Гранатовый сок

Следующие два часа я внимательно изучал информацию по горящему проекту. Мне было интересно, по какой причине он навёл столько шухера среди начальства и что толкнуло их на столь отчаянный шаг – приглашать на должность руководителя меня. Дебошира, с позором уволенного полгода назад.

На первый взгляд, ничего криминального. Более того, задача – типовая. Заказчиком значится некий «НИИ СКОК». Очередная дурацкая несерьёзная аббревиатура, которыми почему‑то так любят называться всякие серьёзные НИИ. Главный штаб компании находится, кто бы мог подумать, в Смоленской области, откуда я пару часов назад приехал. В Московской области же сейчас расширяют дополнительный офис. Просят настроить им систему управления базами данных и обеспечить обмен информацией между Москвой и Смоленском по зашифрованным каналам. Казалось бы, ничего трудного. Разве что, допуска к своим серверам и базам не предоставляют, объясняя это возможной утечкой секретной информации. Требуют разработать продукт на основании одних только технических требований и небольшого набора тестовых данных. Хотят, чтобы им предоставили подробную инструкцию, по которой их специалист сам установил бы систему на сервер. Естественно, при таком раскладе на рабочей базе вылезают многочисленные баги, которые наши разработчики объяснить не могут: на тестовых данных всё работает идеально.

Дальше наша компания предложила в качестве компромисса организовать программистам рабочее место на территории НИИ – чтобы те трудились под пристальным присмотром их сотрудников, но и это не сработало. Пропускать кого‑либо в московский филиал заказчик тоже отказался. Среди программистов росло возмущение, и в итоге они все как один бросили работу над этим проектом. После чего, в результате долгих переговоров, институт всё же согласился принять на своей территории руководителя проекта – предварительно подвергнув его тщательным проверкам их службы безопасности.

А вот потом случилось то, что для меня осталось непонятным. После недели работы в НИИ СКОК, Валерий Юрьевич неожиданно взял недельный отпуск за свой счёт, а по истечении его и вовсе уволился одним днём, не объясняя причин. И исчез. На письма не отвечает, к телефону не подходит, его местоположение неизвестно. На данный момент работа стоит. Система лагает. Заказчик ждёт новостей уже больше недели и сильно возмущён. И это можно понять, учитывая, что деньги за проект они платят весьма серьёзные, даже по сравнению с самыми щедрыми коммерческими клиентами.

– Да, кстати, – без стука всунувшись ко мне в кабинет, Стас заставил меня вздрогнуть. – Они ещё не знают, что Валерка уволился. Придётся тебе сообщить им об этом самому.

– Не вопрос, – отрываясь от монитора, ответил я. – Сообщу.

– Это, наверное, заставит их изрядно понервничать…

– А что им до него?

– Они его проверяли целых два месяца! На каких‑то там приборах… детекторы лжи, что ли, и всё такое.

– Не вижу никакой информации о степени секретности.

– А её и нет. Но сами они утверждают, что это очень секретно и ни в коем случае не должно получить огласку.

– Понятно. Ну, разберёмся. Я сейчас позвоню и назначу им встречу.

Я взял в руки телефон, как бы намекая кадровику, что дело под контролем и медлить я не собираюсь.

– Да, забыл тебя предупредить, – будто бы между делом добавил Стас. – Ходят слухи, что заказчики немного того… не в себе.

Не успел я ничего переспросить, как он поспешно хлопнул дверью кабинета и был таков.

* * *

В обед я решил наведаться в офисный спортзал, чтобы, по старой памяти, снять напряжение на беговой дорожке.

Стоя в раздевалке, я внимательно разглядывал себя в зеркале. И впрямь, похоже, что я стремительно худею. Пиджак за день совсем разболтался, будто стал как минимум на пару‑тройку размеров больше, а брюки я того и гляди потеряю.

Затянув потуже завязки на спортивных штанах, я поёжился. Всегда хотел похудеть, чего только не делал ради этого, но сейчас такие резкие метаморфозы меня скорее пугали.

«А может, это не я худею, а одежда растёт?!» – пришла ко мне на редкость идиотская мысль, когда я вставал на напольные весы.

Поначалу я жмурился, но потом глаза всё же пришлось открыть. Минус десять килограммов за двое суток – впечатляет. И, кажется, это ещё не предел.

Проходя мимо, наш тренер похлопал меня по плечу. Спустя полгода он всё ещё помнил меня – некогда я тщетно тренировался под его руководством, чтобы сбросить хоть сколько‑нибудь, но потерпел тогда полное фиаско.

– Отличная работа, парень! Какая муха тебя укусила, что ты наконец решил за себя взяться?!

«Ох, если бы муха!» – промелькнуло у меня в голове.

Встав на беговую дорожку, я принялся сам себя успокаивать. Ладно, допустим, одежду можно купить новую – это наименьшая из всех проблем. А что делать дальше?! Как быть с этим странным письмом? С чудесным исцелением от всех болезней? С высокой температурой, ломкой и жаром, которые достигают апогея к ночи? С этим кошмаром и «лесником», пообещавшим во что бы то ни стало меня найти?..

Поразмыслив, я решил начать с самого простого – записаться на приём к своему знакомому врачу‑эндокринологу. Он ведёт меня давно, знает уже как облупленного, да и я ему доверяю. Пусть, в конце концов, отправят меня на диспансеризацию. Вдруг мне всё‑таки ещё можно помочь.

Что‑то внутри меня громко спорило, что медицина не умеет лечить от бессмертия, но я не сдавался. Должен быть какой‑то выход. Надо просто его найти. Меня вылечат. Найдут причину, вылечат, и я снова буду обычным человеком!

«Я проснусь, проснусь, проснусь!» – твердил я себе, прямо как недавно во сне.

Я напрочь отказывался верить в то, что это реальность. Может быть, я просто простудился? Или у меня галлюцинации на почве прогрессирующего диабета…

– О, вот ты где! Тебя не узнать! Так похудел! И где же твои веснушки?!..

Нотки знакомого голоса заставили мой кристалл мелко‑мелко задрожать. К счастью, дрожал только кристалл, а не пальцы, не губы и не голос.

– Привет, Катя, – проговорил я спокойно. – Веснушки в отпуске до следующей весны.

А ведь и правда. В своё время я чего только не делал, чтобы их свести или хотя бы немного высветлить, и всё без толку. А тут за два дня моя кожа вдруг так побледнела, что веснушек уже почти совсем не видно. Ещё один тревожный звоночек в копилку моих стремительных метаморфоз.

– Стас сказал, что ты вернулся, но я не нашла тебя на рабочем месте. Подумала, что ты тут, и не ошиблась. А помнишь… помнишь, как мы бегали с тобой вместе?

Я не ответил. Вместо этого ускорил темп бега и перевёл взгляд на пульсометр, чтобы отвлечься. Но окошко было пустым. Пульс не считывался – странно…

– Ну, как там с этим малышом? Всё наладилось?

– С каким малышом?.. А, да. Всё с ним в порядке.

– Мог бы так и сказать, – надула губки Катя, – а не игнорить меня двое суток!

– Прости, было не до разговоров.

Встав на соседнюю дорожку, она побежала в одном темпе со мной. Будто пыталась догнать.

– Может сходим сегодня куда‑нибудь после работы?

– У меня важный проект, не могу.

– А завтра?

– Тебя Валерий Юрьевич не заревнует? – огрызнулся я, теряя терпение.

– Стас не рассказывал тебе?.. Валера пропал. Уже неделю как никто не знает, где он. И, кажется, он вообще не в России…

– С чего ты взяла? – уточнил я.

– Он звонил мне с какого‑то заграничного номера.

– И что сказал?

– Что он уехал и не знает, когда вернётся. Что между нами всё кончено, и мы больше не будем встречаться. Что так будет лучше для меня.

– Так вот оно что.

– А ведь всё у нас было так хорошо! – она показательно всхлипнула. – Мне сейчас так грустно, Гришечка!..

Всё, хватит! Пора остановиться! Я резко выключил беговую дорожку и вытер пот со лба.

– Нет, Катя. Нет. И ещё раз нет. Пожалуйста, не пиши мне. Не звони. Давай оставим всё, как есть.

Будь я оборотнем, я бы, наверное, завыл. Так тягостно натянулось что‑то внутри, под рёбрами. Если у меня больше нет сердца, то что же тогда так сильно болит в груди?..

Глава 4. Непреодолимая и неконтролируемая

«Не в себе – это ещё мягко сказано», – вот, к какому выводу я пришёл, общаясь с таинственным НИИ СКОК.

Встреча не задалась с самого начала. Место встречи они назначили весьма странное – какое‑то безымянное кафе на самой окраине города. Нет, конечно, мне и раньше приходилось иметь дело с потенциальными работодателями, которые приглашают на собеседование в кафе, на чашечку чая. А некоторые так прямо и обедали при мне во время собеседования, увлеченно чавкая между вопросами о моей профпригодности. Но все же, обычно, это делают представители фирм‑подрядчиков, которые перемещаются от заказчика к заказчику и не привязаны к собственному офису, как моя нынешняя контора. А главное, кафе в любом случае выбирают какое‑нибудь приличное, поближе к центру города или скоплениям офисных зданий. А тут ни тебе рядом офисов, ни складов, ни торговых рядов – ничего. По навигатору так и вообще выходит, что пустырь пустырём.

Однако странности, окружавшие таинственных клиентов, на этом только начинались. Прибыв на место, я обнаружил, что кафе «прикомандировано» к одинокой бензоколонке, стоявшей в некотором отдалении от шоссе и почему‑то не обозначенной на картах. Странно, обычно их исправно вносят – тем более что на вновь открывшуюся заправка никак не походила. Пыльное и грязное оборудование, покосившееся здание магазинчика, в котором можно было купить напитки и еду, и несколько видавших виды столиков на улице около входа.

Сидя за одним из них, я задумчиво потягивал отвратительный кофе под хмурые и подозрительные взгляды единственного сотрудника заведения – продавца, официанта и по совместительству дворника. Подав мой заказ, он ушёл в подсобку, вернулся с какой‑то доисторической метлой и принялся с неистовым раздражением подметать асфальт вокруг пустующих столиков. Странное одеяние – хламида, напоминавшая потрёпанную монашескую рясу – волочилась за ним по дорожной пыли. Мне почему‑то показалось, что вместе с этой пылью он надеялся поскорее вымести и меня…

Заказчик опаздывал. Я скучал. Других посетителей в этой дыре не было, равно как и желающих заправиться. Да я бы и сам не стал – это как же надо не любить свою машину, чтобы рискнуть залить в неё то, что продают в подобном месте. Я с тоской поглядел на кофе – конечно, чтобы пить такое, себя тоже нужно крепко не любить. Ну да мне теперь, похоже, всё равно – мой кристалл и не то стерпит, можно смело ставить эксперименты.

Когда кофе уже начал подходить к концу, а бородатый «дворник» отшлифовал асфальт чуть ли не до блеска, со стороны дороги раздался шум автомобиля. Я поднял глаза от чашки с омерзительным напитком и увидел приближающийся «УАЗ Патриот», принадлежавший, как видно, какому‑то любителю соревнований на внедорожниках. Был у нас на работе такой парень – тоже держал «патриот» и вечно загонял его в какие‑то болота на очередном рейде, чтобы потом его мучительно оттуда вытаскивать – благо, он занимался тяжелой атлетикой, и физическая форма позволяла. Тут, видно, что‑то похожее – подъехавший автомобиль был раскрашен в лесную камуфляжную расцветку, на крыше «люстра» из фар‑прожекторов, передние арки подрезаны, кузов и подвеска подняты, чтобы освободить место для монструозных колёс.

Агрессивная машинка! Никак не ожидал увидеть, что водитель у неё окажется женского пола!

Я аж забыл про то, что собирался отхлебнуть кофе из стаканчика, и застыл, раскрыв рот и разглядывая лихую девицу. Вот уж действительно, «Punks not dead!».

Черные джинсы, металлические ремни, кожаная жилетка‑косуха с нашивками Sex pistols, Exploited, Короля и шута, Пургена – и прочей нечисти. На ногах ботинки военного типа, на руках – цветные татуировки, а на губах – черная помада. Ну и, конечно, ирокез. Вы серьёзно, они ещё существуют?!

Приглядевшись, я заметил на её запястьях несколько поперечных шрамов. Пыталась свести счёты с жизнью, похоже. И, судя по количеству шрамов, далеко не единожды.

Девица посмотрела прямо на меня, поймав мой взгляд. Я смутился и принялся внимательно изучать стаканчик с кофе, косясь на машину боковым зрением. С недавних пор я заметил, что оно у меня значительно улучшилось, и я стал видеть предметы на периферии почти также хорошо, как и в центре. Панк‑дева сплюнула и неспешно пошла к заправочному пистолету.

Открылась вторая дверь машины, и из неё вышел человек, сидевший на пассажирском кресле. Мужик оказался под стать своей спутнице. Но нет, не панк – этот парень, похоже, вышел из какого‑то боевика времен 90‑х. Весь в камуфляже, на голове бандана защитного цвета, из‑под которой выбиваются непослушные темные волосы. В зубах тлеет сигарета, в руках угрожающих размеров нож, который он принялся задумчиво разглядывать, едва выйдя из машины. Это вообще законно, открыто носить такие штуки?! Тоже мне, Рэмбо выискался. Натурально он. Разве что лицо, покрытое неровной щетиной, грязью не раскрашено.

Внезапно что‑то изменилось. Девица резко воткнула заправочный пистолет в горловину бензобака, а мужик сунул нож в большой чехол на ремне. На секунду они замерли, а потом, словно по команде, уставились на меня. Резко двинулись в моем направлении, и вот уже я, снова разинув рот, смотрю, как Рэмбо отодвигает второй стул от моего столика и усаживается напротив меня. Третий стул заняла дама. Пока я прикидывал, что мне лучше сделать – сказать ли им «Чем я могу служить, господа?» или рвануть от греха подальше к своей машине – мужик в камуфляже меня опередил.

– Вы, должно быть, Григорий? – спросил он низким хрипловатым голосом. Я растерянно кивнул. – Очень приятно! А я Михаил. Директор службы безопасности НИИ СКОК.

Он протянул мне для рукопожатия огромных размеров ладонь. Моя рука утонула в его медвежьей лапе, но пожал он её неожиданно аккуратно:

– А это моя коллега, Лариса! Она у нас по технической части. В большей степени, так сказать, ваша коллега, чем моя! – и он расхохотался низким рокочущим смехом в ответ на собственную шутку. Или на то, что он считал шуткой.

Лицо девицы оставалось каменным, она смотрела на меня без тени улыбки. Михаил отсмеялся, и в воздухе повисла неловкая тишина, прерываемая только шарканьем метлы об асфальт. Рэмбо развернулся на стуле, уставившись на «дворника»:

– Эй, ты, борода! Хватит уже ерундой заниматься! Принеси‑ка лучше ты пива мне…

«Дворник», смерив нас презрительным взглядом, недовольно цыкнул языком, нахмурился и раздул ноздри. Михаил, будто не заметив, по‑свойски развалился на стуле, жалобно затрещавшим под весом его огромного тела.

Бородач нырнул в здание магазина и вскоре вернулся, поменяв метлу на огромный бокал пива. Он шлепнул пиво на стол рядом с Михаилом и, вытерев рукавом рясы крупные капли пота со лба, уставился на меня:

– Что на солнышко‑то так щуришься, нечисть? Или свет божий тебе не мил? – вдруг обратился он ко мне противным скрипучим голосом. – Глазки, я смотрю, так и слезятся – нешто о грехах своих плачешь?

– Эй‑эй, спокойно! – вступился за меня Михаил, пока я ошеломлённо раздумывал, что ответить нахалу. – Чего пристал к парню? Солнце‑то сегодня и правда шпарит ого‑го!

Указав рукой на небо, где, к счастью, пару минут назад появилась огромная серая туча, Михаил, как ни в чём не бывало, повернулся ко мне, жадно отхлебнул из бокала и вытер пену рукавом:

– Гриша, а скажите, сколько вам лет?

– Двадцать пять, – ответил я после недолгой паузы и, чтобы не быть голословным, выложил на стол небольшую стопку листов. – Вот, пожалуйста, можете посмотреть. Здесь моё резюме и сертификаты.

– Видишь, какой он, оказывается, молодой! – обратился громила к Ларисе. Лицо девушки осталось непроницаемым, разве что бровью слегка шевельнула – давай, мол, дальше.

Сумасшедший в рясе, потоптался ещё немного около нас, громко сопя, затем кинул на меня испепеляющий взгляд и отошел в сторону. Однако, остановившись неподалеку, облокотился на стойку бензоколонки и продолжил наблюдать за мной, явно подслушивая наш разговор.

Рэмбо, тем временем, веером пролистав документы, продолжал интервью:

– А не бывает ли изредка у вас, Гриша, непреодолимого, неконтролируемого чувства жажды?

– Бывало, – честно признался я. – У меня диабет.

– Это же замечательно! – обрадовано прогрохотал он. – Ты слышала, диабет у него!.. Не врёшь?

– Зачем мне врать?! – не выдержал я.

– Понимаешь, Гриша, неловко нам тебя так быстро до процесса допускать, – задумчиво сказал Михаил. – Ты пойми, Валерий Юрьевич исчез, и вместо него нам вдруг тебя подослали. И вообще…

Тут он прервался, не договорив. Некоторое время странная парочка вплотную меня изучала, потом мужчина, барабаня пальцами по столу, резюмировал:

– Эх, проверить бы нам тебя как следует, только времени совсем не осталось… Ларочка, ну что ты молчишь?

«Ларочка», до этого времени остававшаяся в тени, низким голосом отчеканила:

– Он странный.

«Это я‑то странный?!» – внутренне возмутился я, но сдержался и промолчал.

– У него из кармана пиджака торчит край тёмных очков, – строгим голосом пояснила Лариса. Я опустил взгляд вниз и машинально запрятал очки пальцем поглубже в карман. – А ещё он бледный. И прячет зубы – не смеётся и не улыбается.

Ну знаете ли. А что если мне не смешно?.. Я снова проглотил бунт, запив его остатками холодного кофе.

– Но на проверку времени уже нет, – повторил Михаил.

– Тогда прямо сейчас его и проверим!

Девчонка вдруг резко перегнулась ко мне через стол. Оказавшись совсем близко, вытянула наружу какой‑то кулон, висящий у неё на груди под одеждой, и сунула его мне под нос:

– Ты вообще знаешь, кто мы такие?! – пробасила она с вызовом.

С настолько близкого расстояния я не смог разглядеть в подробностях, что было изображено на кулоне. Что‑то похожее на символ советского союза, только вместо скрещённых серпа и молота – длинный нож и заострённая палка.

Я хотел, было, ответить, что мне это ни о чём не говорит, но не успел. Девица внезапно выхватила из кармана жилетки металлическое лезвие и от души полоснула им себя по запястью – прямо в миллиметре от моего лица. Я инстинктивно отшатнулся. Бумаги, разложенные по столу, окропило каплями алой крови.

На этом месте подорвался бородатый чудик – будто только того и ждал! Он резко подскочил к нам, второпях с грохотом опрокинув стул, извлёк откуда‑то из‑под рясы небольшой предмет, похожий на вспышку от фотоаппарата и сверкнул им в воздухе передо мной со словами:

– Сейчас я тебя выведу на чистую воду!

Гаджет издал щелчок, и, похоже, подзавис, обрабатывая результат «сканирования». Михаил перегнулся через стол и напряжённо нахмурился, уставившись в дисплей прибора. Краем глаза я подметил, что он на всякий случай схватился за оружие. Наконец, послышался короткий сигнал, и чудак в рясе удивлённо выдохнул:

– Пусто. Не может быть! – он затряс бородой. – Это ошибка! Бесовские происки!..

Рэмбо кивнул и убрал ладонь с рукоятки своего ножа:

– Ну, я же говорил, – он заметно расслабился и откинулся на спинку стула.

Однако теперь напрягся уже я:

– Идиотка! – с опозданием вырвалось у меня в адрес Ларисы. Я похлопал себя по карманам в поиске платка или салфеток. – Что же ты делаешь?! А вы, Михаил – почему сидите как вкопанный?! Ей в больницу надо!

«И возможно не только ей, а всем троим, – добавил я мысленно. – Выходит, и псих этот местный с ними заодно».

Мужчины удивлённо переглянулись. Я поднялся с места и, поравнявшись с девчонкой, кинул ей в руки пачку бумажных платков:

– На, прикрой рану. Здесь же полно заразы, подхватишь что‑нибудь!

Но она так и осталась сидеть с отсутствующим выражением лица, глядя на меня стеклянными глазами. От вида крови, стекающей по её предплечью аж до локтя, меня замутило, а кристалл почему‑то потемнел и налился буро‑красным цветом.

Краски словно потухли. Всё вокруг стало тусклым и серым, как чёрно‑белое кино. Только кровь горела ярко‑ярко алым пламенем. А потом я внезапно увидел всё издалека со стороны и словно в замедленной съёмке – пустырь, пыльную дорогу, заправку, наш грязный столик, трёх людей сидящих за ним и самого себя. Я видел, как я – будто незнакомый мне, сторонний персонаж – собрал со стола бумаги и, сунув их в портфель, покрутил пальцем у виска, чтобы замаскировать накатывающее волнами головокружение.

Пальцы у него были холодные как лёд, но тело при этом бросило в жар. На ватных, плохо слушающихся ногах он – то есть, я – не прощаясь, ушёл к своей машине и, едва пристегнувшись, дал по газам.

* * *

Сидя во мраке своего кабинета, я растирал пальцами напряжённые, ломящие тупой болью скулы. Их свело так, что я не мог разжать челюсти, чтобы полностью открыть рот.

Настолько сильно перенервничал, что ли?..

Кристалл медленно светлел, принимая свой обычный прозрачный оттенок. Мир тоже постепенно возвращал краски, но жар не проходил и, кажется, опять поднималась температура. Помимо этого меня не покидало странное ощущение, будто я вижу всё не только от первого лица, но одновременно ещё и со стороны.

Тело трясло. Постоянно хотелось пить. Я опрокинул в себя уже две бутылки минеральной воды и три кружки кофе, не считая ту бурду на заправке, но жажда не проходила. Как там выразился Михаил? «Непреодолимая и неконтролируемая»?..

Вот уже второй час я пытался дозвониться до своего врача, время от времени окидывая взглядом своё лицо в отражении погасшего экрана мобильного. Сквозь сведённые челюсти я пытался заглянуть себе в рот, но щёлочка была совсем узкая – мне едва удавалось через неё пить. Наверное, я и говорить толком не смог бы, но пока проверить не удавалось – телефон эндокринолога не отвечал. Впрочем, неудивительно. Был самый разгар рабочего дня.

И только спустя ещё полчаса доктор, наконец, то ли освободился, то ли потерял терпение:

– Здравствуйте, это ведь Григорий Волков? – раздалось из динамика мне в ухо. – У вас что‑то срочное?

– Здравствуйте! Да‑да, Волков, он самый… – стоило мне заговорить, как мои челюсти внезапно разжались, и на ладонь мне выпало два моих зуба.

Я вскочил и подбежал к зеркалу, широко раскрыв рот – будто в кресле у стоматолога.

– Чем обязан?

– Матерь Божья!.. – вместо ответа выдохнул в трубку я.

Мне едва удалось не грохнуться в обморок от увиденного.

Клыки! На месте двух выпавших зубов из моей верхней челюсти торчали, сверкая, два огромных белых клыка! Как только я их увидел, они прямо на моих глазах стали стремительно уменьшаться в размерах, пока не сравнялись по длине с обычными, человеческими. Правда, при этом так и остались острыми и круглыми – как звериные.

– Я слушаю, – повторил доктор из трубки. – Алло?

– Да‑да, – растерянно проговорил я. – Я тут. Пожалуйста, простите за настойчивость, но мне очень – очень! – нужно попасть к вам на приём в самое ближайшее время!

На том конце провода раздался озадаченный вздох:

– Знаете, вообще я всю ближайшую неделю под завязку занят, но… – эндокринолог осёкся.

«…но иначе ты оборвёшь мне весь телефон, поэтому придётся тебя принять», – мысленно продолжил я за него.

– Но я попробую что‑нибудь придумать. Приезжайте завтра утром, к восьми.

Глава 5. Красная нить

У дверей моей московской квартиры меня ждал курьер в сине‑оранжевой форме с надписью «EMS». Нервно поглядывал на часы и барабанил пальцами по плотному бордовому конверту, который держал в руках.

– Здравствуйте, – обрадовано выпалил он, завидев меня. – Волков?

– С утра был им, – неуверенно ответил я.

– Опаздываете!

– Всего на пятнадцать минут… – начал было оправдываться я, но он меня перебил:

– Для вас бандероль! Распишитесь, пожалуйста.

Подрагивающей рукой я вывел загогулину в его накладной и, забыв поблагодарить, хлопнул входной дверью. Прижался к ней спиной и выдохнул, сбрасывая напряжение.

Ну и денёк!

В темноте коридора я впервые за день почувствовал себя комфортно. Так бы и остался тут, в кромешной мгле, но письмо само себя не прочитает.

Щёлкнув настольной лампой на письменном столе, я с нетерпением вскрыл конверт. На этот раз не открытка, а обычный лист А4 с наклеенными на него отдельными буквами разных размеров и шрифтов. Такое впечатление, что вырезали из газеты или каких‑то старых пожелтевших книг.

«Привет, Гриша!

Согласен, мои ребята немного странные. Профессиональная деформация, так сказать. Но зато они единственные, кто знает, как тебя теперь убить.

Не спеши бояться. Они считают, что ты человек – и пусть продолжают так думать. Сканер на тебя не сработал, потому что срок твоей инициации ещё не вышел. Окончательно она завершится только спустя 21 день. Тогда же ты сможешь узнать, какую сверхспособность несёт в себе твой кристалл. Пока этого не знает никто, даже я.

Однако – должен тебя предупредить – твой синдром хищника будет набирать силу уже сейчас. Вскоре ты уже не сможешь контролировать своё тело при запахе крови. Тебе останется только смотреть на происходящее со стороны, и ты не вернёшься, пока зверь не насытится. Будь осторожен. Уверен, что убийства и связанные с ними неприятности пока не входят в твои планы, поэтому используй чеснок.