Двойник с лунной дамбы

– Ничего… – быстро ответил я.

Подошла Рёко и, чтобы поддержать, снова взяла меня под руку. Хозяин кафешки удалился. Эта маленькая девушка оставалась моей единственной опорой.

А дальше… Почему я сказал это, обращаясь к ней?

– Пошли отсюда скорей. К тебе пойдем.

Рёко взглянула на меня с удивлением. И это понятно. Вообще-то это нахальство. Ведь она впервые меня видит.

– Почему? – спросила девушка рассеянно. – Почему ко мне?

– Извини, пожалуйста. Конечно, это наглость с моей стороны, но мне показалось, ты так скажешь… Извини, правда.

– Да ничего, но…

Однако я почувствовал, что ей как-то неловко, что-то ее беспокоит.

3

Рёко Исикава жила не так далеко от скверика, где началась вся эта дурацкая неразбериха. Ее комната была на первом этаже двухэтажного деревянного дома; в коридоре висела тусклая люминесцентная лампа.

Вставив ключ в замок, девушка отворила дверь; мягко колыхнулись опущенные перед входом занавески в красно-белую клетку.

Рёко торопливо проскользнула под ними, и через пару секунд в комнате зажегся свет. Похоже, она быстро наводила в комнате порядок. Наконец послышалось: «Заходи!» Я разулся и вошел в комнату.

При свете лампы оглядел комнату. Шторы на окнах и покрывало на кровати были в красно-белую клетку, коврик – красный, мебель – вся белая; в комнате стоял едва уловимый аромат духов. На полке сидела панда, сшитая из лоскутков. Короче, типичное девичье жилье.

– Садись, пожалуйста. – Рёко указала на котацу[5] посреди комнаты. По правде говоря, я был очень ей благодарен за это предложение и рухнул на пол как подкошенный.

– Давай-ка, приляг.

– Что-то мне нехорошо, – проговорил я и, плюнув на приличия, повалился набок. Я и вправду чувствовал себя хуже некуда. Где-то в груди возникла странная боль, как от ушиба.

Я чуть не уткнулся носом в лежавший на полу мужской журнал.

– Включу телик?

Рёко нажала кнопку на черно-белом телевизоре. Шел какой-то ковбойский фильм. Я увидел полку с бутылками, какого-то мужчину…

Я вспомнил лицо того парня в солнечных очках. В тот же момент меня охватил страх. А что, если он заявится сюда? В таком состоянии мне с ним, конечно, не справиться. Может, эта девчонка собралась меня здесь защищать? Сила-то у нее откуда возьмется?

– Есть хочешь?

– Не-е, не хочу.

Хотя в животе было пусто. Но тошнота не проходила, и есть совершенно не хотелось.

– Врешь ты все. Голодный, конечно… Что тебе приготовить? В знак благодарности.

– Благодарности? – Какая может быть благодарность, ведь я ничего не сделал. – Ладно тебе. Скажи лучше: тот парень к тебе сюда ходит?

– А-а, все нормально, – беззаботно ответила Рёко, но уверенности в ее словах я не почувствовал. – Пойду-ка куплю что-нибудь. Может, посмотришь, как я готовлю, и аппетит появится… Подожди, скоро вернусь.

С этими словами она сорвала красную салфетку с прислоненного к стене предмета. Что-то блеснуло, отражая свет свисавшей с потолка лампы. Я непроизвольно отвернулся, чтобы не видеть стоявшего на подставке зеркала. Какой ужас! Я вспомнил, что увидел в кафешке, и задрожал всем телом.

Девушка, судя по всему, подправила макияж и легким движением вернула салфетку на место.

– Скоро вернусь! Подожди немного, – живо бросила она и вышла. Из коридора донесся громкий стук ее каблучков.

Послышался выстрел. Стреляли в телевизоре. Я взглянул на экран. Заняться было нечем, и я стал наблюдать за происходящим. Незаметно на меня накатил сон.

* * *

На какое-то время я задремал. Открыв глаза, увидел, что к потолку поднимается пар из стоявшей поверх котацу кастрюли. Рёко Исикава с серьезным видом помешивала в ней.

– Эй! – подал голос я и осторожно, стараясь не задеть котацу, приподнялся.

– А, проснулся, – сказала Рёко. – Я курицу приготовила.

– О! Вкусно пахнет.

– Поешь?

– Да, наверное.

Странная у нас получилась трапеза. Вроде я сидел за столом с женщиной, с которой уже давно живу вместе и которая мне хорошо знакома, – и в то же время совершенно чужой и непонятно о чем думающей.

Мое собственное психологическое состояние не поддавалось объяснению. В обычной ситуации только бы радоваться. Рядом девятнадцатилетняя девчонка, хорошенькая, позвала к себе, стол накрыла, кормит… Чего тебе еще надо? Однако внутри что-то противилось происходящему. Засело чувство, что вся эта благодать мне не подходит и что впереди ждет еще много чего. Вероятно, еще и по этой причине аппетит никак не хотел просыпаться. Откуда же такое чувство? Так или иначе, надо поскорее решить вопрос с ночлегом.

– Почему ты со мной возишься? – спросил я.

– М-м-да, почему? – ответила девушка, и то, как она это сказала, как-то сразу развеяло свербевшее во мне, как заноза, чувство. – Вообще-то я кое-что задумала…

– Задумала?

– Ну да.

– Что же?

– Хочу завтра съехать отсюда.

– Серьезно?

– Ну да. Одна я не справлюсь. Помощник нужен.

– То есть я?

– Других знакомых парней у меня нет.

– Прямо завтра? С чего такая спешка?

– Хочу убежать от одного человека.

Что ж, звучит убедительно.

– Ты грузовик водить умеешь?

Автомобиль… Я попытался представить, что видит перед собой водитель. Руль, педали, рычаг коробки передач… Вроде помню. Значит, должен уметь рулить. Смущало только одно: прав-то у меня нет. Потерял, похоже.

– У меня права пропали. Обронил, что ли, где…

Рёко как-то странно взглянула на меня и хихикнула.

– Ничего, справишься как-нибудь.

Мне сразу тоже стало все равно.

– Точно.

– Класс!

– Ну, спасибо за угощение. Мне еще надо найти где переночевать.

– А чего искать? Оставайся здесь.

– Здесь?!

– Ну да.

– А можно?

– Можно, – с легкостью ответила Рёко.

– А ничего?

– А чего такого-то?

Я уже еле ворочал языком.

– Ложись здесь.

– А ты?

– Я могу к подруге пойти.

– А у тебя есть подруга?

– Тогда, может, вместе ляжем?

У нее точно с головой не в порядке, подумал я. Хотя из уст Рёко все эти слова прозвучали совершенно естественно.

Снова возникло ощущение, будто я сплю. Да, ничего удивительного, это сон, в котором все предстает в удобном для меня виде и отражаются мои желания…

4

Открыв глаза, я понял, что лежу на красном ковре под ватным одеялом. Голова на двух сидушках, заменявших подушку, слегка побаливает. Однако настроение стало намного лучше.

«Что с памятью?» – промелькнула мысль, как только в мозгу прояснилось. Вчерашние события вспомнились сразу, однако что происходило со мной до того, как я проснулся в скверике, по-прежнему было покрыто непроницаемой завесой. Мое прошлое скрывалось во мраке. Похоже, болезнь оказалась серьезной.

Я поднялся, оглядел комнату. Рёко куда-то ушла. На часах было еще только начало девятого, но мне казалось, что проспал очень долго. Что происходило накануне вечером, я помнил примерно часов до девяти. В углу лежал мой сложенный джемпер.

Я заметил на котацу листок, на котором круглым детским почерком было написано: «Я пошла в магазин. Дождись меня обязательно. Рёко».

Та-ак. Значит, вчерашний вечер, встреча с девятнадцатилетней девушкой – это не сон.

Подожду ее возвращения; может, она мне кофе сварит… На завтрак – тосты, омлет и красивая девушка. Недурно, а? Окружавшая меня реальность ощущалась как фантазия, которую я воплощаю с помощью собственной воли. То чувство еще жило во мне. Ощущение, что прошлое неясно и понятно только будущее. Что же это в конце концов означает?

По бетонному полу коридора зацокали босоножки. Рёко вернулась. Ключ повернулся в замке – значит, уходя, она меня заперла. Я бы все равно ее дождался.

Распахнулась дверь. В комнату ворвался легкий ветерок, еле слышно задребезжали створки шкафа и оконное стекло.

– А, проснулся? – услышал я.

Босоножки застучали громче; наконец она вошла в комнату с бумажным пакетом в руках и плюхнула его на котацу. В пакете оказались сэндвичи и салат.

– Кофе или чай? Что будешь?

– Все равно. Как скажешь.

У меня как-то странно защемило в груди. Возникло предчувствие, что происходящее обязательно принесет этой девушке боль.

То есть?.. Я задумался. Может, у меня есть жена, дети?

В тот момент перед моими глазами возникла чашка с дымящимся кофе, и меня сразу охватило невыразимое спокойствие.

– Замечательно!

– Правда?

Такие разговоры заводили меня в непроходимые дебри. В том беспомощном состоянии, в котором я находился, сидевшее передо мной создание – это спасение. Девушка по имени Рёко неотступно, все глубже проникала в сознание.

Кто она? И кто я такой? Как получилось, что мы так сблизились? Почему? Потому что ей нужно съехать отсюда? А когда это произойдет, я стану уже не нужен? Неужели переезд закончится и мы больше никогда не увидимся? Меня опечалила эта мысль. Какая тоска снова остаться одному!

– Ну что, переезжать будем? – невольно вырвалось у меня.

– Будем, – ответила Рёко, не вставая из-за котацу. – Ты готов?

– Готов.

– Тогда поехали.

* * *

Завтрак кончился, и вскоре мы уже тряслись в электричке по линии Тюо. Название линии сразу всплыло в голове; я вспомнил, откуда идет наша электричка и куда. Электричку вспомнил, а имени своего – нет. Странно все это…

– Куда мы едем? – поинтересовался я у Рёко Исикавы.

– Толком не знаю. Думаю поискать на линии Тоёко, – сжимая в руке ремешок, ответила она.

– А там что?

– Комнату поискать хочу.

– Комнату? Ты еще не знаешь, куда переезжаешь?

– Ну да.

– Дом еще не выбрала и даже район?!

– Ага.

– И сегодня собралась переезжать?

– А что, нельзя?

– Да нет, почему… А грузовик-то где возьмем?

– В Коэндзи есть заводик, где делают строительные блоки. Дядечка – хозяин – обещал мне дать. Если брать напрокат, станут проверять – то да сё… Дядечка сказал, что в воскресенье грузовик свободен. Ты с ним справишься?

– Надеюсь… хотя права-то я потерял.

– Подумаешь, какая важность.

– И то правда, – поддаваясь ее настроению, я беззаботно кивнул.

В Сибуя[6] мы пересели на желтую ветку – линию Тоёко. Рёко сказала, что ей нравятся поезда на этой линии, в них она чувствует себя богачкой.

Ехали мы довольно долго. Чем дальше от Сибуя, тем свободнее становилось в вагоне. Мы сидели рядом, разговаривали, а когда разговор прерывался, рассматривали открывавшуюся из окна незнакомую панораму.

– А, здесь! На следующей сходим! – неожиданно воскликнула Рёко.

Так я впервые очутился с ней в совершенно не знакомом мне месте – Мотосумиёси[7]. На абсолютно ничем не примечательной станции. Район Коэндзи по крайней мере был мне знаком; тут же не было ничего, что могло вызвать хоть какое-то чувство.

Пройдя через турникеты, мы очутились в подземном переходе. Поднялись по лестнице на улицу. Первое, что бросилось в глаза, была кондитерская. Напротив – контора по сделкам с недвижимостью. Рёко быстро толкнула стеклянную дверь и вошла внутрь. Казалось, эта совсем молоденькая девушка ничего не боится. Она действовала смело, временами даже нагловато.

А вот я, очутившись на этих незнакомых улочках, все сильнее испытывал одиночество, чувствовал себя здесь чужаком. Мне хотелось покрепче схватиться за хрупкую руку девятнадцатилетней девушки. От того места, куда меня занесло, до Коэндзи расстояние очень приличное. Так что тому типу в солнечных очках до Рёко не добраться.

Жилье мы нашли сразу. Комната дешевая и очень хорошая, расхваливал товар старичок, вызвавшийся проводить нас до места. Дом, деревянный, двухэтажный, оказался в семи-восьми минутах ходьбы от станции.

Со стороны улицы он был покрашен коричневой краской, а позади совсем рядом проходила линия Тоёко. «Да-а, электрички тут, конечно, покоя не дают», – подумал я. Смотревшую на железную дорогу заднюю стену дома отделали оцинкованным железом, выкрашенным в бледно-зеленый цвет.

В Мотосумиёси многие дома почему-то обивали железом и красили зеленой краской. На линии Тюо такого не было. От подобной архитектурно-цветовой гаммы пахло бедностью. Однако это ощущение каким-то странным образом звучало в унисон с моими грустными мыслями. А мысли были о том, чтобы поселиться затворником где-нибудь на окраине Токио.

Слева от дома находилась автомобильная развязка с выездами на скоростное шоссе. Под развязкой проходила линия Тоёко. Поверху грохотали грузовики. Дом, где собиралась поселиться Рёко, наполовину закрывала тень от эстакады, под которой приютился крошечный сквер: песочница, лазалки, качели, скамейки. Вот это мне понравилось. Солнце под эстакаду, конечно, не заглядывало, но все же при доме какой-никакой, а скверик.

С трудом отодвинув в сторону стеклянную входную дверь, мы сняли обувь, поднялись по пристроенной справа от входа скрипучей лестнице и, повернув направо, остановились у первой двери. За ней оказалась комната на шесть татами[8] и кухонька на три татами. Ни туалета, ни ванной, стены старые, запачканные. Хотя все-таки просторнее жилья Рёко в Коэндзи.

Позади железная дорога, рядом транспортная развязка, по которой грохочут грузовики. Неудивительно, что желающих снять жилье в таком доме днем с огнем не сыскать. По словам сопровождающего, свободные комнаты имелись и на первом этаже, но со второго этажа вид куда лучше.

Недолго думая, Рёко быстро подписала договор. Видимо, ей очень хотелось уехать из Коэндзи как можно скорее.

5

Вернувшись в Коэндзи, мы пообедали на скорую руку и сразу отправились на заводик, где лепили стройблоки. Хозяин – знакомый Рёко – оказался свирепого вида мужиком, лицом напоминавшим краба и, судя по всему, большой любитель женского пола. Он стал бесцеремонно поглаживать Рёко по плечам, рукам и талии. Оригинальный стиль работы с клиентами, желающими взять в аренду грузовик.

Рёко сказала, что познакомилась с этим типом в заведении, где она работала. Можно представить, что это за заведение, если там такие клиенты. «А это мой брат», – представила она меня, даже не покраснев от своего вранья.

Как я и думал, в управлении грузовиком ничего непонятного не оказалось. Но стоило мне взяться за руль, как вдруг я, по непонятной причине, почувствовал отвращение. Захотелось поскорее выбраться из кабины. Начала болеть голова, подступила тошнота.

Внутри закипело; меня охватило настоящее бешенство, объяснения которому я найти не мог. Я так распалился, что представил себя чуть ли не якудзой.

– Ну как? – заглядывая в окно грузовика, спросил хозяин с видом человека, принимающего всех за идиотов. Я чуть не врезал ему по физиономии.

Стоявшая рядом Рёко помогла мне справиться с гневом, проворковав:

– Спасибо вам большое. Тогда мы забираем машину?

В этот момент мне впервые пришла в голову мысль, что я не хочу, чтобы память вернулась. Потому что раньше я все делал неправильно. Мы проехали уже прилично, миновали несколько поворотов и светофоров, но злость все никак не отпускала.

Хоть Рёко и говорила, что в комнате у нее ничего нет, вещей набралось порядочно. Пользованную посуду она решила не брать и щедро одарила ею соседку. Разное барахло, в том числе какие-то мужские вещи, свалила в пластиковые пакеты для мусора, туда же отправилась тряпичная панда. Было решено везти на новое место только крупные вещи, а мелочь раздарить или выбросить. Благодаря этому мы выехали из Коэндзи раньше, чем предполагали.

Для человека, которому некуда возвращаться, сидеть за рулем грузовика – не самое плохое занятие. Мне начинала нравиться такая жизнь.

Рёко, сидевшая на пассажирском сиденье, время от времени сверяла наш маршрут с картой. Вид у нее тоже был довольный. Чем дальше мы удалялись от Коэндзи, тем веселее она становилась. Видно, приятных воспоминаний от этого места у нее не осталось.

– А как же твой бар? – спросил я, и веселье прекратилось. Похоже, Рёко вспомнила ссору накануне вечером, свидетелем которой я стал.

Рёко прокладывала маршрут; дорога пошла берегом Тамагавы[9]. Смеркалось. Солнце уже опустилось на крыши домов, стоящих на той стороне реки на удалении от берега.

Вчера, в это же время, я проснулся на скамейке в парке. Тогда все и началось. Прошли всего сутки, а казалось – целая неделя…

Задувал приятный ветерок. Было совсем не холодно. Волосы Рёко растрепались под порывами ветра.

– Останови-ка, – попросила она. – Давай сходим к реке.

– А как же вещи?

– Да кому они нужны, – рассмеялась девушка.

Я остановил грузовик на обочине, и мы, осторожно ступая по поросшей травой насыпи, спустились к реке. Шедшая позади меня Рёко протянула руку, и я сжал ее, чтобы поддержать девушку.

Она не убрала руку, когда мы подошли к воде. Это был миг счастья.

Рёко больше не спрашивала, как у меня с памятью. Не иначе, по-прежнему думала, что я пошутил. Я сделал глубокий вдох и подумал: «Как же хорошо!» Все мои вчерашние муки словно ветром сдуло.

А ведь, если подумать, я и вправду счастлив сейчас. С прошлым меня ничто не связывает. Следовательно, страдать не по чему. Я будто только что появился на свет. Я абсолютно свободен. Рядом прелестная девушка. И я вроде ей не безразличен. Я все больше начинал думать, что потеря памяти – это вовсе не плохо.

Этим мыслям я был обязан Рёко. Не встреться мы, пришлось бы ночевать в затхлом дешевом рёкане, а наутро снова пуститься на поиски собственного прошлого. И какие безрадостные думы одолевали бы меня сейчас, когда снова приближается ночь… Какое отчаяние охватило бы меня, останься я один! При этой мысли по телу пробежала дрожь. Как же я должен благодарить Рёко! Она мне нужна. А может быть, она во мне тоже нуждается, и не только для переезда… Как здорово, если так! Когда она рядом, на сердце тепло. Я не хочу расставаться с ней. К тому, что мне довелось пережить в том сквере, возврата нет. Всего за один день эта девушка глубоко вошла в мою душу. Что бы ни случилось, я с ней не расстанусь. И готов на все, чтобы быть с ней вместе. На все.

Вода в реке постепенно окрашивалась золотом. На этом фоне между стоящим на приколе катером и берегом маячил силуэт Рёко Исикавы. Откуда-то послышался скрип, напоминающий звук, когда выдирают гвоздь из доски.

А-а, это чувство… Не первый раз я его испытываю. Однако что же ожидает нас впереди? Именно сейчас наступает критический момент. Но почему-то я уже перестал думать и гадать, что будет дальше, хотя бы через день.

– Эй! – услышал я громкий окрик. Силуэт застыл на месте. У меня в душе тоже все замерло.

Рёко робко двинулась мне навстречу. Началось! Назад уже возврата не будет. Вот он, решающий момент. Я хочу удержать ее любой ценой. Я не могу потерять ее! Как найти слова, чтобы она поняла это?

– Послушай: ты веришь, что я потерял память? – спросил я.

– Верю, раз ты так говоришь, – проговорила она и замолчала. Я ждал в надежде, что она еще что-то скажет.

– Я… сейчас… один остался… друзей нет… – выдавил я из себя и осекся. Как-то это не по-мужски – жаловаться на тоску и одиночество. Так дело не пойдет. По-другому надо.

Я решил сменить тон:

– Ты веришь в любовь с первого взгляда?

– Верю, – сразу отозвалась она.

– Вот, со мной случилось.

– Правда?

– Да.

– И когда же? – Взглянув на меня, Рёко стыдливо опустила глаза.

– Вечером.

Я закрыл глаза. Это было как вылить воду в песок. «Какое счастье!» – говорило сердце. И в то же время я остро чувствовал, что душа моя будто высохла. Быть может, в моем прошлом случилось что-то? Я этого не знал, но ощущение пустыни в душе не покидало. Зато теперь все будет иначе. Да что там! Не будет, а уже есть.

«Боже, благодарю тебя!»

Груди коснулось что-то нежное, мягкое. Я приоткрыл глаза – это были волосы Рёко. Ее рука ласково гладила меня по спине.

6

Выгрузив вещи, мы поспешили обратно в Коэндзи – надо было вернуть грузовик. Хозяин добивался от Рёко, чтобы она сказала, куда переехала, но та ловко перевела разговор на что-то другое и ничего ему не сказала.

Потом мы впрыгнули в последнюю электричку на линии Тоёко и всю дорогу переглядывались и чуть не до упада бессмысленно смеялись. Рёко, видимо, думала, как ловко ей удалось скинуть со своей шеи того парня в солнечных очках, а я радовался, что мы успели на последнюю электричку.

Скоро мы были в Мотосумиёси. Поезда уже не ходили, но шум от автомобильной магистрали превосходил все наши ожидания. Всякий раз, когда по эстакаде проносился большегрузный грузовик, вся комната начинала ходить ходуном. При желтом свете голой лампочки стены комнаты не казались такими грязными, как днем. Для нас это новое жилище – маленькая крепость, где мы будем жить особняком, не обращая ни на кого внимания, – было раем.

Наступила ночь. Устроившись на привезенных вещах, мы залили кипятком лапшу и поели. Посуды не было, поэтому ели прямо из кастрюли. Сталкивались над ней лбами и смеялись.

Какими словами выразить вкус этой лапши? Знали бы вы, как здорово простая лапша успокаивает разлад в душе! Человеку, не испытавшему ничего подобного, этого не понять. Из-за охватившей меня эйфории на секунду стало нечем дышать. Я был готов на все ради этой девушки.

Потом наступила неделя, где каждый день был как сон. Память возвращаться не собиралась, да я уж и перестал об этом жалеть.

Наши перемещения ограничивались станцией, ее окрестностями и маршрутами вдоль шоссе, по которому гоняли грузовики, и железнодорожной линией. Но скучно нам не было. Никогда прежде мы не бывали в этом месте, никогда прежде не видели людей, с которыми встречались теперь и иногда обменивались парой слов. Наведывались в торговые заведения в поисках самых стоящих вещей – приценивались в маленьких недорогих бутиках, делали покупки в супермаркетах, обходили местные кафешки, по одному в день. Каждый день у нас было новое яркое приключение.

Имени своего я не помнил, поэтому решил называться Исикавой. Рёко меня вроде как усыновила. Эти наши прогулки, естественно, привели к тому, что у нас кончились деньги. Надо было думать о заработке.

Рёко увидела объявление «Требуются продавцы» и устроилась в кондитерскую рядом со станцией. Я еще какое-то время шатался без дела, встречая ее с работы, но скоро до меня дошло, что я мало чем отличаюсь от халявщика в солнечных очках. Надо идти работать, заглянуть в бюро по трудоустройству, подумал я. Но там понадобится копия регистрационной карточки. Пока суд да дело, прошла еще неделя.

Как-то мы возвращались с Рёко после ее работы и услышали, что на каком-то заводике – всего десять минут электричкой – набирают людей. Рабочие нужны срочно, поэтому вроде как берут без официальной анкеты.

– Гоэмон Исикава[10]… Как тебе? – спросил я Рёко.

– Не годится, – отвечала она со смехом.

Мне нравятся имена, оканчивающиеся на «сукэ»[11], и я решил: пусть буду Кэйсукэ. Так я стал Кэйсукэ Исикавой.

Заводик находился в Кикуна[12]. На следующее утро я поехал туда, и меня сразу взяли на работу. Видно, хозяевам были очень нужны рабочие руки. Правда, для начала меня взяли на почасовую оплату, но выбирать не приходилось. Попробуй еще найди такое место, где принимают без анкеты и даже фотографии.

Рёко по этому поводу купила шампанского, и мы отпраздновали нашу удачу. В нашей комнате был порядок; после разведки окрестностей, которую проводили несколько дней подряд, мы хорошо освоились в Мотосумиёси, где нам стал знаком каждый уголок.

Однако оставалась одна проблема, с которой у меня никак не получалось справиться. Зеркала. Почему-то я не мог смотреть в зеркала. Увидев зеркало на улице, отводил глаза. Не мог заходить в кафе, где были зеркала. Поворачивался спиной к зеркальному туалетному столику Рёко.

Конечно, я чувствовал себя перед ней неловко, но ничего не мог с собой поделать – мне становилось страшно, когда зеркало было повернуто ко мне. Однажды туалетный столик исчез. Рёко отдала его соседке. Когда я спросил, как же она теперь без зеркала, Рёко ответила, что вполне обойдется зеркальцем в пудренице.

В остальном наша жизнь протекала тихо и мирно.

С Рёко было все в порядке, тот тип в солнечных очках в Мотосумиёси не появлялся.

Как-то прохладным утром, когда от дыхания еще был виден белый парок, мы с Рёко, прижавшись друг к другу, направлялись на станцию. В толпе торопившихся на электричку сарариманов идти не хотелось, и мы выбрали кружной путь тихими переулками.

Улочки еще дремали, шторы и ставни в домах были опущены. Городок выглядел не таким открытым и безобидным, как днем. Вода, разлитая на бетоне, ослепительно сверкала под утренним солнцем у нас под ногами.

На станции у турникетов мы расстались. Рёко на работу было еще рано, а я купил билет и вышел на платформу. Конечно, расточительство с моей стороны… ну ничего, на обеде сэкономлю.

Я вышел на улицу, что вела к заводику. Постепенно людей на ней стало прибавляться, все они шли туда же, куда и я. Звуки шагов участников этого шествия, сливаясь воедино, отдавались отрывистым эхом. Я молча шагал вместе со всеми. Люди шли, не говоря ни слова, даже не пытаясь заговорить друг с другом. Мне было хорошо одному в этой толпе. В такой жизни меня все устраивало. Прохладный утренний воздух покалывал кожу. Белый пар от дыхания поднимался кверху.