Минута Кары

– Заберите дар назад и идите к чертям!

Переливающийся электротоками купол закрылся и в виде шара резко взмыл в воздух, а потом, соприкоснувшись с невидимым объектом, взорвался оглушительным рокотанием, разваливая небо, через черные расщелины которого повалили свинцовые тучи, сворачивающиеся в тугие ураганы и смерчи, приближающиеся к тонкой фигуре в золотом на земле. Однако шар появился вновь, устояв в борьбе с этим куполом, раскинутом над Сити, и устремился еще выше… И через некоторое время вновь рванул раскатами грома, проламывая еще чьи-то границы… Посыпались опасные светящиеся зарницы, поджигающие траву и предметы вокруг Кары, всматривающейся в темное небо, следящей за своим посланием. А уже рядом разгонялись снежные вихри, замораживая сад и фонтаны. Эти природные катаклизмы напомнили ей тот день, когда она впервые увидела незнакомца из своих снов… И, собравшись с силой духа, прокричала небесам, будто те ее могли слышать:

– Я не верю, что не существует человека, которого бы смогла полюбить! Не верю, что нет того, кто бы смог полюбить меня! Не верю, что есть жизнь без любви! – неожиданно из ее тела, прорезая платье, вырвались два зеркальных осколка, причиняя невероятную боль, от которой Кара закричала, но те, не останавливаясь, разрезали ее дальше, выпускали светящийся луч, преобразующий ее в зеркальную волну.

– Если я – это я, – кричала она в неистовстве, понимая, что перерождается и больше уже никогда не станет человеком, – тогда я желаю, чтобы он оказался здесь! Слышите меня?! Он и только он! Если вы так всемогущи, тогда достаньте его мне! Хоть из ада!.. – и полностью трансформировавшись в необычное существо, похожее на зеркальный манекен, покрытый большими и маленькими стеклянными пластинами, она распахнула зеркальные глаза – два больших куска зеркала, в которых отразилась мужская фигура у ворот.

ГЛАВА 10. ПРИНЦ

Вокруг вспыхивали и гасли шаровые молнии, кружили жгучие вьюги, замораживая окружающую среду в лед, а в эпицентре этих стихийных бедствий стояли две фигуры: одна из них была похожа на живой манекен, усыпанный блестящими зеркальными осколками, на котором повисло истерзанное золотое платье, другой – обычный молодой человек, хмуро взиравший из-под копны рыжих волос на громыхающий замок, простреливаемый со всех сторон разрядами, и бедствие вокруг.

Незнакомец был угрюм лицом и казался уставшим и злым, рыжая борода и рыжие взлохмаченные волосы разметались по плечам и торсу, он стоял в одних джинсах и босиком на заледеневшей земле, будто врасплох выхваченный из другой реальности. И, похоже, его не удивляли все эти чудеса.

– Зачем ты меня сюда притащила? – злобно кинул он зеркальному манекену.

Кара не могла пошевелиться, не веря, что ее магия и мольбы подействовали, что она видит его реальным и живым перед собой. Реальным и живым! Здесь и сейчас! Того самого из своих сновидений, где он веселый и счастливый тянул ее к кромке моря, чтобы вместе встретить закат…

– Ты не узнаешь меня? – с надеждой спросила она.

– Ты – новая кукла моего отца, – грубо бросил он, и знакомый хищный профиль зло ухмыльнулся, а голубые глаза налились черной ненавистью. Он отвернулся, желая уйти.

Она молчала, не зная, что сказать… Сердце мучительно замерло, пытаясь придумать причину, чтобы остановить его, заколдованного принца.

– Спой ему свою песню, принцесса! – послышалось из-за ворот замка. Кара обернулась и увидела своих друзей, Гену и Шухера, испуганные и взволнованные, парни махали ей руками, призывая действовать. Завидев знакомую картину разыгравшегося ненастья, они заподозрили, что дела пошли плохо на званом балу, и решили приехать и во что бы то ни стало помочь зеркальной хозяйке.

– Не сдавайся! – кричал Гена. – Только не сдавайся!

– Только ты можешь его расколдовать! – орал Шура.

– Только ты… – повторила Кара, вот уже второй раз за вечер слыша ответ на свой мучительный вопрос… А потом соткала маленькое розовое облачко, вложив туда увиденный отрывок из памяти шефа, и послала его вслед уходящему молодому мужчине. Облако быстро настигло незнакомца и открыло его разуму образы былого, словно перенеся в тот момент… И, не дожидаясь реакции, Кара запела свою сокровенную песню, посвящая ее тому, кого совсем не знала, но волею судеб именно его послали небеса в самый трагичный момент жизни – спасти ее… Из зеркальных глаз посыпались капельки чистейших бриллиантов, стукаясь о лед хрустальным звоном – так плакало кристальное сердце зеркала, надеясь на чудо.

Молодой человек, объятый картинками прошлого, остановился и, ожесточенно сжав кулаки, закричал от негодования, прозревая и теперь только осознавая истинного виновника своих бед. Его голос, полный душевной боли от совершенного обмана и предательства, взгремел чудовищным рокотанием, отчего по фундаменту замка, земле и всему вокруг пробежала волна разрушения, людям пришлось прикрыть уши от такого будоражащего нечеловеческого ора, который не оставил прежним и самого зачинщика. В нем произошли волшебные изменения, будто бы сломалась какая-то стена или рассыпалось проклятье…

Повернувшись, он демонически сверкнул глазами, из которых посыпались ослепительные искры, окрашивая могучее тело в золото. Рьяно взмахнув сильными позолоченными руками, он выхватил из воздуха переливающийся канат, тут же соорудив из него лассо, потом еще одно и еще и умело подбросив вверх, набросил на замок. Ожившие светящиеся канаты обхватывали стены, балконы, рамы, оплетали их тугими узлами и крепко стягивали, отчего рушилось строение, нещадно сыпались камни, крыша, скульптуры и лепнина. Но сердитому повелителю канатов этого показалось мало, он приложил крепкие ладони к позолоченным губам и, словно Соловей-разбойник, стал выдувать сильный свист – воздушный поток мелких золотых блесток, ураганом опыляющий замок, цементирующий его изнутри и снаружи, превращающий замок в гигантский слиток золота. И в скором времени здание перестало двигаться, внутри все застывало, превращаясь в металл.

Кара изумленно наблюдала за умениями и дьявольской силой сурового Аполлона, завершившего тяжелую работу за нее, ведь ей бы она стоила последних сил.

– Гена, я ж тебе говорил, Лева – принц! Что вытворяет, шельмец! Видать, сильно на папашу обиделся, – хлопнул Шухер потрясенного товарища по плечу, наблюдавшего за зрелищем и в самом деле поразительным – порушенный замок с горгульями по воле молодого колдуна, грозно смотрящего из-под золотых бровей, засверкал, походя на гигантский самородок.

– Такого слитка золота шеф еще не видал… – промямлил завороженный Гена.

– Шеф сейчас сам как слиток золота, – усмехнулся Шура, посильнее кутаясь в куртку и шарф, снежная вьюга добралась-таки до того места, где притаились друзья. – Каждый раз смотрю и каждый раз удивляюсь, как они это делают?!

А тем временем Кара приблизилась к незнакомцу с золотым лицом и, дотронувшись до его сверкающих волос, радостно заметила:

– Точно золотые… – пучок крепких золотистых нитей переливался в ее зеркальных пальцах.

– Так пела моя мама Мадина… – глухо проговорили золотые губы Рамзеса. – Спой еще… я давно не слышал этой песни.

И она запела, а из его застывших глаз закапали золотые капельки, на ходу превращаясь в обычные человеческие слезы. Взгляд прояснялся, и вскоре он увидел перед собой того, кому привык доверять всегда: кто никогда не предавал, никогда не обманывал, всегда был честным, искренним, открытым. Таким, как он. В двух больших зеркальных осколках Кары он увидел себя прежнего: могучего, волевого, отчаянного, с волшебным даром превращать все в золото, гордостью и любимцем матери, которая всегда напевала ему эту песню, поглаживая его золотые локоны… как это сейчас делала Кара.

– Я люблю тебя, – сказал он отражению и протянул свои мужские крепкие руки для объятий, а красивое суровое лицо впервые за долгие годы озарилось счастливой улыбкой, сделав молодого человека и в самом деле похожим на настоящего принца. Он призывал Кару стать его частью.

Девушка перестала петь, но разрешила мелодии стать слышимой для всех вокруг и такой, какой привык ее воспринимать Рамзес…

Она полюбила этого незнакомого человека с первого взгляда семь лет назад… а может быть, любила и ждала его всегда. И если бы не злой рок и подлое вмешательство со стороны, они встретились бы раньше, чтобы стать счастливыми с первого же мгновения. Удивительно, но стоило Каре только приблизиться к Рамзесу, как забывались все беды и обиды, уходили в сторону мучительные вопросы, тяготившие ее светлую душу. Это было какое-то волшебство! Но весь смысл ее существования вдруг сомкнулся на одном его облике, суровом, жестком, хищном профиле с невероятно красивым глубоким голубым взором, обрамленным пышными золотыми ресницами. Там всплывали воздушные замки и бескрайнее синее море, а также поцелуи на закате и рассвете… И, сделав шаг, зеркальная Кара обняла возлюбленного, подставляя лицо для долгожданного поцелуя. Его позолоченные губы коснулись ее зеркальных, и воздух между ними засветился звездной пылью, тела влюбленных стали мерцать, соединяясь в один поток света, чтобы рвануть вверх, исчезнув в космосе навсегда…

Как вдруг кто-то неожиданно крикнул:

– Постойте!

ГЛАВА 11. АНГЕЛЫ И ЧАТРЫ

Разлучить влюбленных в их первом поцелуе являлось непосильной задачей для людей, ведь после тех терзаний, мук, разлук, что выпали на их долю, счастье и тепло, усмотренные в любимом взгляде, становились могущественным магнитом, притягивающим не только тела, но их души.

Однако голос, просивший остановиться, не принадлежал человеку – мелодия этого звука разносилась радужной волной, раскрашивающей все вокруг волшебным ангельским сиянием.

Лева обернулся первым, гневно устремив свои глаза, наливающиеся золотым сиянием, в сторону нарушителя любовной неги, и узрел необъяснимое, отчего золотой всплеск пропал, сменяя гнев на изумление.

В воздухе, в метрах двадцати над землей, застыл ангел… Точнее сказать, высокий, красивый мужчина с белокурой шевелюрой, наподобие локонов Левы, но только не золотых, а платиновых волос. А за спиной у него торчали или… крепились… массивные белоснежные крылья, да не одна пара, а множество перекрещивающихся между собой пушистых лопастей с огромным живым глазом посередине, радостно помахивающим пушистыми ресницами на удивленных влюбленных, лучисто транслируя миропокой и благожелательность.

Заприметив, что обратил-таки на себя внимание влюбленных и те перестали трансформироваться в общий свет, ангел стал потихоньку снижаться, будто спускаясь по невидимой лестнице, а вокруг него прояснялись еще силуэты, тоже люди с крыльями, но каких-то других форм и расцветок: у одних торчали яркие и вытянутые, горящие алым свечением, похожие на жар-птиц, у других – птичьих расцветок, фазаньи, павлиньи, лебединые… А у некоторых, помимо крыльев, еще высились рога и свисал массивный хвост с кисточкой на конце, как у чертей, хотя лицом и строением тела они все еще походили на людей.

Кара хотела было на всякий случай накинуть купол «незримости» или «неприкосновенности» от такой жути, но тут же послышалось:

– Не нужно…

В этом «не нужно» девушка не только услышала, но усмотрела и ощутила всем своим телом призывающее к миру обращение. Будто бы произошло какое-то слияние чувств, убеждающее в мирных инициативах неизвестных крылатых и хвостатых созданий: тон голоса говорившего, моргания глаз на крыльях, помахивания хвостами рогатых ангелов, их позы, сияние, улыбки и взгляды – все призывало к разговору, очень важному не только для летающих гостей, но и для самих влюбленных волшебников. Кара осознала, что с ней разговаривают на телепатическом языке и попыталась перевести свой разум на тот уровень общения: тут же посыпались обрывки фраз, колокольным звоном зазвеневшие в голове, картинки, яркими слайдами всплывающие и гаснущие перед взором, наконец, песни… ангельские песни, убаюкивающие сознание… Лева помотал головой, смахивая наваждение, судя по всему, чувствуя то же самое, что и Кара. А потом строго произнес, обращаясь к ангелу:

– Мы не понимаем ваш язык, будьте добры, объясните по-человечески… Что вам надо?

– По-человечески уже не получится, Рамзес, – разнесся бархатный, уже более различимый, как голос, ответ. – Вы уже не люди, поэтому многое слышите и видите по-иному… Но еще не осознали своих возможностей…

– Я знаю, кто вы… – нерешительно произнесла Кара. – Ваш купол я взорвала недавно. Вы прилетели мстить?

Ангел улыбнулся, а за ним рассмеялось его рогатое и хвостатое окружение.

– Жаль, что ты не разрушила его семь лет назад, тогда бы мы раньше отыскали вас обоих, – заговорил ангел, приблизившись к паре влюбленных, все еще с настороженностью взиравших на него.

– Ваши сердца и разум перешли на новый уровень долгоденствия, который не подвластен земным законам. Этому способствовали накопленная сила ваших предыдущих воплощений и те старания, что вы приложили на пути к цели. Конечно, после этого вы вправе обратиться космическим светом, который так сближает и манит вас, чтобы улететь туда, куда увлекают мечты… В них вы обретете то, к чему стремится все живое на свете, – стать общим ясным сознанием, чистым оплотом помыслов, с которого все только начнется… – говорил ангел, задумчиво глянув в небо, будто все это представлял наяву. – Можно, например, придумать новую планету или оседлать уже мчащуюся по космическим просторам звезду, зажечь ее заново, запустив по новой траектории, соорудить на ней новый дом и наполнить его безграничным счастьем во всех возможных проявлениях, которые только грезятся вашим любящим сердцам… – он вновь обратил свой лучезарный взор на Кару и Леву. – Так вы станете еще одним блистательным светилом на бесконечном небосводе в плеяде ярких звезд, и люди, глядя на ваше мерцание в ночном небе, сочинят новую несбыточную сказку о счастливой любви… Но я прошу вас остаться.

И ангел протянул руку Каре… Девушка замерла в нерешительности: после знакомства с крокодиловыми и прочими представителями Бисентурии не очень-то хотелось знакомиться с параллельными структурами, где, как оказалось, тоже заправляли не совсем люди…

– Ты строишь замечательные купола, Кара, – крылатый мужчина искренне похвалил зеркальную волшебницу, кивнув на переливающийся гигантский самородок, недавно бывший замком, – но это занимает слишком много времени, и ты пропускаешь тонкие миры, пролетающие обрывками картин и звуков мимо. Разве ты не замечала, как сердце учащенно бьется, словно просит остаться подольше в этих мирах, которые ты принимаешь за сны и фантазии? Почему там так хорошо? Не потому ли, что тебе кажется – там твой дом, полный друзей и родных… которые ждут тебя.

Кара моргнула, то, что вещал ангел, являлось правдой, и тело отреагировало согласием раньше, чем сознание, неожиданно взорвавшееся яркой искрой, которую ангел легко подцепил своими крыльями, шелохнувшимися в каком-то другом измерении, переливающимся всеми цветами радуги, призывая ее двигаться за ним. И они рванули с неизвестной скоростью одновременно вверх и вниз, познавая все на своем пути – понятное и непонятное, зримое и незримое, прошлое и будущее…

***

Среди широчайшего лесного массива, благоухающих райских кущ, изобилующих фруктами и ягодами, экзотическими великанами невиданных пород, высился монументальный дворец, весь выполненный из стекла… Переливающийся, словно гигантский бриллиант на земной ладони, построенный людьми… Картинка прояснялась лицами молодых и невероятно красивых мужчин и женщин, воздвигающих дворец потоками своего тепла и света, исходящими из глаз, рук, тел. Это сияние застывало, кристаллизировалось в кирпичи и глыбы, идеально подобранные друг к другу, самостоятельно укладывающиеся в ровные прозрачные стены разрастающегося хрустального кремля с множеством строений, соединенных прозрачными мостами, виадуками, лестницами… по замыслу, архитектуре, не подвластным уму простого смертного. Замельтешили бегущей кинолентой другие картинки с такими яркими образами флоры и фауны, среди которых гуляли люди с зеркалами вместо глаз, что Кара не поспевала их осознавать… Ангел уже взмыл вверх по идеальной поверхности стены центральной башни, стремящейся проткнуть небо своими пиками…

Кара устремилась за своим проводником через толщу облаков, которые застилали бескрайним полем белоснежных перин все вокруг, а посредине горделиво высился центральный купол кремля, отражаясь насквозь в лучах гигантского пылающего соляра, раскидывающего свою мощь и благословение на все видимое и невидимое. Зрелище предстало грандиозное, оно будоражило, окрыляло, пьянило, и яркая вспышка сознания Кары замерла перед такой красотой. Тело ощутило холод высоты и движение свежего неистового ветра, яркость палящих лучей и причастность ко всему тому великому, что творилось вокруг, от чего она почувствовала необъяснимое безудержное счастье.

Но ее торопили успеть к закатному молебну… Девушка продолжила полет, приближаясь к куполу башни, установленному над колоннадой из двадцати пяти колонн, у каждой находилась женская фигура, облаченная в золотые одежды… Не успела Кара приглядеться к лицам, как по коже побежали мурашки, словно ее память заранее распознала нечто знакомое и родное в этих силуэтах, увиденных мельком.

Они собирались в круг, танцуя и напевая, их лица и фигуры то прояснялись, то таяли в пространстве, словно вибрировали между разными мирами, создавая невидимые волны, накалявшие воздух, делая его плотным, красочным, золотым, живым… Однако в этом хороводе как будто бы чего-то или кого-то недоставало, именно поэтому эфир то кристаллизовался в гигантские снежинки невероятной формы, то исчезал… Место в центре прозрачного пола, под которым распростерлись бесконечные залы кремля, пустовало…

Кто-то сзади или спереди, в голове, а может быть, в памяти подтолкнул Кару поближе к хороводу… И в то же мгновение произошло другое слияние, будто сошлись в одной точке прошлое, настоящее и будущее: она увидела среди них себя, сначала расплывчато, как на экране старого телевизора, потом более отчетливо стал проступать ее облик, ритмично и четко выполняющий те же движения, что и соратницы. Наконец, воздух долгожданно шелохнулся и огромной волной накрыл всех присутствующих, преображая в огромные кристаллы… Сначала озарились алым ярким светом крупные гранаты в ногах, потом полыхнули оранжевые рубины в высокоподнятых руках, зажглись желтые, зеленые сапфиры и изумруды в груди, напоследок загорелся огромный диамант, заполняя головы бриллиантовой прозрачностью, которая все больше и больше кристаллизовала тела, устремленные к солярису в долгой песне любви и славы. Это была та самая песня Мадины, но здесь она звучала как сокровенная молитва…

И после их окончательного превращения в хрустальные изваяния – в истинных жителей хрустального кремля, башня озарилась сильнейшим сиянием, распространяя свои лучи далеко вперед, а также вверх, походя на гигантский маяк, подсвечивающий землю для космоса.

***

Кара вернулась из путешествия в несуществующий мир, похожий на хрустальный рай, также моментально, как попала туда… Оказавшись вновь на останках разрушенного замороженного сада и золотого замка с горгульями, с погребенными внутри статуями Глобального Предиктора и прочей нечисти, которые, впрочем, усердно вытряхивали оттуда рогатые и хвостатые суровые ангелы, преображая сад и округу в некий парк-музеон ужасных скульптур, расставленных на оградах, фонтанах и вдоль аллей.

И все это показалось таким неважным, прошлым, уже покрытым легкой пылью времени, по сравнению с увиденным будущим в хрустальном кремле… Рядом за руку ее держал любимый Рамзес, переливаясь золотой рябью, в его глазах тонули мечты о море и закатах, он тянул ее вверх, прочь с этой земли, к той самой звезде, где они будут счастливы… Однако девушка обратилась к ангелу, уже зная, как его зовут и что ни он, ни его крылатые и хвостатые друзья не представляют опасности:

– Зачем мне светить, Бруш? Зачем я?

– Твой свет очень нужен, он будет указывать путь и придавать веры и мужества идти вперед сотням тысяч людей, которые войдут в твое отражение, чтобы вспомнить, что тоже являются зеркалами… – сказал Бруш, и его глаза засверкали радужным сиянием, передающим Каре и Рамзесу новые послание. Молодые люди не сопротивлялись… Их тела раскрылись, словно цветки, и неожиданно за спиной у Кары расправились белоснежные крылья, унося ее вверх из рук Рамзеса, который тут же взмыл за ней, ударяя массивным хвостом с золотой кисточкой о землю, а на его голове сквозь золотую пышную шевелюру пробились крученные рога.

– Тебе больше не нужно создавать купола, Кара, крылья соединят тебя с тонкими мирами, где живут эфирные двойники, так долго ожидавшие тебя из темноты, где мы потеряли вас. И отныне они станут твоим незримым непробиваемым щитом, позволяя путешествовать в любом из пяти пространств одновременно.

– А почему у меня рога? – с обидой в голосе произнес Рамзес, трогая два золотых нароста на голове.

– Ты смог подняться на четвертый уровень разумности бытия, чтобы осознать свою миссию и причастность к этому миру. Ты пока чатр, Рамзес, – полубог, способный соединяться с четырьмя мирами. Пятый сделает из тебя ангела, как и Кару, и даст возможность управлять пятью мирами, если ты перестанешь сопротивляться.

– А есть шестой уровень? – Рамзес хмуро взглянул на белокрылую любимую, и его хвост, взмыв в воздухе со свистом, хотел лишить ее устойчивости, чтобы она упала в его объятия, но Кара с неуловимой для него скоростью оказалась нетронутой в нескольких сантиметрах от его прикосновения.

– Твое золото много весит, Рамзес, ты слишком тяжел на подъем, – задорно рассмеялась она, расправляя огромные крылья, чтобы обнять рассерженного возлюбленного, желавшего помериться силой. – До ангела тебе далеко…

– Видите, рай может существовать и на земле, хотя она давно превратилась в ад для людей…

– Но почему вы не уничтожите этих паразитов, убивающих человечество? – возмутилась Кара, посылая образы невероятной мощи, увиденной в хрустальном кремле будущего.

– Дело в том, что все беды, свалившиеся на человечество, являются лишь последствием того, что оно само себе напророчило… – спокойно объяснял Бруш, пока золотой замок, как мираж, окончательно не растаял в пространстве под неутомимые взмахи глазастых крыльев волшебных помощников. И округа с прекрасным парком, уставленным и тут, и там чудными скульптурами, вновь открыла свои ворота для посетителей Сити…

– Вы хотите сказать, люди сами пригласили к себе эти чудовищ? – недоверчиво кивнула Кара на скульптуры.

– Эти паразиты, оккупировавшие планету, когда-то населенную зеркалами, являются лишь последствием того, что произошел глобальный катаклизм, повернувший спираль эволюции в обратную сторону… Человечество заболело вирусом саморазрушения, и из космоса посыпались чужеродные расы нахлебников и поработителей, всевозможный космический мусор, опасные метеориты, все плохое и губительное, в скором времени готовое обернуться новой волной потопа или столкновением с другими космическими объектами… В этих катаклизмах погибнет большая часть землян. Такое уже случалось с нашей колыбелью. Увы, в прошлый раз мы не успели остановить этот процесс… И зеркало разбилось на еще меньшие осколки, опуская землян на уровень животных. – Ангел стал предельно серьезным и даже грустным. – Именно поэтому я прошу вас остаться… Ибо все мы связаны между собой: что в малом, то и в большом, и рано или поздно эта беда достигнет всей вселенной, коснувшись каждого из нас на любом этапе могущества…

– Но почему вы не можете расколдовать, излечить человечество сами? – спросил Рамзес.

– Когда мы впервые поняли, что произошел какой-то сбой с прародительницей, храбрые из нас отправились на ее спасение, а другие накрыли землю особым куполом, чтобы зараза не вышла за пределы Солнечной системы. Но процесс был таким быстротечным, что великие боги не подоспели вовремя, и земные зеркала, разбившись на тысячи осколков, растеряли былой облик и способности. Лишь в некоторые из них удавалось втиснуться, теряя память и силу, надевая разбитые осколки, словно порванное платье, чтобы перестать транслировать хаос и отразить веру, справедливость, благородство – все то, что отличает нас от животных и делает из человека бога… Чтобы излечить от вируса, который на земле называется эгоизмом.

Бруш посмотрел на прозревающих ребят, пристально глядящих друг на друга, потом по сторонам, на него, будто они вспоминали нечто важное.

– Когда-то вы сами вызвались отправиться сюда, чтобы спасти землю… Именно вы рискнули танху, миллиардами световых лет счастья ради общего спасения. Это и есть смысл жизни, Кара, быть частью чего-то великого и общего… Потому что все они, – и он обвел рукой всех присутствующих, – и есть ты! Есть вы! И без каждого из них, а также тех, кто так и не проснулся, пребывая в своих иллюзиях, вы не будете счастливы. И стоит только об этом подумать, как все обретает смысл: каждая деталь, каждый поступок, каждая душа. Помнишь то удивительное чувство безмерной радости быть причастным к чему-то великому в хрустальном кремле?