По следу аркуды. Возвращение в Медвежью лощину

Больше ни разу не ходил сюда дед, да и сыну своему – отцу Ополка, наказал обходить здешние места стороной. А вот Ополк ослушался деда и идет, может быть, на верную гибель.

Добравшись до вершины, мальчик разглядел следы и по ним пошел вслед за чужаками. Но он не знал, схватили чужаки его друзей или те смогли спастись. Недолго думая, Ополк побежал, что есть сил, наперерез, чтобы возле распадка подкараулить чужаков.

И ему удалось это! Не успел он как следует спрятаться, показались передовые дозорные. Они внимательно осматривались по сторонам, пытаясь обнаружить малейшее движение. Ополк насчитал почти три десятка конников, еще шесть лошадей привязанных к седлам, а позади связанных своих знакомцев. Даже издалека мальчик видел, насколько испуганы его друзья, с трудом понимают, что произошло. Они были в рубахах и штанах, босые и без оружия. Приволоки, сапоги, оружие сейчас находилось в повозке. Они тогда сказали Ополку, что к ведуну с оружием не ходят. Были бы с оружием, их так легко не взяли бы, а так – легкая добыча для любого. Теперь они пленники, и никто не сможет им помочь.

А вот он, Ополк, поможет им. Недаром Мать Белые Волосы наказала ему охранять её гостей, которые показали себя храбрецами. Ополк обещал Матери и слово свое сдержит.

Дождавшись, когда небольшой отряд пройдет реку вброд и двинется вверх против течения, мальчик камнем слетел с горы и помчался на полянку, где оставил Велену.

Пешком он не сможет догнать конников, а вот если окольным путем добраться до того места, где Славунь-река делает петлю и бежит на юг, можно обогнать их на полдня. Именно туда направляются лютые, как их зовут в этих местах. Правда, они совершают набеги большими отрядами, сотни в три четыре, а этих всего ничего. Может, прелагатаи? Разведывают короткую дорогу к центру княжества? А может, это остаток войска, и пробираются лютые тайными тропами, чтобы не попасть в руки росичей?

Как тут узнать? Вначале нужно вызволить друзей.

Находя проходы в гуще леса, Ополк погнал Велену сначала вслед за чужаками, а потом обогнав их. Утром третьего дня он понял, что чужаки остались позади. Теперь нужно спрятать Велену так, чтобы никто ее не обнаружил, и уже пешком пробираться своим на выручку.

Ополк правильно рассчитал место встречи, дождался, когда в стане лютых подкрепятся и улягутся спать, и пополз к дереву, к которому были привязаны друзья. А потом они бежали без остановки несколько часов. Всем было тяжело, и ему тоже, но останавливаться, значит, снова попасть в плен.

Отсюда, где они сейчас расположились на отдых, до места, где он оставил Велену, совсем немного осталось. Вот только за неё душа его болит. Велена – клюся (лошадка) умная, не покинет места, где он её оставил, но в лесу дикого зверья полно. Правда, летом зверье редко нападает на домашнюю животину, поэтому есть надежда, что клюся не пострадает.

Пора будить парней. До темноты им нужно добраться до оврага, где сейчас скрывается Велена.

…Парни поднимались с трудом. Израненные ноги нещадно болели, голод сводил желудки железной хваткой.

Сообща решили: они сделают круг, чтобы пройти мимо еще одного озерца, что спряталось в глуши. Там снова нарвать целебной травы и заново перевязать ступни, а может, удастся поймать рыбы и поесть.

Добирались больше часа. И хотя в лесу все было спокойно, но беспокойство все сильнее охватывало душу Ополка. Когда беспокойство охватило его до тряски в груди, он резко свернул в сторону и повел друзей не прямо к озеру, а к незаметной протоке, соединяющей озеро с большой рекой. Когда он догонял лютых, он заприметил это место, глухое, непролазное.

Надо пересидеть там, думал мальчик. Потеряем, конечно, время, зато лютые не сугнути ны (не догонят нас).

Почему ему думалось о лютых, он бы и сам не ответил, если бы его спросили. Так, мысль шальная придет-уйдет, а след беспокойный оставит. Сначала, когда они бежали из плена, Ополку ничего странного не показалось, наоборот, он себя посчитал ловкачом. А потом призадумался: не такие простаки лютые, чтобы так легко добычу упустить. Возможно, все его уловки даже с прыжками по деревьям впустую были. Не-е-ет, дед учил сто раз оглянуться, три круга вокруг одного места сделать, три раза на дерево влезть, и уж если ничего сомнительного не заметишь, продолжай путь. А он, по правде, два из трех кругов сделал, два раза на дерево влез, да и оглядываться ему особенно некогда было. А раз так, не надо торопиться. Они гонзнати (спаслись бегством), елико вороги сугнути ных (пока враги не настигли) сделать околавок (отступить), семо и овамо отай зрице, доглядай егда жизни лиховане (скрытно туда-сюда посмотреть, пока жизни не лишился).

Друзья не поняли, что свернули с прямой дороги, и теперь шли не к самому озеру, а взяли чуть левее. Когда в темноте они вышли к непролазной протоке и по молчаливой команде Ополка забрались в самую гущу колючего кустарника, переплетающегося с высокой и режущей, как бритва, травой, то засомневались в разумности действий своего проводника. Но заметив на его лице гримасу страха, повиновались. Мальчик тоже лез с ними до самой воды. Там он срезал несколько камышин, роздал их парням и показал, что следует делать. А следовало зажать один конец камышины в зубах, обхватить её плотно губами, а нос зажать пальцами и таким образом опуститься в воду. Дно протоки было илистым, заросшим камышом, сабельником и еще какой-то травой, которая норовила опутать ноги. Дизель хотел возмутиться, но Ополк быстро закрыл ему ладонью рот и приложил палец к губам.

– Голка мае? (шум слышите), – еле различили они слова Ополка. – Возе елико борзо (садитесь быстрее). Елико долже (как можно дольше).

Парни повиновались, хотя ничего опасного не слышали. Но Ополку можно было верить, если сказал, что опасность близка, значит, так оно и есть.

За день вода в протоке прогрелась до самого дна, поэтому умереть от холода им не грозило. Но держать лицо вверх и дышать через камышину, тут нужен был навык. Но если не хочешь снова в плен, будь добр, терпи.

Сам же Ополк вылез из чащобы и огляделся в сгущающихся сумерках. Ничего подходящего. Хотя…есть! Как вратарь за мячом в угол ворот мальчик прыгнул в сторону и накрыл своим худеньким телом выбежавшего не вовремя лесного зверька. Это была речная крыса. Сытая после охоты и привыкшая к тишине родных мест, она не ожидала, что сама станет добычей. Мальчишка в секунду оторвал крысе голову, побрызгал кровью вокруг лаза, через который прошли друзья, вывернул тушку наизнанку и нисколько не брезгуя начал обмазывать себя кровью и внутренностями несчастного зверька. Особенно тщательно он обмазал ноги, руки и все открытые места, пошаркал истерзанной тушкой по волосам и лицу. Теперь хорошо.

Потом Ополк прыжками добрался до дерева, которое приметил еще раньше. Среди других это дерево отличалось тем, что имело почти голый ствол. Не было ни одной лишней ветки, ни густой листвы, чтобы на нем спрятаться. Но именно такое дерево Ополку и нужно было, чтобы обмануть врагов.

Остановился. Глянул на то, что осталось от крысы, и вонзил в неё зубы. Он рвал мясо, но не откусывал и не глотал. Сплюнув под ноги и утерев окровавленный рот, мальчик бросил тушку к подножию дерева, а потом сам по-обезьяньи забрался на самую вершину, приник к стволу, слился с ним и приготовился ждать. Главное, чтобы друзья не обнаружили себя.

Тягостно проходила минута за минутой. Лес жил своей жизнью. На протоке, в теплой воде, резвилась мелкая рыбешка, жабы исполняли свои ночные серенады, изредка лесная птица пролетала по-над берегом, высматривая добычу. Вот и месяц показался из-за вершин вековых деревьев. Осветил божий мир, разогнал нечистых духов и, собрав вокруг себя крупные и мелкие звезды, продолжил рассказывать историю сотворения мира. Он помнит всё. Было бы кому слушать. А звезды притихли, перестали легкомысленно переглядываться, проявив уважение к старику. Они еще успеют повеселиться перед самой утренней зарей, а некоторые самые смелые как с ледяной горы помчатся вниз с небосклона. Ух, и весело!

Ухнул филин и замолк на полуфразе, жаба, только что взявшая высокую ноту, поперхнулась и всем своим раздутым телом плюхнулась в воду. Вот ветка орешины качнулась против дуновения ночного ветерка. Ополк напряженно вглядывался в тени под деревом, на котором схоронился.

Прелагатай! Еще один! Идут по следу. Мальчику стало понятно, что враги их выследили! Они шли по их следам, и никакие его уловки не помогли. Посмотрим, что сейчас будет.

А прелагатаи остановились, закрутились на месте. Слышно было, как они втягивали носами запахи. Один из преследователей опустился на колени и как собака начал вынюхивать следы. Но в нос бил запах свежей крови крысы. На коленях прелагатай добрался до дерева и обнаружил истерзанную тушку зверька. В неверном свете месяца он пытался разглядеть следы зубов, но тщетно. Отбросив тушку, лазутчик поднял голову к вершине дерева. Голый ствол. По такому взобраться мудрено. Да и спрятаться средь бедной листвы негде.

Лазутчики сошлись у голого дерева, о чем-то посовещались и повернули в ту же сторону, откуда пришли.

Вновь наступила тишина. Слышнее стали шорохи листвы, треск веточек, по которым прыгали невидимые зверушки, завела свою песню жаба, её поддержали и другие жительницы протоки.

Но Ополк сидел на дереве как приклеенный. Куда торопиться? Им теперь до утра отсюда не двинуться. Так лучше уж оставаться на своих местах, чем шарахаться по ночным дебрям.

Ноги и руки Ополка дрожали от напряжения. Надо бы поменять положение, а то и свалиться можно. Но этого делать нельзя, потому что можно попасть прямо в руки лютых.

А-а-а-а, вот и они! Прежние прелагатаи, уже не таясь, вышли на открытое место. Видимо, они сделали вид, что ушли, а сами отсиживались в кустах. Но никакого движения, никаких посторонних звуков. Значит, они где-то ошиблись, взяли не тот след! Ужон их побьет!

Ну что за народ эти росичи! Зайдут в лес и словно растворятся. А может, и вправду, как говорят их мудрецы, росичи могут оборачиваться в волков и медведей, в кабанов и лосей. Только были людьми, а вот уже бегает семья кабанов! Не-е-е-т, надо выбираться из этих диких мест, пока целы. А добыча…ну что ж, бывает, и уходит добыча.

Сплюнув в досаде под ноги, лютые скорым шагом двинулись на запад, и только месяц с усмешкой смотрел им в след. Глупые, глупые! Даже у него, старика, глаза лучше видят: вон весь камыш качается в одну сторону, а четыре камышины стоят на месте. А на этом дереве в одном месте кора чуть светлее, а лишайник так высоко не забирается. Веселая игра прятки! Он, месяц, тоже иногда разыскивает звезды среди туч или ночных облаков. Редко, когда не находит, значит, не найдет никогда – сорвалась в бездну. А из той бездны ни одна еще звездочка не вернулась.

Загрустил месяц, побледнел – заря торопит: уходи, мой черед!

Не чуя рук и ног, сполз с дерева Ополк, побрел к протоке. Кровь зверушки запеклась, стягивала кожу, хотелось быстрее смыть её с себя. Но вначале узнать, живы ли друзья. Они молодцы, не подвели: ни звука, ни шороха. Уж на что прелагатаи лютых опытные следопыты, а не прознали, что совсем рядом с ними прятались сбежавшие пленники.

Мальчик ступил в воду, схватился за камышину. Тут же из воды показалась рыжая голова Ярика. Почувствовав движение, остальные тоже покинули свое убежище. На друзей больно было смотреть: бледные до синевы лица, тела трясутся от холода и усталости, ноги судорогой свело. Молча выбрались на сухое место, свалились в изнеможении. А Ополк, напротив, залез в воду как был в одежде и пучком травы начал стирать себя запекшиеся пятна крови.

Ему тоже было не сладко, но не показывать же слабину перед друзьями! Выйдя из воды, он жестом показал, что нужно отжать одежду и разложить просушиться. Кое-как стянув с себя рубахи и штаны, ребята обхватили себя за плечи, стараясь согреться. Быстрее бы солнце выглянуло, все теплее.

С трудом разогнув окоченевшие ноги, Грек встал в стойку. Тренер учил его: как бы плохо тебе ни было, заставь работать мышцы. Поэтому он сделал выпад ногой, потом расправил плечи, сделал «мельницу» руками, согнулся-разогнулся…Тело оживало, тепло потекло к самым кончикам пальцев рук и ног, позвоночник стал слушаться, и шея уже поворачивалась вправо-влево без болезненного стона.

Его пример оказался заразительным – и остальные встали, начали двигать руками, ногами. Они приседали, выбрасывали вверх и в стороны ноги, прыгали на месте, колотили руками воздух, шлепали друг друга по мокрым лопаткам, плечам, груди. Потом были кувырки, отжимание и подтягивание на нижних ветках деревьев.

Ополку такое было в новинку, но и он старался не отстать от друзей и старательно двигал всеми частями тела, чувствуя, как кровь приливает к лицу, как жарко становится щекам, как приобретают привычную гибкость поясница и шея.

– Хорош, други! – скомандовал запыхавшийся Грек. – Вроде полегчало. Ну, Ополк, давай рассказывай, зачем все это нужно было.

Ополку скрывать было нечего. Он поднялся с места, повел друзей к едва заметным на росной траве следам лютых, потом показал истерзанную крысу, капли крови вокруг и голый ствол дерева, на котором он прятался.

– Ну, ты, брат, хитрец! – восхитился Дизель. – Я бы так ни в жизнь…Зубами крысу загрызть. А зачем?

– Прелагатаев с женутя заяти (со следа сбить). Смерда бых нове (запах сменить). Ух, усмяг аз зело (устал я очень).

Они все устали, но двигаться надо было. Наступило утро следующего дня. Ополк все сильнее беспокоился о Велене. Греславу он ничего не говорил, но по лицу видел, что тот тоже переживает. Да и как не переживать, если Велена, считай, ему жизнь спасла – на поле боя не сбросила, в кусты непроходимые не зашла.

Натянув чуть просохшую одежду, маленький отряд двинулся против солнца, к увалу, за которым, по словам Ополка, он спрятал клюсю.

О больных ногах никто не вспоминал. Сидение в воде в течение нескольких часов сделал их бесчувственными. Торопясь след в след за Ополком, каждый из них вспоминал жуткие моменты сидения под водой, страх захлебнуться или движением выдать свое присутствие. Какие еще испытания выпадут им, пока они выбираются?

А куда, собственно, они идут, подумал Грек. Если к пещере, то они зашли далеко на юг, отсюда и до стана Матери Белые Волосы далеко, а до дреговичей и того дальше. Что задумал Ополк?

Но спрашивать было некогда. Грек следил за дыханием и время от времени прикладывал руку к ключице, под которой хорошо прощупывался шрам. После воды мышцы вокруг шрама ныли и налились кровью. Как бы воспаления не было. Пацаны рассказали, как тащили его к пещере, как он почти не подавал признаков жизни из-за опасного ранения. Как же так случилось, что рана затянулась в одну ночь, и теперь он наравне с другими может бежать?

Почти о том же думал Дизель, время от времени прикладывая руку к левой стороне груди. Просто чудеса! Сердце работает, как мотор. А ведь он сердечник, у него официальный диагноз в медкарточке – пролапс митрального клапана. А сейчас у него ноги болят, в горле пересохло, глаза потом щиплет, а сердце хоть бы хны! Пульс, конечно, будь здоров, но это и понятно – такой кросс по пересеченной местности! И тем не менее…

До увала, по прикидкам Ополка, оставалось совсем немного. Сейчас они пройдут вдоль речки, потом вверх по оврагу до кучи сваленных, грозой деревьев, а там и увал. За ним та самая ложбинка, где он спрятал Велену и повозку с оружием и походной одеждой друзей.

И тут сквозь тяжелое дыхание, мальчик различил звук, который его очень встревожил – крик, похожий на стон, или стон, похожий на крик. В нем ужас и предчувствие смерти, зов о помощи и решимость бойца.

– Чу! – Ополк замер, повел головой из стороны в сторону, приложив палец к губам. – Чув, лютии быв (слышу, волки рядом). Ристайте!

Он сорвался с места и полетел – откуда только силы взялись! Парни ринулись за ним, заразившись его тревогой. Наверняка, что-то случилось с Веленой!

Когда они добрались до вершины увала и глянули вниз, то в страхе замерли: бедняжка Велена крутилась на небольшом пятачке, прижимаясь задом к повозке, а с трех сторон к ней приближались волки. Со своего места Ополк разглядел, что это старая опытная волчица вывела свой подросший выводок на показательную охоту. Всего он насчитал четырех молодых волков. Пригнув морды к земле и зажав хвосты между ног, волчата оглядывались на мать, которая поощряла их взглядом. Волчица понимала, что кобыле некуда деться – единственный проход она закрыла собой. Если кобыла и кинется в её сторону, то она, известная в лесу своей хитростью и жестокостью волчица, вцепится ей в горло, перегрызет главную жилу и напоит щенков свежей горячей кровью.

Так думала волчица, уверенная в своей силе и своем праве. Кто может помешать ей здесь, в этой глуши, далеко от человеческого жилья? А если найдется такой смельчак, то он сильно пожалеет об этом. Её сила и опыт многих битв сделали её почти неуязвимой.

Оголив клыки и поощрительно рыкнув, волчица стала подбираться к мечущейся в страхе Велене. Бедное животное напрягло все мышцы, вскидывая передние ноги и оскаливая покрытую пеной пасть. Она видела: волчица тянет, ждет, чтобы молодые волки проявили себя, накинулись скопом на добычу, а если у них ничего не выйдет или лошадь даст отпор, то уж тут она покажет себя.

Шажок, еще шажок, еще…Удачный сегодня день – добыча как по заказу, и гнать никого не надо. Меткий прыжок и…

И тут откуда-то сбоку серая тень волка метнулась к Велене, но не вцепилась в неё, как ожидали парни, замершие в ступоре, а развернулась и в ярком свете солнца, чьи лучи добрались и сюда, блеснули великолепные клыки. Пригнувшись к земле и растопырив дрожащие от напряжения лапы, волк угрожающе рыкнул в сторону волчицы: не подходи! Та от такой наглости присела на тощий зад. А потом вскочила и ринулась на соперника, который решил забрать у неё добычу. Сорвавшись с места, волк в два прыжка оказался напротив волчицы и движением мощной груди сбил ту наземь. Волчица с визгом перевернулась через голову, шмякнулась на пузо и, ничего не видя от застилавшей глаза пелены ненависти, снова прыгнула на пришельца. Это её лес, это её добыча!! Но волк не стал ждать лобовой атаки. Извернувшись, он цапнул соперницу за бок и отшвырнул её в сторону, как старый мешок.

Не ожидавшие такого поворота молодые волки судорожно взвизгивали, глядя, как сражается мать, приседали и нерешительно топтались на месте. Добыча казалась такой легкой, такой аппетитной на вид, и как не хочется им делить её с чужаком. Может, помочь матери? Но она их этому не учила, значит, надо выждать. А чужак совсем разошелся – того и гляди порвет мать на части. Не-е-е-ет, надо отсидеться в кустах…

– Пацаны-ы-ы-ы! Это же Волчок! – заорал Клим, первым приходя в себя. – Волчок! Друг! Держись!

Клим кубарем свалился с увала и оказался почти под копытами Велены, которая хрипела и вспарывала копытами землю под собой. Тут и другие с криками и улюлюканьем кинулись на помощь Волчку. Обезумевшая от боли, унижения и криков, неизвестно откуда взявшихся людей, волчица ринулась в кусты, не замечая, как колючие ветки рвут в клочья шкуру. В последний момент она пролаяла коротко волчатам, и помчалась вниз по склону, подальше от места, где чуть было сама не стала добычей. Судя по шороху справа и слева, волчата мчались за матерью. Они остались голодными, но были довольны, что унесли ноги.

А на маленьком пятачке кружились в радостном хороводе пятеро парней, лошадь и волк. Все неприятности, боль и страхи исчезли в момент, когда Клим с размаху бросился к Волчку и чуть не задушил того в объятиях. Он трепал его за уши и чмокал в пасть, и Волчок хотел уже предостерегающе рыкнуть – он все-таки волк, а не домашняя шавка, но не выдержал и сорвался на радостный щенячий скулеж. Задние лапы сами по себе подогнулись, а передние вскинулись на плечи друга. Клим прижался щекой к жесткой шкуре волка, чтобы друзья не заметили его слёз, а волк деликатно отворачивался, а потом незаметно слизнул соленую влагу с пахнущего дымом лица друга и судорожно вздохнул – волки не умеют плакать от радости или горя. Только смерть может выдавить из их желтоватых глаз слезинку. Но часто и этого не бывает, потому что волк погибает в битве, и порой даже не замечает перехода из жизни в вечную жизнь, где тебе уже никогда не придется охотиться или биться за свою территорию.

А Грек вовсю пытался успокоить Велену, которая дико вскидывалась, косилась испуганно на кусты, где скрылся выводок волчат, и никак не могла признать своего хозяина – Греслава. Грязный, без воинских доспехов и оружия, он мало походил на воина, который так смело кинулся в самую гущу торкаев, и кого она вынесла на себе из боя и старалась удержать его в седле.

– Друже! – Ополк стоял у повозки, держа в руках узду. – Пора. Радувасти голомя, заяти грясти (радоваться будем потом, пора идти).

– И то верно, – поддержал Дизель. – Чур, я на повозке, ноги, ужас, как ноют.

– Не у тебя одного, – подал голос Ярик, устало присевший на торчащий из-под земли камень. – Ополк, где наша одёжа?

Мальчик нырнул в кусты и достал узел. Здесь было все, что сняли с себя друзья, пробираясь к пещере. В том числе и оружие. Клим схватил лук.

– Ну, теперь нам голод не страшен! Сегодня у нас будет славный ужин.

– Смотри, как бы тебя самого не съели, – усмехнулся Дизель. – Думаешь, волки далеко ушли? Наверное, отсиживаются где-нибудь рядом в кустах.

– Ха-ха, Дизель, думаешь, я за несколько дней перестал быть охотником? Да и Волчок теперь при мне, так, друг? – он потрепал волка за уши. – Волков я не боюсь, пусть они меня боятся!

– Герой, – пробурчал себе под нос Дизель. – Вот обещал ужин, так сделай, а то у меня живот к спине от голода прилип. Кишка кишке кукиш кажет!

– Будет тебе ужин, только решайте, в какую сторону двигаться.

Собрались кружком. Ополк с помощью камешков, сосновых шишек и веточек обрисовал местность. Вот здесь, далеко на востоке, селение Матери Белые Волосы, севернее и чуть в сторону – Синий лес, за которым Медвежья лощина и пещера, куда они несли на себе Греслава. Отсюда вслед за солнцем лютые гнали пленных до Славунь-реки. Вот здесь они вырвались из плена, сделали крюк, вышли южнее и пошли дальше, заметая следы. Сейчас они в дне перехода до реки Межени. Один её приток Нема, другой Кужма. По словам Ополка, дед его бывал в этих местах и рассказывал, как дойти до озера Лежного, а там через Соть-волок повернуть против солнца и добираться до дреговичей. Только путь будет не прост, встречи нечаянны. Только он, Ополк, сам в этих местах никогда не бывал, говорит со слов деда. Может, что-то и напутал. Во всяком случае идти надо на юго-восток.

– Пацаны, нам решать, куда идти, – заговорил Грек. – Вспомните, мы хотели остаться у дреговичей, чтобы помочь им в войне против торкаев. Я так понимаю, что к пещере вы пошли, чтобы меня спасти, так?

– Угу,– за всех ответил Дизель. – Выхода не было. Ярун и Милалика однозначно сказали, что ты не выживешь, рана-то смертельная. Сами не знаем, как дотащили тебя полуживого до пещеры…

– Ага, улеглись спать в надежде, что портал откроется, а он не открылся, – проговорил Ярик. – Но ты жив и здоров, Дизель тоже на сердце не жалуется. Клим, а как Волчок?

Волчок развалился у ног друга, положив лобастую голову тому на колени. Клим провел рукой по боку зверя, нащупал рваную, но уже хорошо затянувшуюся рану. Нажал на грудную клетку, где были сломаны ребра – волк не отреагировал, значит, боли нет. Тогда Клим просунул руку в пасть волку и оголил челюсть. С левой стороны два клыка выбиты, но раны не кровоточат, пасть хорошо раскрывается, словно и не была сломана. Парень провел пальцем по дыркам вместо клыков.

– Волчок, а ведь и ты здоров, если не считать дырок в челюсти. Не скажешь, как тебе удалось из полудохлого волка снова стать здоровым Волчком?

А волк вспомнил, как трусливо бежал из пещеры от страшного старика с посохом. Бросить друзей его заставила неведомая сила, которая сильнее самой жизни и опаснее смерти. Он тогда бежал и бежал, пока не оказался в незнакомой глухомани, на чужой территории. Хоть и был он волком от рождения, но жизнь рядом с человеком и служба ему заставили сторониться дикой жизни. Он тогда вернулся по своему же следу до самой пещеры, но друзей там уже не застал. Зато почуял запах чужаков. Много часов он бежал по кровавому следу, оставленному его друзьями, а потом следы исчезли. Плутая по лесу, он обнаружил еще один знакомый запах и пошел по нему. Запах рисовал в его голове картину боя, конские копыта, тяжелый меч и острую пику, распоровшую ему бок и сломавшую ребра.

Он пошел по этому следу, иногда теряя его, потом снова находя. Наконец, добрался до этого места, а внизу увидел клюсю. Но рядом с клюсей никого не было видно. Волк улегся в кустах и стал ждать. И дождался!

– Здесь хорошее место для отдыха, – оглянулся Грек. – Сделаем привал, подкрепимся и окончательно решим, куда двинем. Пусть каждый выскажет свое мнение. Клим, бери лук, идите с Яриком в лес. Дизель, за тобой костер. Ополк, здесь есть поблизости ручей?