Еретик. Книга 2

Все детство он раздражался, когда кто-то звал его тем же прозвищем, что и отца. Colère. Гнев, грозность, ярость… Вивьен думал, что ему это прозвище ни в коем случае не подходит, он не считал себя подверженным вспышкам ярости, он был гораздо спокойнее своего отца. Внешне.

«И все же внутри злость всегда казалась мне всеобъемлющей. Я не умел с ней справляться и мог пожелать человеку зла – не вслух, но мысленно. Неужели это могло исполниться? Неужели Господь мог допустить, чтобы это исполнилось?»

Вивьен был в ужасе от этой мысли. Он хотел забыть ее навсегда и никогда к ней не возвращаться. Как никогда и не возвращаться к этому всепоглощающему чувству. Он твердо решил, что ближайшие несколько месяцев будет ежедневно молиться Богу, чтобы Он помог ему сдерживать гнев. Возможно, придется даже исповедоваться в этом аббату Лебо… после того, как тот всыплет им с Ренаром за побег, разумеется.

– Ох и попадет нам сегодня, – задумчиво протянул Ренар.

– Я возьму вину на себя, это ведь было моей идеей, – покачал головой Вивьен.

– Сбежали-то вместе, – не согласился Ренар. – Отвечать за это тоже будем оба. Ты как будто аббата не знаешь! Он ни одному из нас этого с рук не спустит. Впрочем, я знал, на что шел.

– Спасибо, Ренар, – отозвался Вивьен, вновь погружаясь в свои мысли.

‡ 1349 ‡

Аббатство Сен-Пьер-сюр-Див, Франция

Год 1349 от Рождества Христова

Два молодых человека спешились и тщетно попытались прикрыть лицо от хлещущего дождя капюшонами сутан. Сандалии на босу ногу приземлились в грязь размытой дороги перед воротами аббатства Сен-Пьер-сюр-Див, и юноши одновременно поежились от холода, успевшего окутать их по дороге сюда.

– Тьфу ты, твою мать! – сплюнув за землю, выругался Ренар. – Вот мерзость! Пережить чуму, чтобы сдохнуть оттого, что промочил ноги? – Он с негодованием уставился на грязь, окрасившую кожу до щиколоток, и, попытавшись стряхнуть ее, умудрился зажать сутану между пяткой и подошвой, едва не упав.

Вивьен подхватил его под руку, помогая сохранить равновесие. Капюшон слетел с лица, и Ренар вновь выругался.

– Чума еще свирепствует, – резонно заметил Вивьен. – Рано заявлять, что мы ее пережили.

– Твоя правда, – нехотя прокряхтел Ренар. Он подумал снова надвинуть на лицо капюшон, но тут же понял, что толку от этого никакого – они с другом успели вымокнуть до нитки, пока добирались сюда. Вместо того он поправил простой веревочный пояс сутаны и понуро уставился в запертые ворота.

Из огромного аббатства Сен-Пьер-сюр-Див, раскинувшегося к востоку от реки Див, вот уже несколько месяцев не было никаких вестей. Агенты руанского отделения инквизиции сообщили епископу Лорану, что монахи не выходят на связь и то ли погрузились в затворничество, испугавшись чумы, то ли…

Другие варианты агенты предпочли не озвучивать.

Молодой и деятельный епископ Кантильен Лоран решил не медлить с проверкой и поручил своим новоявленным помощникам, чуть меньше года назад упорхнувшим из-под опеки аббата Лебо, объехать территории нескольких монастырей по всей Нормандии и выведать, что там происходит. Тридцатичетырехлетний францисканец необычайно рано занял пост руанского инквизитора, совместив его с епископской кафедрой. Мало кто верил, что он продержится на нем долго. Мало кто верил, что он – активный и интересующийся делами епархии – вообще переживет смутное время разгула мора. Однако, похоже, планы Кантильена Лорана были несколько иными, и Господь пребывал на его стороне.

Прощаясь с подопечными, Его Преосвященство, казалось, не верил, что увидит их снова. Болезнь, вспыхнувшая год тому назад, все еще свирепствовала во Французских землях, унося с собой множество жизней. Мор повергал в ужас людей по всему миру, заставляя кого-то наложить на себя руки в страхе перед муками болезни, других – пуститься в бега в попытках скрыться от чумы, третьих – вести затворнический образ жизни, а четвертых – отвернуться от Бога и обратиться к сатане, потому что они считали, что настал конец света, а дорога в Рай им явно не открылась.

Последние случаи для Церкви в эти тяжелые годы были наиболее опасными. Инквизиция, будучи самой рьяной блюстительницей истинной веры, должна была не допустить случаев отречения монахов от Господа. И, разумеется, не допустить, чтобы вести об этом – если такие случаи имели место – разнеслись по округе.

– Как думаешь, они вообще живы? – мрачно спросил Ренар, откидывая с лица налипшие светлые волосы. Втайне он радовался тому, что судья Лоран забрал их с другом из Сент-Уэна до того, как их постригли в монахи. От своего насмешливого отношения к тому, как у старших монахов и аббата Лебо выглядела тонзура, он так и не избавился, сколько наставники над этим ни бились.

– Трудно сказать, – пожал плечами Вивьен. Он старался не показать своего волнения, однако лицо его выдавало напряжение.

Не заметив никого, кто мог бы увидеть их у ворот, юноши приготовились к худшему. Вивьен первым подошел к воротам и настойчиво постучал в них, надеясь на отклик.

Ничего не произошло.

– Что мы скажем Его Преосвященству, если просто не сможем сюда попасть? – спросил Ренар, перекрикивая шум дождя. – Он ведь нас проверяет этим заданием, да? А если не справимся? Выгонит?

Вивьен поморщился от потока вопросов, на которые у него не было ответа.

– Лучше нам этого не проверять, – лаконично заметил он, вздохнув. – Неудача Лорана не устроит. Он, по-моему, не из тех, кто довольствуется малым.

– Лоран, – передразнил друга Ренар. – Говоришь о нем так, будто он тебе непутевый родственник. А он, вообще-то, епископ.

– Спасибо, что напомнил, – буркнул Вивьен, постучав в ворота снова. – Сути это не меняет: малым довольствоваться он не привык. А значит, придется как-то туда попасть.

Вивьен поднял глаза, словно прикидывая, как высоко тянется каменная стена. Неприступной крепостью аббатство назвать было сложно…

– И как же? – проследив за взглядом друга, спросил Ренар. – По стене, что ли, взбираться? В дождь? В сандалиях? – Он фыркнул. – Тогда мы сдохнем, переломав себе шею.

Вивьен закатил глаза.

– Погоди ты. Я думаю.

Стоя под дождем, Ренар нетерпеливо переступал с ноги на ногу, готовый недовольно фыркать вместе с промокшими лошадьми. Вивьен осматривал округу в поисках наиболее успешного приступа в стене. Вскоре ему бросилось в глаза несколько небольших выбоин в камне, располагавшихся так, что по ним можно было взобраться. Если повезет.

– Подсадишь? – воодушевленно спросил Вивьен.

– Ты всерьез решил лезть по стене? – округлил глаза Ренар. – В сандалиях?

– Есть другая обувь? – скривился Вивьен.

– Откуда же?

– Я так и думал. А идеи получше есть? – Когда Ренар промолчал, Вивьен самодовольно осклабился. – Отлично. Тогда подсади.

Ренар неохотно последовал за ним к нишам. Подставив сложенные ладони, он помог другу подтянуться наверх, крякнув от тяжести.

– У тебя все, что должно было уйти в рост, ушло в вес, что ли? – спросил он.

– Я ненамного тяжелее тебя, – бросил Вивьен.

– Я бы поспорил…

– Тогда радуйся, что я ниже. Представь, что было бы, будь мы еще и одного роста!

Ренар картинно застонал, представив это.

Вдруг сквозь шум дождя послышался скрип, за которым последовало недовольное тихое ржание лошадей. Небольшое смотровое окошко в тяжелых воротах приоткрылось, и в нем замаячило чье-то лицо, скрытое капюшоном черной сутаны – чуть темнее, чем одеяние молодых взломщиков.

– Кто здесь? – прозвучал надтреснутый голос, отвлекший на себя внимание Ренара. Он ослабил напряжение в руках, под весом ноги Вивьена они тут же расцепились, и последний с хлюпающим звуком упал в грязь под стеной.

Бенедиктинец постарался разглядеть их из смотрового окна, но пока видел только лошадей. Миг спустя в его поле зрения показался насквозь вымокший Ренар, а за ним поднялся из грязи Вивьен, потирая ушибленную поясницу.

– Кто вы такие? – напряженным тоном спросил монах.

– Инквизиция! – с гордой горячностью хором выкрикнули юноши, нелепо оправив сутаны.

Ренар вышел вперед, угрожающе прищурившись.

– Явились с проверкой. Руанское отделение инквизиции уже несколько месяцев не получало от вас вестей, хотя мы пытались с вами связаться.

– Руанское отделение? – тупо переспросил монах.

– Как тебя зовут? – перехватил инициативу Вивьен.

Монах окинул его оценивающим взглядом с ног до головы. Вымокший, с налипшими на лицо черными волосами и по-юношески резкими чертами лица, со стекавшей по щиколоткам грязью, он был последним, кто мог сейчас произвести впечатление грозного представителя Святого Официума.

– Брат Стефан, – помедлив, представился монах. – А вы… представляете руанское отделение инквизиции?

Казалось, у него на языке вертелось замечание: «выходит, у инквизиции в чумные времена дела так же плохи, как везде», но он этого не сказал.

– Так и будешь стоять, глядя, как твои братья во Христе мокнут под дождем, и не предложишь кров? – взглянув на монаха исподлобья, спросил Ренар.

Брат Стефан поджал губы и оглянулся за спину. Через небольшой просвет смотрового окна невозможно было различить, на что именно он смотрит.

– Погоди, друг, – Вивьен положил Ренару руку на плечо и подошел вплотную к смотровому окну. – Брат Стефан, я брат Бенедикт, это брат Марк. – Он назвал их имена, данные при крещении. – Мы были послушниками доминиканского ордена в аббатстве Сент-Уэн близ Руана. Нас взял на службу Его Преосвященство Лоран год тому назад. Да, мы представляем руанское отделение инквизиции, но сейчас – как твои братья во Христе – просим укрыть нас от дождя. Мы удивлены, что ты медлишь, брат.

Говорил Вивьен дружелюбно, но на последних словах в его голосе послышалась приправленная подозрительностью угроза.

Брат Стефан поджал губы, вновь оглянулся и кивнул.

Смотровое окно закрылось, а затем послышался скрип петель. Ворота начали отворяться – непростительно медленно.

Вивьен и Ренар взяли своих лошадей под уздцы и нетерпеливо перемялись с ноги на ногу, ожидая, когда можно будет попасть на территорию аббатства. Теперь, когда они знали, что здесь остался хоть кто-то живой, они уже могли считать задание епископа Лорана успешно выполненным.

Брат Стефан держался напряженно и испуганно, пока вел лошадей к конюшне. Вивьен и Ренар двумя мрачными тенями следовали за ним. Они с удивлением отметили, что других лошадей в конюшнях нет.

– А где остальные лошади? – спросил Вивьен, нахмурившись. – И вся остальная скотина. Здесь тихо, как в могиле.

Брат Стефан поежился.

– Чумные времена оказались тяжелы для нашей обители, – пробормотал он. Глаза его неуверенно забегали. – Живой скотины и птиц давно не осталось.

Ренар и Вивьен переглянулись, но других вопросов предпочли не задавать. По крайней мере, пока. Сейчас им обоим не терпелось обогреться и переодеться во что угодно – хоть в шутовские наряды – лишь бы в сухое.

Пристроив лошадей, брат Стефан пообещал заняться ими чуть позже.

– Вас нужно переодеть, – кивнул он. – Иначе заболеете. – Немного помедлив, он добавил: – И осмотреть. Если на вас есть бубоны…

Юноши понимающе кивнули. Договаривать было незачем.

– Мы здоровы, – заверил Ренар. – Но будем простужены, если и впрямь не переоденемся.

Брат Стефан кивнул.

Он отвел их в северо-восточную часть территории аббатства, где располагалась церковь, а за ней – монашеские кельи. По пути им не встретилось больше ни одного монаха.

– Сколько людей осталось в живых? – осведомился Вивьен, нахмурившись.

– Тридцать три, – тут же отозвался брат Стефан. – Включая аббата Иоана и меня. Они много времени проводят в молитвах, – поспешно добавил он. – Молятся… Господу, чтобы он прекратил мор.

– Похоже, это не очень помогает, – поморщился Ренар, закатив глаза. По пути сюда они с Вивьеном решили держаться на безопасном расстоянии от показавшейся вдали толпы флагеллантов. Их мрачная процессия, мерно секшая себя плетьми с крюками до кровавых ошметков, произвела на юных инквизиторов неизгладимое впечатление. – Чума – не кара Господня. Это болезнь, и лечить ее должны лекари.

Брат Стефан ничего на это не ответил. Он открыл юношам одну из келий и удалился. Вскоре он вернулся с одной свечой, двумя бенедиктинскими сутанами и небольшим мешочком. Юноши поспешили переодеться, попутно позволив брату Стефану убедиться в отсутствии бубонов. Лишь после этого монах протянул им небольшой мешочек, который держал в руках. В нем оказалось сушеное мясо.

– Боюсь, мы мало чем можем поделиться, братья, – смиренно сказал он. – Запасы наши скудны.

– Мы понимаем, – благодарно кивнул Вивьен. – Спасибо тебе.

«Интересно, откуда мясо, если живой скотины не осталось?» – подумал он. – «Старые запасы?»

Его занимали и другие вопросы о делах аббатства, задать которые он не спешил.

– Поспите здесь, наберитесь сил. Я принесу немного вина, – улыбнулся брат Стефан. Улыбка казалась немного нервной. – О делах, думаю, сможем поговорить утром.

Вивьен и Ренар молча выждали, пока он вернется с вином, снова отблагодарили его и закрыли дверь в келью. Воцарилась почти гробовая тишина.

Пока Вивьен отирал вымазанные в грязи ноги, Ренар уже налегал на предложенное сушеное мясо. Однако, как только Вивьен заметил, что друг тянется к кувшину с вином, он тут же предостерегающе выставил руку вперед.

– Погоди! Не пей! – прошипел он.

Ренар недовольно нахмурился, однако пригубить вино не спешил.

– Если ты задумался о том, что мы сильно опустошим запасы аббатства, то это самый неблагоприятный момент для таких мыслей, – проворчал он.

– Да погоди ты! – Вивьен приблизился к другу и заговорил так тихо, что тому пришлось напрягать слух: – Вот представь: к тебе ни с того ни с сего нагрянула инквизиция, пусть и в лице желторотиков вроде нас с тобой. Твоя реакция?

Ренар передернул плечами.

– А ко мне-то…

– Да тише ты! – шикнул на него Вивьен.

Ренар недовольно поджал губы, но тоже зашептал:

– А ко мне-то за что? Я ничего такого не сделал. Я уже не уличный вор, я Божий слуга, – ухмыльнулся он.

– А наш брат Стефан разве нет? – парировал Вивьен. – Подумай, друг, ничего ли не показалось тебе странным в поведении этого человека.

Ренар крепко задумался.

– Ну…. он… ничего не сказал по поводу попыток связаться с аббатством. Он как будто пропустил это мимо ушей.

– Как минимум, – удовлетворенно кивнул Вивьен. – Неужто все гонцы умирали от чумы, так и не добравшись сюда? Что, ни один не доехал? – Он покачал головой. – А если кто-то из них добрался? А если многие добрались?

– И куда они, по-твоему, делись?

Вивьен пожал плечами, не желая строить предположений.

– Не знаю. Но заметь вот, что: Стефан не выглядел удивленным, когда ему сказали, что с аббатством пытались выйти на связь, и он ничего не уточнял. Зато, из какого мы отделения, он переспросил несколько раз. Инквизиция его интересовала гораздо больше. А по каким вопросам является инквизиция?

– По вопросам ереси, – пожал плечами Ренар.

– И как обычно на такой визит реагируют люди?

– Напряженно, но он и был напряжен.

– А еще? – не унимался Вивьен. Ренар недовольно сложил руки на груди.

– Я не знаю, какого ответа ты ждешь. Скажи сам! – почти обиженно сдался он. Вивьен примирительно кивнул.

– Общение с инквизицией готовы перепоручать кому угодно другому. Особенно, если есть ответственное лицо, которое обязано решать такие вопросы. Но Стефан не повел нас к аббату Иоану. Он просто оставил нас на ночлег в монашеском крыле, где больше ни одного монаха мы не встретили, принес еду и вино и поспешил удалиться. Может, я неправ, но о том, что «поговорить о делах можно и утром» он говорил так, будто никаких разговоров не ждет.

Ренар прищурился.

– К чему ты клонишь? Что вино отравлено, что ли?

Вивьен пожал плечами.

– Я бы не стал этого исключать.

Ренар покачал головой.

– Вив, ты, по-моему, видишь опасность там, где ее нет. Это перепуганные чумой монахи. По мне, так эти бичующиеся – намного хуже.

– Стефан сказал, что вся скотина у них давно передохла. Откуда тогда мясо?

– Запасы, – пожал плечами Ренар.

– Этот человек держался нервно и не хотел пускать нас в аббатство, где пустует множество келий. Потом пустил, оставил лошадей в конюшне, но никого не позвал о них позаботиться, хотя на территории тридцать три человека, и кто-то должен заниматься хозяйством. Затем Стефан поспешил разместить нас и принести нам вина и сушеного мяса, которого едва ли хватает на три десятка человек. Я понимаю, что все может обстоять именно так, но, – он покачал головой, – не знаю… он как будто боялся нас спугнуть.

Ренар приподнял брови.

– Вив, это сущая околесица.

– Хорошо, – согласился Вивьен. – Приведи мне контраргументы, распиши, почему я не могу быть прав, и тогда можешь рисковать и упиваться вином. Идет?

Несколько мгновений Ренар тяжело размышлял. Затем устало вздохнул: аргументов, которые разбили бы теорию Вивьена в пух и прах, у него не нашлось.

– Ладно, что предлагаешь?

– Затаиться, – серьезно кивнул Вивьен, говоря едва слышным шепотом. А потом – разведать тут все. Лоран сказал нам в случае опасности оставлять метки на колоннах или стенах с западной стороны монастырей. Условный сигнал, что мы здесь побывали, на случай, если… – Он предпочел не заканчивать. Хмуро кивнувший Ренар прекрасно понял, о чем речь. На случай, если мы отсюда живыми не выберемся.

Отбросив мечты промочить горло вином, Ренар хмуро лег на жесткую койку, плотнее укутавшись в неподходящую ему по размеру сутану бенедиктинца, и стал ждать.

***

Они ждали церковных колоколов, которые должны были отзвонить Вечерню. Однако прошло более двух часов, а звона так и не было.

– Может, у них звонарь от чумы умер? – предположил Ренар, предпочтя говорить шепотом.

– Если б сюда проникла чума, вряд ли тридцать три человека сумели бы выжить. Нет, тут что-то другое, – ответил Вивьен. – Нужно осмотреться. Сейчас, мне кажется, самое время.

Не говоря больше ни слова, они поднялись с коек и осторожно подошли к двери. Вивьен потянул на себя ручку и поморщился от скрежета петель, эхом разнесшегося по коридору монашеской обители. Ренар вжал голову в плечи, также прищурившись от громкого звука.

– Как думаешь, слышал кто? – шепнул он.

– Тссс, – отозвался Вивьен, приставив указательный палец к губам, и кивнул вглубь коридора. Ренар молча последовал за ним.

Крадучись, они миновали два поворота, двигаясь в сторону церкви.

– Может, звонаря у них и нет, но на службе монахи быть обязаны, – хмуро прошептал Вивьен. – Если их там нет…

Он не стал договаривать.

Они осторожно выбрались из монашеской обители, но по дороге в церковь замерли, вжавшись в стены.

Территорию монастыря прорезал крик умирающего животного, почти сразу оборвавшийся булькающим звуком. В едва погибшем животном юные инквизиторы безошибочно угадали одну из лошадей, на которых сюда прибыли.

– Твою мать! – прошипел Ренар.

– Теперь веришь моей мнительности? – невесело усмехнулся Вивьен.

Они затаились за поворотом. Вивьен, набросив на лицо несколько прядей волос, чтобы темнота лучше скрывала его, осторожно вглядывался во тьму.

– Что там?

Вивьен шикнул на друга. Из конюшни вышло три монаха. Один из них держал масляную лампу, другой – большой таз, который он нес, будто боялся расплескать его содержимое. Вивьен без труда понял, что за жидкость там содержится.

– Кровь, – шепнул он. – У них полный таз лошадиной крови. Они несут ее в церковь. Что-то мне подсказывает, что вряд ли это классическая месса.

Ренар поморщился и перекрестился.

– Вот зараза! – вместо молитвы произнес он.

– Нам нужно выбираться отсюда, – тихо сказал Вивьен. – И доложить Лорану.

– Как мы уйдем?

Вивьен огляделся. На стенах с множеством арочных проходов на подвесах он заметил несколько факелов, которые сейчас не горели. Быстро подбежав к одному из них, он, встав на цыпочки, вынул его и проверил в руке на тяжесть.

– Будем пробивать себе путь, – ответил он. Ренар недоуменно уставился на него, но друг, похоже, говорил совершенно серьезно. Неизвестно, был ли у него дальнейший план. Как они будут добираться в такой ливень до Руана? Или до ближайшей деревни, где смогут найти лошадей или хотя бы одну? Как им вдвоем выстоять против тридцати трех монахов, обратившихся верой к дьяволу?

Ренар глядел на Вивьена и понимал, что ответов на эти вопросы у него нет. Однако нет и растерянной, беспомощной трусости, с которой друг молча ожидал бы расправы, рыдая в подушку. Ренар криво ухмыльнулся и снял со стены второй факел.

– Вот этим? – с нервной усмешкой прошептал он.

– А что? Инквизиция – с факелами… почему бы и нет?

– Тсс! – Ренар шикнул на него и вжался в стену, услышав что-то снаружи.

Вивьен тоже затаился, взяв факел наизготовку, точно дубину.

В их сторону двигались два человека. Их шаги с трудом можно было различить за шумом непрекращающегося ливня.

– … должны были уснуть около двух часов назад. – Голос, похоже, принадлежал брату Стефану. – Если они пили вино – а они его пили, потому что выбились из сил с дороги – то уже спят, с ними не будет проблем, – донеслось до Вивьена, и он с укоризной покосился на друга.

«Говорил тебе, не пей вина», – самодовольно подумал он, произнося то же самое одними губами. Ренар закатил глаза.

– Значит, брат Ранульф будет следующим? – поинтересовался второй монах у Стефана. – Без него те, кто не покорился воле аббата Иоана, потеряют лидера.

– Если аббат не распорядится принести его в жертву третьим, то да. Брат Ранульф дождется следующего раза. Видения аббата…

Стефан не договорил. Вивьен, заслышав, что они приближаются к арочному проходу, по бокам которого затаились они с Ренаром, кивнул другу и первым ринулся в атаку. Ренар последовал за ним, обрушиваясь на неизвестного монаха.

Стефан коротко вскрикнул и тут же умолк, оглушенный ударом факела. Его тело безвольно осело на землю, из раны на промятом от удара виске полилась кровь. Рядом со Стефаном после недолгого сопротивления упал и второй монах, которому Ренар сначала попал по ключице.

Вивьен тяжело дышал, держа в руках факел. Округленными глазами он смотрел на лицо Стефана и чувствовал небывалый прилив сил. То злое чувство, что он давил в себе все эти годы, казалось, нашло выход и ликующе завопило, требуя новой крови.

«Нет, так нельзя», – укорил себя Вивьен.

– Надо перетащить их, – сказал он, неуклюже втолкнув факел за веревочный пояс сутаны.

– Вывалится, – кивнул Ренар на факел, хватая поверженного монаха под мышки и втаскивая его в арочный проход.

– Согласен, кожаный ремень был бы лучше, – прокряхтел Вивьен, таща брата Стефана. – Зато веревки на их сутанах сгодятся для связывания. Давай, пока они не пришли в себя.

Ренар принялся снимать веревочный пояс с сутаны неизвестного монаха, наблюдая за тем, как Вивьен проделывает то же самое со Стефаном. На миг Ренар замер и прищурился. В темноте он не мог с уверенностью сказать, что видит, но…

– Вив… – тихо обратился он, вглядываясь в лицо Стефана.

– Что?

– Погоди. – Связав незнакомого монаха по рукам, Ренар подошел к Стефану и приложил ухо к его груди. Затем постарался сквозь шум дождя расслышать дыхание. Удостоверившись в своих мыслях, он встал и покачал головой. – Этого нет нужды вязать. Он мертв.

Вивьен замер.

– Мертв? – Он округлил глаза, отшатнувшись от мертвеца на два шатких шага. – Но… как же он… я не… я не мог…

– Вив! – Ренар подошел к нему и стиснул его плечо, сурово заглянув ему в глаза. – Слушай, сейчас не время, ясно? Ты был напуган. Ты сильно ударил. Это случайность. Ты не хотел этого.

– Я…

Нет, ты хотел этого. Еще как хотел! Как со своей семьей, которую ты обрек на смерть своим проклятьем. Люди вокруг тебя всегда будут умирать, – произнесло что-то в его голове. Чернильно-черная гадость, которую он всегда чувствовал, взметнулась внутри него, и он ощутил страшный приступ дурноты.

– Вив! – Голос Ренара сумел вырвать его из оцепенения. – Этого, – Ренар кивнул в сторону второго монаха, – лучше связать по рукам и ногам. Используй второй пояс. Потом оторви кусок капюшона у Стефана, заткнем монаху рот. – Он кивнул, в подтверждение своих слов.

Вивьен дрожащими руками выполнил указания. Как ни странно, спокойствие друга помогало ему не растерять самообладание. Спокойствие и полное отсутствие осуждения.

– Теперь я убийца, – тихо произнес Вивьен.

– Ты инквизитор, на которого напали, – покачал головой Ренар. – А он – еретик и, похоже, поклоняется сатане. Ты все сделал правильно.

Вивьен прерывисто вздохнул.

– Ты довольно спокойно реагируешь на убийство, – заметил он. – Тебя ничто не пронимает, да? – На его лице показалась нервная усмешка.