Голодные секс-игры

– А ты знаешь, как выжить?

– Знаю, – и дальше совсем тихо, – Но у тебя не получится.

– Почему? – мое сердце пропустило пару ударов.

– Ты не умеешь красиво трахаться. Таких зрители не выбирают. Это шоу для богатых извращенцев, а им нужны правдоподобные эмоции. Ты же деревенеешь и становишься полным бревном. Таких сливают после первого голосования.

Безумие в камере

Время тянулось неправдоподобно медленно. После возвращения из медблока Марта спала, мне даже приходилось прислушиваться, дышит ли она.

Ее значительно подлатали, а потом накололи какой-то фигней. На меня понадобилось меньше времени, но от трех уколов отказаться не удалось. В голове немного прояснилось, ушла тошнота и слабость, хотя синяков меньше не стало. Но надо отдать должное, спину уже не сводило при каждом неловком движении. Кажется, даже сами раны от порки стали меньше. Но честное слово, лучше бы просто вырубили как Марту, потому что сидеть и думать, ожидая суда, было невыносимо.

– Диана, – тихо позвала Дори, вырывая меня из омута размышлений.

– Что?

– Ты как? – немного обеспокоенно спросила она.

Идиотский вопрос, но я все же ответила.

– Нормально.

– А ты правда преступница? – Дарина явно волновалась.

– Нет, – сама же я перебирала в памяти возможные преступления, – А ты?

– А я вообще даже дорогу всегда по правилам переходила! – не выдержав эмоций, закричала девушка, – И телевизор смотрела только на Новый год! Я не преступница! Я не хочу суд! Я даже не знаю, что это за шоу!

Я тяжело вздохнула. У девочки очередная истерика.

– Да заткнись, истеричка! – послышалось из конца коридора, – Уже все мозги пробила своими воплями! Без тебя хреново!

– Вот-вот! Только твой вой и слышно! – поддержали из другого конца.

Кажется, точка кипения для всех была пройдена. Девушки кричали, орали, переругивались. Мне отчаянно хотелось заткнуть уши и отгородиться от этого всего. И так на душе тошно, а тут еще эти склоки.

– А ну, шалавы! Заткнулись все быстро! – раздался грозный мужской голос.

Четверо незнакомых охранников шли по коридоры, периодически ударяя дубинками по решеткам камер. От этого грохота закладывало уши. Кто-то из девушек сразу замолкал, кто-то кидался в дальний угол камеры. Я сама с трудом подавила в себе забиться под полку.

– Что за бардак тут развели? – взревел мужчина, похожий на гору из-за перекаченных мышц.

– Это все чокнутая Дори! – пискнул кто-то.

Мне захотелось расцарапать этой твари лицо. Да, Дарина истеричка, но зачем же ее так сходу сдавать?

– Где эта шлюха?! – мужчина широкими шагами направился к камере девушки.

Дори сама себя выдала быстрее остальных, в ужасе метнувшись к противоположной от решетки стене. Но охранники ее тут же выволокли в коридор.

– Так значит, ты тут воду мутишь? – строго спросил один из них с выбритыми висками.

Дарина только всхлипывала и пыталась закрыться руками. Она обнимала себя и старалась свернуть в позу эмбриона. Один из верзил заржал, а потом собрал ее волосы в кулак и поднял над полом.

– Симпатичная шлюшка, только нервная какая-то.

– Ага, – поддакнул лысый, – А нервы надо лечить сексом!

Глаза Дарины расширились от ужаса.

– Да, хорошим таким, жестким трахом, – подтвердил другой, расстегивая штаны.

Дори забилась у них в руках раненной птицей, но получив несколько сильных пощечин, притихла. Еще один охранник уже волок грудастую блондинку из другого конца коридора.

– А вот и наша добровольная помощница, – сказал он, бросая ее на пол.

– Не надо, – пискнула она, – Я же сразу все рассказала!

Я узнала голос, именно она без колебаний сдала Дори.

– Ну что, парни, готовы немного развлечься? – лысый явно был заводилой среди них.

Дарину бросили на пол рядом с блондинкой.

– Итак, девочки, – наигранно нежно сказал мужчина, – Вы нас сильно расстроились, но есть шанс загладить вину, – блондинка судорожно закивала головой, а Дарина наоборот, зарыдала еще громче, – Сейчас вы делаете то, что я скажу. Согласны?

Опять та же история.

– Эй, припадочная, – верзила ткнул носком берца в Дори, – Если будешь просто рыдать, то мы тебя просто выпорем.

– Ну зачем так пугать девочку, – еще более фальшиво сказал лысый, – Ее грудастая подружка обязательно поможет угодить нам, – на его лице расползлась гадливая улыбка.

Блондинка отчаянно закивала, шепча что-то про то, что сделает все как надо и прочее. Мне стало невыносимо тошно от этой картины. Лучше бы они просто избили их, чем устраивать это шоу.

– Тогда, мои крошки, – мужчина погладил Дори по затылку, от чего та, кажется, даже перестала дышать, – Танцуйте и ласкайте себя. Нас с друзьями это очень заводит.

Раздался дикий ржач. Кто-то из мужчин уже в предвкушении зрелища расстегнул штаны и вывалил свой агрегат, кто-то просто ухмылялся, видимо, решив, ограничиться зрелищем.

Блондинка обвела помещение пустым взглядом, а потом на коленях поползла к Дарине и встала рядом.

– Ну что ты, малохольная, давай танцевать, – прошептала она, – Вставай и танцуй, иначе нам будет совсем худо.

Дори смотрела на нее заворожено, словно совсем не понимала, что тут происходит. Блондинка аккуратно помогла подруге по несчастью встать.

Девушка тяжело сглотнула, видимо, что-то решая в своей голове, и сжала ладонь.

Охранники хищно наблюдали за происходящим. Стелла, кажется, так зовут блондинку, растянула губы в блаженной улыбке и подалась вперед, пытаясь сделать красивое движение. Дори тоже пыталась двигаться, но у нее это совсем не получалось.

Блондинка же начала извиваться так, что у некоторых охранников масляно заблестели глаза. Кто-то из них уже активно надрачивал член.

Это выглядело завораживающе. Я, в свою очередь, стала замечать тяжелое дыхание девушки. Дарина явно устала от происходящего.

Один из охранников подошел к ней и начал целовать. Он ласкал ее и возбуждал. А потом он переключился на ее грудь. Он так умело гладил и пощипывал сосок, что Дарина начала слегка постанывать, затем охранник с силой втянул ее коричневый сосок.

Это простое движение заставило рыжулю выгнуться дугой и застонать, требуя более активных ласк. Она явно хотела, чтобы парень активнее ласкал ее грудь, сильнее сжимал, глубже втягивал затвердевший сосок.

Для меня это было удивительно, как этому охраннику удалось завлечь в эту игру истеричную Дори. Остальные мужчины смотрят на них, не отводя глаз, но девушки ведут себя так, словно они все делают по доброй воле.

К Стелле тоже подошел один из охранников и сунул ей свой член. Та начала его ласкать, при этом она извивалась и танцевала.

Да, у Стеллы определенно есть шанс на выигрыш. Стелла все настойчивее ласкает член парня. Ее пальцы сминают нежную кожу, оттягивают кожицу на члене в то время как, губы покрывают поцелуями мужскую грудь и покусывают соски по очереди.

Парень сейчас полностью в ее власти, отдаваясь до конца. Он выгибается, стонет. А ведь это всего лишь предварительные ласки.

Дори неожиданно отталкивает парня от себя, чем вызывает его удивленный возглас. Но это лишь для того, чтобы тут же с жадностью голодного зверя накинуться на его большой сочный член.

Я мысленно сравниваю этих двух девушек. Они слишком непохожи друг на друга. Тонкая, легкая Дарина с небольшими округлыми грудями, но при этом крупными коричневыми сосками и Стелла, обладающая размерами вполне солидной дыньки. Ее бюст притягивал взгляды мужчин.

Дори эротично прогнула спину, выставляя свою плотную как орех попку вверх. Это выглядело так возбуждающе, что мужчины издали возглас.

Охраннику пришлось откинуться назад, оперевшись на согнутые локти, чтобы дать свободу движение своей партнерше. Они оба тяжело дышали и стонали, не обращая внимания на остальных присутствующих вокруг.

Эта шальная страсть полностью поглотила их, заставляя дышать чаще. Дарина заскользила губами по коже вниз к паху, оставив руки на яичках парня. Ее ладони слегка сжимали гениталии парня, заставляя того сгорать от желания.

Незаметно для себя, я повторила движение Дори, сжав ладонью уже свою грудь. Мое возбуждение нарастало при виде этого зрелища. Если бы не четверо охранников и перспектива быть убитыми, я бы очень хотела присоединиться к этому действу.

Тем временем Стелла бесстыже развела в стороны бедра, раскрывая перед парнем свою промежность. Тот хищно улыбнулся, демонстративно облизав языком губы. Блондинка скопировала его жест, приглашая его к еще более тесному контакту.

Парень провел рукой по промежности Стеллы, погладил ее нижние губки, коснулась лепестков клитора, отмечая положительный отклик партнерши. И только после того как девушка в нетерпении стала подбрасывать бедра вверх, припал губами к ее лону.

Стелла выгнулась дугой, словно ее поразил удар электрическим током, но вопреки этому, на лице отразилось блаженство. Охранник принялся неистово ласкать ее бутончик, заставляя партнершу выгибаться и двигать навстречу бедрами.

– Да ну нафиг, парни, – выругался один из охранников, который был наблюдателем. – Я больше не могу ждать. Сейчас яйца лопнут.

С этими словами он взял Дарину за бедра и поставил раком. Девушка дернулась от неожиданности, словно действительно забыла, где находится. Она затравленно обернулась, пытаясь уползти из рук насильника. Но тот держал крепко.

– Спокойно, шлюшка, – увесистый шлепок и вовсе заставил Дарину замереть.

Он плюнул себе в ладонь, потом размазал слюну по члену.

– Эх, хороша задница, – произнес охранник.

– Поаккуратней, Майк, – одернул его лысый, который в это время ставил в необходимую позицию Стеллу, – Порвешь ее – латать некогда будет.

Мужчина фыркнул, одним рывком до упора загнав член в Дори. Рыжуля вскрикнула, словно ее проткнули насквозь. Насильник, тем временем, взял сходу высокий темп, долбясь в нее словно отбойный молоток.

Дарина смотрела, как тоже самое происходит со Стеллой. Лысый тоже не церемонился со своей жертвой, безжалостно натягивая ее на свой поршень.

Дерзкое зрелище

В этом зрелище было что-то не правильное, сюрреалистичное, особенно для меня. Но самое мерзкое, что я ощущала – это реакция моего собственного тела. Оно предавало меня сейчас каждую секунду.

Я чувствовала нездоровое возбуждение, глядя, как двое мужчин насилуют двух девушек. Моя рука невольно потянулась к промежности, чтобы легонько провести по влажным губкам, а потом коснуться набухшего клитора.

Мне было ужасно стыдно из-за того, что такая сцена смогла найти отклик внутри моего тела. Это было страшно, прочно, возбуждающе. Я смотрела на Дарину и Стеллу, лаская при этом свой клитор и мечтая о том, чтобы один из охранников провел по нему языком, а другой при этом целовал грудь.

– Гляньте, мужики, – из моих собственных мыслей меня вырвал резкий мужской голос, – А эта шлюшка хочет присоединиться. Иди-ка ко мне, куколка.

Я широко распахнула от ужаса глаза, осознав, что меня заметили. Один из них уже отпирал дверь камеры, протягивая ко мне свои волосатые лапищи. Дарину со Стеллой уже сношали другие мужчины, а Майку, видимо, захотелось свежей крови. Моей, блин, крови.

– Ну же, давай быстрее! Тебе же понравилось на это смотреть, – надвигался он.

Меня обдало холодом неизбежности. Его рука по-хозяйски легла на грудь, с силой сжимая ее.

– Хорошая, – облизнулся мужчина, – Не затасканная еще.

– Майк, давай быстрей! – рявкнул лысый, вытирая свой член салфеткой, – И вы, парни, поторопитесь. Пришло сообщение от управляющей. Их пора вести. Сейчас Берта шмотье принесет и надо вести.

Мужчина больно оттянул сосок, чтобы потом ударить по нему пальцами другой руки.

– Не люблю спешку, – вздохнул он, – Всем строиться у входа в камеру.

Майк прорычал это совершенно буднично, а потом пошел открывать двери других камер.

– Каждая встала, руки за голову, – стал командовать лысый, открывая камеры с другой стороны коридора, – Руки за голову, овца! Что не ясно?

Я же так и сидела на полке, отказываясь принимать и переваривать то, что творилось вокруг. Сердце бешено колотилось где-то в горле, предательски дезертировав из грудной клетки, а злые слезы катились по щекам, оставляя мокрые дорожки.

Нас построили в коридоре в нестройную шеренгу, а потом выдали белые балахоны. Многие девушки с трудом стояли на ногах, кто-то ругался, кто-то стонал. Я же так радовалась этой не хитрой одежде, что чуть не подпрыгнула от радости.

Казалось, за это время уже можно привыкнуть к наготе, но мне не удалось. Ткань казалась такой нежной и легкой, она окутывала с ног до головы, даря уже забытое чувство защищенности.

Никогда бы не подумала, что буду петь диаграммы куску материи. Но факт остался фактом, мне хотелось расценивать и эту тряпку и того хмурого охранника, который сунул этот предмет гардероба. Капюшон полностью скрывал лицо, а рукава были такой длины, что их, кажется, можно завязать узлом на спине.

Марту выволокли под руки, она с трудом приходила в себя. Мне было безумно жаль эту хамоватую блондинку, может даже больше, чем себя. На нее так же нацепили это мешковатый балахон, но на одну руку, чтобы не тревожить вывихнутую. Что произошло с Лексой и жива ли она вообще, ясности не было, но сюда ее не вернули. Это пугало почище страшилок из детства.

– Так! – раздался зычный голос одного из надзирателей, – Слушаем внимательно, вопросов не задаем, – он грозно прохаживался вдоль шеренги, то и дело поправляя балахоны, – Сейчас состоится суд. Стоять тихо, капюшоны не снимать, голову не поднимать! – мужчина с силой дернул капюшон мне на глаза, – И запомните, куколки, от того как вы себя сейчас покажете – зависит ваша жизнь. Поверьте, люди выбирают фаворитов в первые минуты просмотра. А от зрительской любви зависит, увидите вы рассвет или нет.

Нас повели по коридору. Я поддерживала Марту, которую изрядно мотало из стороны в сторону. Она что-то бубнила, но мне не удалось разобрать. Скользкий кабельный пол холодил ступни, которые так и остались босыми. В этой части здания вообще было ощутимо холоднее. Нет, Кай абсолютно не прав. Я не тряпка, у меня есть шанс выжить. Но чем дальше по коридору шла наша странная процессия, тем стремительнее таяли такие мысли.

Страх и безнадега наваливались на мои хрупкие плечи словно каменные глыбы. Спокойно Диана, ты справишься. Эти слова звучали в моей голове словно мантра, которую трудолюбивый монах усердно раскручивал вместе с барабаном.

В коридоре было довольно темно, поэтому когда нас ввели в зал суда свет показался особенно ярким. Даже сквозь плотную ткань капюшона больно резало глаза.

Я зажмурилась, чтобы немного привыкнуть к освещению. Когда боль утихла, мне удалось рассмотреть помещение. Это была огромная комната, выкрашенная в белый и бежевый цвета. Повсюду были расставлены и разрешены камеры, что позволяло рассмотреть нас со всех ракурсов. Не удивлюсь, что где-то есть камера, снимающая ракурс из-под балахона.

За высоким столом в черной мантии восседал судья, которого профессия вроде бы обязывает вершить правосудие, вот только внутренний голос отчаянно вопил, что здесь его не будет.

Напротив в синей и зеленой мантиях расположились обвинитель и защитник. Последний сидел с таким отрешенно-скучающим видом, что сразу становилось ясно, что он тут для полноты сцены.

Нас выставили у стены рядком, вероятно они будут выводить каждую к судье лично. Рядом с местом обитания судьи находилась большая клетка. Я никогда не любила показательные суды и криминальные хроники, поэтому никак не могла вспомнить ее назначение. Теперь время тянулось мучительно медленно. Мне не было известно, что должно произойти дальше, а жаль. Надо было чаще смотреть телевизор.

– Свет! Камера! – раздалось откуда-то сверху, – Начали!

Защитник украдкой зевнул, перестав ковыряться в носу, но жаждой исполнения своих обязанностей не воспылал. Обвинитель наоборот, кажется, жадно облизнулся. И только вершитель правосудия остался с непроницательным лицом.

– Сегодня проходит очередное слушание дел, – нудным голосом зачитывал информацию с листа судья.

– Вот урод, – кашлянув, прошептала Марта, – Даже текст до сих пор не запомнит.

– Суд уже ознакомился с материалами дел и готов выслушать обвинителя и защитника, чтобы вынести окончательный приговор.

– А как же соревновательность процесса? – от неожиданности прошептала я.

Марта лишь сдавленно хрюкнула в ответ, отчаянно стараясь, сдержать истерический смех.

Обитель встал со своего места и громким, хорошо поставленным голос стал зачитывать суть наскоро состряпанных уголовных дел.

– Ваша честь, обвинение готово представить вам дела следующих женщин. Все они нарушили закон нашего светлого и справедливого государства. И только непредвзятость, мудрость и справедливость верховного суда может решить их участь. Хлунина Стелла! – громко рявкнул он.

Двое охранников, до этого успешно подпирающих стену, дабы та ни в коем случае не упала, схвати девушку и потащили вперед. Они поставили ее перед лицом судьи, отдернув капюшон.

– Обвиняется в торговле своим телом, – как ни в чем ни бывало продолжал обвинитель, – Она вступала в интимные связи с иностранцами. Не единожды! – мужчина в синей мантии сделал особый акцент на последнем, – Обвинение просит высшей меры наказания!

Судья тяжело вздохнул и посмотрел в глаза девушке.

– У защиты будут какие-то доводы?

– Нет, ваша честь, – защитник на этот раз даже не удосужился прекратить ковырять в носу.

– Суд постановляет признать виновной Хлунину Стеллу и приговорить к высшей мере наказания – казни, – отчеканил, ударив молоточком.

Стелла, похоже настолько опешила, что перестала чувствовать ноги. Охранники еле успели ее подхватить, прежде чем подломившиеся конечности уронили рыжего на пол.

Девушку бросили как раз в ту самую клетку, откуда стало доноситься невнятное поскуливание. Дальше все происходило по одному и тому же сценарию, менялись преступления и девушки. Неизменным было только наказание – казнь.

– Сотникова Диана! – в очередной раз выкрикнул обвинитель.

Меня, как и других девушек до меня, поставили перед судьей и зачитали суть моего злодеяния.

– Данная особа занималась шпионажем, – у меня заложило уши от изумления, – Наказание – смерть.

Что происходит?

Мир вокруг подернулся мутной дымкой, а я оказалась в клетке.

Когда все девушки были заключены в клетку, зеленая мантия зашевелилась. Мне стоило огромного труда сосредоточиться на происходящем, а потом еще и сфокусироваться. Когда зрение немного прояснилось, стало понятно, что зеленое пятно – это защитник. Он все-таки решился отвлечься от раскопок в своем носу и подать голос.

– Ваша честь! – сказал он, раскашлявшись в конце, – Защита ходатайствует о смягчении наказания для этих девушек. Пусть граждане решают, достойны ли они жизни или заслуживают смерти.

В зале повисла гнетущая тишина. Многие девушки затаили дыхание в надежде, что этот фарс закончится. Я же планомерно отсчитывала удары сердца, уже не надеясь на спасение.

– Суд удовлетворяет ходатайство защиты! – раздалось одновременно с ударом молотка о стол.

Марта сдавленно выругалась.

– Я уже думала, что нас просто убьют и этот балаган закончится.

Ответить что-либо я не успела. Охранники стали вытаскивать девушек и располагать их перед камерой так, чтобы можно было разглядеть фигуру в полный рост. Откуда-то в зале взялись несколько женщин-управителей, которые тут же заняли свои места рядом с камерой.

Меня поставили перед одной из них.

– Итак, начнем, – излишне радостно прощебетала она, – Диана Сотникова, двадцать три года, по знаку зодиака, – зачем кому-то эта информация, мелькнула в голове, – Козерог, осуждена за шпионаж. Размер одежды сорок восемь, размер обуви тридцать семь.

В это время охранник стянул с меня балахон, и я осталась у камеры совершенно обнаженной.

– Размер груди между вторым и третьим, – она критично глянула на мой бюст, словно сомневалась в правдивости написанного, – Оказывала сопротивление при задержании, отказывалась сотрудничать со следствием, – у меня наверное челюсть на пол упала от этой информации, – Но наш суд милостиво предоставил право решать ее судьбу, вам, дорогие телезрители, – продолжая щебетать женщина вошла в кадр, – А теперь, предлагаю вам поближе познакомиться с ее телом.

Она щелкнула каким-то тумблером у себя за ухом, видимо, отключая микрофон, и продолжила уже менее жизнерадостно.

– Так, шлюха, – рыкнула она, при этом продолжая обворожительно улыбаться на камеру, – Слушаешь меня и выполняешь! Если снимем с одного дубля, то бить не буду, а если, – женщина сделала многозначительную паузу, – То буду тебя пороть в перерывах между дублями. А теперь ноги расставила максимально широко, руки за голову.

Я стиснула зубы и через силу воспроизвела необходимую позу. Женщина взяла указку и на камеру начала обводить ей то один, то другой участок тела. Кончик указки был металлический, поэтому от холодного прикосновения я то и дело вздрагивала. Соски сжались и затвердели, отчего управительница широко и хищно улыбнулась.

– Повернись медленно, чтобы зрители могли хорошенько разглядеть твою фигуру, – она провела указкой по моим ягодицам, – Оттопырь свою задницу, а то плоская как тарелка.

Указка хлестко ударила по ягодице. Я дернулась и замерла.

– Теперь лицом.

Я медленно повернулась, оттопыривая попу уже по собственной инициативе. Отчего-то казалось, что так легче, словно в таком положении воздух больше холодит кожу.

Теперь женщина принялась активно демонстрировать мою грудь на камеру. Это все было неприятно и мерзко, но в то же время, я ощущала влагу, проступающую в промежности. Управительница обвела указкой каждую грудь, потом сосок, а потом резко ударила по нему. Я взвыла раненой белугой и схватилась за него рукой.

– Руки на место! – завопила женщина, ударяя указкой уже по моей ладони.

Я заорала еще сильнее, но руку убрала. Это было нелегко. Сосок горел огнем так сильно, что единственной мечтой было засунуть всю грудь в сугроб. А лучше самой скрыться под толстым слоем снега. Но судьба не предоставит мне такой щедрой возможности. Я здесь и меня осматривают со всех сторон словно товар на рынке, и судя, по лицу управительницы – товар сильно залежался.

По приказу этой грымзы, один из охранников подходит ко мне.

Его пальцы гуляют вокруг моих сосков, и я ловлю себя на мысли, что это дает мне какое-то возбуждение. Он оттягивает и сжимает их, потом начинает покручивать. Это длиться неприлично долго.

При этом я осознаю, что чем дольше это продолжается, тем глубже мое дыхание и влажнее между ног. Мне хочется закрыться ото всех и запретить себе чувствовать, но тело не слушается. Оно отзывается на эти прикосновения, воспринимая их как дикую извращенную ласку.

Затем мой мучитель обходит меня сзади, прижимаясь к моей спине. Он начинает стимулировать оба соска довольно грубо. И у него это получается, обе горошинки стали безумно чувствительными, страшно даже подумать, как это все выглядит на камере.

Я не произвольно чуть шире расставляю ноги и прогибаюсь в спине. Моя попка все еще горит огнем, но я все равно сильнее вжимаю ее в мужчину. Не знаю уже, чего хочу больше, чтобы он начал ласкать мою вагину с такой же грубостью и силой или наоборот, остановился и оставил в покое мое многострадальное тело.

Мое тело в очередной раз предало меня, затопив теплотой низ живота. Я все-таки застонала и проснулась в пояснице сильнее. Управительница хмыкнула.

– Разворачивайся своим задом к камере, – приказала она, – Покажи зрителям свои грязные дырки.

Я словно в тумане повернулась спиной к камере и наклонилась.

– Что за тупая шлюха, – вздохнула управительница, – Раздвинь руками свои булки. Зрители должны видеть насколько твои дырки хотят хорошего траха.

Кажется, я покраснела до кончиков волос. Чувство стыда смешалось с возбуждением, что породило еще большее количество смазки.

– Ого, – сказала женщина, – А шлюшка течет даже больше, чем я думала, – она кивнула охраннику, который меня ласкал, тот провел пальцем с нажимом по моей промежности, собирая смазку.

Я держала своими пальцами ягодицы, сильно разводя их в стороны и сгорала от стыда и возбуждения одновременно. У меня явно нет шансов на победу.

Состязание

Проснулась я от того, что помещение сильно тряхнуло. Какой бред, пронеслось в голове. Не может пол в этой тюрьме шевелиться.

Вчера после этого невыносимого позора на камеру, я была выжата как лимон. Словно по мне прошелся асфальтоукладочный каток. И что хуже всего, осталось дикое чувство сексуальной неудовлетворенности. Это так странно, в голове полный сумбур. Поэтому я плохо помнила и понимала происходящее вокруг.

Кажется, нас скопом завели в какой-то ангар, накрытый тентом. Край этого покрытия нервно дрожал на ветру. На секунду промелькнула мысль, что наверняка он плохо закреплен, и можно попытаться убежать. Но только вот, она действительно только промелькнула. Во всем теле ощущалась такая усталость, что оставь они нас в поле под открытым небом и без охраны, я бы не побежала. Надо, наверное, принять судьбу и смириться.