Дирнабзавр, который спас мир

Рау Нойн

Дирнабзавр, который спас мир

Профессор Алекс Штрейман рано утром у себя в большой светлой квартире с любопытством просматривал заголовки газет: «Прорыв тысячелетия», «Динозавры воскресли», «Динозавры на службе у науки и медицины», «Коронавирус побежден!», «Пандемию удастся затушить!»

Браслет из шариков, который находился на запястье профессора издал звук, похожий на звонок телефона. Это украшение было экспериментальной разработкой нового гаджета, который изобрел один из сотрудников профессора. Алекс нажал на один из шариков, и на столе возникла уменьшенная голографическая фигура молодого человека, одного из членов научно-исследовательской группы – Дмитрия Громова.

– Алло. Доброе утро, профессор, – голограмма Дмитрия, размером примерно двадцать сантиметров, начала нервно шагать из стороны в сторону по кухонному столу. – Хотя может и не совсем доброе. Видели утренние заголовки? Какие-то журналюги успели раньше нас опубликовать нашу новость. Сегодня же у нас интервью для Би-Би-Си и нашего Евразийского медиа-портала. Опять кто-то сливает информацию.

– Да, профессор, – на столе рядом с Дмитрием появилась еще одна голограмма мужской фигуры.

– Здравствуйте, Дима. Здравствуйте, Нурлан, – поздоровался с собеседниками профессор. – Я думаю, что может это и не так плохо, если перед нашим интервью вышли подобные заголовки. Будем считать их пресс-релизом. Они же не всё озвучили и опубликовали о нашей работе. Только основные факты. В прессе и так время от времени мелькали подобные статьи, – профессор помолчал чуть-чуть, а затем добавил. – Окей. Я сейчас соберусь и через сорок минут буду в нашей лаборатории. Там всё и обсудим.

– Хорошо, профессор, – одновременно сказали Дима и Нурлан. – До встречи.

Профессор Штрейман был руководителем палеонтологическо-медицинской группы. Казалось, что слово профессор подразумевает седого пожилого мужчину с безумным взглядом. Но нет, профессор был довольно молод для своего звания. Симпатичный мужчина сорока двух лет и вовсе не седой. Он считал себя последователем Джека Хорнера, который в научном мире считался одним из самых известных и уважаемых палеонтологов.

Вот уже в течении двух лет Александр Штрейман возглавлял группу палеонтологов, биологов и медиков, занимавшихся изучением останков динозавров, найденных на плато Путора́на, расположенным на северо-западе Среднесибирского плоскогорья.

Его группа состояла из восьми человек. Среди которых были пять мужчин и три девушки.

Группа была полностью интернациональная. Как и новое государство, которое образовалось год назад из бывших республик СНГ – Союза Независимых Государств. Теперь это были не независимые государства, а Евразийский союз, состоящий из республик. Форма правления была парламентской. В состав нового мощного государства, которого стали опасаться и уважать все крупные мировые державы вошли десять республик. От каждой республики в парламент выдвигались по двести человек. И не важно сколько населения было в республиках. Парламент Евразийского союза состоял из двух тысяч депутатов. Возглавлял парламент спикер, которого решено было переизбирать каждые два года. Место нахождения Парламента было решено дислоцировать также каждые два года, чтобы каждая из Республик могла по очереди возглавлять Союз. Тем не менее, все решения принимались общим Союзным голосованием, проходившим в онлайн формате.

Итак, группа работала над исследованием останков динозавров. В прошлом году в сибирской экспедиции удалось откопать чудом сохранившиеся останки динозавра неизвестной породы. Вся группа тряслась над тем, чтобы сохранить в целостности насквозь промерзшее странное животное: с головой как у курицы, с висячими овечьими ушами, длинной страусовой шеей, бараньей тушей, покрытой кучерявым коротким мехом и с мощным хвостом как у всех динозавров. На голове, длинной шее и хвосте шерсти не было. Ни у кого из группы не вызвало сомнения, что это и есть динозавр, только не такой, как привыкли считать все, а неизвестной породы.

Первой обнаружила во время раскопок часть хвоста динозавра биолог-палеонтолог восточная красавица Нигора, тридцати трех лет, невысокого роста, фигуристая с длинной косой. Да как обнаружила: как обычно в своей манере, Нигора опять о чем-то замечталась и продолжала осторожно скрести геологическим молотком какую-то каменисто-песчаную поверхность в расщелине. Внезапно заостренный край инструмента уткнулся во что-то твердое. Осторожно окопав верхний слой увидела, что это окаменевшая кожа какого-то животного.

– Алекс, – крикнула она тогда профессору, – подойдите сюда быстрее, я кажется что-то нашла.

Вместе с профессором к Нигоре подбежали и остальные члены: двадцатидевятилетний палеонтолог Дмитрий Громов, высокий брюнет, красивый, плечистый, спортивный, с серыми глазами; биолог Нурлан Исламов, двадцати шести лет от роду, среднего роста, коренастый шатен, с виду похожий на славянина, но по национальности казах; самый взрослый из группы сорока девятилетний техник Богдан, ростом ниже среднего, худощавый, чернявый, но уже с сединой, большими глазами и ресницами как у коровы, его также все называли «золотые руки».

– Ничего себе, – восхитился Нурлан, когда они уже откопали всю тушку, – я всегда мечтал, что когда-нибудь первым найду останки какого-нибудь диплодока или мегалозавра, или вообще, как Хорнер открою неизвестный науке вид.

– Ну вот, кажется мы и нашли неизвестный вид, – сделал заключение профессор, оглядев откопанные останки неизвестного науке животного.

– Вообще-то можно из наших всех имен составить название этого найденыша, – предложила тогда Нигора.

Бережно упаковав останки динозавра, группа привезла его в лабораторию закрытого НИИ, расположенного недалеко от одного из крупнейших сибирских городов.

Чтобы достичь нужных результатов, профессор Штрейман нашел и пригласил в группу еще четырех специалистов: тридцати двухлетнего зоолога-ветеринара Армена Арутюна, высокого, плотного брюнета с длинными волосами сзади собранными в хвост; тридцатилетнего медика-генетика эстонца Расмуса Ребане, по прозвищу «Лис», очень высокого роста почти под два метра, худого, но спортивного блондина с голубыми глазами; еще одного медика-генетика двадцатишестилетнюю Анастасию Кривицкую, высокую стройную длинноволосую шатенку с карими глазами; двадцатичетырехлетнюю медика-биолога Анжелу Пак, коротко стриженую блондинку среднего роста с зелеными глазами, внешне похожую на татарку или узбечку, так как она была метиска, в связи с тем, что папа у нее кореец, а мама – молдаванка.

Группа сработалась на удивление быстро и дружно. Работали не покладая рук, порой по восемнадцать часов в сутки в новой лаборатории, площадью как огромный зал пресс-конференции, который имелся в здании НИИ.

Вскоре им удалось вывести из остатков животного неповрежденный геном. Получилось добыть соматическую клетку у вымершего организма. Затем нужно было взять неоплодотворённую яйцеклетку у живущего родственника этого вида. После необходимо было из обеих клеток извлечь ядра, и ядро соматической клетки имплантировать в яйцеклетку. Для побуждения яйцеклетки к делению её надо ударить электрическим током. Затем образовавшийся эмбрион с генетической информацией вымершего вида перенести в тело суррогатной матери. Из эмбриона разовьется организм, идентичный донору соматической клетки, то есть вымершему виду.

На почве этого между всеми членами группы возник большой спор: кого же из родственных животных можно использовать в качестве суррогатной матери? То ли крокодила, то ли страуса, а некоторые для смеха предлагали барана. Но с бараном была бы небольшая загвоздка, так он не мог нести яйца, а был живородящим.

– Поймите, – доказывал Расмус, – надо искать и пробовать. А вдруг получится? Если этот наш динозаврик, похож и на курицу, и на барашка, то возможно, бараны тоже потомки динозавров. Может много миллионов лет назад были и живородящие экземпляры.

– Слушай, Расмус, – хохотал Нурлан, – вот ты точно эстонец? Ты похож на своих родителей? Что-то в тебе мало эстонских черт характера. Ты не медлительный, как большинство твоих земляков, у тебя вот такое чувство юмора как у еврея. Например, как у профессора…

– Чем тебе моё чувство юмора не нравится? – еле сдерживая смех спрашивал профессор. – Может Лис мой сын.

– Ага, профессор, – звонко смеялась Настя. – Если только Вы его не в двенадцать лет зачали…

– Ну вообще-то с точки зрения медицины половая зрелость у мальчиков может начаться и лет в десять. Так что гипотетически Расмус может быть вашим сыном, – еле сдерживая смех, пытаясь казаться серьезной, произнесла Анжела. – Может сделаем генетический анализ? Протестируем образцы дезоксирибонуклеиновой кислоты обоих.

Группа чуть не покатывалась от смеха.

– Слушайте, народ, – повысив голос, чтобы его услышали, произнес Дима, – а как вам такое название: раданибзавр? Или дирнабзавр?

– А может баранозавр? – хохотнул снова Расмус.

Все снова хватались за животы, так как смеяться уже не было сил.

– А что? Все буквы наших имен есть в этом названии, – перекрикивая гогот, продолжал Лис.

– Нет, вы представьте заголовки газет, – еле произнес от смеха профессор. – В две тысячи двадцатом году ученые вывели из останков динозавра новый подвид: баранозавр.

Все присутствующие в лаборатории уже чуть не лежали на полу, загибаясь от смеха.

К концу две тысячи девятнадцатого года в мире началась эпидемия новой болезни под названием COVID-19. Если верить информации, полученной из СМИ, то болезнь зародилась в китайском городе Ухань, где какой-то мужчина на базаре съел летучую мышь, которая оказалась инфицированной этим самым коронавирусом. После этого заболел человек, так и распространилась болезнь.

Впрочем, были и другие версии, и группа профессора Штреймана отчасти придерживалась той гипотезы, что возможно, штамм новой болезни был выведен искусственно американцами и затем привезен в Китай и там внедрен. Так как вирус этот создан был искусственно, то и лекарств от него нет. А организм человека еще не выработал антитела и коллективный иммунитет не образовался, чтобы быстро побороть неизвестную миру заразу.

В связи с этим чуть не оказался на грани закрытия и проект профессора Штреймана, так как власти начали всерьез опасаться, что найденные останки могут принести в мир еще новые неизведанные болезни, которые были на Земле много миллионов лет назад.

Органы государственной безопасности Евразийского союза курировавшие исследования подобных НИИ провели тогда тщательную проверку. Всем членам группы было предписано дать подробное объяснение: почему они должны продолжать свои исследования и не опасно ли это для человечества?

Профессор тогда вместе с Дмитрием и Анжелой ездили в Центр, чтобы защитить свой проект. Слава высшим силам – их не закрыли!

За несколько дней до Нового года вся группа собралась, чтобы решить животрепещущий вопрос.

– Я надеюсь, сегодня мы решим, кто же у нас будет суррогатной матерью, – уточнила, обращаясь сразу ко всем Нигора. – И не будем превращать серьезный разговор в юмористическое шоу.

Все опять улыбнулись, но смеяться никто не стал.

Алекс задумчиво оглядел всю свою группу. Он был доволен своим выбором и видел, что не ошибся, пригласив для совместной работы именно этих молодых людей.

– Алекс, – обратилась к профессору Нигора, – а давайте поступим так: сделаем несколько контрольных образцов из разных видов.

– Ну да, Ни права, – поддержала подругу Настя. – Коли наш заврик похож одновременно и на барашка, и на куру или страуса, то можно взять яйцеклетки сразу от обеих особей. Можно также получить яйцеклетку крокодила и попробовать скрестить и с этим видов. Ради эксперимента.

– Ты и курицу предлагаешь взять за образец? – удивлено переспросил, сидящий в стороне Богдан.

– Нет, дядя Богдан, – ответила Настя.

Богдан недовольно поморщился.

– Настюша, дорогая, не зови меня, пожалуйста, дядей. Просто Богдан. А то я себя сразу таким старым ощущаю.

– Хорошо, Богдан, – согласилась Настя.

– А вообще, Богдан, наверное, должен был родится Богданой, – хохотнул Расмус. Какие-то гены у него не так сложились.

– С чего ты взял? – удивился Нурлан.

– Ты посмотри какие у него глаза и ресницы. За такие ресницы наши девушки готовы отдать душу, я так думаю, – Расмус с хитринкой оглядел присутствующих девушек.

– Действительно, это несправедливо, – широко улыбаясь сказала Анжела. – Зачем Вам такие длинные и пушистые ресницы? Я вот столько денег отдаю за такие процедуры.

– Так молодежь, – перебил всех Алекс, – не отвлекаемся. Мы должны прийти к единому мнению.

– Профессор, – Дмитрий вышел на середину помещения, – давайте разделимся на три группы. Однако, Богдан будет помогать всем сразу, так как его золотые руки никем не заменить.

– Хорошо, – согласился Алекс, – мы вместе с Анжелой и Нурланом возьмем страуса. Дима, Настя и Расмус займутся крокодилом. Нигора и Армен будут экспериментировать с овцой, и я буду помогать и им тоже. Богдан, как всегда, работает для всех.

– Отличное решение, профессор, – согласились соратники.

– Решено, сегодня после обеда отправимся в виварий и посмотрим нужные экземпляры. Правда я сомневаюсь, что у них есть овца. Двух крокодилов я видел еще месяца полтора назад. Страуса привезли недавно, он сейчас на карантине. Скоро и его переведут в SPF зону. Надо будет поискать хороший экземпляр среди овец. Армен, – обратился профессор к зоологу-ветеринару, – тебе придется выехать и поискать по животноводческим хозяйствам нужную особь.

– Слушаюсь, шеф, – мужчина, взяв под несуществующий козырек, щёлкнул каблуками своих черных лакированных туфлей.

Надо сказать, что все члены группы обычно одевались всегда как им удобно: в джинсы, футболки, свитера, кроссовки или кеды. Только профессор и Армен облекались так как будто сейчас выйдут на подиум, где будут демонстрировать модели последних коллекций.

– Арменчик, – ехидно произнес Лис, – только не забудь переодеться, когда на ферму отправишься, и сапоги резиновые одеть. А то твои лакированные туфельки запачкаются.

– Не забуду, не забуду, – так же ехидно ответил ему Армен. – Хочешь и тебя с собой возьму, чтобы понюхал пороху. Вернее, бараньи шарики.

Все опять захохотали.

– Господи, как я вас всех люблю, – с нежностью произнесла Нигора, оглядев всех присутствующих. – Как я раньше жила без всех вас. Я с вечера не могу дождаться утра, когда снова увижу всех. Мало того, что здесь у меня работа мечты, так здесь и люди, с которыми мне так комфортно и хорошо, что я уже не представляю жизни без вас всех.

– Ну Нигора, расчувствовалась чего-то ты сегодня, – великан Расмус подошел и обнял девушку, которая была ему почти по пояс. – Мы тоже тебя любим, – сказал он и поцеловал ее в макушку.

– Всё, хорош лирики, – снова прервал этот разговор Алекс. – Все за работу.

После обеда Алекс, Анжела, Настя и Расмус отправились в отдельно стоящее здание вивария, который располагался на колоссальной территории института. Виварий был предназначен для содержания лабораторных животных, которые использовались в экспериментальной работе ученых.

Зайдя сначала в «грязную зону» вивария, ученые приняли дезинфекционный душ и облачились в защитные костюмы. Это было необходимо для того, чтобы не заразить животных. Иначе, после контакта с людьми, приходящими извне, находящиеся там особи могли заболеть и стать непригодными для экспериментов.

В дальнем загоне южного сектора находились экзотические животные. Из трех крокодильчиков они выбрали молодую самочку лет шести, достигшую возраста половой зрелости.

Со страусом у них не было большого выбора: была только одна четырехлетняя птичка.

– Если с ней ничего не получится, придется ехать на страусиную ферму. Благо в Сибири, а также на юге России имеется множество подобных хозяйств, где разводят эту птичку, – проинформировал группу Алекс.

– Ой, сколько же здесь мышек и крысок, – восхитилась Настя, – они такие все хорошенькие.

– А я не люблю грызунов, – заявила Анжела, – я их воспринимаю только как подопытных животных и всё.

– Так, давайте на рабочее место, – приказал Алекс, – а я пойду к начальству. Мне надо договориться о разрешении перевести животных к нам. Еще надо выбить финансирование на реконструкцию нашей лаборатории, чтобы мы могли содержать образцы при себе.

И сразу предупреждаю, что с завтрашнего дня будет усилен санэпид режим. А с того дня как завезем животных, будем входить в нашу лабораторию так же, как и в виварий, через дезинфекцию.

Армен вместе с Нигорой доехали до ближайшего животноводческого комплекса, который находился в семидесяти километрах от института.

Спросив у работников фермы, где находится начальство, пошли сразу в здание конторы.

Директор комплекса, седой полный мужчина заинтересовался ими после того, как они показали ему свои удостоверения сотрудников НИИ.

– Я рад участвовать в развитии науки и готов пожертвовать бесплатно на этот алтарь столько животных, сколько вам нужно.

– Нет-нет. Нам не надо бесплатно, – не соглашалась Нигора, – институт Вам заплатит за всё.

– Нет, отказа я не приму. Я хочу пожертвовать.

– Ну ладно, – согласился довольный Армен, – только нужно оформить все бумаги. Мы не можем ниоткуда привезти животных.

– Конечно, мы обязательно оформим все как вам требуется.

Ученые вместе с директором подошли к большому ангару.

– Сейчас большая часть животных находится на отгоне, но и здесь вы сможете найти таких, каких вам нужно.

– Нам нужны половозрелые овечки, но желательно молодые, которые еще не случались, – сообщила Нигора.

– Хм-м, – директор задумался, – трудный вопрос. – Эй, Семен, – позвал он рядом стоящего работника, – есть у нас неспаренные овцы? Ты всех контролируешь?

– Да разве их углядишь, – захохотал Семен, – но можно поискать.

– Я помогу вам, – вызвался Армен, – даром что ли ветеринар.

– А ну тогда легче будет, – улыбнулся директор.

Армен пошел в загон вслед за Семеном, и они начали заглядывать под хвосты овцам.

Нигора не могла упустить такой момент, чтобы не заснять на камеру телефона, как щёголь Армен крутит хвосты баранам, пытаясь определить кто из них самец, а кто самка.

«Вот все обхохочутся, когда увидят эту сцену», – подумал Нигора и вдобавок еще сняла на видео сцену, как Армен бегает по загону за овечками.

После тщательного поиска Армен вместе с Семеном нашли трех молодых овечек, которых стреножили и уложили в багажник большого джипа в специально подготовленные для перевозки коробки.

– Слушай, ты так классно смотрелся в овечьем загоне, – смеясь сказала Нигора Армену, когда они уже ехали обратно в институт. – Может тебе надо было просто ветеринаром работать?

Я даже это дело засняла для истории. Сейчас пошлю в общий чат. Ты же не против?

– Нет, не против. Покажешь мне видео? – попросил Армен. – Только не за рулем, потом, когда приедем. Впрочем, я же тоже в общем чате, там и посмотрю. А по поводу работы: вообще-то я нашел себя здесь в НИИ. Мне очень интересно.

Почти за сорок минут они успели доехать до института. Подъехав к зданию вивария, Армен посигналил. Оттуда вышли двое рабочих, которые должны были забрать овец и поместить их на карантин, до тех пор, пока группа не определится, кто же из них будет выбран на роль суррогатной матери.

Когда Нигора и Армен открыли дверь лаборатории, то сначала оттуда не раздавалось ни звука. Стоило им только зайти внутрь, всё помещение заполнил громкий гогот.

– Армен, пастушок ты наш, – перекрикивая всеобщий хохот, обратился к нему Расмус, – тебе так идет крутить баранам хвосты. Может зря ты после ветеринарки в сюда в институт пришел?

– Благо, что хоть переобулся, а не зашел сюда в своих сапогах, в которых ты в загоне был, – смеясь произнесла Настя.

– Эй, подлюки, хвать ржать надо мной, – улыбаясь произнес Армен, – скажите спасибо, что не вам барашки достались, а то посмотрел бы я на вас, как вы все в загоне гонялись бы за ними.

– Ну всё, всё, – как всегда приостановил всеобщее веселье Алекс, – много смеетесь. Нигора, что там у вас? Нашли нужных особей? Сколько привезли?

– Нашли трех овечек. Сам директор животноводческого комплекс помогал нам. Более того, он не взял с нас оплату за животных. Говорит, что рад помочь науке.

– Вот и здорово. Наш директор института обрадуется этой новости. А то он недавно тут разорялся из-за того, что я попросил финансирование для переоборудования лаборатории.

– И что? Дадут нам деньги? – взволновалась Анжела.

– Куда они денутся, кончено дадут. Просто наш директор не любит, чтобы мы сильно расслаблялись. И он, кстати, прав. Правда у него есть одно условие…

– Какое еще условие? – спросили сразу несколько человек.

– Один из наших меценатов попросил директора взять к нам в группу его сына.

– Зачем это еще? – спросил Нурлан.

– Его отпрыск заканчивает в Англии факультет биологии и химии. Так вот он услышал, что наш институт занимается исследованием останков динозавров и вот тоже хочет участвовать в этом.

– А почему обязательно в нашу группу? Есть же при институте еще и другие исследования. Пусть туда его возьмут, – предложила Анжела.

– Нет, он поставил условием участие именно в нашей группе. А за это у нас будет неограниченное финансирование. Этот человек из первой двадцатки Forbes. Но говорят, его сын очень скромный. Хоть он и из золотой молодежи, но не испорченный. Ладно, посмотрим. Все равно он прибудет только через два месяца.

Через неделю реконструкция лаборатории была закончена. Строители также сделали специальную раздевалку и тамбур для дезинфекции, чтобы входящие в лабораторию не занесли какую-либо заразу. В помещении были оборудованы специальные отсеки для животных, в которых те могли себя вольготно чувствовать. Отныне лаборатория профессора Штреймнана была абсолютно закрытым объектом.

Еще через пару дней в лабораторию наконец доставили крокодила, страуса и овцу. Животных сразу же поместили в отведенные для каждого отсеки. Осталось дождаться момента наступления у каждой особи, когда можно будет извлечь яйцеклетки для проведения дальнейшей работы. То есть, необходимо будет достать из каждой яйцеклетки ядро, и ядро соматической клетки добытого динозавра имплантировать в яйцеклетки крокодила, страуса и овцы.

Первым созрела яйцеклетка у крокодила. В то утро Настя как всегда сделав замеры температуры и остальные контрольные тесты, внезапно увидела, что настал долгожданный день и можно добыть из самки крокодила нужный материал.

– Дима, – крикнула она из-за стекла в загоне. – Надо подготовить операционную. Я сейчас усыплю нашу мамочку.

– Хорошо, Настя, – согласился Дмитрий, – сейчас все сделаем.

– Вот как она так управляется с крокодилом? – удивился в который раз Расмус. – Во-первых, она его не боится совсем. А во-вторых, крокодил почему-то разрешает ей делать все манипуляции с собой, словно котенок, а не смертельный хищник. Я вот в прошлый раз зашел туда в отсек, так эта крокодилиха, чуть не напала на меня.

– А ты заметил, Настя что-то шепчет ей каждый раз? А это пресмыкающееся слушает ее и смотрит ей в глаза. Кажется, что они общаются телепатическим образом. Чудо! – подытожил Дима.

В шесть часов все собрались на ежедневную вечернюю пятиминутку, чтобы подвести итоги дня.

– Так, Настя, Расмус и Дима, что там у вас с крокодилом? Удалось извлечь яйцеклетку?

– Да, профессор, – ответил Громов, – утром в девять сорок пять, нами была проведена операция по извлечению нескольких яйцеклеток из особи крокодила. Затем из полученных яйцеклеток были выделены ядра, а на их места мы имплантировали ядро соматической клетки из нашего Завра. Для побуждения к делению была проведена необходимая процедура, а затем их поместили в питательную среду. Осталось дождаться, пока клетки вырастут до стадии морулы-бластулы, а затем будут имплантированы в мать. Ну и останется дождаться, пока наша крошка-кро снесет яички. Всего мы провели работу с двенадцатью клетками. Было больше, но остальные были либо сами повреждены, либо в ходе эксперименты мы повредили их. В шестнадцать сорок нами были закончены работы.

– Так, молодцы, – похвалил подопечных Алекс. – По страусу и овце пока ждем созревания.

Почти через неделю аналогичную работу провели с овцой, а спустя два дня и со страусом.

По прошествии месяца на очередной вечерней пятиминутке Алекс делал доклад для всей группы.

– Сообщаю, что нами успешно имплантированы три эмбриона в матку овцы. Также удалось имплантировать в матку страуса экспериментальные клетки и страус уже снесла яйцо, но только одно. У крокодила получилось три оплодотворенных яйца, которые возможно смогут дать потомство. Также сообщаю, что с понедельника у нас новый член группы – Юрий Иванов.