Падальщики. Книга 4. Последняя битва

Я встала, схватилась за бок, останавливая боль – скорее всего, сломала ребро, хотя по ощущениям казалось, будто его завязало в узел. Во рту четко ощущался привкус расплавленного пластика, а потом я поняла, что это излучение подпалило мою экипировку. Хромая, я добралась до края ущелья и уставилась на то, что осталось от Бадгастайна.

Ядерный взрыв разнес всю местность в пыль и прах, дома снесло полностью, из ошметков того, что еще минуту назад было Бадгастайном, выросли волны пыли и обломков, питавшие огненный вихрь. Все, что устояло перед взрывной волной, тут же окунулось в ярко-алое пламя. Потревоженная столь наглым насилием гористая земля не выстояла перед натиском самого чудовищного оружия, когда-либо созданного человеком. Огромные валуны откалывались от склонов гор и скатывались вниз, давя под собой бесформенную массу из обломков. Вскоре все ущелье оказалось похороненным под завалом камней.

Так Бадгастайн был стерт с лица земли.

Я не дышала, не моргала и, кажется, даже перестала жить. Как и мой дом, уничтоженный ракетой всего за одну секунду. Весь мир вокруг вдруг остановился.

Оглушенная и потрясенная я все никак не могла вернуться в реальность, в которой царила та же неразбериха, что и в моем мозгу. Где-то в параллельном мире я слышала суету и крики ребят, они очнулись и пытались отдавать друг другу приказы, пытались что-то предпринять, что-то изменить, лишь бы не стоять и не признавать прискорбный факт: их дом погиб со всеми, кто там остался.

– Надо ехать туда!

– Там ничего нет! Там больше ничего нет!

– Должен же был кто-то выжить!

– Все снесло под чистую! Ты ослеп?

– Радиация расплавит нас!

От шока ребята стали кидаться друг на друга, другие пытались разнять самых взбешенных. Арси добавила масла в огонь:

– Миграция! Началась цепная миграция!

Ее крик потонул посреди всего остального хаоса из звуков, ощущений, мыслей. Ко всему добавилось истеричное пиканье датчика движения, возвещавшего о том, что зараженные очнулись ото сна, потревоженные громкими звуками, которые уже давно не имели места на покинутой земле. Сотни тысяч пробужденных зараженных стали рыскать в поисках источника шума, внутреннее чутье подсказывало им, что такие звуки мог породить только человек.

Я же продолжала смирно стоять и смотреть на стертый с лица земли Бадгастайн.

Стертый вместе с Куки, Маликом, Хайдрун, Свеном… Лилит… Аланией… Каришкой… с двести тридцать восемью жителями Желявы, нашедшими там спасение и надежду. С Тарьей и Геркулесом, ожидающими своей очереди на пробуждение.

От этой мысли бросило в жар, лицо загорелось, глаза защипало, кислотные слезы протоптали дорожку по вспотевшим щекам и тут же испарялись на раскаленном от ярости лице.

– Садитесь в Аяксы! Надо сваливать!

– Зараженные всего в пятистах метрах! Они все разбужены! Они чуют нас!

Крик Арси продолжал звучать где-то в параллельной вселенной, где осталась прежняя Тесса. Та, что верила людям и давала шанс раскаянию. Та, что открыла дверь дьяволу, веря в его невиновность. Та, что позволила дьяволу уничтожить свой дом.

В новом мире ее не было. Милосердная Тесс тут не выживет.

Из глубоких недр измученной лишениями души на волю вырвалась Тесса, готовая искупаться в крови ради сеяния возмездия.

Все вдруг стало таким четким и ясным. Словно ярость разбудила озарение, а оттуда установила новую цель и нашла тот самый смысл, что я искала всю эту гребанную жизнь. Я знаю, что надо сделать. Теперь-то я точно знаю.

Я развернулась и увидела Зелибобу и Перчинку, стоявших точно позади меня ровно с такими же выражениями лиц, полными немой решимости разнести в пух и прах убийц нашей семьи. Пока остальные Падальщики паниковали и кричали друг на друга, стремясь поскорее спрятаться за бронированной обшивкой Аяксов, мы втроем – мутанты – стояли, не шелохнувшись, осознавая свой долг.

Датчики движения проинформировали о критической близости зараженных – между нами всего сотня метров, а потому ребята уже разбежались по Аяксам и готовы были драпать.

– Арси, сможешь определить, откуда была запущена ракета? – спросила я.

И поразилась тому, как спокойно звучал мой голос. Лишь легкая хрипота свидетельствовала о внутренних метаморфозах, превративших милосердную Тесс в убийцу.

– Есть точка на карте, где датчик ее впервые зафиксировал. Примерно в шестидесяти километрах от нас, – ответила Арси.

Ее голос тоже звучал ровно и уверенно, словно она не была убита потерей Свена, своей семьи. Кажется, и в ней проснулся убийца.

Решительной поступью я спустилась с холма, Перчинка и Зелибоба шли за мной – они знали, что мы собираемся сделать. Я подошла к снегоходу, припаркованному рядом с Аяксами, в которых отныне прятались остатки нашей некогда огромной семьи.

Из бокового люка Аякса Маяка вылезла Арси с рюкзаком, она застегнула куртку до подбородка и вперила в меня взгляд, который я поняла без слов.

– Антенна, у вас там в запасах были блоки С4, – произнес Зелибоба.

Его голос показался мне мертвым. Прям как моя душа.

– Ребята, что вы делаете? – спросила Бридж.

– Да! Нахер геройство! Валим в лабораторию! – истерил Фунчоза.

– Тесса, что ты делаешь? Надо возвращаться! – голос Калеба призывал вернуть рассудок.

Но он, как и остальные, пребывали в том прежнем мире, который я покинула, и их человеческий страх больше не имел надо мной власти.

Никто не ответил Аяксам. Зелибоба продолжал стоять возле БМП Теслы, ожидая посылку. Люк открылся, и он ее получил.

В наушниках голоса продолжали перебивать друг друга, нас призывали остановиться и откровенно называли идиотами. Но мы вчетвером сели на снегоходы и, оставив призывы товарищей без ответа, устремились в лесные чащобы.

Арси сидела за Перчинкой и прокладывала маршрут, мы следовали за ними. Вокруг буйствовала вирусная стихия: зараженные бегали туда-сюда в попытках отыскать запах человеческой крови, эволюционная память подсказывала им, что там, где слышны взрывы, должны быть люди. Синюшные тела то и дело мелькали между деревьями, мы пытались не столкнуться с ними и петляли в сложных дебрях из стволов и тел.

Примерно через час мы прибыли на место и заглушили снегоходы. Мы столпились над ноутбуком Арси, который рисовал карту местности.

– Где-то в этом квадрате, – Арси обрисовала пальцем периметр с длиной стороны в километр.

Мы тщательно изучали карту, ставя себя на место предков. Был бы ты военачальником, где бы спрятал пусковой штаб посреди лесной равнины?

Решение пришло быстро: мы взобрались на самую высокую точку периметра и стали выискивать пусковую шахту посреди заснеженных оврагов и лесных опушек. Это оказалось несложно. К подземным пусковым шахтам ведет легкоузнаваемая укрепленная бетонная дорога, поскольку по ней проезжали тягачи с ракетами, весящими по сорок тонн. Разыскав дорогу, мы стали искать в двух направлениях. Скопление дыма от зажигания ракеты в момент, когда она покинула шахту, выдало местоположение с точностью до десяти метров. Уже через полчаса мы обнаружили сетчатый забор, который обозначил верное направление.

На территории пускового штаба были возведены кирпичные гаражи, в которых прятались брошенные тягачи для перевозки ракет, а потом мы нашли и саму бетонную платформу с закрытым люком, откуда была запущена смерть. В черных следах от высоких температур горения на плитах я видела кровавые отпечатки греха.

По стрелковой точке охранной башни мы нашли вход в бункер. Бронированная дверь состояла из трех экранов, запорное устройство слишком прочное, чтобы пробить пулями. Но выбить петли точечной атакой труда не составит.

Зелибоба молча открыл багажник снегохода и выудил оттуда блоки С4. Мы с Перчинкой также молча взяли взрывчатку и принялись устанавливать пластид в местах, где запорный механизм вводил стержни в дверную коробку.

Никто не произносил ни слова, как будто трагедия объединила наши мозги в единую сеть, которой пользуются зараженные, и теперь мы читали намерения друг друга.

Зелибоба размотал провод достаточно, чтобы мы смогли спрятаться за холмом. Мы присели вчетвером, как заговорщики, и смотрели друг на друга, пытаясь найти решительность, которая искрила в наших сердцах всего час назад. На секунду в сознании промелькнула трусливая мысль: «Да ну, может, к черту это все? Может, поехать за ребятами и спрятаться в Аахене? Может, сесть в лаборатории и спокойно обсудить план действий за чашечкой Эрл Грей?». Но акт агрессии был слишком велик, чтобы внутренний трус смог возыметь достаточно веса.

Зелибоба держал взрыватель и смотрел на нас. Он не хотел становиться убийцами людей, засевшими в пусковом штабе, но и смерть Хайдрун он не мог им простить. Перчинка не хотела становиться убийцей, но у нее только что забрали ее дом, настоящий дом, дом, в котором она была счастлива. Арси вообще не солдат, она никогда не была убийцей, и сейчас не хотела им становиться, но отнятый у нее неумеха-поваренок, который только вчерашним утром приготовил первый в своей жизни соевый мусс, от которого никому не хотелось блевать, сделал ее вдовой, и она не желала прощать этого.

Зажатые между двух противоречий, они все нашли поддержку в лице меня. Калеб говорит, что я всегда становлюсь козлом отпущения, я всегда получу пинки со всех сторон, но задача моя тем и будет выполнена – я всегда остановлю ваши раздоры, я всегда объединю вас в единое целое.

Я положила ладонь на ладонь Зелибобы, зажимающую детонатор. Арси и Перчинка не мешкали и положили свои. Мы все стали убийцами в один момент. Мы нажали на кнопку.

Четыре громких взрыва обозначили наш осознанный выбор. Легкий запах горящего металла разлетелся по воздуху. Мы выглянули из укрытия. Когда дым развеялся, мы увидели, что три стержня из четырех поддались атаке взрывной волны, вырвавшей куски металлической обшивки из пазов. Дверь слегка изогнулась, но оставшееся крепление не позволяло ей открыться.

Ребята поникли, но я знала, что мы победили.

– Все, что нам нужно, это небольшая щель, – сказала я им.

А потом подошла к Киске, вытащила из запасов пакет с человеческой кровью, отвинтила крышку и забросила его в образовавшуюся щель.

Триггер разбудил во мне убийцу, а я в свою очередь разбужу своих сородичей, которые сделают всю работу за меня.

Сквозь пробоины в двери виднелась поверхность внутренних бетонных стен. Я представляла, как оттуда вырывались волны человеческого запаха. Почему-то они представлялись мне желтовато-оранжевыми.

Ждать зараженных пришлось недолго. Уже через пару минут из глубины ближайшего подлеска показались знакомые силуэты: группа зараженных из десяти особей скакали к нам, делая прыжки длиной по три-четыре метра. Они были очень голодны. А мы были очень злы.

С каждой секундой горящие голодом глаза становились все ярче, пасти все шире, и весь их вид – все более устрашающим.

Наконец они пронеслись мимо меня с невероятной скоростью, меня обдало ледяным потоком, как если бы передо мной пронесся скоростной поезд. Запах человеческих тел невидимый для нас, но столь явственный для их ноздрей манил их в потайные глубины бункера. Они яростно атаковали бронированную дверь, висящую на одном стойком штыре, избивали ее кулаками, рыли землю вокруг входа. Видно было, как истома ломала их возбужденные тела. Они свирепели с каждой секундой, на которую их задерживала упрямая дверь, они выли и рычали, бегали туда-сюда, сменяя друг друга в атаке. Я знаю это чувство. Я знаю, какой нестерпимый голод они испытывают, этот голод делает тебя убийцей.

Скоординировавшиеся зараженные перевернули сорокатонный Аякс. Сейчас же вдесятером они погнули бронированную дверь: им не хватило сил одолеть строптивый штырь, но хватило ума не соперничать с ним и прибегнуть к хитрости. Да, Кейн прав, ради выуживания добычи зараженные могут проявить недюжинную смекалку. Они отогнули дверь так, чтобы открылся проход достаточный для того, чтобы попасть внутрь.

Четыре минуты. Им понадобилось всего четыре минуты, чтобы прорваться внутрь бронированного бункера. Я вдруг осознала, что, имея умного лидера, зараженные могли бы стать непобедимой армией.

Один за другим зараженные исчезали в черном проходе, как ловкие кошки, прячущиеся в подвальный продух. Я закрыла глаза, прислушиваясь к звукам, которые я ненавидела всего пару часов назад, но которые полюбила теперь.

Сначала из-под земли раздались вопли, потом зазвучали автоматные очереди, потом вопли превратились в истошный ор людей, до которых добрались острые когти и клыки, потом загремели гранаты.

Пока внизу происходила сватка, мы вчетвером сидели и смотрели друг на друга, пытаясь прочесть друг в друге поддержку. Каждый искал утешение во взгляде соседа, каждый хотел удостовериться в том, что поступает правильно. Месть никогда не была нашим проводником. Местью живут такие злые люди, как Триггер со своими сподручными. Падальщики же ни о чем другом, кроме как о выживании людей не думали. Не знаю, выдрессировал ли он нас так или же мы с рождения были альтруистами до мозга костей. И вот теперь, когда мстительные трусы вынудили нас стать убийцами людей, которых мы клялись защищать, нам требовалось благословение. Хотя бы от соседа.

Проблема в том, что мы понимали, что этот сосед тоже ищет в тебе то же одобрение, что ты ждешь от него. Проблема в том, что никто никогда не скажет, что убивать людей – это правильно.

Под истеричные крики, выстрелы, взрывы, от которых дрожала земля под ногами, воображение рисовало, как солдаты отчаянно боролись за собственные жизни. Они так легко распорядились жизнями почти трехсот людей, что даже не задумались, что их жизни тоже для кого-то ничего не стоят.

Триггер решил начать одну из тех войн, которые вели наши предки до Вспышки, где сильный жрал слабого, и тем доказал слова мудрой Алании: ему с нами не по пути, это люди, чье время прошло, они безвозвратно отстали, и они уже никогда не смогут прижиться в новом миропорядке.

Я посмотрела на часы: прошло еще четыре минуты. В бункере становилось все тише. Где-то в двух локациях продолжался слабый отпор, возможно, там выжили два-четыре человека, но время их жизней стремительно приближалось к нулю.

Я хлопнула ребят по плечам, и мы поспешили внутрь.

Двадцать ступенек вниз, узкий темный тамбур, в котором с трудом поместятся четыре человека, три тускло-освещенных коридора вели в разные стороны. По схеме на стене было ясно, что один коридор вел к самой ракетной шахте, второй – к жилым отсекам, – третий – к диспетчерскому пункту. Вот там и произошел бой, там же и до сих пор оставались в живых какие-то счастливчики.

Зелибоба дал знак держатся позади него, сам же выставил вперед винтовку и на согнутых ногах пошел на звуки возни. Мы шли следом. В коротком мрачном коридоре, пахнущим плесенью и смертью стрельба отражалась эхом и становилась все громче, как и чавканья.

Наконец мы вошли в диспетчерский пункт: помещение около пятидесяти квадратных метров, вдоль стен расставлены пульты управления, мониторы, радары, навигационные сетки и карты светились яркими точками и графиками, как единственный признак того, что здесь еще есть разумная жизнь. К сожалению, ее практически не осталось. На пультах и столах лежали трупы солдат, зараженные сидели на них и жадно высасывали всю кровь до капли, как медведи, запасающиеся слоями жира перед спячкой. Последний солдат был загнан в угол тремя чудовищами, у него не было шансов, и я не думаю, что мы бы принесли их ему.

Зараженные устроили пир ровно там, где убили добычу, и теперь сидели по углам и лакомились кровью, высушивая тела и их части досуха. Смерть этих солдат была болезненной – зараженные яростно атакуют тех, кто им сопротивляется, и не оставляют им выбора остаться в живых в новой форме или же умереть. Но со всей трагичностью судеб этих солдат, которые просто выполняли приказ и чьими руками свершили сегодня казнь невинных людей, я не испытывала сожаления. Что-то умерло во мне в тот момент, когда Триггер принял решение меня убить.

Мы решительно прошагали прямиком к центральным пультам управления, не обращая внимания на творящийся вокруг каннибализм, а сделать это было нелегко, потому что затхлый подвал все больше наполнялся тяжелым металлическим запахом крови, от которого нормального человека начинает тошнить.

– Арси, сможешь найти головной штаб? Они должны передавать сюда сообщения, – сказала я.

– Сейчас посмотрим. Мне бы только к системе подключиться.

Арси водрузила свой ноутбук на один из пультов, подсоединила провода и заработала пальцами по клавиатуре.

– Они посылали пакеты данных, но на той стороне стоит мощная шифровка. Боюсь, мне такую не пробить, – произнесла она с горечью через пару минут.

– Тесса, смотри, здесь еще пусковые штабы, – позвала Перчинка.

Я с Зелибобой подошли к вертикальной навигационной карте, стоящей посреди комнаты: на спутниковое изображение была наложена сетка координат, на которой списком выводились кодовые названия пусковых штабов. Четыреста шестнадцать только на территории бывшей Европы.

– Твою мать, – выругался Зелибоба.

– Координаты есть? – спросила я.

– Нужен пароль к базе данных, – ответила Перчинка, разглядывая карту.

– Они могут запустить все четыреста шестнадцать? – спросил Зелибоба с нотками страха в голосе.

– Дистанционно нет. Им надо добраться до штабов и подключиться к центру управления вручную.

Это единственное, что предки сделали правильно. Во избежание использования штабов без разрешения верховнокомандующих процедура управления ракетами предполагала наличие разрешительных ступеней с двух сторон: из головного центра и самого штаба. Таким образом, центр давал коды запуска, только идентифицировав операторов штабов.

– Почему мы раньше ничего не слышали об Иерихоне? – спросила Перчинка.

– У Триггера были коды запуска, но расположение пусковых штабов было утеряно. Видимо, он нашел один, – предположила я.

– А теперь и все остальные, – заключила Арси.

– Сучий потрох, – выругался Боб.

– Перчинка, копируй все, что сможешь, с навигационной базы данных.

Перчинка тут же приступила к заданию.

– Есть след последнего сигнала отсюда. Но получатель защищен шифрованием, – Арси быстро делала свою работу.

Я снова вернулась к Арси, сгорбившейся над экраном и погруженной в мир байтов. Зараженные продолжали чавкать за нашими спинами, причмокивать, сипеть и постанывать, наслаждаясь последними крупицами пира. А мы же вообще перестали замечать этот ад вокруг. Может, мы тоже стали чудовищами?

– Могу пройти по последней дорожке, – произнесла Арси.

– Что это значит? Можешь отправить им сообщение?

– Лучше. Могу им позвонить.

С этими словами Арси кивком указала на видеокамеру, встроенную в центральный монитор прямо передо мной.

– Сможешь отследить их местоположение по звонку?

Арси печально посмотрела на меня.

– Сомневаюсь, Тесс.

Я кивнула.

– Все равно звони, – сказала я.

Мне хотелось взглянуть в глаза того, кого я еще совсем недавно считала таким родным. Я хотела увидеть в нем следы того же безжалостного чудовища, которым он сделал меня в этот день.

Казалось, сигнал шел целую вечность. Казалось, что мы ошиблись и этот сигнал шел в никуда. Но вот экран моргнул и передо мной возникло до боли знакомое лицо с длинным шрамом вдоль левой стороны лица.

– Командир Вуйчич? Вам был отдан приказ покинуть бункер.

Арси включила видеокамеру.

19 февраля 2071 года 17:00

Полковник Триггер

– Они не успели, – ответил женский голос.

От того, насколько он казался знакомым, я замер. А потом появилась картинка. Я не сразу понял, на кого смотрю, ожидая увидеть на экране светловолосого молодого командира Хека Вуйчича – одного из самых успешных и многообещающих командиров Харисов. Он подавал надежды, и по завершении этой миссии Аль-Махди намеревался наградить его медалью за отвагу.

Когда встал вопрос о том, кого посылать в пусковой штаб за сотни километров от Нойштадта, в штаб, которому суждено стать первой активированной берлогой со спящим зверем внутри, Аль-Махди не сомневался. Отряд Хека Вуйчича был выдающимся из всех Харисов, прямо как мой Маяк в былые времена, которые отныне кажутся невероятно далекими. Теперь же, осознавая, что от Хека с солдатами скорее всего ничего не осталось, я открыл новую глубину опасности врага.

На экране возникло лицо Тесс. Такое родное и в то же время такое чужое. Она изменилась. Я это сейчас увидел четче, чем две недели назад. Она стала бледнее, черты лица острее, а шрам на лице разгладился, стирая ту Тесс, что я знал.

Мы смотрели друг на друга молча. Мир вокруг продолжал жизнь, но мы с ней словно оторвались от него, вошли в параллельное измерение, где существовал лишь наш зрительный контакт. Лишь ее голубые глаза против моих зеленых. Ее зараженная кровь против моей здоровой. Ее желание истребить нас против моего желания выжить.

– Они пробрались внутрь! Немедленно прервать все контакты! – тут же встрепенулась Трухина.

Мы были гостями в Нойштадте, но старые привычки, как и отточенный профессионализм, не искоренить. Трухина готова была варганить и на чужой кухне.

Я взглянул на Амира. Впервые он замялся, уж не потерял ли сознание от увиденного? И все же даже лучшие из лучших Нойштадта не могли состязаться с нами в быстроте. Я, представь себе, сынок, подобного дерьма уже сорок лет хаваю!

Амир побледнел, хотя хорошо скрывал свой шок от увиденных на экране растерзанных тел. Можешь передо мной не храбриться, я после первых увиденных трупов еще три дня блевал и был твоего же возраста. Амир стоял не шелохнувшись, не моргая, вперившись в экран перед собой, руки сжаты за спиной в кулаки, которые уже посинели и затряслись. Наконец он поборол замешательство, сглотнул и взял командование центром.

– Зашифровать источники данных! Выставить барьеры! – закричал он первые приказы.

– Есть, сэр!

– Перерубить каналы передачи!

– Есть сэр.

Диспетчеры тут же склонились над клавиатурами, ощущая себя в привычной среде: есть приказ, есть цель, а то, что происходит на экране, их не касается. Пока что.

Амир инициировал протоколы шифрования, вирусные ловушки и блокировку любого входящего потока, кроме видеопередачи. Трухина подбрасывала идеи, у нее опыта на двоих Амиров хватит.

Аль-Махди стоял над центром управления, следя за работой своих муравьев, и в это же время пристально изучал незнакомую ему личность, о которой он знал лишь понаслышке. И то, что он знал, уже наводило ужас. Теперь же он зрел в глаза дьявола лично.

А я же продолжал изучать новую Тесс. Она стояла точно посреди диспетчерского пункта, окруженная чудовищами, которыми она руководила, как собственными псами. Инфицированные вгрызались в оторванные части тел, насыщая свои больные тела жизнью бравых солдат. Они распотрошили всех шестерых солдат отряда Хариса, Хек Вуйчич лежал навзничь точно позади нее на одном из массивных пультов управления, а монстр яростно разгрызал тому глотку, готовый оторвать голову.

Мерзость!

Тесса посреди ада. Ада, который она сама же и создала. Инфицированные не могли в одиночку пробраться в штаб, у них не хватило бы мозгов. Но вот солдат, знающий устройство бронированных ворот, вполне может сломать защиту: внедрить вирус в систему, взорвать цепи ворот, снять дверь с крепежей. Это была Тесс.

Желяву погубила Тесс.

Я лишь еще больше уверился в этом факте.

Ярость в ее глазах говорила все, что она хотела бы выразить словами. Но этого было не нужно. Я видел ее желание убить меня, уничтожить всех людей, стереть с земли остатки человечества просто потому, что мы не были похожи на нее.

«Я приду за тобой», – вот, что говорил ее взгляд.

Через минуту Тесса развернулась и зашагала прочь, уводя за собой своих пособников в форме Падальщиков. Они тоже были невидимыми для зараженных, а это значит, что Тесса создает армию из себеподобных.

Черт!

Их стало больше, угроза возрастала.

Падальщики. Непогасшая надежда.

Лежал бы Исайя в гробу, перевернулся бы. Вот, кого ты защищал. Вот, ради кого умер. Наше же детище обернулось против нас, мы сами возложили на них эту надежду, сами дали все то лучшее, что было у нас, сами взрастили наших будущих убийц.

– Выключи, – приказал я оператору, не желая больше смотреть на кадры расчленений, слушать смачное чавканье.

Больше не было нужды искать в той картинке следы прошлой Тесс. Она умерла. В какой момент? Когда превратилась в одного из тех тварей? Или до этого? Когда была со мной, была ли она со мной в действительности или играла роль? Моя паранойя стала усиливаться, пришлось зажмуриться и помотать головой, чтобы прогнать нарастающую панику.

Сколько секретов ты ей открыл? Как много она знает о тебе? Ты сам рассказала ей о «Трубах Иерихона». Возможно, она не знает, где искать, но она знает, что искать.

– Черт бы тебя побрал, – промямлил я.