшего делать деньги мерзавца была весомой, а потому ему давался последний шанс сохранить брак, положение, деньги и мужское достоинство в данной природой целости. Его суженая в тот момент очень удачно отсутствовала, в каком-то санатории залечивая душевные травмы после трагической смерти своего аффенпинчера, отправившегося в свой собачий рай после длительного курса высокоуглеводной диеты на фоне вегетарианства. А потому в оставшееся до ее возвращения время муженек должен решить проблемы с алиментами, разорвать все интрижки на стороне и впредь не заводить ни одной. Муженек молил, клялся, божился, зарекался, но уже через неделю заявился прямо в офис с очередной то ли актрисой, то ли моделью и направился с нею прямиком в свой обширный кабинет. Естественно, половина офиса (в основном привлекательные особы, в свое время сами неплохо изучившие удобство интерьеров этого кабинета, а потому воспылавшие к новой пассии шефа с особой ненавистью) тут же принялись звонить его тестю, шуринам, жене, помощникам оных и прочим заинтересованным лицам.

Не прошло и десяти минут, как в офис нагрянуло уйма постороннего, крайне агрессивно настроенного народа. И все они устремились в кабинет начальника, надеясь схватить злоумышленников прямо на месте преступления что называется с поличным. Но не вышло. Раньше всех в кабинет ворвался Сашка, успевший шефа предупредить и, в итоге, спасти от неминуемого и унизительного наказания. Правда перед этим была забавная сцена со стоящим на коленях боссом – умоляющим, сулящим золотые горы и обещавшим никогда не забыть. Впопыхах извлеченные из сейфа и распиханные по Сашиным карманам пачки денег были лишь первой каплей грядущих благ, которые посыплются на него в случае оказания пикантной услуги. Заключалась она в том, чтобы выдать новую подругу шефа за Сашину. Та, не будь дурой, все верно смекнула и, получив свою долю наличности, согласилась сыграть в спектакле. Они потом целый день катались по городу, изображая влюбленную парочку на виду нескольких следивших за ними шпиков и одной без меры любопытной Жанны. Не исключено, что даже их мобильные телефоны были на контроле, поэтому он так грубо ответил вчера на звонок Зоси.

Накануне эта история успокоила Зосю и даже немного развеселила. Утром же следующего дня сей комедийный детектив выглядел уже не столь реалистично. Почему из всех сотрудников именно Саша вызвался помогать этому наглому ловеласу? Карьеристов в большой фирме всегда хватает с избытком и все они не погнушаются использовать такой шанс, даже если искренне ненавидят и презирают своего босса. Да и вообще! Откуда Сашка знает все эти подробности интимной жизни своего шефа? Уж не участвует ли сам в его амурных похождениях?

Чем больше Зося об этом думала, тем крепче становилась ее уверенность, что в рассказанной истории не все ниточки сходятся. Вчера она чувствовала себя отчасти виноватой из-за похода к колдуну, а потому просто позволила себя убедить. Но на следующий день…

Еще точно не зная, что именно она скажет, Зося решительно поднялась со стула навстречу бегущему из ванной Саше, нацепила суровое выражение лица… И в этот момент Сашка, руки которого бережно прижимали к груди охапку упаковок лекарств, флаконов и даже лейкопластыря с зеленкой, спотыкается на пороге кухни и летит прямиком на кофе-машину. Будь у него руки свободны, он может быть за что-нибудь схватился и избежал падения, но здоровье Зоси оказалось для него важнее собственного. Не выронив ни одного флакончика, он врезался прямо в кофеварку и вместе с ней рухнул на пол. Зося в ужасе закрыла глаза, а потому произошедшего потом не видела, а лишь слышала – грохот, звон бьющегося стекла, шипение вытекающего раскаленного кофе, истошный мужской вопль.

Как оказалось, Саша не напрасно захватил из аптечки вату и бинты, вот только пригодились они не Зосе. Когда краснота на месте ожогов сошла, то выяснилось, что последствия катастрофы не столь ужасны. Кофе сварилось слишком мало и ожог получился слабым. А вот осколки разбившегося кувшина от кофеварки нанесли куда больший урон, порезав грудь, живот и частично плечи. Убедившись, что все стекло извлечено, Зося усадила скулящего Сашу на стул и, уговаривая словно ребенка, принялась обрабатывать раны зеленкой, дуть на помазанные места и заклеивать пластырем. К концу процедуры они уже вовсю смеялись и балагурили над случившимся.

Зося сварила кофе по старинке в турке, и они единодушно признали, что получилось гораздо вкуснее машинного. А чтобы окончательно забыть о случившемся, решили устроить королевский завтрак, достав из недр холодильника сберегаемые для особого случая баночку икры и испанскую ветчину.

Пока Зося, исходя слюной в предвкушении пира, тончайшими ломтиками нарезала палку иберийского ломо, Саша воевал с банкой икры, причем буквально. Банка оказывала жесточайшее сопротивление, сначала отказавшись открываться с помощью предусмотренного конструкцией кольца, которое попросту отломилось, затем сломав мощную электрическую открывалку. Но стоило Зосе принять консервы в свои хрупкие женские руки, как она легко поддалась даже при помощи простого ножа. Взявшийся же резать ветчину Саша умудрился сразу же порезаться и перевернуть доску на пол вместе с деликатесом.

Саша отшучивался, старательно хохмил, но глядя на растущее в его глазах отчаяние, к Зосе вместе с ужасом приходило отчетливое понимание, что ее вчерашний визит к колдуну начал приносить плоды. Когда же Саша неловким движением травмированной руки смахнул со стола половину их завтрака, для Зоси все было ясно. Проклятие работает!

Но что же дальше? Пролитый кофе и размазанная по кухонному кафелю икра покажутся мелочью на фоне врезавшегося в окно офиса самолета, сорванной многомиллионной сделки или еще какой-нибудь пакости. Нужно во что бы то ни стало удержать Сашку дома, уложить его в кровать. Пускай весь день телевизор смотрит или в свои танки играет – унылое кино или неудача в компьютерной игре будут меньшим злом.

В корне уничтожив намек на протесты, Зося сфотографировала раны на теле любимого и отправила фотки его шефу, затем позвонила и ультимативно уведомила, чтобы сегодня Сашу на работе не ждали. Тот не возражал и даже предложил прислать личного врача.

Сашка тоже не протестовал. Он уже давно усвоил, что в таком состоянии Зосе лучше не перечить и во всем соглашаться. Тем более сегодня. Хоть он и не был суеверным, но сумасшедшие события за завтраком настойчиво намекали, что день не задался с утра. Да и появляться в офисе перебинтованным словно мумия ему самому не очень хотелось.

Затем Зося на всякий случай украдкой перекрыла газ и воду, соврав о плановой профилактике, и собрала в большой пластиковый мешок для мусора все имевшиеся в квартире мужские обувь и штаны. Ее ненаглядный принадлежал к числу аристократов с патологическим чувством стиля, которое никогда не позволит им появится на людях абы в какой одежде. Кроме того, он еще и обладал чрезмерным комплексом мужественности, чтобы опуститься до надевания женских вещей пятьдесят второго размера. А других в доме Зоси не было. Поэтому его можно было даже не запирать в квартире, он и без того был надежно изолирован от внешнего мира.

Словно подыгрывая ей, Саша охал и ахал от каждого прикосновения к травмированной руке, когда Зося укладывала его на диван, соглашался со всеми наставлениями и обещал не делать глупостей.

Напоследок велев не выпускать телефон из рук, Зося натянула первые попавшиеся джинсы, майку, кроссовки и с пузатым от мужских вещей черным пакетом выбежала «на пять минут выбросить мусор и заскочить в аптеку». На самом деле, ей предстояло реализовать дело куда сложнее, чем покупка израсходованных на Сашкины порезы и ожоги бинтов с пластырем.

Выскочив из подъезда, Зося бросилась к Сашиной «ауди», на ходу запуская двигатель через брелок и открывая багажник, куда закинула мешок с вещами, не останавливаясь захлопнула крышку, плюхнулась на раскаленную жарким утренним солнцем кожу водительского сиденья… И готова была с визгом шин сорваться с парковки, даже не дожидаясь прогрева двигателя, но все испортил звякнувший в кармане штанов телефон.

Выбитая из ритма Зося с каким-то даже недоумением вытащила смартфон и посмотрела на пришедшее сообщение. Это было напоминание о деловом обеде в одиннадцать часов, это было возвращение с небес на землю к удручающим обстоятельствам. Урок китайского языка в час, фитнес в половине третьего, йога в четыре, массаж в пять, примерка сшитого на заказ платья в полшестого – внутренний голос подсказывал Зосе, что сегодня всему этому не суждено будет состояться. Но если самоистязание в спортзале можно было отменить легко и, чего уж греха таить, с удовольствием, то об отмене долгожданной встречи с поставщиком чая даже думать не хотелось. На кону были планы закрепиться на рынке, мечты утереть нос всем злословящим недоброжелателям и желание просто получить хоть какой-нибудь результат от многомесячной переписки и непростых телефонных переговоров с Китаем в попытке доказать, почему именно ее интернет-магазин один из очень и очень немногих должен представлять в России известный бренд и торговать самыми дорогими сортами китайского и японского чая. И ведь даже перенести встречу не получится, поставщик окажется в городе всего на пару часов проездом в ожидании пересадки с пекинского авиарейса на московский. Да и не захочет он переносить – щепетильный восточный менталитет не позволит. Насколько поняла Зося, он именно из-за желания личного знакомства с ней выбрал не прямой рейс, а с пересадкой. То есть он уже сделал огромный шаг навстречу Зосе и ее отказ от встречи будет воспринят как оскорбление с очень неприятными последствиями от подмоченной репутации до полного отсутствия перспектив в этом бизнесе.

– Да гори оно все огнем! – в сердцах воскликнула Зося и решительно набрала заветный номер. Благополучие Сашки важнее всех ее чаев, интернет-магазинов и прочей ерунды.

Глава 5

В то время, как вся живущая по московскому времени часть огромной страны вовсю вкалывала, уже начиная задумываться о скором обеденном перерыве, представительница богемы Жанна пребывала где-то во второй стадии сна, планируя проспать еще часа три-четыре. Разбудить ее получилось минут через пятнадцать настойчивых звонков на мобильный, однако больше помог стук в дверь, ногами.

– Ты чего? – удивленно прошамкала она спросонья, одним опухшим заспанным глазом выглядывая в щель из-за двери.

– Того! – рявкнула Зося и, безжалостно толкнув дверь вместе с прячущейся за ней Жанной, ворвалась в квартиру. Но тут же остановилась посреди прихожей и строго спросила. – Ты одна?

– Ну да… – Жанна, кутаясь в короткий зеленый халатик, с утробным рыком зевнула, обдав гостью перегаром.

Зося поморщилась, махая перед лицом рукой как веером. Это мало помогло, потому что весь воздух был не менее смраден и сперт. Пришлось открыть все форточки и дверь на балкон, чтобы хотя бы в глазах перестало слезиться.

– Собирайся! – Зося бросилась к шкафу с одеждой. – У нас вообще нет времени. Ну же! Не стой столбом!

– С ума сошла? – запротестовала Жанна, даже не шелохнувшись. – Я только под утро заснула. Еще и этот мартини паленый… А сколько сейчас времени, кстати?

– Собирайся! – заорала на нее Зося. – Мы с тобой такую кашу заварили!..

– Какую еще кашу?

– Да с колдуном твоим! Будь он неладен… – Зося начала выхватывать из шкафа какие-то тряпки и швырять в Жанну. Та не реагировала никак, лишь ошалело пялилась на явно сошедшую с ума подругу. – Проклятие начало действовать!

Жанна мгновенно оживилась:

– Да ну! И что было?

Зося в двух словах рассказала про кофеварку, банку с икрой, испорченный завтрак.

– Ничего себе… – благоговейно прошептала Жанна. – Вот это силища! А ты еще не верила! Михал Михалыч и не такое может…

– Не сомневаюсь, – со злостью сказала Зося. – Еще бы он сумел отменить это все…

Жанна снова окаменела.

– Как это – отменить?

– Ну пускай сделает что-нибудь! Откроет этот свой грумар или как там его, пошепчет. Да откуда я знаю, что?!! Пускай что хочет делает!

Жанна в неподдельном ужасе попятилась от подруги. С нее как рукой сняло и сон, и похмелье.

– Что? – Зося даже оглянулась, чтобы убедиться, что за спиной никого нет и это именно ее так испугалась подруга.

– Нельзя… – чуть слышно прошептала Жанна. И без того огромные глаза, казалось, сейчас выскочат из орбит, губы предательски дрожали, еще мгновение – и она зарыдает. Вот и правое веко начало дергаться, предвещая начало истерики.

– Не смей! – пригрозила ей пальцем Зося. – Только попробуй! Вместе вляпались, вместе и отмываться будем. Сейчас позвоню Катьке, она тебе устроит…

Но цепная реакция уже была запущена. Даже осознавая всю степень нависшей над ней угрозы, Жанна не могла совладать с собственными эмоциями. Да и вчерашняя душевная буря оставила свои черные неизгладимые следы. Это у Кати или Зоси в душе натянуты канаты, а у Жанны это всего лишь тоненькие ниточки, которые рвутся легко, а срастаются трудно.

Она зажала рот двумя руками, зажмурилась, сжалась в комок. Какое-то время ничего не происходило, затем Жанну начало трясти мелкой дрожью. Все это были признаки хорошо знакомой Зосе катастрофы. Когда же Жанна страшно побледнела и откуда-то из недр красивого, но помятого ночной пьянкой тела послышался с каждой секундой растущий утробный гул, она поняла, что миновать ее не удастся. Теперь не помогут ни угрозы, ни шантаж, ни даже насилие.

Через мгновение из-под сомкнутых век уже бежали ручьи слез, а из зажатого рукой рта доносился какой-то дикий клекот. Так было еще более жутко, уж лучше бы она рыдала не сдерживая себя, как накануне. Зося бросилась к подруге, усадила ее на разоренную кровать, обняла, шепча что-то успокаивающее.

Светопреставления, вроде вчерашнего, случались крайне редко. А вот мелких истерик, которые регулярно закатывала Жанна, никто давно не считал. Все привыкли к ним, как к неизбежной напасти, вроде дождя, неизменно портящего предстоящий уикенд. Катя в эти бурные и якобы неконтролируемые извержения эмоций не верила, подозревая со стороны Жанны некое лукавство – недаром же она актриса, пускай не топовая, но все же неплохая. Главным доводом в пользу этого служил и тот неопровержимый факт, что истерики случались всегда накануне каких-нибудь важных событий, в которых Жанна не хотела участвовать или участие в которых не приносило ожидаемого эффекта. Словно реакция избалованного ребенка, сначала не желавшего читать давно отрепетированное стихотворение на утреннике, а после его прочтения оставшегося недовольным силой аплодисментов зрителей.

Однако Зося верила своей непутевой подруге. Может в первые минуты это и была игра, однако потом Жанна настолько входила в роль, что выбивала себя из колеи на многие часы и даже дни. Один раз, после катастрофы с платьем и кинофестивалем, эта якобы псевдоистерика закончилась настоящей депрессией с долгим лечением и втягиваем в это болото двух лучших подруг. На пустом месте такого всплеска эмоций не бывает, во всяком случае Зосе так хотелось думать.

– Ну все, все, – успокаивала она Жанну. – Никуда мы не поедем, никого ни о чем просить не будем.

– Правда? – как-то слишком быстро откликнулась та, обычно что-то членораздельное из ее рта начинало проклевываться через пару часов после безудержного рыдания. Вчера, например, Жанна смогла говорить по-человечески лишь после окончания просмотра второй части трилогии про Бриджит Джонс и литра выпитого мартини. Зося сделала вид, что не обратила внимания на столь быстрое преображение.

– Правда, правда, – соврала она, уже не чувствуя угрызений совести за то, что намеревалась сделать в ближайшие пару часов.

Она подняла Жанну и отвела на кухню, где на привычном месте отыскала всегда початую бутылку водки «Ван Гог Манго», налила стопку и силой заставила выпить. Вчерашний мартини в крови Жанны, уже было расщепившийся на двуокись углерода и в отместку за столь короткую жизнь начавший мстить жестоким похмельем, мгновенно взыграл новыми красками. Бледное лицо Жанны порозовело, на губах заиграл румянец, в глазах засверкали искорки.

– Все! – Зося потащила ее обратно в спальню. – Теперь заваливайся обратно в кровать, досыпай.

– А ты…

– За меня не переживай. Вечерком заскочу или звякну, потом решим, что делать.

Впрочем, Зося уже давно решила, что она будет делать. С Жанной или без нее. К тому же, как она уже поняла, задуманное с Жанной в виде балласта будет очень проблематично осуществить. Лучше уж самой.

Глава 6

Колдун Дымоходов оказался готов к визиту Зоси. По крайней мере, у нее создалось впечатление, что он сидел в своем кабинете и с гаденькой довольной улыбочкой на круглой кошачьей физиономии ждал гостью – в той же позе, в той же одежде. Будто и не сутки минули, а пара минут.

– О! Никак моя вчерашняя скептически настроенная клиентка!

Это немного охладило Зосю, всю дорогу накручивавшую себя до состояния готовности к штурму закрытых дверей, выбивания признания о местонахождении колдуна из его помощниц в бухгалтерии и даже мордобою. Но колдун и не думал скрываться. Он просто сидел, улыбался и, похоже, ждал.

– Здравствуйте, Михаил Михайлович, – уже без былого задора выдавила из себя Зося, с ужасом осознавая, что боится этого человека. Однако отступать было некуда.

Без сил упав на то же кресло, где сидела вчера, Зося сбивчиво рассказала о произошедшем утром. Колдун не перебивал, многозначительно кивал, сочувственно вздыхал, однако с каждой секундой в его ухмылке и лукавом взгляде все отчетливее проступала издевка. Ему явно нравилось слышать о столь впечатляющих результатах своей деятельности, а может быть и о положении, в котором оказалась Зося.

– Ну что ж… – Он глубоко вздохнул и на долгую мучительную минуту уставился в окно, усугубляя молчанием и без того тяжкое состояние Зоси. – Даже не знаю… Помочь, говорите?

– Да, Михаил Михайлович! Умоляю!

– А помочь-то и нельзя, милая моя, – с горестным вздохом сказал колдун, хотя по нему было прекрасно видно, что он чуть ли не удовольствие получает от происходящего.

– Как – нельзя? – с упавшим сердцем прошептала Зося, чувствуя себя загнанной в угол. Впервые за сегодняшний день она не знала, что делать дальше. До этой секунды у нее был план, пускай спонтанный и даже глупый, но был. А теперь… Словно во всю прыть бежала по дороге, которая вдруг оборвалась бездонной пропастью. От бессилия на глаза навернулись слезы.

– Только не плачьте, милая моя! Не выношу этого! – В его глазах мелькнул довольно искренний страх. Однако вряд ли это было от сочувствия к Зосе и ее беде, скорее всего он действительно не любил подобных сцен. Или боялся их.

– Даже не представляю, как помочь вашей беде! – воскликнул колдун Дымоходов, крайне эмоционально всплескивая руками и тряся бородой. – Нет! Вы требуете просто невозможного! Этими силами нельзя управлять, как сказочным джином из лампы: хочу выпущу, хочу – обратно загоню.

И тут Зося вдруг поняла, что с ней торгуются. Как на рынке. Это немного успокоило ее и убавило дрожи в ногах, отбивавших какую-то дикую чечетку о ножку кресла.

– Неужели такому могущественному человеку это не под силу? – чуть слышно спросила она, смело глядя ему в глаза и едва улыбаясь. Пускай он и могущественный оккультист, однако прежде всего он был мужиком. А Зося не встречала еще ни одного мужика, на которого не производили бы впечатление вкрадчивый женский голос на грани шепота и теплая улыбка. И не такие айсберги таяли под жаром Зосиных чар. Растаял и этот. Правда, сначала колдун пытался понять, есть ли в ее словах ирония, и, не найдя таковой, двусмысленно пожал плечами.

– Понимаете, милая моя, эти силы слишком могущественны, чтобы их контролировать. Я даже подумать об этом боюсь!

Действительно торгуется – с удовлетворением подумала Зося. И вместе с этой обнадеживающей мыслью начала возвращаться былая уверенность, вытесняя мерзкий парализующий страх.

– Если бы мы хотя могли понять, что это, с чем или кем имеем дело, но… Нет. Решительно невозможно! Эти силы постоянно присутствуют в нашем мире, – продолжал Дымоходов, мастерски набивая цену, – незримо они окружают нас. И горе тому, кто привлечет их внимание. И беда тому, кто навлечет на себя их гнев! А я… Я всего лишь указал им на вашего несчастного Александра. Если же я вмешаюсь в их опасную игру, то уже сам сполна изопью из этой горькой чаши.

Наконец, Зося все поняла:

– Нет-нет, что вы! – воскликнула она, решив играть в предложенную игру. – Я всего лишь прошу облегчить влияние этих могущественных сил. Есть же способы?

Колдун посмотрел на Зосю с хитрым прищуром, а затем протяжным кивком подтвердил вероятность существования такой возможности.

– Умоляю вас! Я за ценой не постою!

– Ну, хорошо… – колдун забарабанил пальцами по столу, глядя в окно. – Хорошо бы сделать парочку амулетов, но на это уйдет много времени, да и требуется присутствие Александра…

Он вопросительно посмотрел на Зосю и та решительно затрясла пышной прической:

– Ни в коем случае! Он не должен знать!

– Хорошо, хорошо…

Обслюнявив указательный палец, Дымоходов медленно оторвал от какой-то товарной накладной корявый клочок и крупным размашистым почерком принялся что-то писать, зачем-то прикрывая левой рукой написанное.