Цицерон – мастер публичных выступлений. Или роман об истинном римлянине. Том II

– Уважаемые очевидцы этого преступления сейчас находятся здесь: Гай Нумиторий, Марк и Публий Коттии, очень известные люди из округа Тавромения, Квинт Луций. Они подтвердят все сказанное мной под присягой! – продолжил Цицерон.

– Веррес!!! Веррес!!! Кто ты такой?! Может, Зевс Громовержец?! Облаченный особыми полномочиями диктатор Рима?! По какому праву ты совершил это злодеяние?! «Когда разводили огонь и приготовляли раскаленное железо и другие орудия пытки, тебя не заставили опомниться если не отчаянные мольбы и страдальческие возгласы твоей жертвы, то хотя бы плач и горестные сетования римских граждан? И ты осмелился распять человека, называвшего себя римским гражданином?»3

Только сейчас Верресу стало страшно. Весь вид его стал жалок. Сошла спесь, и прошла уверенность в безнаказанности. Веррес начал искать взглядом Гортензия, своего адвоката, но тот отводил взгляд, стараясь не смотреть на своего подзащитного.

– Веррес! Да за твои злодеяния даже казни в мешке для тебя было бы недостаточно! Это была бы слишком малая кара за твои невообразимо чудовищные деяния, – Цицерон гневно смотрел на Верреса, дыхание его было шумным, кулаки нервно сжимались.

Было видно, что он искренне возмущен всеми преступлениями, совершенными Верресом. Затем, повернувшись к Гортензию и глядя тому прямо в глаза, Цицерон произнес:

«Прежних ораторов, Крассов и Антониев, хвалили за то, что они умели… красноречиво защищать обвиняемых. Но они имели преимущества перед нынешними ораторами не только в умственном отношении, им благоприятствовали сами обстоятельства. В то время никто не был так преступен… Но что теперь делать его защитнику Гортензию?.. Как поступили бы в отношении этого человека все Крассы и Антонии? Одно, я думаю, могли они сделать, Гортензий: отказаться от защиты и не марать своей чистой репутации грязью другого…«4.

Да… Талантливый человек талантлив во всем. Во всем, к чему прикасается. Именно таким и был Марк Туллий Цицерон.

Что было потом? Уже седьмого августа Веррес на суд не явился, сославшись на непонятную болезнь. Гортензий отказался защищать своего подзащитного. Допрос свидетелей и чтение документов закончились на девятый день суда. Под тяжестью улик, фактов и доказательств второй сессии суда не потребовалось.

Результат: Суд признал виновным Гая Верреса по всем статьям предъявленных обвинений и приказал взыскать с него в пользу сицилийцев сорок миллионов сестерциев. Но, согласно римскому законодательству, обвиненный такого уровня и являющийся гражданином Рима мог воспользоваться добровольным изгнанием, что и сделал Веррес, отправившись в город Массалию в Галлии (нынешний Марсель), прихватив с собой оставшуюся часть своего состояния. Спустя двадцать семь лет после дела Верреса триумвир Марк Антоний внес Гая Верреса в проскрипционные списки и тот был казнен. Это была месть за поруганную в свое время честь отца Антония. Всем воздается по заслугам. Все возвращается…

P.S. Речи, предназначавшиеся Цицероном для второго слушания дела и впоследствии обработанные им, в дальнейшем выпустил в свет его друг и вольноотпущенник Марк Туллий Тирон. Речи написаны так, словно дело слушается в суде в присутствии обвиняемого. Они по праву стали настоящим сокровищем и достоянием как для риторского, так и для судебного искусства.

____________________________________________

Примечания

1,2,3,4Из речи Цицерона о деле Верреса. Первая сессия в суде.

Глава IX. Почему женщины – самые опасные и соблазнительные существа на земле?

Глазами звёзд ночного неба хочу смотреть на наготу божества природы и восхищаться этой неиссякаемой красотой мироздания!

Платон о женщинах

Не знаю как Вам, дорогой читатель, лично мне после всех этих невероятно тяжелых, сложных и ужасных событий, связанных с делом Верреса, захотелось затронуть и другую сторону жизни Цицерона. Ту сторону жизни, которую публичные люди, как правило, тщательно прячут от посторонних глаз…

Сразу после выигранного дела Верреса начались помпейские торжества, посвященные многочисленным победам Помпея «Великого» над врагами Римского государства. Накрывались столы на форуме, Марсовом поле со всевозможными яствами и напитками для простого римского люда. Вина текли рекой. Устраивались грандиозные гладиаторские представления, конные ристания и сценические представления. Весь Рим веселился и гулял, словно огромный и растревоженный пчелиный улей. И, конечно, сильные мира сего и знатные патриции, в свою очередь, устраивали закрытые вечеринки у себя дома в роскошных дворцах из нумидийского мрамора. На одну из таких вечеринок и была приглашена супружеская чета Цицеронов.

Вечером, когда Теренция и Цицерон играли в какую-то детскую игру со своей дочуркой, в атриум зашел Тирон с письмом от Публия Корнелия Лентула Спинтера.

– Что там, дорогой? – спросила мужа Теренция, отвлекшись от игры с дочкой и немного поморщившись от боли.

– Письмо от одного известного молодого патриция, подающего большие надежды, – ответил, подняв голову, муж, но, заметив гримасу боли на лице жены, тут же отложил письмо в сторону и спешно подошел к жене.

– Опять болит?

– Ничего, милый, все как обычно, пройдет, – ответила Теренция, страдавшая болями в суставах. – Я уже намазала пчелиную мазь, купленной Тироном на рынке.

– Я восхищаюсь твоей стойкостью, любимая. Я бы, наверное, уже лежал пластом, – обняв жену, проговорил Цицерон.

– Вы, мужчины, совсем не умеете болеть, – проговорила в ответ, улыбнувшись, жена. – Что там в письме? Читай.

– Сейчас, – и Цицерон, вернувшись в свое кресло, начал вслух читать строчки из письма.

«Публий Корнелий Лентул Спинтер, сын Публия, шлет привет Марку Туллию Цицерону.

Если ты здравствуешь, хорошо. Прошу удостоить меня чести завтра видеть тебя с супругой на скромном семейном ужине. Мы восхищены твоим блестяще выигранным делом Верреса. Будет много интересных гостей: Гней Помпей «Великий», молодой Гай Юлий Цезарь, Марк Лициний Красс. Приходите с Теренцией, будем ждать».

– Пойдем, дорогой?

– Не знаю… Я так не люблю все эти званые ужины, которые рано или поздно превращаются в разнузданные оргии…

Теренция подошла к супругу в своей полупрозрачной домашней тунике, сквозь которую явственно проглядывало молодое, красивое женское тело. Она села к мужу на колени и обвила его шею руками. Увидев это, маленькая дочурка Тулиола, приревновав маму к папе, бросив свои игрушки, также устремилась на колени к отцу. В результате Цицерон оказался в нежных объятиях мамы с дочкой.

– Ты знаешь, что этот ужин позволит тебе завязать полезные знакомства для продолжения политической карьеры. Тебе нужно искать сильного покровителя, примкнуть к какой-нибудь партии. Например, Гней Помпей – подходящая кандидатура. Он все больше и больше после своих многочисленных побед набирает политический вес. К тому же его взгляды во многом схожи с твоими в управлении Римской республикой. Мы просто уйдем с ужина, если почувствуем, что дальше оставаться неприлично, – сказала жена, поцеловав нежно мужа в губы.

– Возможно, ты и права. А что думаешь о Крассе?

– Он, конечно, интересная фигура и очень богат. С его мнением считаются, но у него слишком много противников в лице влиятельных людей Рима, таких как Квинт Лутаций Катул, Марк Порций Катон Младший, Квинт Цецилий Метелл Целер, Луций Домиций Агенобарб. Ему очень сильно завидуют. Не лучшая партия и выбор, – покачала головой дальновидная Теренция.

– А что насчет молодого Цезаря?

– Цезарь? Он еще слишком молод и неопытен в политической борьбе. Конечно, в дальнейшем у него, возможно, большое политическое будущее, если только наши нобили в лице знатных патрициев не убьют его, – пророчески произнесла Теренция.

– Я уверена, в дальнейшем Цезарь будет претендовать на диктатуру в своем лице. Он же из рода Юлиев, самого древнего рода со дня основания Рима. Думаю, Рим, если Цезарь разовьет свой успех в качестве полководца, перестанет быть Республикой и станет Империей. А это противоречит ведь твоим взглядам на государственное устройство, милый, верно?

Тулиола, не понимая, о чем говорят взрослые, заскучав, соскочила с колен родителей и вернулась к своим куклам.

– Да, я считаю, что в Риме должна быть Республика, только так мы сохраним традиции наших предков, – ответил Цицерон.

– К тому же, дорогой, говорят, что этот Цезарь очень развратен и распущен. Злые языки сплетничают о том, что он переспал не только со всеми мало-мальски привлекательными особами Рима, но даже и с женами Помпея и Красса.

– Женушка, не верь всем слухам. Хотя, как говорят, дыма без огня не бывает…. Да… Ты, наверное, как всегда права, и нам надо пойти на этот ужин, чтобы завязать полезные знакомства. Значит, Помпей? Положусь на твое мнение. А что еще подсказывает тебе твоя интуиция? – игриво спросил жену Цицерон.

Жена, улыбнувшись, позвонила в колокольчик, вызывая няню.

– Тулиола, сейчас тебя няня отведет в свою комнату, уже поздно и пора спать. Иди к нам, мы тебя поцелуем с папой перед сном, – добавила мать.

– Папа, я не хочу еще спать, – обиженно надув губки, произнесла Тулиола.

– Иди, иди ко мне. Я знаю, что ты еще хочешь поиграть. Обещаю, если ты сейчас пойдешь спать, завтра тебя будет ждать сюрприз.

– Какой? Какой?! – и дочка, смешно наклонив голову, начала заглядывать в глаза отцу.

– Завтра, завтра все узнаешь. Иди спать, – и отец с матерью, нежно поцеловав дочку, передали ее на руки няне.

После того, как рабыня увела Тулиолу в детскую спальню, Теренция, перекинув вторую ногу через колени Цицерона и полностью обнажив свое стройное белоснежное белое бедро, села на мужа в позе наездницы. Проказница томно наклонилась к мужу, отчего ее красивая грудь чуть-чуть выглянула наружу, и нежно прошептала:

– Моя интуиция подсказывает, что сейчас я буду тобой обладать.

Ощущая близость роскошного тела молодой жены и ее игривые покачивания на своих бедрах, Цицерон почувствовал, как крепнет его встречное желание.

– Это я тобой сейчас буду обладать, – прошептал в ответ разгоряченный страстью молодой муж.

На это Теренция ничего не ответила, но, властно улыбаясь, резко отодвинула в сторону тунику мужа и чуть приподнялась, благодаря чему «римский легион вошел в Цизальпинскую Галлию». Цицерон, крепко прижав жену за бедра к себе, начал страстно целовать ее грудь, а та, в свою очередь, закрыв от блаженства глаза, начала ритмично двигаться, приводя этими чувственными движениями в огромное возбуждение обоих. Крепкое кресло из красного дерева начало предательски трещать от тяжести разгоряченных тел. Стоны, вздохи, запах любви – все смешалось в этой комнате. Движения любовников то становились медленнее и как будто почти замирали, то резко убыстрялись, как квадрига на конских ристаниях, стремящаяся к финишу, пока, наконец, оба не взлетели на пик наслаждения…

…Теренция, откинувшись немного назад, еще несколько секунд продолжала сидеть на бедрах мужа, а затем медленно сползла на пол.

– Спасибо, любимый, – слабым обессиленным голосом произнесла та.

– Тебе спасибо, – ответил Цицерон, также опустившись на ковер к жене.

– Мы ведь никогда ни делали этого на этом кресле? – улыбнувшись, спросила мужа Теренция.

– Не-а, – ответил тот.

Затем наклонился к жене и, нежно поцеловав в губы, начал массировать ее ступни, отчего она всегда приходила в чувственный экстаз.

– Спасибо, спасибо, любимый. Как хорошо, что ты у меня есть, – произнесла Теренция со слезами на глазах, поцеловав руку мужа.

– Родная, я так рад, что наши отношения являются маленьким островком счастья, любви и семейного благополучия в этом развратном Риме. Я люблю тебя…

– А я тебя обожаю…

…На другой день, когда Юпитер уже давно покинул небосвод и поставил коней в конюшню, чета Цицеронов вышла из паланкина у белоснежного дворца, прибыв на званый ужин.

Раб-привратник, прикованный к дверям, открыл им дверь, затем другой поднес им тазик и вымыл ноги, после чего дворецкий провел в атриум. Цицероны немного опоздали, поэтому все гости уже возлежали на ложах, успев откушать несколько чаш вина. Навстречу Цицеронам вышел хозяин Корнелий Лентул Спинтер. Это был мужчина средних лет с добродушным взглядом и располагающей улыбкой.

– Теренция, вы великолепны! – произнес галантно хозяин дома и поцеловал, согласно обычаю, в обе щеки жену Цицерона.– Марк, мы уже заждались тебя.

Спинтер также поцеловал и Цицерона и вдруг после обязательного ритуала неожиданно приобнял гостя.

– Ваше ложе рядом с Гнеем Помпеем «Великим». Надеюсь, вы не против? – спросил хозяин.

«Хороший знак», – подумал про себя Цицерон и с поклоном ответил:

– Нет, что вы, уважаемый Лентул. Это честь для нас.

И чета Цицеронов прошла к своим ложам. Атриум площадью не менее ста квадратов по периметру был богато украшен статуями Зевса, Геры, Минервы, Юпитера. Пол был выложен причудливой мозаикой, изображающей греческий эпос. По всей площади помещения стояло огромное количество светильников, свечей, которые практически делали атриум светлым как днем. На «скромном» ужине присутствовало не менее двадцати пар. Это были самые знатные и состоятельные граждане Рима. Пока им подносили блюда и наливали фалернское в чаши, Цицерон начал изучать собравшихся. Женщины с причудливыми прическами и макияжем на лицах утопали в изысканных дорогих золотых украшениях и шикарных нарядах. Мужчины, одетые по последней моде в белоснежные тоги, немногим уступали в роскоши своим подругам. Почти на каждом пальце сильных мира сего были нанизаны дорогие золотые перстни. На шеях у некоторых висели золотые диадемы почти как у дам. Да… Роскошь и золото всегда любили в Риме, к тому же золото было символом определенного статуса в то время. Носить золотые украшения могли только определенные высшие сословия: патриции, всадники, сенаторы и, конечно, их жены. А вот даже богатым дельцам, ростовщикам, оценщикам и прочим разрешалось носить только железные украшения. Вот так золото во время описываемых мной событий подчеркивало статус обладателя.

Взгляд Цицерона остановился на Крассе. На вид тому было лет сорок пять – сорок шесть, появилась уже небольшая седина. Одет он был богаче всех присутствующих вместе взятых. Складывалось впечатление, что даже тога, одетая на него, из чистого золота. Его по праву считали самым богатым человеком в Риме. Первоначально разбогатевший на Суланских проскрипциях, а затем на махинациях с недвижимостью Красс также активно торговал высококвалифицированными рабами, вкладывал деньги в шахты и участвовал в системе откупа налогов в провинциях. Все эти его предпринимательские действия и позволили ему в довольно короткий срок стать богачом.