Оля остается в Арктике

«Короче, – думает Катя, – свинья-свиньей. И с этой свиньей я должна была поздороваться, да еще и улыбнуться». Здесь совсем другое дело. Не нужно никуда бежать, можешь ни с кем не здороваться. Лежи себе на тренажере, ногами дрыгай. Да и посмотреть будет на кого.

Но вот хлопнула дверь. «Надо же! – думает Катя, – оперативное подразделение, а оперативной смекалки – ровно нуль – тренажер поставили к двери головой. Теперь, чтобы посмотреть, кто входит, кто выходит, мне нужно задирать голову. Безобразие! Нужно все переставить! Все переделать под свои стратегические цели. Так! А что я лежу?! Нужно выполнять какое-то упражнение. Но какое? Ага! Езда на велосипеде. Нагрузка минимальная – эффект максимальный». Катя подняла ноги, согнула в коленях: Поехали…

В коридоре послышались шаги. Заскрипел деревянный пол. «Слон какой-то», – думает Катя. Смотрит – глазам не верит. Ничего подобного не видела. Не зубр, как предполагала, а настоящий слон. Молодой – лет, наверно, тридцати, может, чуть больше. Здоровенный – еле влез в дверь. Настоящий Геракл. Нет, великан. Мускулатура по всему телу прямо налеплена, как аппликация – кусками. Это делает его похожим на какого-то динозавра! Встреть его в горах, в лесу или на каком-нибудь диком пляже, подумаешь – снежный человек.

Катя смотрит на него, думает: «Зачем он сюда пришел? Неужели он хочет стать еще мускулистее, еще сильнее… Он ведь безо всяких тренировок пройдет по противнику, как комбайн по пшеничному полю. По-моему, эта мускулатура его портит. Она делает его устрашающим и даже опасным. Хотя на лицо так ничего: глазки голубенькие, борода чуть-чуть расплющенная. И опять же – на бороде ямочка. А у меня после Лешки на ямочки аллергия. Да черт с ними, с этими ямочками, мне же с ним не целоваться. Но как громила он мне полностью подходит! Надо за ним пронаблюдать. Потом попробовать с ним заговорить. Не исключено, что он вполне нормальный. И если окажется, что он нормальный, что его мозг не изуродован, как его тело, и имеет с телом какую-то связь, то это как раз тот, кто мне нужен. Даже если этот терминатор будет просто стоять со мной рядом, то никому не придет в голову подойти ко мне даже поздороваться. А это как раз то, что мне нужно».

Смотрит Катя – слон остановился. Минуту смотрел в ее сторону. Тут к нему подбегает дежурный. Слон смотрит то на Катю, то на дежурного. Дежурный – руку под козырек.

– Товарищ полковник! Вы так быстро промчались мимо меня, что я не успел вам подать пропуск и объяснить суть дела.

Слон взял пропуск. Резко сделал два шага в сторону Кати. Остановился. Еще раз прочитал пропуск, посмотрел на Катю и быстро пошел в кабинет. «Похоже, чем-то недоволен, – подумала Катя. – Ничего, привыкнет!»

Полковник зашел в кабинет, сразу схватил телефон. С того конца представились:

– Генерал Сергеев! Слушаю!

Слон закричал в трубку:

– Миша, ты что творишь? Что это у меня в центре за чудо появилось! Ты решил Всесоюзный центр подготовки международных диверсантов превратить в институт благородных девиц?!

– Я ждал твоего звонка, Андрей, – ответил Миша. – На твоем месте я бы тоже возмутился, так как появление женщины в боевом подразделении – это признак начала разложения дисциплины, что в конечном итоге закончится ликвидацией центра. Но я здесь ни при чем.

– Как это ты ни при чем! Пропуск подписан тобой!

– Мне приказали из Генерального штаба. А приказ вышестоящего начальства не обсуждается. Ты это знаешь. Если хочешь поспорить, телефон знаешь – позвони. Ты, наверно, не обратил внимания, девочка имеет допуск только в первый зал. По сути – это вестибюль твоего центра. В этом зале она увидит не больше, чем в любом спортивном магазине в Москве. Потом, Андрей, не так уж все плохо. Я сам ее не видел, но говорят, она еще совсем молоденькая девочка и очень красивая, а ты не женат. Намек понял? Конечно, понял! Еще не раз скажешь мне спасибо.

– Я, Миша, не собираюсь впутываться в разные семейные истории.

– Тем не менее Андрей, впутываться придется. Вопрос о твоем семейном положении уже дважды поднимался на оперативном совещании. Я бился за тебя, как лев. Ты знаешь, что на твоей должности должен быть только человек женатый и, желательно, побольше детишек. Ты понимаешь, о чем я говорю: семейное положение повышает уровень доверия. Враг хитер и коварен. Подсунет какую-нибудь красотку и – вспоминай, как звали. Наши инструкции не из пальца высасывали, а из жизни брали. Неженатых вербуют в три раза чаще, чем женатых. Так что готовься к свадьбе, Андрей!

Андрей сердито положил трубку. Что-то стал сердито бормотать. Стал раздеваться, переодеваться. Вперемешку с мыслями о женитьбе все не клеилось. В конечном итоге надел шаровары, тренировочную майку и, недовольный, вышел в зал.

«Ну, слава богу. Думала – нырнул в какую-то потайную дверь. Внешне все в порядке: трико, майка, на ногах белые тапочки, носков не видно. Одет нормально, опрятно – ничего не расстегнуто, ничего нигде не висит, в руке секундомер. Значит, должен быть нормальный. Кажется, есть смысл познакомиться, – подумала Катя. – Прозондировать, что за субъект, чем вообще занимается, характер. Но по внешним данным подходит на все сто. Нужно его как-то подозвать, – думает Катя, – пусть подойдет поближе. Если от него пахнет «Шипром», – значит, он вполне нормальный – придерживается моды». Катя крикнула:

– Эй ты, Слон! Помоги женщине подняться.

Слон подошел. Было такое ощущение, что он собой заполнил весь этот огромный зал. Стало страшновато, по телу прошел холодок. Кате стало как-то неуютно, тем более что поблизости никого нет. Есть ли у этого чудовища хоть какая-то связь тела с мозгом? «А вдруг схватит и начнет трепать, как куклу – и мне конец!» – думает Катя.

– Ну что стоишь! Подай руку женщине! Нет-нет! Рука больная – перелом. Подними так.

Слон взял Катю своими огромными руками под мышки, как куклу, поставил на ноги. Бормочет:

– Все в женщины торопятся. На самом деле девочка, совсем ребенок.

Катя говорит:

– А ты уже успел меня всю обшарить глазами. Уже знаешь, женщина я или девочка?

– Нет, здесь ты ошибаешься. Я привык женщин шарить не глазами, а руками. А глазами я оцениваю, стоит ли это делать. Но если ты так рвешься в женщины, предлагаю встретиться вечером, после тренировок. Там и выясним…

«Да… – подумала Катя, – этот тип не просто нормальный, а слишком нормальный, он просто нахал. Значит, его нечего бояться. Он такой, как все».

– Нет, я в женщины не рвусь. Но женщиной я пока что не стала. Однажды хотела стать. Был у меня один поклонник. С первого курса по пятам ходил. Уже согласилась выйти за него замуж, но в самый ответственный момент у него ручки-ножки затряслись – не знает, что делать дальше. Оказался или трусом, или импотентом. Так что с вашим братом женщиной стать сложно.

– По этим параметрам у меня все нормально, – отвечает Слон. – Войну прошел, был в горячих точках. Имею ордена и медали за отвагу. Так что в трусости уличен не был. А насчет импотенции – имею удостоверение, между прочим, непросроченное. Если не веришь, могу показать – я не стеснительный, – Андрей рассчитывал, что Катя не выдержит явно грубого отношения и добровольно покинет зал.

– Ты не только не стеснительный, ты нахал! Тем не менее, Слон, я готова с тобой встретиться. Только ты не подумай! У меня к тебе деловое предложение. Но для начала нужно познакомиться.

Катя протянула руку:

– Катя.

Слон подал руку:

– Андрей.

– Хорошо. Чем ты здесь занимаешься, Андрей? – спросила Катя.

– Извини, Катя. Подожди минуту. Я пойду, поручу провести тренировки своему заму, и мы продолжим.

– Хорошо. Жду.

Когда Андрей подошел к команде, ребята уже делали разминку и были готовы стать в пары. Андрей поручил помощнику проводить тренировки и ушел. Идя по залу, Андрей в глубине души почувствовал какое-то легкое волнение. Ему казалось, что он с Катей вел себя очень грубо. Катя, может, обиделась и ушла. Если ушла – неудивительно. Ведь разговор с Катей был почти ни о чем и, тем более, в состязательной и ироничной форме. «Разговор в этом ключе, – думал Андрей, Катя начала сама». Но Андрей не учел, что Катя – совсем молоденькая. В таком возрасте девочки часто стараются казаться старше, чем на самом деле, чтобы не конфузиться и разговаривать на равных. Андрей этого не понял, а поддержал и развил грубый тон разговора. Для первого знакомства с женщиной, а тем более с девушкой это недопустимо. «Поэтому, – думает Андрей, – если Катя не ушла, нужно извиниться и изменить тон».

Войдя в тренажерный зал, Андрей обнаружил Катю сидящей на тумбочке для личных вещей спортсменов. «Ага! Опять куражится, – заметил Андрей, – значит, либо будет просьба, либо невыгодное для меня предложение. Такое поведение обычно облегчает устанавливать психологический контакт, но я не потерплю. Рядом – мягкое кресло, а она залезла на тумбочку. Наверно, извиняться не получится», – подумал Андрей.

– Ты, что, Катя, кресло не заметила?

– А мне и здесь удобно. На тумбочке выше, дальше видно. Тем более я не люблю сидеть на мягких предметах.

– Слезай! И говори, зачем пришла, красавица!

– То, что я красавица, мне известно уже давно. Мужики глазами все тело просверлили. До самых костей.

– А тебе мужики больше ничего не просверлили?

– Пока не встретила достойного сверлильщика.

– Прежде чем говорить, зачем я пришла, я должна знать, чем ты здесь занимаешься. И чем занимаешься вообще. Я об этом тебя уже спрашивала, но ты уклонился от ответа, пошел давать распоряжение, но обещал разговор продолжить.

– Ты, Катя, грубо нарушаешь субординацию. Ты пришла сюда впервые, ты здесь гостья. Ты не имеешь права спрашивать меня, кто я такой, и чем я здесь занимаюсь.

Представь себе: к тебе в квартиру зашел совсем незнакомый, совсем посторонний человек. Не представился, не объяснил тебе цель визита, а стал задавать тебе вопросы: кто ты такая? чем ты здесь занимаешься? Вижу, что ты уже представила. Раз представила – рассказывай!

– Андрей, как ты можешь задавать мне такие вопросы после того, как мы с тобой уже познакомились? Я назвала тебе свое имя. Я думаю, для знакомства с девушкой этого должно быть достаточно!

– Да, конечно! Секрета нет. Как ты, наверно, догадалась, я вообще человек военный. Я тоже об этом уже говорил. Здесь, в спортзале, я тренирую команду – осваиваем боевое самбо. Ну, пожалуй, и все.

– Хорошо, понятно. Этого достаточно. А как тебе удалось накачать такие окорока?

Катя прикоснулась своей рукой к плечу Андрея. Андрей резко сжал мускул плеча. Мускул дрогнул и резко подпрыгнул вверх. Затем резко опустился, как будто он хотел отогнать муху. Катя резко отдернула свою руку обратно.

– У тебя там что, двести двадцать вольт? – спросила Катя.

– Там – да. Но чем ниже, тем вольтаж больше. Может и на триста восемьдесят прыгнуть.

– Я сразу поняла, что ты клинический нахал. Но не думала, что до такой степени откровенный. Ну, хорошо, уверенность в себе – это неплохое качество. Рассказывай дальше.

– О чем? Я уже все рассказал.

– Мне кажется, что ты немножко туповат. Мы на чем остановились? На окороках. Вот с этого места и продолжай.

– Как накачал, спрашиваешь? В этом деле есть только один способ: титанический труд в течение многих лет. Желательно без перерывов. Я с двенадцати лет занимался боксом. Дошел до мастера спорта. Потом освоил самбо. В армии освоил боевое самбо. Окорока накачивал штангой, гирями, гантелями и прочим. Как видишь, очень просто, но долго и трудно.

– Семейное положение?

– Холост!

– Ну что, Андрей, ты подходишь мне по всем параметрам. Я готова взять тебя работать собственным телохранителем. Думаю, ты быстро освоишь эту несложную профессию, и мы с тобой сработаемся.

– Твоим телохранителем?! Тебя, Катя, сам бог послал для работы в цирке в паре с каким-нибудь клоуном. Как ты себе это представляешь! Я брошу армию! Которой я отдал двадцать с лишним лет вместе с училищем, сниму форму, погоны, брошу своих боевых друзей и побегу к тебе телохранителем?! От этого поступка на Киевском вокзале голуби от смеха животы надорвут. Только что ты дала мне титул клинического нахала и уже планируешь опустить меня до клинического идиота!? Ты, Катя, либо шутишь, либо издеваешься! Да, такая должность есть – телохранитель. Но телохранители бывают только у крупных государственных и политических деятелей. Но быть телохранителем девчонки! Это для меня даже оскорбительно.

– Значит, ты считаешь, быть со мной рядом для тебя оскорбительно?

– Ну, что ты, что ты, Катя! Быть с тобой рядом для меня – это большое счастье. Но ведь не в качестве же телохранителя!

– Если ты хочешь быть рядом с женщиной всю жизнь и быть с ней счастливым, то тебе должно быть безразлично, в каком качестве ты будешь рядом с ней. Счастье у мужчины есть только одно – всю жизнь жить с любимой женщиной. Все остальное в виде должностей, высоких званий и прочих прибамбасов – к счастью не имеет никакого отношения – это просто самодовольство. Это просто материальный ресурс, обслуживающий естественные потребности.

– Ты, Катя, приводишь неоспоримые аргументы. Но эти аргументы лежат только в плоскости любви, семьи, быта. Но мы живем в обществе, и здесь параллельно с любовными и семейными отношениями не менее важное значение имеют такие отношения, как долг перед обществом и государством. А это прежде всего: служба, труд в государственных учреждениях и предприятиях. Общественная деятельность – это главный критерий, определяющий статус гражданина. Здесь человек приносит пользу обществу и государству, одновременно удовлетворяет и личные интересы, и личные потребности: зарплата, трудовой стаж, рост по службе, а к старости пенсия.

Предположим так: я уволюсь из армии, буду тебя охранять. Ты возьмешь у меня военный билет? Ты запишешь в него, что я работаю у тебя телохранителем? Конечно, нет! Ты будешь мне платить зарплату, хотя бы такую, как я получаю сейчас? Конечно, нет! Ты обеспечишь мне трудовой стаж для получения пенсии в старости? Конечно, нет. Если я уволюсь из армии и начну работать с тобой, это значит, что я зависну между небом и землей. А в дальнейшем малейший конфликт с тобой или с государством превратит меня в бомжа. Конечно, эти аргументы я привел на тот случай, если твое предложение о телохранителе заранее обдумано и серьезно. Но заранее обдумано и серьезно оно может быть лишь в том случае, если государством тебе поручено выполнять какие-то особые задания или особую работу, связанную с риском для жизни, утратой ценностей или документов особой важности. Притом выполнять в течение длительного времени. Но такие поручения возлагают на спецслужбы, как правило, в структуре КГБ или в ведомственных учреждениях. В любом случае и охраняемый, и охраняющий – это аттестованные, хорошо проверенные и обученные люди. И оба они хорошо владеют оружием, спецтехникой, приемами рукопашного боя, оперативной обстановкой и многими другими специальными навыками и знаниями.

Из этого следует, что охраняемый и охраняющий могут быть людьми только государственными. Притом на должность телохранителя назначает оперативный орган, и он же несет ответственность за деятельность и того, и другого. Это люди глубоко зависимые, каждый их шаг под контролем. В связи с вышеприведенными аргументами я готов утверждать, что ты хотела сказать мне что-то другое. Но твой мозг не успел за твоим языком, и ты произвольно сказала, что тебе нужен телохранитель.

Сейчас, пока я говорил, у тебя было достаточно времени обдумать, сформулировать свою мысль и спокойно изложить, кто именно тебе нужен – телохранитель или телопотребитель? Тем не менее, если действительно тебе нужен телохранитель, то я готов тебя охранять на общественных началах и в свободное от службы время.

– Андрей, мы знакомы с тобой всего каких-то полчаса. За это время ты сумел нагрубить мне четыре раза: первый раз ты грозился показать мне какое-то удостоверение интимного характера; второй раз интересовался, не насверлили ли мне мужики дыр; третий раз хвастался своей мощностью в триста восемьдесят вольт; и, наконец, хотя не прямо, но косвенно назвал меня болтушкой – в том плане, что мой язык мотыляется произвольно, сам по себе, и не имеет связи с мозгом. Но я на тебя не обижаюсь, так как я и сама не конфетка. Я сама начала с тобой разговор в этом ключе, чтобы выяснить для себя главное – является ли твой мозг адекватным твоему сильному и красивому телу. В процессе нашего короткого диалога ты продемонстрировал комплект культурных ценностей современного цивилизованного молодого человека. Я убедилась, что ты вполне нормальный и вполне подходишь на должность моего телохранителя. Теперь о деле. То, что ты удивился моему предложению – это вполне нормально. Я это ожидала.

В нашей стране не принято частному лицу иметь частных телохранителей. Любой другой, менее продвинутый мужчина, в ответ на мое предложение мог бы просто покрутить пальцем у виска. Ты же привел логически обоснованные аргументы с полной материальной выкладкой. Твои аргументы неопровержимы с точки зрения целесообразности. Но, как известно, в мире совершается добрых тридцать процентов поступков вопреки целесообразности. Нецелесообразные поступки совершаются во всех сферах общественной жизни: в промышленности, торговле, на транспорте, в политике. Они совершаются умышленно по корыстным мотивам или просто в назидание, в качестве мести, по неосторожности – ошибочно, по любовным мотивам. Например, какая целесообразность тратить на вооружение миллиарды, когда миллионы людей голодают и живут в землянках? Ответ очевиден – а вдруг нападение? Но вопрос тоже очевиден – так договоритесь, чтобы не нападали. Оказывается, что договориться невозможно. А договориться невозможно потому, что у политиков не хватает ума. Ученые, конструкторы, создатели самолетов, ракет, подводных лодок и прочего в интеллектуальном плане далеко обошли политиков. Будь политики интеллектуально на уровне технарей – военных конфликтов никогда бы не было. Политики приходят на олимп власти не с помощью ума, а с помощью лести, подкупа, обмана, насилия. И тому подобным способом. В науке это невозможно.

С точки зрения целесообразности, в сорок первом году немцев нужно было встретить не с оружием, я имею в виду не в Бресте, а чуть пораньше – в посольстве, с хлебом-солью, и отдать им территории столько, сколько бы они захотели. В этом случае не были бы разрушены фабрики и заводы. Не были бы разрушены города. Люди бы жили и работали на своих фабриках и заводах спокойно, как и до войны. Остались бы в живых, как минимум, двадцать миллионов человек. Не исключено, что наша страна при немцах развивалась бы более успешно. Немцы бы расселились на огромной территории Советского Союза, растворились бы среди миллионов советских людей, переженились, пере братались, и через десять-двадцать лет уже никто бы не различал, где немцы, а где советские люди. Это с точки зрения целесообразности. А с точки зрения амбиций поступили – известно, как. И мы имеем миллионы жертв, уничтоженную экономику и вековую отсталость.

Так почему же люди часто поступают нецелесообразно? Проблема состоит в том, что целесообразность часто сталкивается с абсурдностью, вытекающей из амбиций, формирующихся на реальных, или, может быть, реальных, но в данное время невыполнимых желаниях, на чувствах любви, добра, ненависти, зла, банального невежества, жадности и тому подобное. Когда этими амбициями и патологией страдают обыватели, то вред причиняется небольшому кругу людей: родным, близким, соседям, коллегам. Но когда этими амбициями страдают вожди, целесообразность сталкивается с абсурдностью в мировом масштабе. Совершаются умопомрачительные глупости и преступления, от которых страдают целые народы, а иногда весь мир.

Вот ты, Андрей, привел, с точки зрения твоих собственных интересов, вполне целесообразные примеры: служба, погоны, должность, долг, материальная обеспеченность, а в перспективе еще и пенсия. Но готов ли ты ради чувств всем этим пожертвовать в ущерб своим собственным материальным и идейным интересам? Такой поступок может совершить очень сильный и очень амбициозный человек. Хорошо подумай.

Нет, Андрей, что касается военного билета, службы, трудового стажа, пенсии – все это рассуждения рядового обывателя. А мне нужен попутчик в жизни и романтик плюс боевик, как ты. Ты мне уже нравишься. И если ты будешь хорошо работать и хорошо себя вести, то, может быть, когда-нибудь, если наши отношения хорошо сложатся, если я тебя полюблю, если тебя полюбят моим родители, то может быть, я соглашусь когда-нибудь в будущем стать твоей женой. Тогда тебе не нужны будут ни трудовая книжка, ни пенсия. Я знаю, чего ты побаиваешься. Ты думаешь, что я хочу втянуть тебя в какой-нибудь криминал или просто болтаю – хочу показаться крутой. Мне действительно нужен хороший боевой телохранитель. Ты самый лучший и самый сильный изо всех, которых мне рекомендовали. Кроме того, ты юридически грамотный, имеешь специальную боевую подготовку. И вдобавок ты чуть-чуть симпатичный.

В твоем клубе я оказалась неслучайно. Его рекомендовал мне мой папа. Он сказал, что здесь тренируются бойцы самых элитных подразделений, и что только здесь я смогу найти самого сильного и грамотного телохранителя. Твоя обязанность будет только одна – постоянно находиться рядом со мной, конечно, только в дневное время, и смотреть, чтобы меня никто не обидел ни физически, ни морально. Это мое условие, и больше ничего. Мы будем ездить по стране по разным городам, будем жить в гостиницах, может, в частных домах. В связи с этим ты мне нужен абсолютно свободный. Зарплату будешь получать каждый месяц в два раза больше, чем та, которую ты получаешь сейчас в армии. Притом не в конце месяца, а в начале. Проезд во всех видах транспорта, питание, жилье и всевозможные расходы – за мой счет.

Катя достала из сумочки пачку сторублевок, протянула Андрею. Вот тебе зарплата за следующий месяц.

– Нет-нет, что ты, что ты, Катя, я не возьму. У нас с тобой пока что только разговор. Я еще ничего не решил. Но, даже если я решу, то увольнение из армии – это длительный процесс, так быстро никто не отпустит. Тем более, я у командования на хорошем счету. Меня могут вообще не отпустить. Катя, при всем моем желании, – быть твоим телохранителем я не смогу. Я служу в армии. Здесь я имею перспективу продвижения в звании, в должности, да и в зарплате. А что у тебя? Год-два я буду охранять тебя. Потом ты выйдешь замуж, и я буду охранять чужую жену. Какому мужу это понравится? Значит, либо до свадьбы, либо на второй день после свадьбы мне придется искать работу. Обратно в армию меня не возьмут. Армия – это не проходной двор. Другое дело работать с тобой периодически – в свободное от службы время. Так я согласен. При условии, что в твоей работе не будет никакого криминала.

– Нет, Андрей, периодически нельзя. Мы будем много летать и ездить – на поездах, на самолетах, на пароходах, может быть, даже на собаках. Мне телохранитель нужен постоянно и на очень долгие годы. Что касается моего замужества, то это пусть тебя не беспокоит. Замуж я никогда не выйду.

В продвижении по службе тоже есть перспективы. При условии – если будешь скромным, исполнительным, то есть, как и в армии. Конечно, риск для тебя большой, терять есть что, я тебя понимаю. Но ты должен решить – либо я, либо армия.

– Андрей, через две недели мы с тобой должны быть в Оренбурге. Если ты со мной, то в течение суток ты должен решить и подать рапорт на увольнение. И сразу же мне об этом позвони. Если остаешься на службе, тоже сообщи. В этом случае я буду подыскивать себе другого телохранителя. Хотя скажу правду, я бы очень хотела, чтобы со мной был ты. Я к тебе уже привыкла. Насчет волокиты не беспокойся. Если завтра подашь рапорт, то послезавтра получишь документы, и мы с тобой будем свободны, как птицы. Провожать меня не нужно. Здесь я никого не боюсь. До завтра! Жду твоего звонка с нетерпением. Нагнись, Слон!

Андрей нагнулся, не зная, зачем. Катя поцеловала Андрея в щеку и быстро пошла в сторону метро, но в метро Катя не спустилась. На другой стороне дороги ее ждала машина, Катя пошла прямо к ней. Андрей перешел на другую сторону дороги, остановил такси и тоже поехал домой.

Эту ночь он не раздевался и спать не ложился. Сна не было. Всю ночь то ходил по комнате, то садился за стол, то ложился на диван, подложив руки за шею, но решения найти не мог.

«Эх, – думает Андрей, – как круто разворачивается судьба! Если бы еще утром кто-нибудь сказал, что сегодня вечером я буду решать вопрос об уходе со службы в связи с тем, что мне какая-то девчонка предложила свою руку и сердце, при условии, что я должен бросить службу, я бы очень сильно рассмеялся. А здесь вот что: руку и сердце никто не предлагает, но предлагает должность личного телохранителя частного лица. Всего лишь телохранителя! И я – в ступоре. Конечно, если принципиально, то решение лежит на поверхности. Здесь только нужно поставить перед собой категорические вопросы и дать на них категорические ответы. Вопросы несложные. Например, «Андрей, ты кто?» – «Военный!» Но раз ты военный, твоя задача охранять и защищать страну. Посмотри в устав, в присягу, там все написано. О чем здесь думать! А тебе предлагают плюнуть на устав и присягу и пойти охранять какую-то девочку. Скажи это вслух среди офицеров – животы по надрывают от смеха. Скажут: Андрей страну и народ на девочку променял. Мол, какая тяжелая – всю страну перетянула. Твое сердце и мозг, скажут, поменялись местами. Ты думаешь уже не мозгом, а сердцем. Возьми себя в руки, Андрей, и действуй по уставу. То, что ты хочешь делать – это предательство.