Черная вдова. Исход великой любви

– Короче, красавица, или ты замолчишь сейчас, или я сваливаю, меня муж ждет! – наконец не выдержала Марина ее воплей.

– Все, молчу, – моментально остыла ведьма. – Ты как, в порядке? Отошла от шока?

– Ой, как сказать, чтоб не обидеть… Но, думаю, час-полтора смогу выдержать, – вздохнула Коваль. – Если ты не будешь, конечно, очень усердно меня хватать за все места!

– Постараюсь, но не обещаю – очень уж ты притягательная! – ухмыльнулась Ветка.

– Дурная ты, Ветка! – засмеялась Марина, набирая номер Розана. – Серега, забирай меня.

Он приехал часа через полтора, за это время Коваль освоила почти всю бутылку. Увидев босса в веселом и игривом настроении, Розан выматерился:

– Ну, бля, опять?! Что Малышу врать будешь?

– А что врать, напилась, скажу, и все, имею право, – пьяно отмахнулась она, садясь в машину.

– Коваль, ты уймешься когда-нибудь или нет? Думаешь, Малыш станет долго терпеть твое таскание по мужикам?

– Что?!

– А что, это называется как-то по-другому? – усмехнулся Розан. – Ты пьешь, гуляешь, спишь с кем попало…

– А по морде? – грозно спросила Марина, вперив в лицо заместителя взгляд.

– Вот-вот, ты только это и знаешь – по морде меня колошматить! Прислушалась бы лучше!

– Закрой рот и смотри на дорогу! – посоветовала она неласково.

Розан замолчал, поняв, что переборщил. Доехали в гробовой тишине, Коваль сразу рванула в душ и упала в постель, мгновенно отключаясь.

Утром Егор не стал будить жену, тихо встал и уехал в офис, а она блаженно растянулась на постели, досыпая. Ей было так хорошо и спокойно, словно не существовало никаких забот и проблем, только она и ее любимый муж. Но позвонил Розан, напомнив, как она заблуждается.

– Маринка, ночью в «Золотом орле» стрельба была, грохнули какого-то фраера. Менты тебя хотят – аж заходятся!

– А-а-а, боже мой! – застонала Коваль, берясь за голову – перспектива торчать весь день в вонючем ГУВД ей не улыбалась совершенно. – Чтоб они сдохли все разом!

– Вставай-вставай! – настаивал Розан. – Не разрулю я без тебя, уже еду!

Матерясь, она встала и пошла в душ. Уже из розановского «чирка» позвонила Егору:

– Не теряй меня, я у ментов.

– Что-то случилось? – обеспокоенно спросил он.

– Опять в моем казино стрельба была, там труп, надо ехать. Люблю тебя.

– Я тоже.

Сунув трубку в карман, Марина стала прикидывать, во что ей выльется эта перестрелка. Ясно, что недешево. Так и было – менты взгрели по полной, на десятку зелени.

– Не жалей, Коваль! – ухмыльнулся Гордеенко. – Ты себе еще накосишь, а у нас зарплата маленькая.

– Интересно, это с маленькой ментовской зарплаты ты справил себе новехонький «Форд Скорпио»?

– Ага! – нагло заявил мент. – Не ел, не пил, работал, рук не покладая.

– Сволочь… – процедила Коваль, вылетая из здания ГУВД. – Розан, давай в «Орел», посмотрим, что там.

На месте оказалось, что ушлые менты ухитрились снять кассу казино, без малого двадцать штук баксов прилипло к рукам Гордеенко и его бобиков. Коваль со злости метнула в люстру бронзовую пепельницу, засыпав столы и пол осколками. Главное, ничего доказать было нельзя.

– Ну да ладно, я по-другому сделаю, – мстительно проговорила она и велела Розану послать пару пацанов помоложе к дому Гордеенко, а там аккуратно побить стекла и порезать колеса его новенькой тачки.

– Только без косяков и чтоб ничего нельзя было восстановить, – предупредила она Серегу, хотя это было лишнее – осторожный и грамотный Розан и сам прекрасно знал, что и как сделать.

Вечером они с Егором от души повеселились, слушая вопли полковника в программе «Криминал».

– А что ты хотел? – довольно улыбалась Коваль, глядя на экран. – Меня безнаказанно поиметь решил? Меня?! Не вышло.

– Ну, ты даешь, дорогая! Зачем тачку менту изуродовала? – подначивал Егор, наблюдая за ней с видимым удовольствием.

– Эта тачка стоит меньше той тридцатки, на которую он меня развел, – успокоила Марина. – И пусть докажет, что это моих рук дело!

– Пойдем, родная, я соскучился, – Егор взял ее за руку, увлекая за собой.

Подобное приглашение всегда действовало на Коваль гипнотически – она подчинялась мгновенно, предвкушая, как сейчас он разденет ее, опустит на постель и замучает, приговаривая свое любимое: «Да, вот так, моя девочка, вот так, да…» Ради этих минут она согласна была на все, отдаваясь в сильные руки мужа, отвечая на его ласки, отключаясь от всех проблем и становясь обычной женщиной, любимой и любящей. И только утром возвращалась на смену ей отдохнувшая и полная сил Наковальня, жестокая, властная стерва, не знающая жалости. Но это – только утром, а пока… Пока, глядя на полуприкрытые глаза Малыша, Марина видела, что и ему нравится это, что получает он удовольствие, сжимая в руках стонущую от его прикосновений и ласк такую всегда непокорную женщину, которая сейчас полностью была в его власти. И нет ничего такого, чего бы не сделала она по его приказу.

…Странная штука – любовь…

В пятницу, дождавшись, когда Егор уедет, Марина позвонила Строгачу. Он удивился и обрадовался:

– Ты?! Не ждал!

– Как твои дела?

– Тебя это действительно интересует?

– Конечно, нет, – рассмеялась она. – Это для поддержания разговора.

– Я соскучился. Может, еще разок, а?

– За этим и звоню. Хочу предложить кое-что, только боюсь неправильной реакции.

– А ты попробуй, – посоветовал заинтригованный Строгач.

– Как ты смотришь на любовь втроем? Ты – и две женщины, – уточнила Коваль на всякий случай, чтобы не подумал, что она мечтает оказаться под его Хохлом.

Повисла пауза, было слышно, как он закурил.

– Ты серьезно?

– Конечно.

– Коваль, ты ненормальная. Ты что, спишь с бабами?

– Нет, но ради тебя могу поступиться принципами, – захохотала она в ответ. – Надеюсь, тебя это не шокирует?

– И не знаю даже.

– Тогда соглашайся, обещаю, что не пожалеешь.

– Хорошо, – решился Строгач. – Но еще пообещай, что будешь такая, как тогда.

– Как захочешь.

Она положила трубку и задумалась. Опять ей придется плести что-то Егору, но Коваль дала себе слово, что в последний раз.

С утра в субботу, навешав мужу лапши, а в душе вновь поклявшись, что никогда больше не станет делать таких вещей, Коваль сама села за руль «Хаммера» и унеслась, позвонив по дороге Ветке и Розану. Заместитель осерчал, пригрозив рассказать о ее фокусах Егору, но вовремя передумал. Ветка ждала подругу на выезде из города, Марина посигналила, и фиолетовый «Фольксваген» пристроился в хвост, периодически отставая – мощность не та, да и водила Ветка аккуратно, не то что некоторые.

У ворот строгачевского особняка их притормозили охранники во главе с изумленно разинувшим рот Хохлом. Контраст был еще тот – высокая, худая шатенка в черном и нежная блондинка чуть пониже, белая и пушистая. Домино.

– Ух, ты! – протянул восхищенно Хохол. – Коваль, все отдам, только бы между вами оказаться!

– Рамсы попутал? – холодно поинтересовалась та, глядя ему в глаза.

Он смешался, пожалев о вырвавшихся словах, мгновенно вспомнил, кто перед ним, и пробормотал:

– Простите, Марина Викторовна…

– Другое дело, – одобрила она, похлопав его по щеке, для чего, правда, пришлось встать на цыпочки. – Проводи нас.

Хохол довел их до сауны, где маялся от любопытства Строгач, лежащий на диване в халате и с рюмкой водки в руке.

– Алло, товарищ, мы так не договаривались! – покачала головой Марина, забирая у него спиртное. – Терпеть не могу, когда на меня дышат перегаром. Знакомьтесь: Сергей – Виола, – представила она и повернулась к застывшему в дверях Хохлу: – Ну, обыщи, чтоб чего не вышло!

Коваль распахнула шубу, под которой был черный кружевной топ, и, видя, что Хохол медлит, подошла к нему ближе и сама положила его руки себе на грудь. Он вздрогнул и замер, держался за грудь, не в состоянии отпустить. Марина насмешливо смотрела ему в глаза, забавляясь растерянностью – определенно, эта зверюга ее боялась.

– Хохол! – рявкнул Строгач. – Забыл, кто ты и где твое место?

Он убрал руки и вышел, прикрыв дверь, а Строгач подошел к соблазнительным красоткам, целуя обеих.

– Что стоите, девочки?

– Присматриваемся, – промурлыкала Ветка, проведя пальчиком по его щеке и сунув его в рот.

«Елки, как в дешевом порно! Видел бы меня сейчас муж!» – про себя простонала Коваль, закатив глаза.

Ветка тем временем скинула шубку, демонстрируя белое кружево короткой маечки и свою небольшую грудь. Глаза у Сереги вспыхнули, и Марина поняла, что не ошиблась. Ветка – именно то, что ему надо. Ведьма подвела его к дивану, сдернула халат и усадила, а сама вернулась к Коваль, шепнув на ухо:

– Ну, терпи, дорогая, шоу начинается!

О, она терпела, сжав зубы и закрыв глаза, чтобы только не видеть Веткиных рук, скользящих по ней, и восхищенных зрелищем глаз возбужденного донельзя Строгача, стонущего на диване. Наконец Ветка раздела ее, и сама, скинув свои тряпочки, присоединилась к ним с Серегой. Шоу удалось – Строгач размечтался так, что Коваль еле сумела вырваться и встать с дивана, чтобы ретироваться, пока не началось.

– Серега, мне пора…

– Оставь свою подругу погостить, я так и не успел узнать ее поближе, – попросил он хрипло, целуя Марину в шею под влажными волосами.

– Это не моя собственность. Спроси ее, захочет ли, – равнодушно сказала она, мечтая об одном: поскорее убраться отсюда, завалиться в джакузи и смыть с себя все это.

– Почему нет? – подмигнула ей Ветка. – Я совсем не против более близкого знакомства…

– Ах ты, умница! – обрадовался Серега и заорал: – Хохол! Марина Викторовна уезжает, проводи! – и добавил Марине на ухо: – Ты удивительная, Наковальня, жаль, досталась Малышу, а не мне…

Эта фраза ей совершенно не понравилась.

Вернуться она успела раньше, чем Егор, сразу завалилась в джакузи с пенкой и сделала воду погорячее. Там он ее и нашел, обеспокоенно потрогав лоб:

– Что-то ты бледная, не заболела?

– Голова что-то… – пробормотала Коваль. И тогда он вытащил ее, завернув в полотенце и унося в спальню.

– Может, чаю сделать?

– Да, зеленого, – в последнее время Марина предпочитала именно его.

– Полежи пять минут, я принесу.

Егор спустился в кухню, а Коваль начали мучить угрызения совести: мало того, что опять чуть было не изменила ему, так еще и больную разыгрывает, заставляя мужа ухаживать за собой! Человеческая наглость, в принципе, не знает пределов, а уж ее-то…

Принеся чашку горячего чая, Егор прилег рядом с женой, положив голову ей на колени.

– Что с тобой, Егор? – спросила она, согревая о чашку руки.

– Ничего, устал просто. Дел много, бумаги, бумаги. Встала стройка на водохранилище, помнишь?

– А что там?

– Да заказчик что-то мутит, – вздохнул муж, целуя ее колено. – Не бери в голову, у тебя своего хватает.

– Хочешь, я помогу? – предложила Марина, обеспокоенная его проблемами.

Егор засмеялся и отрицательно покачал головой:

– Нет уж! Опять наберешь заложников? Спасибо, малыш, я сам разберусь. Как голова, получше?

– Да, спасибо… – Какая, к черту, голова – совесть у нее болела, а это от чая не проходит.

– Давай спать пораньше ляжем сегодня, как нормальные люди, – предложил он, убирая покрывало. – Все, родная моя, укладывайся.

В эту ночь он просто спал рядом, обняв Марину и стараясь не шевелиться даже, чтобы не тревожить. Пока он дремал утром, она тихонько спустилась на кухню, сварила кофе и приготовила салат с креветками, которые Егор мог есть сутками и в любом виде. Поставив все на поднос, вернулась в спальню. Малыш еще не проснулся, и она, сидя рядом, вглядывалась в его красивое лицо на черном шелке наволочки. Сколько же пережил из-за нее этот человек, страшно подумать! Но, сам долго находясь в криминальном мире, он прекрасно понимал и прощал все, зная, что войти гораздо проще, чем потом выйти. Возможно, его не особенно устраивал род ее занятий, но и ставить жену перед выбором он не считал для себя позволительным. И за это тоже Коваль была ему благодарна, так же, как за безграничную любовь и потрясающий секс…

Она так задумалась, что не заметила, что Егор уже давно не спит, а наблюдает за ней с улыбкой:

– Сегодня что – праздник?

– Вроде бы нет.

– Тогда что значит этот завтрак в постель, приготовленный и лично поданный самой прекрасной стервой в мире?

– Только то, что она устала быть стервой и хочет побыть просто женой владельца строительной корпорации. Просто женой, – улыбнулась Марина, потрепав мужа по волосам. – Могу я захотеть приготовить любимому человеку завтрак?

– А ты уверена, что не добавила в салатик чего-нибудь этакого, забывшись? – поинтересовался Егор, беря вилку.

– Зачем ты так? – серьезно спросила она.

– Ну, прости, прости дурака, малыш, я неудачно пошутил, – виновато проговорил он, целуя ее руку. – Я рад, что ты хочешь побыть со мной, это так редко удается.

– Смотри – я даже все телефоны выключила, и домашний – тоже. Пошли все к черту! Поедем в город вдвоем, без охраны, просто погуляем в парке, мы сто лет не делали этого, да и вообще…

– Детка, вот без охраны не выйдет у нас, я не хочу подвергать тебя риску, ты у меня слишком известная личность, – улыбнулся Егор.

Дело было даже не в охране – она слишком хорошо обучена, чтобы мешать, делала все незаметно. Просто Коваль вдруг подумала о том, что при всей своей крутизне, власти и деньгах она лишена главного – вот этой самой возможности просто пройтись вдвоем с мужем по городу без риска быть убитой, посидеть где-нибудь в кафе, не опасаясь, что ее «заказали», и в еде запросто может оказаться что-нибудь. Словом, нет в ее жизни простых человеческих радостей. А иногда их так хотелось…

Они провели чудесный день, прогуливаясь по городскому парку среди старых огромных деревьев и вдыхая пахнущий уже весной воздух. Телохранители следовали на почтительном расстоянии, но все равно их присутствие сегодня почему-то особенно сильно раздражало Марину.

– Детка, тебе нужно перестать носить черное, – сказал вдруг Егор, обнимая жену за плечи и глядя ей в глаза. – Ты слишком уж странно выглядишь, хотя, спору нет, эффектно.

– Я не могу, Егор, не проси. Когда нашли твою сгоревшую «Ауди», все краски для меня смешались в одну, и до сих пор я вижу все в черном цвете. Возможно, это пройдет, но пока…

– А ты слышала, как называют тебя теперь?

– Черная Вдова, я знаю, – улыбнулась она, доставая сигареты.

– Между прочим, раньше у тебя не было клички, дорогая, – заметил муж, щелкая ее по носу, и Марина, подняв голову и глядя в его улыбающееся лицо, сообщила:

– Ну как же не было? А Наковальня? Да мне нет до этого никакого дела, пусть говорят, что хотят.

Вернувшись, они, не откладывая, поднялись в спальню, и там Коваль, толкнув Егора на постель, принялась медленно раздеваться, глядя в его восхищенные глаза. Муж не выносил бездействия, хватая ее и врываясь властно, подчиняя своей силе и желанию. Он мучил ее всю ночь, не давая отдыхать, даже выкурить сигарету, оказывался то у губ, то сзади, не прерываясь, словно хотел продемонстрировать все, на что способно его мускулистое тело. Она даже стонать не могла, только тяжело дышала и облизывала пересохшие губы, и ухитрилась даже отключиться ненадолго…

– Егор, я устала…

– Потерпи немного, родная, я скоро, – прошептал он. – Мне мало тебя сегодня, хочу еще и еще…

Словно второй медовый месяц…

…Если бы знать все заранее, Коваль не выпускала бы его из постели сутки, умерла бы под ним… если бы только знать…

Егор уехал часов в одиннадцать, а в час к Марине ворвался Розан с бешеными глазами и замер на пороге, не говоря ни слова. Она, увидев эти глаза, громко и четко сказала:

– Я не хочу этого знать.

– Он в реанимации, Маринка…

Одевшись за пять минут, Коваль села в «Хаммер», и три машины рванули в город, к зданию больницы, где она работала когда-то. Охрана попыталась не пустить, но, оценив количество телохранителей, отошла. В коридорах от Марины шарахались – она летела черной вороной, ничего и никого не видя перед собой. Вошла в ординаторскую, открыв дверь ногой – не до церемоний было в тот момент. Заведующий узнал ее сразу – не так давно она сама умирала здесь.

– Коваль, – поднялся он ей навстречу. – Держись, дорогая, мы все сделаем, что можно…

– Коля, сделай все, что нельзя, я не пожалею ничего. Егор должен жить, иначе я сровняю эту богадельню с землей, я не шучу.

Он помнил все это еще со времен ее работы здесь, а люди редко меняются в лучшую сторону. Тем более такие, как она…

– Проводи меня к нему, – уже не глядя на Кольку, велела Марина.

Малыш лежал в отдельном боксе, опутанный проводами и датчиками, грудь, живот и левая рука – сплошные повязки. Он спал после наркоза, лицо было бледное, бескровное какое-то.

– Все – вон! – приказала Коваль, и ее мальчики мигом вытолкали из палаты врача и сестру, только Розан остался. Марина села возле кровати, неотрывно глядя на мужа.

– Кто тебя так, родной мой, за что? – и вдруг ее посетила мысль: «А если это Строгач?» – Вот это зря он затеял, я ж не остановлюсь, пока не рассчитаюсь! – пробормотала она и вскочила: – Розан, троих к двери, не пускать никого, кроме сестры и заведующего! Я вернусь через пару часов.

Макс с Лехой еле успевали за хозяйкой, она высадила водителя и завела мотор. «Хаммер» рванул, разгоняясь с места, Марина утопила педаль газа в пол и неслась не хуже Шумахера. До Серегиного особняка она долетела минут за двадцать, отпихнув охрану, ворвалась в дом и схватила ничего не понимающего Строгача за отвороты черного пиджака:

– Если это ты, сволочь, если только это ты…

– Коваль, ты что – сдурела там со своим Малышом?! А ну, руки убери! – приказал он, разозлив ее еще больше этим упоминанием о Егоре.

– Руки?! Руки убрать?! Да я не руки, я тебя уберу сейчас, понятно?! – Коваль уже не контролировала себя, ей было все равно, кто перед ней. Но тут сзади ее ударили чем-то по затылку, и она рухнула на пол, как подкошенная. Сквозь шум и звон в ушах услышала, как орет Строгач:

– Ты что, тварь?! Ты кого по башке отоварил, падла?! Кто просил вмешиваться, козел беспонтовый?

– Строгач, она ж тебе угрожала… – бормотал Хохол – это он ее так приласкал.

– Она?! Кому – мне?! У нее что-то случилось, иначе не приехала бы! Сволочь, голову разбил – кровит затылок! Что смотришь – лед неси, паскуда!

– Не надо, – простонала Марина, садясь и ощупывая горящую огнем голову. – Больно…

Строгач засуетился, усаживая ее на диван и снимая шубу.

– Прости, дорогая, Хохол не подумал. Но ты тоже хороша! Что происходит?

– Серега, честно скажи – ты имеешь отношение к этому? – морщась от боли и подкатившей тошноты, спросила Марина.

– Да к чему?! – заорал Строгач. – Толком говори, задолбала загадками!

– Малыш в реанимации, в него шесть пуль вогнали, кто бы это был, а?

– Ты за базаром-то следи, женщина! – снова рявкнул Строгач. – Даю тебе воровское слово, что не трогал твоего Малыша!

– Тогда – кто?

– Я тоже хочу это знать. А мочить правильного человека из-за бабы, даже из-за такой, как ты, Коваль, это – западло.

– Спасибо, успокоил. Ладно, мне ехать надо.

Она попыталась встать, но голова кружилась, и тошнило все сильнее. Строгач предложил:

– Останься здесь, отлежись, а я людей заряжу, поищут концы.

– Нет, я сама, – отрезала Марина, морщась от боли. – Скажи, пусть Макс мой меня заберет – идти не могу.

– Упрямая ты стерва, Наковальня! – вздохнул Серега.

– Какая есть, другой не буду.

Макс осторожно поднял хозяйку на руки и, донеся до джипа, уложил на заднее сиденье. Она опустила разбитую голову ему на колени и велела ехать в больницу. Но, едва машины тронулись, зазвонил телефон – это был Розан.

– Коваль, ты где? – заблажил он возбужденно. – Фартит нам – в ГУВД сидят киллеры наши!

От его ора зазвенело в ушах, Марина морщилась и не могла понять, о чем он.

– Не ори! Я не глухая. Дело говори.

– Прикинь, как повезло – этих двоих на посту гаишники за превышение тормознули, а у них в машине – три ствола, и один – недавно работавший!

– А с чего ты взял, что это они – Егора?

– Свидетель нашелся, номер тачки мне шепнул.

– Вынимай этих у ментов, я скоро подъеду! – распорядилась Коваль, мечтая только об одном – чтобы сейчас ее оставили в покое.

– Нет, подруга, это уж ты сама давай, Гордеенко – твой приятель, а не мой! – заржал Розан.

– Ладно, жди, подъеду сейчас. Юрка, в ГУВД, – сказала она, закрывая глаза и мучаясь от новой волны тошноты и боли.

Заметив ее побледневшее лицо, Макс вынул аптечку и дал пару таблеток обезболивающего, протянув бутылку минералки. Кое-как проглотив это, Марина опять закрыла глаза, пробормотав:

– Толкни меня, как приедем.

– Да, Марина Викторовна, вы лежите пока. И надо рану обработать.

– А, фигня – ссадина… – отмахнулась хозяйка, но педантичный телохранитель осмотрел рану и присвистнул:

– Да там полголовы снесено, ничего себе – ссадина! – и, зажав Маринины руки, Макс приложил к ране тампон с перекисью. Коваль зашипела от боли:

– Ты фашист! Сволочь!

– Потерпите, я хоть кровь сотру, а то смотреть страшно, – безапелляционно заявил он, ловко орудуя ватными тампонами.

В здание ГУВД она вошла, опираясь на Макса, иначе просто свалилась бы. Гордеенко встретил неласково:

– Чего тебе, Коваль?

– Макс, выйди, – велела Марина, и он, усадив ее на стул, ушел. Она подняла глаза на полковника:

– Игорь Иваныч, ты ж нормальный мент, давай договоримся.

– О чем?

– Отдай мне тех, кого тебе гаишники днем слили.

– С какой радости? – удивился он.

– Я тебя прошу, – тихо проговорила Коваль, глядя в хитрые зеленые глаза полковника. – В долгу не останусь, ты знаешь меня.

– Да знаю, Коваль, знаю, – отмахнулся тот. – Только в толк не возьму – зачем они тебе? Шпана залетная, к тебе никак не относящаяся. Ну, два «калаша» и «макар» в машине, так этого добра и у тебя полно в твоем «Хаммере» навороченном, вы ж без стволов спать не ложитесь, поди? Объясни, что к чему, иначе нет разговора.

– Они деньги мне должны, – произнесла она волшебное для Гордеенко слово.

– Много?

– Нормально – сто штук «зелени». Поделюсь пополам.

– Забирай. Но бабки – вперед, – предупредил он.

– Через час, – твердо пообещала Коваль, сжав зубы от боли в голове. – Но чтобы без вопросов – никаких следов, никаких протоколов о задержании, вообще ничего. Попробуешь надуть – пожалеешь.

– Не волнуйтесь, Марина Викторовна! – заулыбался Гордеенко. – А что-то бледная вы такая? Плохо чувствуете себя?

– Головой в машине ударилась, – пробормотала она, выходя из кабинета.

Макс бросился к хозяйке, подхватывая, чтобы не упала на затоптанный пол, она из последних сил прошептала:

– Пусть Розан через час привезет сюда полтинник баксов и грузит этих в подвал, мне к Егору нужно… – Это было последнее, что она успела сказать, теряя сознание.

Очнулась Коваль в больничной палате, не сразу сообразив, что здесь делает. Рядом с ней в кресле сидел Макс с журналом в руках, в вене правой руки торчала игла капельницы, затылок был заклеен повязкой. Решительно избавившись от капельницы, Марина встала, качаясь, и пошла к двери, но Макс догнал ее одним прыжком и, схватив в охапку, вернул на место.

– Нельзя вам, Марина Викторовна, врач запретил подниматься, у вас сильный ушиб.

– Не лечи нейрохирурга! – велела она, отбиваясь. – Нет у меня ничего, мне к Егору нужно.

– Я не пущу, даже если придется применить силу, – твердо сказал Макс.

– Я уволю тебя! – пообещала Марина, но он не сдался.

– Ваше право, но я все равно не пущу. Я за вас отвечаю.

– Черт, баран упертый, – пробормотала она. – Макс, ну, пожалуйста, будь человеком! Я только посмотрю, как он, и вернусь, обещаю!

Хозяйка смотрела умоляюще, и сердце телохранителя дрогнуло:

– Хорошо, только недолго.

Возле бокса, где лежал Егор, сидели розановские пацаны, вскочившие при виде Коваль. Она вяло отмахнулась и вошла внутрь. Егор по-прежнему был без сознания. Марину это обеспокоило, она присела рядом, взяв здоровую руку мужа в свои. Никакой реакции, даже пальцы не дрогнули.

– Егорушка, – зашептала она. – Это я, я с тобой, не волнуйся, родной мой. Я буду рядом, я всегда буду с тобой, что бы ни случилось.

Коваль наклонилась к его лицу, ощутив теплое дыхание, коснулась губ. В коридоре тихо переговаривалась с медсестрой охрана, не пуская ее в палату.

– Постой здесь пока, – басил Дрозд. – Там жена, пусть еще минутку побудет, имей сочувствие!

– Мне уколы делать надо, – возмущалась девушка. – Какая жена еще?

– Детка, не груби, не надо, у него жена – женщина серьезная, лучше не злить, а то жалеть потом придется.