Волны успокаивали разум. Я дышал. Соленый воздух наполнял легкие, простор океана и полоса горизонта соединились, не давая взгляду на чем-либо остановиться.

Все-таки, морской воздух ни с чем не сравнится! Белые пушистые облака кучерявились над горизонтом, свет хаотичных солнечных лучей пробивался сквозь небесную дымку.

Океан. Дедушка рассказывал мне до чего красивы морские просторы и предупреждал о страшной судьбе уготованной мне. Жаль, что его сейчас нет рядом, а быть может он и наблюдает сейчас за мной сверху и вереницей таких разных, но имеющих одно начало солнечных лучей желает мне счастья.

Я плыл навстречу своей судьбе из мира благополучного, в мир требующего спасения. Но прежде я должен переплыть границу, неведомую и непостижимую обычному человеку. Неизвестно, что ждет меня на той стороне и получится ли мне осуществить мою миссию.

Вот оно, трепет вырывается из груди, это то, чего я так долго ждал и предназначался. Яркая белая пелена заволакивает глаза! Кажется, что сейчас треснет мой череп, в носу знобит и щекочется, будто я вылетел за борт и тону, а толща воды вот-вот раздавит меня! Меня несет куда-то назад, и я оказываюсь в темноте.

Глава 1

Окно в комнате в полдень покрылось тонкой голубой пленкой инея.

«Тревожная новость для всех жителей Абердина!». Секунду назад, Макс Браварских сидел в неудобном выцветшем бледно-зеленом кресле и смотрел «Игру Престолов», как вдруг серия прервалась выпуском экстренных новостей.

Он отложил с коленей тарелку с чипсами, взял пульт и попытался сделать громче, но поскольку резиновая кнопка западала, Максу потребовалось несколько раз надавить на одну и ту же кнопку чтобы слышать отчетливее. Да и батарейка приказывала долго жить.

На экране женщина в бордовом каре, белоснежной рубашке, яркими губами и красном кардигане сидела за столом в студии и перебирала в руках несколько листков. Ее тонкие запястья тряслись, а в горле словно что-то застряло:

«В порт Абердина вошло судно. Когда докеры поднялись на борт, нашли оранжевый контейнер размером с небольшую комнату, и вошли в него. Простите», – голос ведущей задрожал, взгляд блуждал по столу, и, увидев стакан с водой, женщина вытянула к нему руку. Отхлебнув, продолжила: «В капитанской рубке отсутствовал бортовой журнал, и докеры решили, что тот, кто приплыл на этом корабле в Абердин, сделал это незаконно.

Браварских слушал как завороженный, едкий запах луковых чипсов впитывался в спертый воздух однокомнатной квартиры, в которой он жил один и иногда принимал в гости маму, она жила в соседнем городе, в Данди.

«В железном контейнере они нашли деревянные ящики… и один из докеров предложил их открыть. Когда ящики вскрыли… случилось непоправимое.»

Макс впервые за долгое время схватил рабочий блокнот, будто эта новость касалась его лично, и кусал губы в ожидании того, чем все закончилось.

А закончилось так.

Картинка в телевизоре поменялась. Теперь на экране стоял опрятного вида молодой человек, в очках на тонкой оправе на хрупком носу. Тим Бредли! Макс от неожиданности стиснул зубы так, что свело виски. Тим и он закончили курсы журналистики в прошлом году. Репортер держал микрофон у лица мрачного вида небритого мужчины в оранжевой каске.

«Все произошло так быстро и неожиданно…» – из глаз рабочего брызнули слезы, он отвернулся от камеры, чтобы вытереть их рукавом. Мужчина говорил на фоне железных контейнеров с грузами, за его спиной виднелся погрузочный кран и несколько кораблей припорошенных снегом.

«Как только мы вскрыли первый ящик, Джо отскочил в сторону и закричал» – докер опять закрыл лицо руками и отвернулся. «Меня укусили Брюс, кажется, меня кто-то укусил в палец!» – он ревел в ладони, повернутый спиной к камере. «Я даже ничего не успел сделать! Я подскочил к нему, а он уже упал на колени и трясущимися руками держал меня за штанину». С сочувствием на лице Тим Бредли кивнул и спросил:

«Что было потом?»

– Да! Что было потом, Тим! – выкрикнул Браварских у себя в комнате.

Рот докера скривился в напряжении, он повернулся к объективу камеры.

«Потом я увидел, что из-под него выползла змея, и побежал в офис, чтобы вызвать полицию».

Рука Макса немела от скорости, с которой он строчил в блокнот.

– Брюс, скажите, а что же сказали медики о состоянии Джо? – репортер на экране запахивал свое матово – черное пальто, ветер сбивал его с ног.

– Как что?! Он умер!!!

Далее экран показал студию, и рыжая ведущая произнесла:

– Жителям Абердина не рекомендуется приезжать в доки, пока…

Но Макс уже не слушал телевизор. Он встал с кресла и прошел в коридор за пальто. Его мозг с невообразимой скоростью рисовал план ближайших дней: «Я берусь за это дело! Я поеду в порт! Узнаю откуда пришел этот корабль, опережу Тима, поеду на радио, а может и в местную газету, сдам материал и заработаю! Заплачу, наконец, за квартиру. И куплю шмоток… Много шмоток! Может, и книгу напишу о расследовании».

Захлопнув дверь квартиры, аренда которой истекала завтра, Макс вернулся, посмотрел в зеркало, взял шапку и выбежал на оледенелую улицу.

***

«Раджаба Хабиба поймали, теперь я вернусь к семье… Как же я соскучился». На пропитанном лаком столе звонил телефон. Детектив Майкл Маерс писал в полицейском управлении рапорт.

– Слушаю, – сказал он, услышав шефа полиции на другом конце провода, – в доках? Сэр, но почему я? Понимаю. Да, сэр. Нет, я не отказываюсь от работы. Благодарю, сэр. Выезжаю в доки.

Маерс положил телефон и выдохнул. Поморщился и с раздражением почесал переносицу.

«Мэгги расстроиться, я обещал вернуться к полудню», – взглянул на наручные часы, – «я уже опоздал… Кристи спросит: где папа? Ничего, я расследую это дело и дома меня примут как победителя».

Полицейский стиснул в ладони ключи так, что капелька крови плюхнулась на пол и, сняв со стула куртку, вышел в коридор.

Глава 2

За несколько дней до…

Тик-так. За окном падал первый снег, напротив громоздкие часы во всю стену вот-вот били полночь.

Этажом ниже на кухне Новый год встречала одна шотландская семья.

Отец – учитель средней школы, Гарольд Стивенсен. Этот добродушного вида высокий и худощавый мужчина носил очки с толстыми линзами, отчего голубые глаза казались больше, чем они есть на самом деле.

Супруга Белла, хрупкая блондинка в бархатном красном платье, сжимала в руках бокал и коснувшись его плеча, сказала:

– О, Гарри! Как я рада, что вы со мной!

В прошлый Новый год Гарри и их сын Льюис уехали на экскурсию, оставив Беллу с бабушкой Греттой одних в двухэтажном доме. Никто в семье не ожидал, что директор школы назначит поездку в Фингалову пещеру и доверит ее Стивенсену. Ведь Гарри ответственный учитель и верен долгу.

Прошлый Новый год хрупкая Белла и мудрая Гретта праздновали одни. За полчаса до курантов бабушке стало плохо, Белла обнаружила у нее жар и предложила вызвать врача. Бабуля отказалась и попросила отвести в гостиную, наверх, к любимому креслу и часам. Белла сказала, что отведет, но прежде Гретта выпьет аспирин.

Та ночь кончилась тем, что бабуля выпила лекарство и уснула в кресле-качалке напротив фамильных часов, которые всегда громко тикали, и выстреливали кукушкой только в полдень и полночь… Она любила засыпать под их отчетливый ход и видеть приятные сны.

Белла не заметила как уснула в их с Гарри спальне. Утром она пришла к матери. Гретта улыбалась с закрытыми глазами в кресле.

– Мамуля! Проснись и пой! Как самочувствие?

Бабушка не шевелилась. Белла коснулась плеча, чтобы привести в чувства. Голова Гретты бухнулась подбородком на грудь, растянув на шее дряблую кожу. Дрожащими пальцами Белла щупала ее пульс.

– И мы рады, – ответил Гарри, поднимая бокал, – правда, Льюис?

15-ти летний сын жевал мамин ароматный пудинг и хлопал глазами на родителей.

– Супер! – пробубнил мальчик и показал большой палец вверх.

Неделю назад в его классе появилась Сьюзи. Поначалу, одноклассники игнорировали девочку, ведь она первая и единственная рыжая во всей школе, и Льюис, чтобы не выглядеть белой вороной, тоже игнорировал, но к концу дня он отчего-то не мог выбросить ее из головы.

Протрещал звонок последнего урока в уходящем году и ученики собирали вещи. Учитель вышел в коридор. Льюис уронил телефон на дно рюкзака и принялся искать, не нашел, а когда поднял голову, увидел что все ушли, и только Сьюзи осталась в классе. Она сидела за партой и, похоже, не собиралась домой, потому что наблюдала за ним! Льюис покраснел.

– Ты мне нравишься, – сказала она.

– Мм, здорово, – выдавил Льюис и схватив рюкзак, бросился из класса вон, но влетел в дверь лепешкой и расцарапал лоб. Дверь открывалась внутрь класса, он забыл об этом.

– О чем думаешь, сынок? – спросила Белла, коснувшись его плеча, заглядывая в глаза, – кстати, где ты это так ушибся?

– О пироге, – ответил мальчик, дотронувшись до шишки, – не заметил дверь.

– Итак, – Гарри поднялся со стула. Свет новой люстры играл бликами в толстых стеклах его очков, – я подымаю бокал этого прекрасного морковного сока за нашу семью! Пусть этот год будет лучше, чем старый!

Белла расплылась в улыбке, Льюис налил в стакан колу.

Бом! Сверху из гостиной послышался первый удар фамильных часов. Над освещаемым бледной луной циферблатом открылась крохотная деревянная дверка и в полутемную комнату выглянула механическая кукушка. Ку-ку!

Бом! Закачалось бабушкино кресло, которое с прошлого года оставили на своем месте, в нем появилась белая фигура человека. Ку-ку! Фигура, упершись в подлокотники, раскачивала кресло.

Бом! Гарольд выпил до дна и со звоном поставил стакан.

– С Новым годом! – с радостью выкрикнул он, сок оставил на его лице «оранжевые усы». Белла всхлипнула и убежала наверх.

Бом!

– Белла! – Гарри в страхе посмотрел на сына, – я за мамой! И задев стол, бросился к лестнице. Топот его шагов разнесся по дому.

Бом!

Кухня в глазах мальчика дрогнула, в ушах зазвенело как после взрыва петарды. Он попытался встать и схватился на стол, но руки ослабли и тело, не слушаясь, завалилось на холодильник.

Бом!

Веки не поднимались, колени подкашивало, он сползал на пушистый ковер.

Бом!

Во тьме слышались голоса родителей:

– Что с ним? – испуганный голос мамы.

– Не знаю!

Перед Льюсом скручивалась серая спираль, он ничего не видел подобнее и, как ни странно, прекраснее. Наблюдая, он чувствовал себя цельным и счастливым.

Родители беспокойно говорили на заднем фоне. Он ощутил чьи-то холодные пальцы на своем лбу и поморщился – коснулись шишки. Мышцы деревенели, воздух скапливался в тесной груди и не выходил наружу. Темнота. Льюис жмурил глаза и открывал их, но не видел разницы. Бездна раскрывала хищную пасть над его головой, растворяя зарождающиеся мысли.

Яркая вспышка ослепила мальчика. В его сознании сверкнул большой корабль с желтым контейнером на палубе.

Бом! Часы в гостиной!

– Я так боюсь за него…

– Не бойся, Белла. Он очнется.

Бом!

Раздался последний, двенадцатый удар и во всем мире наступил Новый год, а Льюис Стивенсен провалился в бездну.

Глава 3

Настоящее

Сознание, которое с рождения считало себя человеком, сейчас не имело человеческого тела, оно потеряло его при переходе в наш мир, и теперь у него тело… звериное, которое металось в темноте контейнера и билось о его стенки.

«Искать. Искать двойника!» – рождалась мысль. На зубах ощущался вкус человеческой кожи. Рядом находилось остывающее тело. Инстинкт подсказывал заползти в штанину и обвить ногу. Теперь сон, экономия энергии.

Сознание, которое было человеческим, но теперь нет, чувствовало и другие звериные тела в этом контейнере, оно могло управлять ими, и давало указание им в закрытом ящике ждать, а тем остальным, что оставались на дне открытого, ползти к городу.

Тонкие холодные тела извивались на припорошенной снегом палубе.

***

Макс Браварских ехал на автобусе в порт и писал наброски своей новой книги. Карандаш в тряске сбивался, слова получались неровными.

Отбросив все дела, я поехал в этот нашумевший порт. Докера покусали змеи и он умер. Я еду без какого-либо противоядия. Вернусь ли я домой? Не знаю, если да, то, наконец, прославлюсь.

П. С. Люди узнают правду от меня, а не от выскочки Тима Бредли!

Он взглянул на строчки и улыбнулся. Ему понравился первый абзац. Хорошее начало предвещает хороший конец!

Макс чуть не выронил блокнот. Навстречу автобусу ехала машина службы новостей. В лобовым стекле он увидел Тимоти Бредли! Браварских тут же поджал губы, вспомнив их последнюю встречу.

***

Тем временем животные из контейнера ползли к городу вдоль дороги и ни один водитель или пассажир в это утро не заметил их.

***

Примерно в это же время из Абердина выехал полицейский джип. Майкл Маерс отставал от Браварских на каких-то 10 минут. Полицейский старался вести машину ровно, но так устал, что не замечал, получается ли у него это или нет. Ведь он провел две последние бессонные ночи в машине и следил за похитителем… овец.

Раджаб Хабиб приехал в Абердин год назад нелегально и сразу принялся обворовывать близлежащие фермы. Выследить его помог случай. Осенью полицейские обошли фермеров, и один сказал, что как то раз видел, что на рынке, на котором тоже торговал этот фермер, появился новый торговец, индус, и шерсти у него было навалом. Маерс и проследил за ним. След привел на заброшенную ферму. В конце расследования выяснилось, что украденных овец он не только стриг, но и поедал.

Слипались глаза. Маерс встряхивал головой, включал радио громче. Иногда помогало, он следил за дорогой, стеклоочистители маячили перед глазами, словно гипнотизировали, громкая музыка переставала будить, снова хотелось спать. Детектив сбрасывал скорость.

Мигали встречные огни. Проехал черный фургон телевизионщиков со спутниковой тарелкой на крыше. Должно быть это те, кто репортировали о змеях.

Только бы не заснуть.

Впереди мигнули красные габаритные огни автобуса.

Похоже это последний автобусный рейс. Кому сейчас понадобилось ехать в порт? Да еще после таких тревожных новостей? Скоро власти запретят выезд из города.

Полицейский нажал на педаль сильнее и поравнялся с автобусом. Повернул голову. В салоне сидел только один пассажир, а за рулем дедушка! Они что, совсем телевизор не смотрят?

Теперь автобус виднелся в зеркале заднего вида. Маерс взглянул на дорогу. Снегопад усиливался, машину заносило. Он сбросил скорость. Равнина за окном стала проплывать медленнее. Ничего, скоро он приедет в порт.

***

За несколько дней до…

Льюис проваливался в бездну, размахивал руками, надеясь ухватиться за что-нибудь. В ушах бу́хало сердце с частотой 220 ударов в минуту. Через секунду тело крепкой шипастой перчаткой стиснул пронзительный холод.

Оцепенение. Искры из глаз. Озноб. Звон в ушах. Слезы. Ослепительные частые вспышки перед глазами.

Мальчик будто родился заново. Бухнулся во что-то мягкое. И холодное.

Он лежал на спине, а по щекам текли горячие слезы. Им вслед по лицу тысячами иголок-снежинок ударял ветер.

Перед глазами болезненно пульсировали красные точки, мальчик перекатился на живот и уткнулся в сугроб. Снег?

Звенящая дрожь в теле не угасала, Льюис запустил руки в холодную хрустящую массу.

Головой тянуло к земле, но он выпрямился и встал на ноги.

Оглянулся.

В глазах продолжало дрожать, он напрягал зрение, щурился. Из сугробров торчали кресты и надгробия.

Гукнула сова. Мальчик переминался на обжигающем холодном снегу и растирал плечи.

Где моя обувь? Почему я в пижаме? Как я вообще оказался здесь?!

Льюис вспомнил кухню, как съежился на ковре.

Я вижу… сон? Я хочу проснуться!

Не получилось, лишь похолодело у сердца.

Нужно успокоиться и принять действительность. Он подошел к ближайшему надгробию.

На торчащей из снега овальной плите написано «Генриетта Браун».

Бабушка? Я умер?!

Ветер всколыхнул порцию снега и запустил россыпь Льюису в лицо. Он закрылся руками, а когда убрал их – увидел женщину, она двигалась, словно плыла по воздуху и не касалась земли вдоль могил. К нему.

Она носила пышное черное платье и сливалась с беззвездным небом, кожа выделялась бледным свечением.

Свет луны упал на ее лицо.

– Бабушка!

В ответ женщина ухватилась за поясницу, и, сощурив глаза, процедила:

– Не дал старой дойти!

Она указала костлявым пальцем за спину Льюиса и сказала:

– Присядем.

Мальчик обернулся и увидел железную скамейку, сделанную из приваренных друг к другу тонких стальных прутьев.

– Целый год не видела тебя! – бабушка сидела рядом и трепала внука за щеки как плюшевую игрушку.

– Ты так вырос! Щечки стали круглыми. Девчонки в школе прохода не дают?

Льюис вздрогнув от прикосновения сухих холодных пальцев, дотронулся до бабушкиных рук и стал медленно убирать их от своего лица.

– Да, бабуль. Но мне все девчонки не нужны, – перед глазами возник согревающий образ Сьюзи, – мне нужна единственная. Думаю, я ее встретил.

Бабушка одобрительно кивнула.

– Как родители?

Мальчик нахмурился.

Что она имеет в виду? Как они пережили ее смерть?!

– Папа взял еще один класс, редко теперь встречаемся с ним в школе. Мама нормально, правда иногда я чувствую, что она грустит по тебе.

Гретта вздохнула.

– Я тоже по вам грущу, ведь я ушла не попрощавшись… Лью, а еще я очень соскучилась по нашему дедушке Ричарду…

– Который умер 15 лет назад?

Бабушка закусила нижнюю губу.

– Нет. Мы умерли в один день.

Глаза мальчика застыли, он смотрел в ее серое лицо и не понимал.

– Он жил в совсем другом месте, с тех пор как… Женщина скосила глаза в сторону и задумалась.

– О чем ты, бабушка?

Словно что-то решив про себя, она взглянула на Льюиса взглядом, от которого тот поежился.

– Когда проснешься завтра утром, родители все тебе расскажут. А сейчас мне пора. Гретта поднялась со скамейки и тут же схватилась за спину.

– Бабуль, подожди! – Льюис подскочил к ней, – что со мной произошло?

Женщина повернула голову к нему и ответила так, что Льюис покрылся мурашками.

– Ты все узнаешь сам. А теперь, проснись!

Глава 4

Настоящее

Покрытая льдом дорога упиралась в начало высоких железных ворот порта. Маерс припарковал внедорожник, прямо за машиной скорой помощи. Перед тем как выйти, достал телефон и просмотрел фотографии семьи.

«Начну с опроса водителя. Потом осмотрю местность», – подумал полицейский и вышел на мокрый снег, хлопнув тяжелой черной дверцей джипа. Локтем прижал кобуру к телу – пистолет на месте.

За рулем скорой помощи никого, он осмотрел кабину встав на цыпочки. Удивившись, обошел машину и остановился у ее задних дверей. Поставив ногу на бампер он приподнялся, держась за холодную ручку дверцы. Заглянул в квадратное, с овальными углами окошко. Пусто, лишь скамейка возле стенки и прибор реанимации. Нет и носилок.

Опустившись на ступню, Маерс зашагал к воротам доков.

Они полуоткрыты и за ними дорога вела к возвышенности – крутой горе изо льда и снега, на которую следовало подняться.

Маерс наклонился, чтобы подъем удавался легче. Он ступал на снег, чтобы не поскользнуться на голом льду. Да уж. Наверное, поэтому врачи оставили машину у подножия, потому что вряд ли они бы заехали на эту гору.

Он заметил странную вещь – на снегу блестели тонкие длинные полосы, что могло такое оставить? Змеи? Десятки полос.

Вскоре детектив взошел на вершину, ему открылся красивый вид на величественный, бескрайний, серый океан. Нависало хмурое небо и сыпало белыми хлопьями.

От промозглого ветра кожа покрывалась мурашками.

Холодно.

Маленькими шажками Маерс спускался по склону. Впереди раскрывался порт, оазис в безжизненной снежной долине. Увиденное напомнило полицейскому запустелую антарктическую станцию из фильма «Нечто», который он когда-то смотрел. Хотя Майкл не раз бывал здесь – в зимнее время оказался впервые и не узнавал данную местность.

Полицейский дошел до шлагбаума, за ним начинались портовые склады, и увидел двух медработников с носилками в руках. Их сопровождал грозного вида рабочий с кустистой бородой и в каске. Докер смотрел грустными глазами на носилки и говорил:

– Джо, сегодня не твоя вахта, ну почему я назначил тебя… – остановился и закрыл руками в толстенных перчатках лицо. Тем временем коронеры дошли до шлагбаума, где переминался Маерс. Полицейский показал свой значок.

– Полиция Абердина, детектив Майкл Маерс, нужно задать несколько вопросов, – дежурная фраза растворилась в вое холодного ветра.

Врачи положили носилки на снег, один из них читал удостоверение. Маерс склонился и поднял покрывало от лица умершего. Вид покойника поверг его в шок.

Застывшие, выпученные белки глаз без зрачков, перекошенный рот – этот докер оказался первым, действительно, ужасным мертвецом в полицейской карьере Майкла. Тошнота крутило горло.

– Что с ним случилось, доктор? – сердце внутри колотилось и мешало дыханию. В глазах становилось влажно.

– Вы в порядке? – первый из врачей всматривался в полицейского, склонив голову вбок.

– Кажется, да, спасибо… – слабым голосом ответил детектив, едва удерживаясь на ногах.

Врачи переглянулись.

– Бедняга укушен редким видом змеи, умер на месте, предположительно от сердечного приступа, – сказал врач, который нес носилки сзади, – Вы точно в порядке?

– Да, да, – Маерс вдыхал и выдыхал глубже.

– Тогда мы пойдем, – врачи подняли носилки, и вышли за шлагбаум.

– Удачи, – бросил полицейский им в след и взглянул на мужчину в каске, который стоял на месте. Он все еще закрывал руками лицо.

Собравшись с силами, Маерс двинулся к нему. Ужасная, перекошенная гримаса погибшего не выходила из головы. Тошнило как от лихорадки. Холодный ветер обдувал его разгоряченное гладковыбритое лицо. Детективу в этом году 36, и, не смотря на это, вдоль его глаз к вискам тянулись тонкие и глубокие морщины.

– Здравствуйте, – сказал Майкл убитому горем докеру, – как вас зовут?

Бородатый мужчина отнял руки и вытерся рукавом.

– Брюс, – ответил, шмыгнув носом, – меня зовут Брюс Кэмпбел. А вас?

– Очень приятно, Майкл Маерс, полиция Абердина. Что здесь произошло?

Брюс постарался рассказать все как можно подробнее.

– И первый ящик сейчас открыт?

– Да.

– Он пуст?

– В суматохе мы не успели в него заглянуть…

– Понятно. Где же эти ящики?

Двери автобуса раскрылись, Браварских подошел к водителю и расплатился.

– Удачного вам дня, – пожелал седовласый мужчина.

– Удача бы мне не помешала, – ответил молодой репортер и заглянул в кошелек. На его дне зияли дырки.

«Не беда!» – подумал Макс и вышел из автобуса. Вдохнув прибрежного воздуха, он почувствовал как застыли в носу волосинки. Вспомнив о шапке, Макс запустил в карман руку.

Как же она оказалась кстати! – мелькнула следующая мысль. Он натянул до мочек черную шапку, запахнул пальто и вздрогнул от пробежавших по спине мурашек.

Бррр!

Увидев большой полицейский джип и машину скорой помощи, Браварских тут же забыл о холоде.

«А вот и ворота в доки».

Он увидел двух санитаров спускавшихся с горы к воротам.

«Несут укушенного!»

Браварских решил дождаться их у машины.

– Здравствуйте! – журналист улыбнулся, держа в руке блокнот, готовый создавать сенсацию, – меня зовут…

Медработники поравнялись с ним, и приветствие застряло комом. Он увидел того, кто лежал на носилках – ткань, прикрывавшая так и осталась приспущенной…

Мир поплыл в глазах Макса. Браварских выронил блокнот в снег и почувствовал жуткую головную боль.

– Положи, – сказал один санитар другому, и, опустив носилки, подскочил к Максу.

– Что-то мне не хорошо, – в голове Макса звенело, он открыл глаза и увидел потолок машины скорой помощи. Машину качало сильным ветром, и Макса вместе с ней. Задние дверцы открылись, и в салон высунулся врач.

1 2 >

На страницу:

Перейти

1 из 2