Улей-2

Лина Негода

Улей-2

Глава 1

Хошь так поверь, а хошь на себе проверь

Перевернув страницу под названием «школа милиции», я на некоторое время замерла. Застыла, не имея ни малейшего представления о том, куда же мне приложить жизненную энергию, бившую через край. Ничегонеделание было для меня бесконечно мучительным. Я давно привыкла куда-то бежать, нестись сломя голову, что-то организовывать, постоянно решать проблемы, преодолевая себя и обстоятельства. А тут вдруг тотальный жизненный штиль… Странно…. Очень странно и совершенно непонятно…

Именно в это самое время я каким-то чудом, не иначе, попала на приём к …гадалке, умеющей трактовать кофейную гущу. В поисках халявы – ответа на вопрос, куда же мне направить собственные пяты, я оказалась в крошечной квартирке старушки-одуванчика. Как только чашка кофе была выпита, а его остатки присохли к стенкам миниатюрной кружечки, прорицательница, покрутив перед собственным носом «скрижаль», начала вещать:

– Больше ты никогда не будешь носить погоны, – медленно произнесла она. – А если и сможешь обмануть судьбу и всё же нацепишь их на себя, то будет длиться это один пшик, не больше!

Услышав первую фразу, я тут же поняла, что сидящий передо мной «раритет» давным-давно выжил из ума. Не иначе! Как это – не буду носить погоны? А что же мне остаётся делать?! Ведь ничего иного я не знаю, к тому же впереди у меня диплом, в котором чёрным по белому будет написано: «Юрист-правовед». Следовательно быть мне юристом до скончания веков.

Через пару дней я уже и думать позабыла о старушке, ибо впереди замаячили новые перспективы. Тамуна, знавшаяся с самим шайтаном, предложила мне обратиться к её хорошему знакомому, возглавлявшему отдел дознания в одном из РОВД, находившемся неподалёку от улья. Расчёт был прост: работа дознавателя в разы легче работы следователя, посему имелся шанс, что меня возьмут, несмотря на все мои нюансы.

Начальник отдела дознания, выслушав мою «исповедь», подытожил:

–Майя, я готов вас взять в свой отдел. У меня как раз есть одно вакантное место. Единственное, что вам нужно сделать – это заново и очень оперативно пройти медицинскую комиссию. Вы ведь ко мне не переводом идёте, а через увольнение. Таковы требования. Впрочем, я уверен, что с комиссией у вас никаких проблем не будет, вы ведь её уже не раз проходили. Как только ваше личное дело из школы милиции попадёт ко мне на стол, вам выпишут направление на медосмотр.

К моменту получения направления на медкомиссию со мной приключилась сущая беда. Кто-то из жильцов улья приволок герпетический вирусный конъюнктивит, разлетевшийся по общаге со скоростью света. Стало очевидным: комиссию мне не пройти, ибо окулист, увидев моё «прекрасное» левое око, заключение ни за что на свете не подпишет. А посему нужно лечиться и терпеливо ждать, пока глаз не вернётся в исходное состояние.

Спустя примерно три недели левый глаз снова стал как новенький, зато правый готов был вываливаться наружу. Подобного поворота событий я никак не ожидала. И снова три недели ада. Три недели страшного зуда, красноты, практически слепоты, капель, мазей и безудержного желания царапать стены когтями.

Чтобы хоть как-то отвлечься от болячки и дурных предчувствий, в один из дней, нацепив на нос огромные солнцезащитные очки, я отправилась на пляж. Лето было на исходе, но аномальная дневная жара всё ещё позволяла купаться в местном пруду, расположенном в самом сердце города.

Проведя на горячем песке добрую половину дня, я уж было собралась «сматывать удочки», как вдруг столкнулась со своими бывшими коллегами из дежурки, в компании коих находилась та самая Анна Михайловна, из-за которой меня «попросили» из аэропорта. Менты шумною толпою привалили на пляж с ночевой.

– Майя, привет! Ты уже домой? А чё так рано?

– Оставайся с нами! Мы сюда надолго! До самого утра!

– Не останешься? Почему? Ну, блииин…

– Ну, тогда давай хотя бы искупаемся за компанию?

Отчего же не искупаться, отчего не подарить разомлевшему на солнце телу ощущение приятной обволакивающей прохлады? Отчего не проститься с медленно угасающим солнцем? А самое главное – отчего же не разглядеть как следует блатную бабень?

Но надо же было такому случиться, чтобы именно в тот самый момент, когда любовница «великого мусора» в близлежащих кустах принялась раздеваться, меня кто-то отвлёк. Когда же я снова смогла обратить свой взор на Михалну, та, похрюкивая, уже вовсю плескалась в пруду.

– Вот чёрт! – ругнулась я про себя. – Не дали восхититься прелестями каракатицы!

Из воды дородная «ундина» выползла только когда начало смеркаться. Народ уже давным-давно рыбу запивал пивасом, а она всё продолжала киснуть в мутной водице, очевидно, стесняясь презентовать присутствующим собственные габариты. Как только нога «элитной» сотрудницы ступила на песок, я тут же безо всякого стеснения принялась демонстративно разглядывать её бесчисленные складки да брыльки. Процесс оказался увлекателен настолько, что ваша покорная слуга, словно распоследняя ворона, раскрывшая рот, налетела со всей дури босой ногой на стекло. Рассмотреть рану из-за быстро сгущающихся сумерек не получилось, посему пришлось как есть – без обработки и перевязки – тут же убраться восвояси.

Только оказавшись дома, удалось разглядеть порез, в общем-то, незначительный, однако весь забитый песком. Наспех обработав рану, я тут же отрубилась с блаженной улыбкой на губах. В эту ночь мне было отрадно от мысли о том, что я гордая и хрупкая былинка, пусть даже жестоко выброшенная за «борт», а вот Анна Михайловна (которой на вскидку не было и тридцати) – гадкая свиноматка, которую имеют все, у кого напрочь атрофировано чувство отвращения.

Поражённый конъюнктивитом глаз со дня на день обещал прийти в норму. Казалось ещё совсем чуть-чуть, ещё совсем немного – и заветная финишная ленточка коснётся моей груди, но – не случилось, не срослось! Через пару дней порезанная на пляже нога опухла до такой степени, что я не смогла на неё наступить. Лечение пустяковой, казалось бы, царапины, затянулось ещё на полтора месяца. Естественно, ни о каком выходе в вышеуказанный отдел не могло быть и речи – на календаре было начало сентября. Обещанное место дознавателя было мною бездарно профукано.

Приземлившись голым задом на асфальт, я невольно вспомнила: «Больше ты никогда не будешь носить погоны, а если и сможешь обмануть судьбу и всё же нацепишь их на себя, то будет длиться это один пшик, не больше»!

Глава 2

И снова: куда пойти, куда податься, кого найти, кому отдаться

Как только «серебряное копытце» зажило, я тут же отправилась в Залупцы, чтобы забрать Соню, проведшую практически целое лето в деревне. Долго засиживаться в доме матери не входило в мои планы. Крайне важно было успеть определиться с работой до наступления холодов.

По возвращении в улей наша жизнь претерпела ряд метаморфоз, касаемых графика: ранний подъём, утренняя дорога в садик и вечерняя из него, в перерывах – бесконечный поиск новой работы. Сегодня, по прошествии почти двадцати лет, я не вспомню и десятой доли тех порогов, что были в те окаянные дни мною оббиты. Купив газету с вакансиями, я тут же неслась по указанному адресу, чтобы вновь и вновь слышать одно и то же:

– Мы уже приняли сотрудника.

– Нет, вы нам не подходите, мы ищем человека с опытом.

– Загляните-ка к нам попозже, недельки этак через три…

– А у нас нет вакансии, мы просто так резюме собирали, чтобы база кандидатов на чёрный день была…

Больше всего мне врезался в память визит в магазин «Сом», торговавший унитазами и иным сантехническим оборудованием. Им требовался продавец. После заполнения анкеты меня тут же отсобеседовали. Миловидная женщина, взглянув в графу «Предыдущие места работы», не смогла скрыть собственного удивления, смешанного с разочарованием.

– Вы действительно работали в органах?

– Да, – гордо подтвердила я. – Работала…

– Мой вам совет, Майя Алексеевна: не рассказывайте об этом никому. Особенно в ситуациях, когда приходите устраиваться на работу. Ментов у нас, мягко говоря, не любят, к тому же, кто знает, быть может, вы – «казачок» засланный. «Бывших» сотрудников не бывает, вам ли об этом говорить. Ни одна уважающая себя компания вас, зашедшую с улицы, к себе не возьмёт. Я бы вообще на вашем месте сменила трудовую книжку, а потом уж пробовала что-то искать.

Услышанное меня невероятно покоробило. Но это была лишь первая реакция. Немного поостыв, я поняла, что в словах мадам, отважившейся зарядить правду-матку, не было ничего оскорбительного, ничего из ряда вон. Многие компании действительно не желали видеть у себя «проходивших мимо». А меня ко всему прочему не желали знать ещё и из-за отягчающих обстоятельств: отсутствия опыта, заочного обучения и маленького ребёнка. К тому же я действительно могла оказаться «засланцем». Ради чего чёрно-белым компаниям устраивать подобные эксперименты, когда рисков и так пруд пруди?!

Отчаянию моему не было пределов. Что же делать? На что нам с Соней жить? Отложенные деньги неумолимо таяли. Ответы, как и выходы, отсутствовали…. А тут ещё и новая напасть, разразившаяся, словно гром среди ясного неба. Заведующая детским садом как бы невзначай напомнила о том, что в конце декабря ждёт от меня справку с работы, подтверждающую мою причастность к внутренним органам (Соня ходила в ведомственный садик). Принести данную писулину у меня не было никаких шансов. Из сложившегося положения следовало, что с января мы остаёмся без детского сада.

Как уже говорилось выше, мой график претерпел изменения. Подъём был очень ранним – в пять утра, именно в это самое время можно было более или менее спокойно помыть пол и убрать заблёванные туалеты. Да, вы всё верно поняли: стремясь не сдохнуть с голоду, мне пришлось неофициально устроиться техничкой в родненький улей.

– Майя, работа очень тяжёлая, а деньги смешные, но это всё равно больше, чем совсем ничего, – предложила комендант, увидев в один из вечеров мою зарёванную рожу. – Мыть будешь свой этаж и пятый. Полностью. Четыре туалета, две кухни, четыре лестничных пролёта и два коридора. Кроме этого из кухни будешь выносить на помойку баки с мусором. Они неподъёмные, ну, как-нибудь справишься за несколько подходов. Мыть можно утром или вечером, это как сама решишь.

В попытке избежать лишних расспросов и издевательств со стороны соседей, я тут же решила, что буду мыть пол ранним-ранним утром, в тот самый миг, когда сон жильцов крепок да сладок.

Первая неделя прошла в относительном спокойствии, зато вторая и все последующие оказались сущим адом. Мало того, что весь улей был в курсе моего «падения», откровенно издеваясь: «А тебе резиновые перчатки идут больше, чем китель мусорской»! – так ещё и Сонька категорически не желала оставаться одна в закрытой на ключ комнате. Как бы тихо я ни вставала с дивана, она, словно бы назло, просыпалась и тут же впивалась в меня, аки клещ, пища и причитая: «Мамочка, мамочка! Миленькая, я не останусь одна! Не останусь! Не закрывай дверь! Не закрывай! Я боюсь»!

Оставить её в комнате с открытой дверью я не могла, ибо и в пять утра в сиваковском «огурце» продолжала бушевать пьянка. Страшно было представить, что может случиться с ребёнком, если вдруг в комнату ввалится пьяное быдло. В итоге, приходилось мыть пол в тесной семейной компании. Соня, словно сиротинка, держа ручонки за спиной, молча стояла возле стеночки, а я тут же орудовала шваброй. При виде смиренной малышки, прислонившейся к обшарпанной холодной стенке коридора, сердце моё готово было разорваться от невыносимой боли. В этот миг я ненавидела себя! Ненавидела Жопова и всю его треклятую семейку! Ненавидела Чмошск! Ненавидела саму жизнь!

Порой нам крупно везло. Вынося мусор, удавалось раздобыть порядка десяти, а то и двадцати, бутылок, валявшихся в мусорном бачке или стоявших рядом. Найденный «клад» в тот же день сдавался в приёмку стеклотары. И всё же, несмотря ни на что, денег катастрофически не хватало. Пришлось экономить на проезде. Так, утром в детский сад мы отправлялись на автобусе, а вечером возвращались домой пешком. Соня капризничала, дёргала меня за рукава куртки, не желая топать ножками пять остановок, а я, словно Астрид Линдгрен, заговаривая зубы, пыталась приковать её внимание то к красивой птичке, то к необычной веточке, то к волшебному листочку на ней.

К концу декабря стало очевидно: всё, я «спеклась». У меня нет больше ни физических, ни моральных сил вставать в пять утра, нет сил тягать на себе тяжеленные мешки с парашей, нет сил носиться по городу в тридцатиградусный мороз, умоляя дать мне шанс заработать копейку. К тому же на горизонте маячили две вещицы: очередная сессия в универе, который я не готова была бросить даже под пытками, и «сделай ручкой» детскому саду.

Собравшись в кучу, я упаковала сумки и мы вместе с Софой, словно два бесхозных пса укатили зализывать раны в Залупцы, где и встретили Новый год. Соня – во сне в своей кроватке, а я – сидя перед телевизором с ногами, по щиколотку опущенными в тазик с горчицей. Отходняк, последовавший за осенними приключениями, был довольно жёстким: температура под сорок и страшные головные боли, унять которые не выходило никакими судьбами.

Глава 3

Адов администратор, или несложившаяся шведская семья

Успешно сдав зимнюю сессию, я снова вернулась в родные пенаты, чтобы справить новую трудовую, в которой не было бы и намёка на мой предыдущий ментовской стаж.

Ближе к концу весны какие-то знакомые маминых знакомых сообщили нам о том, что в Чмошске проживает некая «умница-крутышка», к которой можно было бы обратиться за помощью в вопросах трудоустройства. Кто? Что? Куда и зачем? – подробности отсутствовали.

Раздобыв заветный номер телефона и пароль: «Мне рекомендовала вас Кира Карловна» (знать бы ещё, кто она такая), я снова отправилась покорять Чмошск.

«Крутышка» была обнаружена в два счёта. Ею оказалась пышнотелая низкорослая Наташа. Моя ровесница и такая же деревенщина, как и я, правда, тщательно маскирующаяся под городскую. Её навязчивое стремление скрыть собственное плебейское происхождение порой принимало гипертрофированные формы, от чего становилось смешно.

Подготовив меня к собеседованию на позицию «Администратор», крутышка тут же взяла бычка за рога:

– Майя, ты мне очень нравишься, давай с тобой дружить! Я буду тебе помогать и всячески тебя опекать. Ты главное – держись меня и тогда не пропадёшь!

Наташины слова были мною истолкованы как некая «деревенская солидарность», ну, или как порыв Данилы Багрова, произнесшего сакраментальное: «Русские своих на войне не бросают». Да, я была чрезвычайно признательна своей новоиспечённой знакомой за помощь в трудоустройстве, однако, желание с ней подружиться у меня никоим образом не возникало….

Кстати, самое время поведать читателю о том, чем мне по условиям договора предстояло заниматься весь летний сезон. Благодаря именно Наталье, отвечавшей за подбор персонала, я стала одним из администраторов городского летнего парка отдыха, расположенного в лесном массиве. В моём ведении оказались парочка ларьков, блинная, кафе «Лесная сказка» да несколько «летников» (временных палаток).

Не стану вас утомлять пересказом моего обширного функционала, ограничусь кратким: «Организация бесперебойной работы торговых точек». Отныне мой рабочий день начинался в районе полдня, а заканчивался в час ночи в будние дни и в три-четыре утра – в праздничные. Обнажившийся мир «съедаловки», несмотря ни на что, не вызывал во мне такого отторжения, как милиция. Впрочем, и тут хватало своих гастрономических, культурных и иных странностей и открытий.

Первое «открытие», или «странность» – это уже, как вам угодно, повергло меня в глубочайший шок….

Возле «Сказки» с вечера до полуночи работали узбеки – папа с сыном, колдовавшие над мангалами с шипящей бараниной и свининой. Благодаря этим двум «пассажирам» мне удалось раскрыть «Тайну Золотого Тельца», состоящую в том, что едва ли не каждый второй шашлык продавался, как минимум, дважды!

– Но как такое возможно? – вскричит возмущённый читатель. – Уж не дуришь ли ты нас, Майка?!

– О-о-о-о, побойтесь бога, – отвечу я. – В нашей стране возможно всё и даже больше! Чтобы продать шашлык дважды, необходима самая малость! Его НЕ нужно с первого раза прожаривать как следует!

Подав посетителям плохо прожаренное мясо, в девяноста процентах случаев можно рассчитывать на то, что непрожёванные куски останутся сиротливо лежать на бумажных тарелках. Именно эти со всех сторон обсмокранные кусманы собирались ушлыми официантами, чтобы заново отправиться на шпажку. Очередной проголодавшийся дуралей, приобретая мясцо в нашем кафе, даже в страшном сне не мог себе представить, что именно он закидывает себе за щеку….

За вторую «странность» я чуть было не получила по мордасам. Сказать по чесноку, если бы получила, то это было бы вполне заслуженно! Другой вопрос, что я не имела никакой возможности влиять на существующие порядки и «традиции». Я была самым крайним звеном в «пищевой цепочке», от писка которой не зависело ровным счётом ничего!

Ну, так вот, мамаша, купившая в «Лесной сказке» хот-дог для ребёнка, чуть было не порвала меня, обнаружив внутри булочки сосиску, которая ещё неделю назад превратилась в зелёные сопли. Лишь по счастливой случайности дитё не успело отведать нашей «прелестной» стряпни. Экзальтированная дама, содрав целлофан и узрев соплю, тут же свесившуюся из булочки, принялась биться в конвульсиях, пытаясь вытащить меня из-за барной стойки. Я же, словно универсальный солдат, стоически сносила маты и угрозы, в обилии сыпавшиеся на мою голову.

Ситуация с «горячими собаками», со слов местных аборигенов, работавших не первый сезон в парке, повторялась год от года. Работники кондитерского цеха, нашлёпав низкокачественной жратвы, тут же толкали её в розницу, игнорируя старые нераспроданные запасы, имевшие срок годности. Сотрудники летников, утром явившись на смену, были вынуждены начинать свой рабочий день с переклейки даты выпуска продукции, а не с приёмки остатков. Данное распоряжение было спущено «сверху» и обсуждению не подлежало. Желаешь работать? Твори то, что тебе велят! Участь желающих «поссать супротив ветра» была предрешённой и всем известной: они с позором изгонялись вон.

Моё следующее «открытие» относилось к области «прекрасного». В третье воскресенье июля, как обычно, проводился праздник «День города». Именно в этот жаркий денёчек наш распрекрасный Чмошск посетила новомодная группа-однодневка заурядных певунов, решивших дать несколько концертов в разных частях города. Завершающие праздник «песнопения» планировалось провести в нашем парке. Часам к девяти вечера на площадке перед сценой, на которой скакала парочка тщедушных задротов, облачённых в колготки, собралась огромная пьяная толпа. Охранники, пытавшиеся сдержать ценителей «прекрасного» посредством турникетов, с трудом справлялись с поставленной задачей. Каждый выкрик певунов: «Мы не видим ваших рук!», – тут же заканчивался бурной реакцией толпы. В алкогольном экстазе, молодняк налегал на заграждения. Казалось, ещё секунда – и охранников сметут, затопчут. Очень скоро стало очевидно: местными силами разгорячённых меломанов не сдержать. В тот самый момент, когда расстояние между сценой и толпой стало критичным, на территорию парка въехал отряд ОМОНа, дабы внести свою лепту в и без того дикое зрелище.

Никогда «до» и никогда «после» я не видела ничего подобного. Омоновцы, пришедшие на помощь местным блюстителям порядка, начали безжалостно обхаживать толпу резиновыми палками. Лупили напропалую, не делая исключения ни для кого. Те, кто стоял в первых рядах, не имел даже малейшей возможности укрыться от ударов, не говоря уже о том, чтобы вовсе ретироваться, ведь задние ряды всё налегали и налегали. И тогда в ход пошло «холодное оружие» – овчарки. Спущенные с поводков, они впивались в толпу, они в буквальном смысле вгрызались в неё, брызгая кровавой слюной во все стороны. Часам к двум ночи, когда адский балаган рассосался, место праздника напоминало Ходынку после коронации Николашки, этакая лайт-версия. Кругом валялись погнутые металлические турникеты да разнокалиберный мусор: пакеты, бумага, окурки, пластиковые бутылки, окровавленные салфетки и бог весть что ещё. Кто-то сном младенца спал под кусточком, кто-то пытался «восстать» из кровавой лужи, поправляя на себе обоссанные портки. Среди всего этого безумия была обнаружена парочка раздавленных (не знаю, насмерть или так) мужичков да куча «потеряшек» – рыдающих детей дошкольного возраста, коих в пьяном угаре «посеяли» их непутёвые родители. Кареты скорой помощи приезжали и уезжали одна за другой. Одним словом, праздник «удался»….

Следующий «левел» относился к математическим ребусам, разгадать кои сходу было не всякому по плечу. В этом самом месте стоит сделать небольшое отступление, дабы ввести нового героя, вернее героиню. Ею оказалась Анна, моя соседка по улью. Как-то вечерком, встретившись на кухне, она принялась сетовать на то, что не может никуда устроиться на работу. Майка, добрая душа, а если быть точным – то дурная, тут же предложила свою помощь. В итоге через несколько дней «страдалица» вовсю орудовала в одном из летников, разливая пиво, продавая кириешки.

Нужно ли напоминать о том, в какие «светлые» дали ведут «благие намерения»? Пожалуй, всяк из вас, хотя бы единожды имел «счастьице» помочь ближнему. Одним словом, очень скоро история с Анькиным трудоустройством завершилась позором и изгнанием её взашей. Отработав неделю, а быть может, и две, придя однажды утром принимать смену, она «нахлобучила» желторотого юнца, сутки отстоявшего за барной стойкой. По молодости и неопытности Анино предложение помочь побыстрее пересчитать товар паренёк принял за благо и жест доброй воли и, естественно, согласился. В итоге этого самого пересчёта, мою соседушку сгубила пресловутая жадность. Уж больно большую «недостачу» она решила повесить на горе-сменщика. Недостачу, превышающую саму выручку за сутки, чего априори быть не могло! Вконец расстроенный парень отправился домой за деньгами, чтобы привезти «прохлопанное» для внесения в кассу. Однако через час после пересмены вместо бармена прискакала его буйная мамаша. Благодаря ей статус-кво мгновенно восстановился. Аферу местного масштаба раскрыли, дав виновнице под зад мешалом. При этом я, опять же из самых добрых побуждений, буквально чудом смогла уговорить руководство компании рассчитаться с Аней за отработанные ею смены. Получив расчёт, моя визави была такова. С этого самого дня я в её глазах обрела заклятого врага.

И, наконец, завершающая «странность», с которой мне пришлось столкнуться, работая в парке, относилась к области плотских утех. Впрочем, обо всём по порядку.

«Крутышка» Наташа, с чьей подачи я смогла обрести работу, настойчиво хотела со мной дружить. Данные устремления, признаться честно, были для меня странны и непонятны. Иной раз просто хотелось спросить:

– Милая, тебе чего из-под меня надо? Чего прилипла со своей дружбой? Не нужна она мне сто лет! Нас, кроме этой временной работы, ничего с тобой не связывает!

Естественно, подобного рода вопросов, равно как и ответов, я не могла себе позволить прежде всего по причине безмерной благодарности за составленную мне протекцию. Посему приходилось молча сносить Наташину одержимость, приходилось терпеть её приглашения то в сауну, то в баню, то просто к себе домой. Аргументов, почему – «нет», у меня поначалу хватало, и первый из них – напряжённый график работы, при котором я освобождалась только ночью.

И всё же к концу второго месяца работы мне пришлось сдаться. В свой единственный выходной я была вынуждена отправиться с визитом вежливости к «крутышке». Наступив на горло собственной песТне, я поехала на другой конец города, прекрасно понимая, что на одну только дорогу туда-обратно уйдёт добрых часа три.

Оказавшись в Наташиной прихожей, я увидела тело, развалившееся на диване.

– Майя, проходи! Как я рада, что ты наконец-то выбралась к нам в гости! – защебетала хозяйка. – Проходи! Знакомься, это Виктор, мой парень. Мы уже год живём вместе. Витя недавно вернулся из командировки, из Чечни. Он, как и ты, сотрудник милиции. Правда, он постовой.

– Очень приятно, – пришлось соврать мне. – Только я уже давно не сотрудник милиции.

– Это точно, – тут же согласилась Наташа. – Ну, ты проходи, присаживайся, а я сейчас чай организую. Это мигом! Пять минут, не больше!

Тело, валявшееся на диване и не подававшее никаких признаков жизни, наконец ожило, почесав себе левой рукой мудя. От этого, с позволения сказать, – «простого» движения, мои глаза полезли на лоб. Присев на самый кончик дивана (больше сесть было некуда), я готова была провалиться сквозь землю, чувствуя на себе недобрый взгляд Витюши. Пару минут, показавшиеся мне вечностью, я сидела не шелохнувшись. Я не знала, что сказать, куда смотреть и как себя вести в сложившейся ситуации. Наконец меня осенило: