По законам военного времени

Переключил на другой канал, там передавали тоже новости, и тоже критические, но уже из Кырыма. После выступления Яковича с обращением – пошла реакция. В Симферополисе участились нападения на патрули полиции и нацгвардии. Совершен ряд набегов на склады частей Министерства обороны. Появились сообщения о хищениях оружия и боеприпасов. Некоторые сотрудники полиции татарской национальности вместе с оружием переходили на сторону восставших. По Симферополю ездили на машинах группы вооруженных людей. В поселке Ак- Мечеть образовалась временная штаб-квартира Курултая во главе с Мустафой Жемилевым. Ее охраняли мужчины неславянской внешности, вооруженные автоматами. Штаб Крымского Территориального командования Национальной гвардии на улице Субхи, возле Центрального рынка, был в осаде. Главк МВД на проспекте Кирова заблокирован толпой женщин. Осаждающие не предпринимали активных действий в отношении запертых объектов: видимо что-то выжидали, но и не выпускали никого. В зданиях Управления ГАИ, что на улице Куйбышева – был учинен погром и разграблена комната хранения оружия. Есть жертвы с обеих сторон. Кричащая толпа захватила здания Совета Министров Автономного округа и Кырымской телерадиокомпании. Гражданские лица нетатарской национальности стремились либо покинуть город, либо отсиживаться по домам. В районе поселка Перевальное произошло столкновение между татарами и группой Росского Казачьего войска из расположенной неподалеку станицы «Рось», что привело к блокированию населенного пункта. Потом показали колонны двигающихся к Симферополю частей Национальной гвардии.

На другом канале показывали международные новости. Пресс-секретарь Совбеза ООН обнародовал обращение Конгресса САСШ, относительно политической обстановки в Окраинской республике, о попрании демократии, а также о всплеске насилия и все такое. Призывают отправить в Украину наблюдателей от ОБСЕ, политическим силам сесть за стол переговоров и начать конструктивный диалог. Они резко осуждают применение военной силы. В общем, обычная демагогия. Юлия Димошенко, после разгона ее сторонников в Киеве – вылетела во Львов. Она призвала всех своих избирателей собраться там и отстоять свое право на выбор, а лидеров оппозиции – создать коалицию. Юрий Тиман, лидер УНА – УНСО, объявил о входе в блок БЮД. В районе Львова начали собираться отряды самообороны. В Юзовке (аналог нашего Донецка, как оказалось) прокатился ряд стихийных митингов сторонников «Партии областей». На которых было решено создать «Боевую дружину» и направиться в Киев. Примерно через минут десять передали, что Виктор Якович категорически против создания каких-либо незаконных вооруженных формирований. Призвал лидеров оппозиции прекратить мутить народ. Предложил сесть за стол переговоров и решать все мирным, демократическим путем. На что оппозиция ответила молчанием. Со всей Западной Украины подо Львов потянулись колонны автобусов и грузовиков. На Скныливском поле появился лагерь сторонников «бело-красных», но он мало чем напоминал просто стихийное сборище палаток. Там четко прослеживалась военизированность и дисциплина.

Кстати, недавно зашел в Интернет – кафе, просто хотелось отдохнуть, посидеть в чате, пообщаться с народом. На сайте знакомств на Mail.ru была размещена следующая заявка: Молодая, незамужняя девушка с умопомрачительными косами предоставляет интимные услуги бесплатно – любые варианты: Геи, лесби, животные, садомазо и т.д. И помещена фотография Юлии Димошенко.

Два дня мы провели в ожидании. Домой отпускали только гражданских и то, только поздно вечером, а точнее развозили на машине. Потому что в городе действовал комендантский час. А военнослужащие ночевали в военкомате. На второй день ожидания, я сидел в комнате отдыха и смотрел телевизор, так как был дежурным по РВК. Посмотрел на электронные часы, что стояли на пульте – 22.32. Ближайший доклад в горвоенкомат в ноль часов, можно теперь и расслабиться. По телеку показывали фильм «Храброе сердце» с Мелом Гибсоном. Классный фильм! Хоть и американский. Надо же, его сняли и в этом мире. О борьбе шотландского народа за свободу и независимость. Но тут фильм прервали выпуском новостей. Передали, что в Администрации Президента Окраинской республики прошло экстренное совещание Совета безопасности страны. На котором было решено перевести все силовые структуры в самую высокую степень готовности в связи с кризисной ситуацией в Окраине. И тут зашумел в дежурке телетайп, опять взглянул на часы – 23.00. Странно! Проверка работоспособности обычно проводится два раза в сутки – в 08.00 и в 20.00. И тут он застучал высекая на ленте сначала адресную часть, а потом еще какую-то хрень. Интуитивно начал понимать, что это очень важно. И тут осенило: это же мобтелеграмма! Еще один из способов оповещения частей и военкоматов о «Большом дурдоме», то есть повышение степени боеготовности. Короче говоря, в Государственном комитете связи есть два законсервированных телеграфных узла, которые при «ахтунге» циркуляром передают одновременно всем абонентам телетайпной и телеграфной связи в стране один и тот же текст. А в случае нарушения связи мы получили бы эту телеграмму нарочным Окрпочты.

Позвонили с центрального телеграфа и взволнованный женский голос попросил подтверждение о получении. В горле пересохла и с грехом пополам успокоил девицу на другом конце провода. Дрожащей рукой поднял трубку на пульте «Кристалла», нажал кнопки кабинетов военкома и зама. Пульт около минуты пикал, но никто не отвечал. Щелкнул тумблером ГГС и объявил: «Полковнику Мешкову и подполковнику Петрову выйтии на связь с дежурным!». Пока те выходили на меня, включил на панели пульта кнопку и зажглась надпись «ПОВНА». Да, вводилась боеготовность «Полная»! Наконец наши военкоматовские «вожди» отзвонились и узнали о полученной телеграмме. Через минуту оба были в дежурке. По циркулярке шеф позвонил в горвоенкомат, чтобы уточнить не разводняк ли это. Оперативный дежурный как раз собирался передать нам сигнал полученый из Штаба Южного военного округа – здешнего аналога Южного оперативного командования. Видимо, решили продублировать, послали и мобтелеграмму, и сигнал на приведение в самую высшую степень боеготовности. Мешков умчался в кабинет. Теперь за дело принялся я – начал обзванивать отсутствующих сотрудников. Остальные офицеры уехали доводить мобтелеграмму закрепленным частям и военным представительствам.

Когда начало светать – уже весь личный состав был на месте. Меня сменил сторож Василий Василич. Сразу же было собрано совещание военнослужащих в кабинете шефа. Мешков включил «ящик».

И тут на экране телевизора опять появилась надпись: «Термінове звернення Президента Окраїньської республіки В.Ф. Яковича до окраїнського народу»

Все присутствующие в кабинете военкома: я, военком, Петров и Алексеич, замерли. Наконец появился перед камерой снова предстал Президент, который обратился, правда, уже на русском языке:

«Дорогие друзья! Я решил обратиться к вам в связи с нависшей угрозой над нашей страной! Я предложил лидерам оппозиции сесть за стол переговоров – ноль эмоций. В Кырыме бесчинствуют сепаратисты и под угрозой жизни законопослушных граждан. В связи с тем, что оппозиция на Скныливском поле собирает своих сторонников и призывает к вооруженному захвату власти. А также из-за того, что Министерство Внутренних дел Окраины уже не справляется с ситуацией в стране. Совет безопасности и обороны Окраинской республики решил привести Вооруженные силы Окраины и все остальные силовые ведомства в самую высокую степень боеготовности. Для того, чтобы дать отпор всем кто посягнет на суверенитет и территориальную целостность Окраинской республики, на законность выбора власти. Оппозиция хочет навязать нам то, что выгодно им и превратить Окраину в зависимую от САСШ «банановую республику» и свалку радиоактивных отходов. Они хотят поссорить нас с нашими братьями – россиянами и белорусами. Я, как Главнокомандующий Вооруженных сил Окраинской республики принял решение о вооруженной борьбе с узурпаторами и сепаратистами. Уже отдано распоряжение о проведении всеобщей мобилизации населения. Поэтому прошу всех мужчин как один встать на защиту нашей Родины.

Поэтому, хочу объявить, что с данного момента Окраина находится на военном положении по усиленному варианту, а также вводится прямое президентское правление».

Мы еще около минуты просидели молча. А потом военком приказал мне доставать из сейфа листовки о начале проведения мобилизации. Сам тем временем поднялся на третий этаж в секретку, где из небольшого, но очень тяжелого сейфа из-за заполняющего между стенками песка, извлек конверт с красной полосой. В присутствии Петрова, секретчицы и меня сверил текст мобтелеграммы с надписью на конверте и вскрыл его. Несколько минут изучал содержание бумаги, вынутой на свет после многолетнего заточения за пятью печатями и несколькими замками.

Петров, наконец, закончил уточнять перечни с нарядами и дал мне контрольную цифру. Тут в кабинет зашел молодой лейтенант – нацгвардеец, который, как оказалось, был прислан со своим взводом из семнадцати человек для обеспечения мобилизации, причем на «газоне». Он представился военкому – шеф поручкался с ним и предложил присесть. Серега (так звали лейтеху) поздоровался с каждым и, наконец, уселся.

Зашли Гриня и Кенар (Гриненко и Канарейчук) и уселись за стол.

– Ну, что с аппаратом усиления?, – спросил военком, – нашли хоть кого – нибудь?

– Найти-то удалось, но не всех, некоторых мы привезли, – сказала Кенар, – а остальные просто не вместились, есть такие, что отказались. Надо ментов за ними посылать.

– А вы, Владислав Владимирович, – обратился шеф к прапорщику Перебежчикову, который был у нас ответственным за учет техники, и до сих пор был незаметен, – звонили в АТП*?

– Оповестить АТП и третью горбольницу пока не удалось, но я по прямой связи разговаривал с троллейбусным депо – обещали прислать транспорт, – ответил тот.

– У вас, Владимир Анатольевич, все готово? – спросил меня шеф.

– Так точно, товарищ полковник, модемная связь пока работает, и то благодаря тому, что не зависит от АТС. Городские линии почему-то не работают, – ответил я.

– Вы, товарищ лейтенант, – обратился он лейтенанту-вэвшнику, – оставьте мне двоих человек с оружием, а с остальными езжайте по мобобъектам, поступаете в распоряжение майора Канарейчука. Связь поддерживать по рации, пойдете с прапорщиком Свешниковым и уточните все нюансы.

– Вы, Оксана Александровна, идите в свое отделение и подготовьте личные дела офицеров запаса к передаче на мобобъекты. Владимир Анатольевич, с солдатами поможете с погрузкой ящиков, – обратился он к Горинцевой и ко мне.

Тут запикал пульт, звонили из дежурки, передали, что звонили из горвоенкомата, а именно начальник АХО и сказал, что через два часа нужно будет приехать за оружием и шмотками для пополнения, которое шло непосредственно в военкомат. Вот гады! Как оперативно сработали! Ну, кто ж поедет за этим добром в ГВК? Конечно же, я! Но у меня уже есть два солдата – целое подразделение все – таки. И все же достался только один боец с автоматом. Второй поехал с нашей финансисткой и Гриней в банк получать кредит на проведение мобилизации. В последствии оказалось, что они зря бензин и время потратили – все равно там никого, ничего не было, нет и не будет. Кстати, приехал наконец-то наш водитель, у которого была своя полугрузовая «газель». Вот на ней мы и должны поехать в городской военкомат.

Перебежчиков поехал на АТП организовывать работу ППСТ и заодно прислать технику для обеспечения мобилизации. Я тем временем отдал свой мобильный телефон Барановскому и тот дозванивался до частей. Дурдом был, конечно, кромешный. Как-то не заметил за заполнением донесений, как пролетели эти два часа. Быстренько сбегав в делопроизводство, опечатал чемодан с бумажками и спустился вниз, где уже поджидал водитель.

Мы выехали из ворот военкомата и возле железнодорожного вокзала попали в пробку. Встретились две автоколонны – нацгвардейцев, которые ехали в центр города, и каких-то моряков. Мат стоял кромешный, особенно со стороны моряков. Вдруг послышалась очередь из автомата, и крики. Наш водитель, Курдов Анатолий Спиридонович, был мужик не из тех, кто теряется, так как уже последние пять лет работал помимо военкомата в радиотакси «060», во всяком случае в моем мире. Он выехал на тротуар и проехал, а точнее почти ювелирно протиснулся на Котовский спуск, по которому несколько дней назад, я бежал, как трипперный зайчик. Перефразируя известную поговорку: «Прапорщики не бегают, потому что бегущий прапорщик в мирное время вызывает смех, а в военное – панику». Через пять минут уже были в горвоенкомате. Сане (так звали солдата-нацгвардейца) приказал идти за мной. Взбежали по лестнице, и зашли в «аквариум» оперативного дежурного. Суматоха там стояла, конечно, мама рОдная! У нас все как-то спокойнее. Я зашел в секретку и сдал донесения. Минут десять стоял в очереди, ожидая пока «скинет» бумаги представитель какой-то части. Расписавшись в книгах за сдачу – пошел в нашу Светлицу. Так сейчас называют Ленинские комнаты, чуть раньше – это были Шевченковскими светлицами. Обстановка там соответствующая – в комнате, где раньше висел портрет вождя Пролетариата, сейчас в обрамлении украинского рушника висит парсуна Т.Г. Шевченко – самого крутого Кобзаря всех времен и народов. А по стенам висят стенды с гимном Окраинской республики и национальной символикой – такого же трезубца как и в моем мире, только на флаге вместо привычных синей полосы сверху и желтой – снизу, все было наоборот. Обратил внимание на наглядную агитацию с выдержками из произведений вышеуказанного Далай-ламы окраинского народа – так сказать Верховного Гуру украинского писательства. Вроде все соответствует. Улыбнуло то, что тут не Леся Украинка, а Леся Косач – оставила настоящую фамилию. Да уж, вечно у нас всякие перегибы и шарахает из одной крайности в другую.

В Светлице офицеры и прапорщики горвоенкомата получали оружие. Я, наконец, смог обратить на себя минуту внимания оперативного дежурного, которым стоял начальник связи ГВК майор Мамонтов Александр Евгеньевич. Спросил у него насчет получения шмоток и оружия, тот направил в другой корпус здания, где располагался АХО. Окликнув своего бойца – мы направились туда.

Там уже получал Гагаринский военкомат. Их представителем был капитан Лязин Вова, которого «сослали» из горвоенкомата в Гагаринский РВК за то, что он один раз, будучи оперативным дежурным, дал команду бойцу на коммутаторе соединить какую-то бабульку с квартирой горвоенкома (у него есть прямая связь) в воскресенье, а та еще начала наезжать на главного шефа. Ну, вы можете представить себе, что потом было. Это было во всяком случае в моем мире, тем не менее Лязин и здесь служил в Гагаринском, правда причин перевода я не знаю. Может здесь такая же история произошла. Он старше меня на пять лет, но это не мешает называть на «ты» и по имени. Этот офицер как был мальчиком в погонах, так им и остался – из разряда «старший куда пошлют».

Гагаринцы уже получили форму и ждали старшего прапорщика Зиброва Валеру, начальника АХО, чтобы получить оружие. Тот уже закончил раздавать оружие личному составу горвоенкомата совместно с майором Черненко и прибежал выдавать нам «волыны». А тем временем мы уже получили форму, которую сложили в будке микроавтобуса. Маслюкову (он же Саня, т.е. боец-вэвэшник) я сказал сидеть в машине и никого не подпускать. Вылез из «газели» и увидел стоявших ленинцев и балаклавцев. От Ленинского РВК приехал мичман Макс Киреенко, со второго отделения, а от Балаклавского приехала прапорщик Тарасенко Анька. Я подкурил сигарету и присоединился к общей болтовне.

– Привет, Аня, как делы? – спросил я у Тарасенко, – Балтивенко (Балаклавский райвоенком) вас уже там построил в три шеренги, всех двоих человек?

И так далее…

И тут окликнул Маслюков: «Товарищ прапорщик, разрешите перекурить».

Я подошел к машине и подменил его.

Вышел Зибров и объявил, что оружие и боеприпасы получит сначала Балаклавский – так как у них меньше всего личного состава, потом мы, а уж потом Гагаринский и Ленинский.

Бойцы с узла связи загрузили ящики в «газон», на котором приехали балаклавцы, и Анька, махнув напоследок рукой, уехала.

Потом пришла наша очередь получать оружие. Зашел в АХО, водитель остался в машине, а Саню забрал с собой. Мы с ним сверяли номера на пистолетах, автоматах и штык-ножах с теми, что были в ведомостях. Посчитали цинки и пачки с патронами, потом с помощью бойцов узла связи начали загружать в нашу машину зеленые ящики со смертоносными «игрушками». Подошел к Зиброву, чтобы расписаться в ведомостях, и заодно «закинул удочку» насчет неучтенки:

– Георгич, а как насчет гранат, может, поможете – у нас район неспокойный, – сказал я, расписываясь в ведомостях, – или еще чего – нибудь? Хотя бы по одной на каждого военного.

– А нахрен они тебе нужны, ты что, воевать собрался? – хмуро ответил тот, – Ладно, идем. Возьми сумку и не трепись.

АХОшник завел меня в соседнюю комнату, где у него в нише стояло три небольших ящика, точно такие же видел в Десне, когда бросали боевую гранату. Георгич отсчитал десяток гранат, а из другой коробки столько же запалов к ним. Пока разбирались с «карманной артиллерией», Маслюкова отправил за сумкой к водиле. А сам, тем временем расписывался в дополнительной ведомости. Через минуту прибежал боец с целлофановым пакетом. Валера хмыкнул, увидев нашу «тару» для переноса гранат и закурил. Старший прапорщик молча попрощался с нами за руку и, через минуту уже мы ехали в машине.

Добрались без приключений и втроем начали выгружать ящики и шмотки. Чуть позже к нам присоединились какие-то два мужика из аппарата усиления. Все занесли в комнату хранения оружия. Канарейчук начал распределять оружие согласно штатного расписания. С Кенаром я был в хороших отношениях и поэтому получил новенький, еще в масле, ПМ с кобурой, двумя магазинами и шестнадцатью патронами к нему. Сразу побежал в машину и взял пакет с гранатами. Тихонько прошел в кабинет военкома и доложил насчет того, что раздобыл десяток РГД-5. За что получил нагоняй от шефа, дескать, они нам по штату не положены. Что самое интересное: он заставил их привести в боевую готовность и положить в сейф, а две штуки – в дежурку. Потом, сам полковник признал мою предусмотрительность.

Я забежал в свой кабинет и захватил с полочки из под стола тряпочку, которая всегда там лежала. Надо же было удалить смазку с поверхности пистолета. Да и положено при получении оружия произвести полную разборку. На кобуре была протирка – это стальная спица с кольцом на конце и небольшой петелькой на другом. Ее используют как шопол для пистолета, там же есть и отвертка. Но работа ГУ не должна из-за этого страдать. Поэтому побежал в кабинет военкома и, сидя там, занимался приведением оружия в нормальное состояния, кроме, конечно проверки и доводки боя. А что? Группа к работе готова, ГК горвоенкомата еще не развернулась, до начала работы участков оповещения еще часа три. Шеф с Петровым пошли вниз получать «волыны». Перед этим, дав мне команду поставить его буржуйский электрочайник. Военком у нас молодец, как отец родной. К нему с любым вопросом можно подойти. Я, конечно, всего пока сменил три места службы, но ни в одном еще не было такого начальника. Представьте себе, вас отправляют с каким-нибудь поручением и дают еще деньги на проезд, либо отвозят на машине. Частенько бывало, что работал у него в кабинете за компьютером, и шеф угощал меня кофе. Так и в этот раз.

Повесив кобуру с пистолетом на ремень камуфляжа, приготовил кофе на четыре персоны.

Наконец зашел Петров и дал контрольную цифру нагрузки по оповещению и поставке ресурсов, которую я сразу провел по ведомостям. И тут началась веселуха : позвонили из Третьей горбольницы и сказали, что не могут прислать машины, так как большинство на вызовах или поломаны. Не знаю, как им удалось дозвониться в этой суматохе. Наши звонки частенько снимали из-за того, что не было свободных каналов. Хорошо еще, что из троллейбусного депо прислали два «рогатых» и автобус-пазик. Шеф вызвал всех военных, и тех, кто ими только что стал, в мобкласс:

– – Значит так, товарищи офицеры и прапорщики, – сказал военком, а нас стало уже вместо шести военных – уже человек десять, – с транспортом у нас проблемы, топлива нет для обеспечения мобилизации, и еще не весь личный состав собрался. Связи с мобобъектами пока нет. Через два часа мы должны уже как-то наладить связь, поэтому экипаж радиостанции должен через час мне доложить о готовности к работе. Вы, Владимир Анатольевич, сейчас езжайте с нашим водителем по сельсоветам и постарайтесь наладить там работу, то есть соберите личный состав участка, делайте это, как хотите. Александр Алексеич, езжайте на пазике на ППСВ и проследите, чтобы там было все в порядке, когда наладите – возвращайтесь. Вы, Владимир Анатольевич, тоже.

– Товарищ полковник, разрешите просьбу? – сказал я, – Разрешите мне бойца с автоматом взять на всякий случай.

И, получив добро, спустился вниз, подошел к водиле, который о чем-то разговаривал с Маслюковым. Дав команду Сане залезать в машину, подошел к Курдову и передал ему содержание той части совещания, на которой присутствовал. Он без лишних разговоров сел в свою «газель». И тут у меня мелькнула мысль – его рация в машине (таксист все-таки) должна работать в одном диапазоне с нашим «Корсом». Сказал об этом дяде Толе (водителю). Маслюкова я послал найти Барановского, который помогал разворачивать радиостанцию. Мы быстро настроились на одну частоту и станции работали «как часики».

Выехали из военкомата и возле арки, что на Генерала Мельника, нас остановил усиленный наряд ДПСовцев в брониках, с касками и автоматами. Как-будто план «Перехват» объявили. Начали проверять документы, пытался было объяснять, в чем дело, пришлось показать удостоверение, что я военнослужащий военкомата. Им конечно было пофигу но минут через двадцать отпустили. Быстро поехали через Сапуны в Качу. На повороте на Фруктовое остановили опять, но только уже ВБРовцы. Интересно, почему они начали гражданских тормозить? Мужики более ни менее сговорчивые попались. Это в мирное время они всегда мозги компостировали, а сейчас… Видимо, хреновое положение сейчас.

Попробовал связаться с военкоматом, но никто меня не слышал. А уж когда мы прибыли на место, в Качинский поселковый совет, рация заработала. Уже было около пяти утра, темнота в здании указывала на то, что тут еще и «конь не валялся»..

– Пятьсот одиннадцатый ответьте пятьсот четвертому, – сказал я в рацию.

– Здесь пятьсот одиннадцатый – на приеме, – ответил мне голос Барановского, – как обстановка, сообщите, где находитесь.

– Нахожусь на месте, нужны домашние адреса «шишек», так как никого еще нет. Здесь пока все спокойно. Доложите ноль пятому.

Алексеич продиктовал адреса, хоть это и небольшое нарушение, но другого выхода не было. Поехали по указанным адресам за председателем поселкового совета Онищуком и его замом Вакаровым. Уже светало, и на улице еще никого не было. Ночные клубы, которые расположены возле пляжа, были закрыты, так как сезон закончился, а новый не начинался, и спросить не у кого. Наконец нашли дом председателя. Вместе с Маслюковым выскочил из машины, поправил кобуру на ремне и нажал на кнопку звонка возле калитки. Домина, конечно, огромная, да и, судя по лаю, собака там тоже не маленькая. В доме было темно, я начал звонить настойчивее, и приказал Сане прикладом автомата стучать в калитку. На веранде загорелся свет, из дома вышел мужчина лет под пятьдесят, среднего роста с залысинами на, уже седеющей, голове. Представился и кратко ввел в курс дела. Валерий Иванович сначала было не поверил, но вид Маслюкова в бронежилете, в каске и с автоматом на груди, окончательно его и убедил, и разбудил. Цыкнув на лающую собаку, после чего псина, обиженно поджав хвост, залезла в будку, провел нас в дом. Из спальни, видимо, вышла женщина таких же лет – его жена.

– Тамара, сообрази чего-нибудь покушать ребятам, – сказал Онищук жене, – с двенадцати уже на ногах. И, наверное, ни фига не жрамши. Кофе поставь! Сейчас, ребятки, я оденусь. Света, иди сюда, – крикнул он на второй этаж.

– А что случилось? – спросила жена председателя

– Что-что, мобилизация началась! Нужно собираться…

Мы начали отнекиваться от предложенного ужина или, точнее, завтрака. Но Тамара Васильевна – жена председателя, и слышать не хотела. Импортная микроволновка за две минуты вскипятила воду. На столе появилось кофе, бутерброды с колбасой и сыром. Мы с видимым смущением начали их поглощать. Саня налегал в основном на бутерброды с колбасой. Я, хоть и не страдал «нехваткой», но тоже с удовольствием ел, так как с вечера, как у нас говорят: «маковой коноплинки во рту не было».

Через несколько минут со второго этажа спустилась Света – младшая дочка, довольно-таки симпатичная девчонка лет девятнадцати. Старшая вышла замуж и жила в Севастополисе. Маслюков даже жевать прекратил, глядя на нее – оно понятно-то – срочка есть срочка. Сам таким был.