Сколль. Холод и мгла

– Серёга, – протянул руку курносый парень с открытым лицом, лет тридцати на вид.

– Андрей, – представился и я. – А вы, собственно говоря…

– Мы вас ещё со вчерашнего дня дожидаемся, – ответил второй, постарше, и представился, – Вадим…

Вадиму за сорок. Выправка, рубленные, словно топором, черты лица, виски слега тронуты сединой, через бровь и скулу – шрам. Оба в камуфляже. Военные что ли?

– Э-э-э. Как понимаю, вы по объекту Сколль? Угадал?

– Так точно. Из-за этой зверюги к вам приехали.

– Тогда пойдёмте в дом. Нечего пороги оббивать.

Алёшка сразу занялся делом. В доме полно интересного: рельефные глобусы планет, модели звёзд, научные игрушки, которые я тащил с фестивалей по занимательной науке, теллурий – прибор для наглядной демонстрации годового движения Земли вокруг Солнца и суточного вращения Земли вокруг своей оси, а уж когда парень увидел настоящий телескоп – вцепился в него и больше не отходил, всё было ему интересно.

Ребята оказались, ни много ни мало, сурвалвелистами или, по-нашему, выживальщиками. Движение с начала века выросло и окрепло. Постепенно, от групп в социальных сетях люди перешли к накоплению запасов и постройке бункеров. Их тридцать два человека, живут частью в Калужской, частью в Московской областях, знакомы друг с другом много лет.

В сети я нашумел, вот и заглянули на огонёк с целью сманить к себе. Похоже им понравились советы с моего сайта, да и доводы видимо показались заслуживающими внимания. На ловца, как говорится, и зверь бежит. В сложившихся обстоятельствах я уже начал думать о бункере и свою трёшку на Ленинском выставил на продажу. Разговор затянулся до позднего вечера и продолжился за чашечкой коньяка.

– Андрей Владимирович, так как вам наш проект?

– Вадим. Давай без отчества.

– Ну вы всё же доктор наук! – поднял он палец вверх. – С уважением надо!

– Да ладно вам… – я отмахнулся.

– Ну так что скажите?

– Честно ответить, или как?

– Лучше первое.

– Тогда не обижайтесь. Ваш проект бункера – полная чушь. Рассчитан он, как я понимаю, на ядерную катастрофу, но абсолютно не приспособлен для такого стремительного падения температуры. Впрочем, как и другие подобные сооружения.

В самом тяжёлом случае, при многостороннем обмене боеголовками и целенаправленном подрыве угольных пластов, температура упадёт всего на несколько градусов, что не идёт ни в какое сравнение с тем, что нам предстоит.

В истории человечества уже было похоже событие – извержение супервулкана Тоба. Миллиарды тонн вулканического пепла, попавшие в атмосферу, привели к уменьшению поступления света всего на пару процентов, и вулканическая зима привела к тому, что температура на всей планете снизилась на два-три градуса. Вроде ерунда, копейки! Но и этого хватило чтобы численность человеческой популяции сократилась до десяти тысяч человек.

По сравнению с грядущей катастрофой вулканическая зима – детский сад! Как только Сколль заморозит Солнце, температура начнёт немедленно падать. Через два дня везде, даже в тропиках, поверхность Земли покроет лёд. Спустя неделю температура опустится ниже минус двадцати градусов Цельсия, а через год похолодает до минус ста градусов, после чего, в течении семи лет температура будет постепенно падать до минус двухсот шести градусов. Скорее всего всё будет значительно хуже, мои расчёты не учитывают зону холода, которая образуется вокруг Солнца.

– Поясните.

– Солнце очень массивный объект. При теплообмене с окружающим пространством он неизбежно понизит температуру в ближнем космосе с нынешних минус ста градусов, до минус ста восьмидесяти или даже двухсот, что значительно увеличивает тепловые потери через атмосферу.

Пока есть три графика понижения температуры, – я достал папку с графиками, нашёл нужные и разложил на столе. – По самому жёсткому сценарию, через неделю температура на поверхности планеты достигнет минус пятидесяти четырёх градусов, в результате чего погибнет девяносто процентов биосферы, а океан стремительно начнёт покрываться льдом. К концу года температура снизится до минус ста тридцати градусов. Через какое-то время неизбежно начнётся бомбардировка поверхности Земли ледяными метеоритами, образовавшимися из-за схлопывания фотосферы Солнца. Мелкие будут сгорать в атмосфере, а крупные….

– Что-то вроде ледяных протуберанцев?

– Секунду! – я включил монитор компьютера и вывел обработанное изображение звезды WISE 1135434+45353. – Видите, тёмные и светлые струи? Визуализация процессов построена на основе реальных данных, – пояснил я. – Это области восходящих и нисходящих потоков жидкого водорода смешанных с льдом, которые образуются вследствие разной скорости вращения ядра и вязких внешних слоев. Очень похоже на те процессы, что идут в атмосферах планет гигантов типа Юпитера. В криосфере формируются чудовищные циклоны и антициклоны.

– Жесть какая! – не выдержал Андрей.

– Не то слово! Как вы понимаете, ни одно здание на Земле не рассчитано на такие температуры. Уровень потерь тепла запредельный. Можно оборудовать отдельные здания, но сколько для этого нужно утеплителя, сколько потребуется энергии? Отдельные счастливчики ещё могут устроиться, но теплицы, даже им не сделать.

– Так что же нам делать?

– Уходить под землю! Без вариантов. Причём, метрополитен исключаю: неглубокое залегание, а значит быстрое промерзание, большое количество вентиляционных отверстий, дверей, станций – в итоге, сифонить там будет изо всех щелей. Если утеплить, то какое-то время в нём ещё можно перекантоваться, а потом туши свет. Да и драка за него развернётся.

– Андрей Владимирович. Как вам вариант размещения бункера в заброшенных Куровских шахтах.

– Что за шахты?

– Недалеко от Калуги. В пятидесятых годах там активно уголь добывали, а в начале девяностых забросили. Оказалось, уголь выгодней с Кузбасса завозить, чем местный добывать. Шахты законсервировали. Сейчас они большей частью затоплены. На прошлой неделе мы обследовали это место и нашли несколько сухих штреков.

– А точнее? Глубины?

– От десяти, до двадцати пяти метров, годная площадь порядка тысячи квадратных метров, но можно осушить…

– Не пойдёт. Слишком близко к поверхности. Мы не знаем, какой силы будут удары метеоритов. Лучше перестраховаться.

– Тогда, – вставил слово, молчавший до этого Сергей, – есть другой вариант – Новомосковское месторождение гипса. Там и глубины за сотку и тоннелей шестьсот километров.

– Это вы комбинат Росрезерва имеете ввиду? – я знал это место.

– Он самый.

– Забудьте.

– Почему?

– Потому что это ближайшее к столице, а по факту единственное в Европейской части пригодное для выживания место. Тем более, там выработки очень широкие. Представляете, сколько потребуется денег чтобы построить подземную теплицу, рассчитанную на пропитание одного человека?

– Не совсем. Вернее, совсем не представляем.

– Если брать теплицу с традиционным грунтом, то на одного человека необходимо шестьсот квадратных метров, без учёта коммуникаций и служебных помещений. И учитывайте, что эти квадраты вам придётся отапливать. На глубине двести метров температура пять градусов, а для роста большинства растений необходимо двадцать-двадцать пять. А как думаете, сколько вам светодиодов потребуется?

– Не задавались этим вопросом. Просветите.

– На человека порядка сто пятьдесят тысяч баксов. Датчики, системы кондиционирования, вентиляции, автоматическое капельное орошение, распылители искусственного тумана и прочая мелочь, так же не бесплатные. На одних растениях долго не протянешь, а если рассчитывать площади теплиц с учётом кормов для животных то их можно смело увеличить раза в три. А ещё техника имеет свойство ломаться. Те же светодиоды через два, три года деградируют и где, чёрт пообери, брать энергию для их работы? Там такой ворох проблем всплывает, что голова кругом идёт.

– А если выращивать грибы?

– Вижу, что «Метро 2033» Глуховского вы прочитали, – я усмехнулся. – Грибы растут в тепле, причём для них нужно регулировать температуру в пределах от двадцати пяти до десяти градусов, и навоз, нужен навоз. Вы его где брать будете? Чем свиней кормить? Дебет с кредитом сводили? Посчитайте на досуге, сколько в реальности сможет прокормить людей московский метрополитен. Есть, конечно, варианты. Мицелий делать из коры или торфа, а вешенку и вовсе на опилках можно выращивать, но в любом случае нужен тёплый подвал. А с теплом, как вы понимаете, будет очень и очень большая проблема.

– Дела… Опустили вы нас, Андрей Владимирович, с небес на грешную Землю. Уж лучше сразу убиться, чем в этом ледяном аду пытаться выжить. Извините, что отвлекли, поедем мы.

– Да куда? Подшофе, ночью?! Смотрите, столько снегу навалило. Оставайтесь. Утром я трактор вызову, он хоть дорогу расчистит, тогда и поедете.

На следующий день, перед тем как ребята уехали, я отозвал Вадима в сторону:

– Вижу ты человек служивый.

– Есть такое дело… Начинал службу в спецназе ГРУ, потом история одна вышла нехорошая, проверяющему генералу, гниде тыловой, зубы пересчитал. Так что выперли со скандалом. На гражданке как-то не сложилось. Года не прошло, как серым гусем заделался. Пятнадцать лет: Сирия, Судан, ЦАР, Ливия. Везде послужил, а семьи так и не завёл. Денег скопил, решил остановиться. Домой вернулся, а соседями у меня как раз эти ребята-выживальщики оказались, вот и влился в коллектив.

– Вадим, ну а ты как, серьёзно настроен или думаешь, что это я на всех страху нагоняю?

– После того, что ты вчера показал, даже не знаю. Я, признаться в астрофизике ни бум-бум. Но чуйка у меня есть, потому и живой из передряг всех выходил. Ломит в груди, ноет. Обычно так бывает, когда совсем жопа, извини за выражение, а в последнее время постоянно. Не сердце это, нет. На здоровье не жалуюсь. Не объяснишь толком. А-а… – он махнул рукой. – Если всё обстоит, как ты говоришь, шансов ноль. Чтобы что-то сделать это же такие деньги нужны! Миллионы, десятки миллионов долларов. Допустим продадим квартиры. Где шахту искать годную, с расчётом четыреста квадратов полезной площади на человека, нереально. Про оборудование и светодиоды я уж молчу. Хреново всё.

– Не время руки опускать! Вот вы обмолвились про гипсовые шахты Росрезерва, и я ночь не спал, думал. Навели вы меня на интересную мысль. Что же касается денег, то похоже я знаю, где брать миллионы, а может и не только миллионы! – и я подмигнул ему.

– Серьёзно?!

– Ответь на вопрос: сколько из вас готовы вот так, прямо завтра всё бросить, продать квартиры прочее имущество и начать работать без выходных и проходных как папа Карло?

– Я-то легко, но остальные… Далеко не все согласятся. Сам понимаешь. Рисковать непонятно из-за чего. Семьи как-то кормить надо.

– А если людей вместе с семьями на довольствие взять? Сколько народу наберёшь?

– Хм, это меняет дело. Можно и в сети клич кинуть.

– Можно. Только в этом деле лишней огласки не нужно.

– Чёрт, не подумал. Пожалуй, ты прав. Мне надо пару недель чтобы эти вопросы провентилировать.

– В этом деле военные с опытом предпочтительней, а ещё кровь из носу хороший безопасник нужен.

– Сколько именно человек? Что с семьями? – Вадим сразу взял быка за рога.

– Давай так. Сколько точно будет денег, я пока не знаю. Как только будет известно, мы ещё раз встретимся и более детально вопрос обсудим. Мне надо проверить кое-что, свести, так сказать, дебет с кредитом, старые связи поднять. А ты вопросы с кадрами прощупай, не откладывай в дальний ящик. Считай, у нас гонка на выживание началась.

– Лады. Кстати, с безопасником, у меня на примете есть хороший вариант – Городецкий Семён, начинал в контрразведке северного флота. Дослужился до высоких чинов, а после ушёл на гражданку, фирму охранную открыл. Сейчас он вроде как на пенсии. Тут такое дело, – Вадим замялся. – Лично я с ним не знаком, но через сослуживца могу выйти. Одно знаю наверняка, нет ни одного человека, кто бы о нём плохо отзывался. Профессионал от бога!

– А не сдаст нас ваш проффесионал?

– Исключено. Если получится привлечь, считай, дело с организацией СБ в шляпе.

Мы обменялись телефонами, и ребята укатили, а я начал действовать. Не откладывая созвонился со своим коллегой из Голландии, астрофизиком Эриком Дюбуа. Его родной дядя, Густав, как раз занимал довольно высокое место в совете директоров Антверпенской алмазной биржи. Кто, как не он, может быстро продать бриллиант? Эрик как-то раз гостил у меня, когда приезжал в Россию. Уже который год к себе в гости зазывает. Шенген у меня открыт. Алёшку оставлю своей сестре Ире. Та живет вместе с племяшкой Никитой, а он примерно такого же возраста. Мальчишки, думаю, найдут общий язык, поладят.

***

Эрик встретил меня в аэропорту Брюсселя и моей просьбе поспособствовать в продаже немного удивился. Куда больший шок случился, когда мы приехали в Антверпен и я показал алмаз дяде. Предварительно бриллиант оценили в двадцать семь миллионов евро! Объясняли, что продавать на бирже такой камень не будут, но готовы взять на себя роль посредников. Что же делать. Бижайший аукцион Christie’s пройдёт через месяц, а деньги мне нужны сейчас. Дядя предложил такое решение: за четыре процента от выручки биржа занимается продажей и оформлением сделки, но при этом два миллиона выплачивает авансом. Такой вариант меня устроил и домой я вернулся уже не с пустыми руками.

Я понимал, таких денег для строительства убежища и организации производств не хватит. Но, как говорится, главное начать! Если есть шанс спасти хотя бы малюсенькую часть человечества, то я пойду до конца. Сдаваться не намерен. Плюс, у меня есть карта сокровищ. Вроде ерунда. Однако, учитывая, что бабкин бриллиант оказался самым настоящим, я просто обязан проверить этот вариант.

Из Шереметьево отправился не домой, а к своему другу, Диме Круглову. Бывшему учёному-геологу, а ныне соучредителю небольшой компании, которая занималась геологоразведкой и бурением скважин по всей России. Давненько я его не видел. Ага, вот и знакомая хрущёвка без лифта. Небогато живёт господин капиталист, совсем небогато.

– Ну. Здорово, что ли! – Дима расплылся в улыбке.

– Здоровей видали! А я к тебе не с пустыми руками, – сказал и приподнял полные пакеты.

– Что это тут у нас? – Дима начал разбирать продукты, которые я принес. – Hennessy Blend! Чёрная икра! Хамон «Иберика»! Откель такое богатство, бро?

– На днях обрадовали. На квартиру покупатель нашёлся, оставил залог.

– Продаёшь, значит?

– Продаю.

– Не жалко? Район то престижный. Статус, как никак.

– Да зачем оно мне? Все равно за город хотел переезжать.

Дмитрий разлил коньяк, и мы выпили за встречу, закусив тарталетками с икрой.

– Выкладывай, что у тебя за дело? Не поверю, что просто так пришёл.

– Как у тебя с работой дела обстоят?

– На бобах сижу. Пандемия. Какая уж тут разведка? Рабочих в неоплачиваемый отпуск отправил. Лицо его при этом потемнело. Осуждаешь?

– Нет. Ты что ли в этом виноват? Вот как раз работу хочу предложить. Сделаешь скидку для старого друга?

– Так мы и так недорого берём.

– Дима, Дим, не недорого! По себестоимости сделай. Поверь, не пожалеешь. Не дяде чужому нужно, лично мне.

– Наливай!

Мы снова пропустили по одной и вспомнили старые времена, прежде чем вернуться к разговору.

– Помнишь, ты как-то рассказывал, что разведочные скважины под Калугой на соль бурил?

– Во вспомнил тоже! Когда это было то?!

– Интересует гипс-ангидритовая толща.

– Какой конкретно пласт? В тех местах ещё с тридцатых годов прошлого века десятки скважин набурены. Девонская гипсоносная толща, южное крыло, Плетенёвское месторождение, – начал перечислять Дмитрий. – Половина Калужской области – сплошная гипсовая толща. И учитывай, толщи залегают на глубине двести, двести сорок метров. Представляешь, во сколько разведка встанет? Двадцать штук баксов за скважину, а их не меньше десяти нужно, чтобы границы пласта нащупать. Извини, брат. Нет у тебя таких денег!

– Извиняю. Только деньги у меня есть!

Дмитрий округлил глаза, а я продолжил:

– Вот смотрел на днях геологические карты Калужской области.

– И?

– Под гипсовой толщей кристаллический щит русской платформы залегает. Неглубоко.

– Километр с гаком, по-твоему неглубоко?! – возмутился Дима.

– Вот-вот. Как раз такая глубина и нужна. Необходимо разведать монолитный массив скальных пород, без трещин. В идеале, чтобы над ним ещё залегал гипсовый пласт, а если где-то рядом будет торф, да уголёк, я тебе Aston Martin куплю. Честно… В этих местах шахт старых полно, подмосковный угольный бассейн.

– А то я не знаю! – снова возмутился мой друг. – Ты вообще представляешь, во сколько это обойдётся? Щит не гипсовая тоща, там другая глубина. И цена другая. Требуются сверхмощные гео-радары с разнесенными антеннами, стационарные бурильные установки, каротаж, сейсмо и электроразведка. Извини, бро. Не мой уровень.

– Дим, я же в этом как свинья в апельсинах разбираюсь. Чтобы не быть голословным могу выделить миллион евро в качестве предоплаты.

– Чего??? – он едва не подавился. – Так ты не шутишь?! Откель монеты, бро? Банк грабанул?

– Кое-что интересней.

– Да… – Дмитрий буравил меня взглядом, – Не на что тратить больше? Так ты меня позови, я умею! Андрюх, я не понимаю, на кой ляд тебе всё это надо?

– Решил бордюрами и плиткой гранитной фарцевать. Москве, знаешь ли, не хватает гранита. Синцзянь, Урал и Карелия не справляются с аппетитами нашего мэра.

– Да? – мгновение, и удивление на его лице заменил хитрый прищур. – Брешешь!

– А вот и нет. Так что, берёшься?

– Надо покопаться в архивах, кое-какие старые скважины расконсервировать, карту водных горизонтов поднять, – он почесал затылок, посмотрел в сторону, где на стене висела большая геологическая карта европейской части Росиии. – Можно попробовать, отчего нет.

– Мне только быстро надо.

– Быстро только кошки родятся. У меня четыре бурильные установки, столько же арендую у конкурентов. Георадар лучше купить, знаю одну фирму хорошую, наши между прочим ребята делают. С сейсмо- и электроразведкой найду к кому обратиться… Значит, так! Через неделю жду у себя в офисе. Будем тебя мучить, составлять задание и план геологоразведочных работ. Заодно дам точный расклад по расходам и срокам. Но сразу предупреждаю, меньше чем на полгода не рассчитывай.

– Отлично! Кстати, если про радары разговор зашёл, что посоветуешь? Похоже, они мне скоро понадобятся.

– Ты зачем коньяк притащил? Наливай, а после поговорим, зачем астрофизику понадобились георадары. И за бордюры поговорим. Сдаётся, ты лапшу на уши вешаешь старому товарищу.

Глава 2. Ушкуйников клад.

Деньги дали надежду, что главная цель – гарантированное выживание части человечества, может быть достигнута. Плюс необходимо сохранить биосферу планеты или хотя бы её часть, было бы несправедливо построить «Ковчег» и не пригласить туда братьев наших меньших и больших. Они имеют такие же права на планету, не больше, не меньше.

В способность самоорганизации общества я не верил. Если немедленно заняться, то процентов десять спасти можно. Так что каждый день важен! По существу, нужно ровно три вещи – гигантское убежище, технологии и машины, которые будут способны его построить, новое общество и новые отношения. В любом случае всё это деньги, огромные деньги – десятки, если не сотни миллиардов долларов. Двадцать пять миллионов евро, что должны вот-вот упасть на биткойн кошелёк, это так, капля в море. У меня был отличный план, как заработать эти миллиарды, как вывести развитие большого проекта на самоокупаемость, но даже на это требовалась на два порядка большая сумма. И ждать нельзя, совсем нельзя. Я, можно сказать, физически ощущал, как утекают оставшиеся человечеству дни.

***

С Димой на целую неделю мы зависли в офисе, составляя геологическое задание. С другом состоялся непростой разговор, и я выложил ему все карты. Он стал первым посвящённым.

– Офигеть! Ну ты жжёшь, старик! Знаешь, в то, что Солнце погаснет, я не верю. Однако, если ты и в самом деле сможешь найти и, главное, запустить в работу «копеечные технологии» проходки, проект может сработать.

– Кто бы сомневался. Ты в своём репертуаре. Тут верю, а тут не верю. Короче, Дим, ты со мной или нет? В конце концов, мы сколько друг друга знаем? Если ошибусь, а я искренне хочу этого, у нас в любом случае масса плюшек останется – шахты, производства, технологии. Будешь как сыр в масле кататься.

– Это да, и работа необычная. Что ж, давай подобьём карты. Мне требуется найти породы с прочностью на сжатие более двухсот мегапаскалей. Порода должна обеспечить устойчивость высоких залов и широких тоннелей без дополнительного силового каркаса. Геостатическая температура массива не выше двадцати трёх градусов, низкий коэффициент линейного теплового расширения породы, само собой, геотермический режим массива – не менее чем 50 мВт на метр квадратный. Ничего не упустил?

– Крайне желательно, чтобы минерал был биологически и химически нейтрален, – я нашёл, что добавить.

– Губа не дура! Граниты и то далеко не все подойдут под твои требования. А-а-а, да чёрт с тобой! Где наша не пропадала. Возьмусь! Смотри, диарит, габбро, порфириты не образуют сплошных массивов, гранит не походит по прочности. Значит, остаётся искать кварциты в русском кристаллическом щите. Действуем по следующей схеме – разведка, очерчивание границы, а дальше будем думать. Ну, чего приуныл? Сейчас я тебя обрадую. Знаешь, сколько стоит разведочная скважина на полтора километра? Учти, бурить придётся не шлак какой-то, а сверхпрочные породы. Тут только на буровых долотах разоришься.

– И сколько?

– Смотря какой диаметр скважины. В любом случае, меньше чем на четыреста баксов за метр не рассчитывай.

– Многовато… Давай так. Выделю на всё про всё десять миллионов евро. Но ты не подведи, в лепёшку расшибись, но сделай!

– Буду применять обратное цементирование. Потом, в прочных породах можно не использовать обсадные трубы, плюс купить канадский электробур, – Дмитрий загибал пальцы. – Разведывательное оборудование дешевле в лизинг взять, чем арендовать.

Как только согласовали детали, стали подбирать так необходимые нам георадары. Первый гео-радио-томограф с высокой разрезающей способностью – будка на колёсиках с шириной сканирования два метра. Аппарат способен не только обнаружить монету на глубине тридцать метров, но выдавать на экран полноценную картинку и даже химический состав. Второй георадар мобильный. При весе всего двадцать кило он мог подвешиваться на грузовой беспилотник и управляться дистанционно, по радио. Таких взяли две штуки. Беспилотник для волжских степей – то, что доктор прописал. Кроме Димы, я посветил в тайну клада Вадима, который к этому времени уволился с работы и проходил вместе со мной курс обучения для работы с радарами.

***

Чтобы разобрать карту я обратился к Оксане, своей бывшей, из института востоковедения. Она быстро перевела китайский текст, а древнерусские надписи сам потихоньку разобрал. Не так уж и сложно. Сканировал старинную карту, подкорректировал и наложил на современную. Однако, возник ряд сложностей. Пояснения типа: «через сорок саженей от старицы стоит сухой Явор», сильно путали. Единственное, что было ясно, клад утопили в заболоченной балке рядом с рекой. Здесь и возникла проблема. Сухой Каркагон начинается в балке Каркагон, немного западнее города Дубовка близ Волги и течёт на запад. Русло на всём протяжении сухое или пересыхающее. В посёлке Котлубань он сливается с рекой Грачи, образуя реку Сакарка. Название это русское, произошло от слова «сокор» или «сокарь» – разновидность тополя. Как перевести Каркагон не знаю. Кара по-тюркски чёрный, кагон, возможно производное от слова кагал. В любом случае мне это ничего не даёт. Слишком часто менялось русло у этой реки. Когда же я спросил Оксану, какие крупные клады могут быть в этой местности, она не задумываясь ответила: «Конечно, золотые кони Батыя!», и рассмеялась. Я посмеялся вместе с ней, а когда вышел на улицу, сразу загуглил, что же это за кони такие?

Их история оказалась занятной. Хан Золотой Орды Бату в 1240-х годах решил увековечить собственные достижения. Он, с помощью лучших мастеров, построил столицу своей империи и назвал её Сарай-Бату. В городе разбили сады и устроили фонтаны. А когда умер любимый арабский скакун Батыя, тот повелел отлить его изваяние из чистого золота. Причём изготовить первую статую поручили колокольных дел мастеру, захваченному при нападении на Киев в том же 1240 году. По легенде, на фигуру лошади в натуральную величину ушло около пятнадцати тонн золота – вся дань, собранная Ордой за год. Когда одна статуя уже красовалась у ворот столицы, хан решил поставить вторую, для симметрии. Мастера этого обещали отпустить, но малость обманули. Завистливый Бату слово сдержал, но перед тем как отпустить ослепил мастера, чтобы тот более не сделал никому такую красоту. Не понятно, были ли кони в натуральную величину пустотелыми или полностью золотыми? Кони Батыя с крупными рубинами вместо глаз олицетворяли величие золотоордынского государства и стояли как стражи у городских ворот, у входа в столицу. Первое упоминание о золотых конях в литературе появляется в 1254 году, в книге француза Гильома де Рубрука «Путешествие в восточные страны». Посол писал, что статуи ослепляли сиянием всех подъезжающих к городу, а глаза коней были из рубинов. Впервые увидев их издалека, посол поначалу даже решил, что в городе начался пожар. В общей сложности я нашёл двенадцать документов, подтверждающих этот факт, то есть кони точно были, это не фейк. Через пятьдесят лет, когда столицу перенесли в Новый Сарай (Сарай-Берке) построенный ханом Берке, следом перевезли и золотых коней. А когда в Орде началась «великая замятня» кони пропали. По одной легенде коней положили в могилу вместе с ханом Берке, где-то под стеной города. По другой – коней вывез Мамай, когда потерпел очередное поражение от Тохтамыша. Дальше опять неясность, одного коня толи захоронили близ горы Карадаг вместе с Мамаем, толи, что более вероятно, его прибрали к рукам генуэзские купцы, предавшие своего союзника.