Бытовые ужасы

Евгений Шорстов

Бытовые ужасы

Двери ночью закрывай

До недавнего времени я жил в частном доме с родителями. Они всегда отличались строгим нравом и сложным характером, поэтому гостей у нас не было почти никогда. Единственным из моих друзей, с кем родители смогли немного поладить, был Лёха. Я знал его с первого класса и, наверное, только ему одному я мог полностью довериться в трудной ситуации. В отличие от родителей, которым было проще отругать меня за ошибки, чем научить их не совершать, Лёха всегда был готов прийти на помощь. Житейского опыта у него набралось куда больше, чем у меня. Рос он без отца, работал с четырнадцати лет и даже успевал гулять с девчонками. С одним ему не повезло – мать была алкоголичкой. Половину алиментов она пропивала, а на вторую покупала Лёшке еду. Но всё-таки у него было то, о чём я в детстве мог только мечтать – свобода. Через год после его совершеннолетия матери не стало, поэтому квартира досталась Лёхе.

Неделю назад он пришёл ко мне в гости под вечер. Родители поехали в театр, поэтому дом был в нашем распоряжении на ближайшие три часа. Ни о каких вечеринках мы даже не думали, ибо знали, чем может обернуться. Устраивать их в квартире Лёхи смысла не было: несмотря на мой возраст – девятнадцать лет, – отец был категорически против моих ночёвок где-то вне дома.

Поэтому идею моего друга о покупке недорогой квартирки на окраине города я воспринял очень положительно.

– Всё огонь, Лёха, но накопить с карманных денег на квартиру – это, конечно, мощно… вряд ли я смогу купить приличную хату, – сказал я.

– Сможешь, – улыбнулся Лёха. – Не только приличную, но и новую, в новостройках.

– Тогда уж лучше дом… – Мой голос звучал расстроено.

– Я серьёзно, – твёрдо сказал Лёха. – Всё уже придумано. У меня сосед недавно похожую схему провернул, сейчас живёт и радуется. Смотри, твоих денег вполне хватит на квартирку в старой пятиэтажке на окраине. Её построили кое-как, плохо положили фундамент, дом просел, теперь вдоль стены трещина, а там и плесень пошла, и отопление полетело. Дом признали аварийным и по новой программе готовят к сносу, а жильцов переселят в новостройки. Понял, к чему веду? А хозяин мажор какой-то, квартира ему даром не нужна, отдаст за копейки. Ну а если вдруг что, мы с пацанами тебе одолжим до полной суммы, – улыбнулся он. – Только спешить надо, там за какое-то время до сноса запретят квартиры покупать.

– Ты мне предлагаешь жить в гадюшнике, который в любой момент может рухнуть мне на голову?

– Да брось, – отрезал Лёха, – тебе там жить меньше месяца, не успеет рухнуть. А как переселят, мы с тобой такое новоселье закатим… ну, как тебе мотивация?

Я ответил ему, что подумаю и дам своё решение завтра днём. Нужно было всё обговорить с родителями и, в случае их согласия, морально подготовиться к покупке. Разговор был долгий, я приводил тучу аргументов и несколько раз объяснял Лёхин план. Спустя приличный отрезок времени мать всё-таки поддержала меня, а за ней и отец. Я был счастлив и на следующий день довольный поехал к Лёхе.

За квартиру просили чуть меньше той суммы, которую я накопил. Семья моя была весьма зажиточная, на карманные деньги родители не скупились, а я был скромным и умел экономить. Да и тратить их было по большому счёту некуда, разве что угостить Лёху в кафешке или раз в год купить себе новой одежды. Также в ход пошли накопленные с паршивых подработок запасы: последний год я, убегая от родительской опеки, по выходным таскался с Лёхой по разным шабашкам.

Продавец оказался адекватным молодым парнем, чуть старше нас с Лёхой. Квартира досталась ему от бабки, которую он знать не знал, поэтому никаких тёплых чувств к жилью не испытывал и выставил его на продажу, как только появилась возможность.

Располагалась квартира на четвёртом этаже. Входная железная дверь приятно выделялась на фоне обшарпанных и изрисованных стен, однако за ней находилось не лучшее зрелище. Внутри стоял мерзкий штын, точно здесь устроили нужник все районные коты. В некоторых местах клоками слезали обои, а вместо привычных моему глазу люстр комнаты освещали тусклые лампочки, торчащие из покрытых пылью чёрных патронов на жутких проводах. В углу кухонного окна поблёскивала заклеенная скотчем трещина. В большой комнате стоял продавленный диван, на котором и почила бабка. Его мы сразу собрали и накрыли простынёй. Во второй комнате, поменьше, стояли шкаф, кровать и тумбочка.

– Ну, жить можно, – улыбнулся Лёха.

– А у тебя нельзя перекантоваться? – спросил я, разглядывая замызганный линолеум в комнате. – Квартира числится за мной, а значит, меня переселят в любом случае, жить-то здесь не обязательно.

– Тут такое дело, – он замялся, – я не один живу… помнишь Лизку из второй группы?

Всё стало ясно. Жить мне придётся тут. По крайней мере здесь были все удобства, а от внешнего мира меня надёжно защищала железная дверь. Ехать на ночь к родителям мне не позволяла совесть, да и не хотелось видеть ехидную ухмылку отца, разочарованного беспомощностью и неготовностью своего сына к самостоятельной жизни.

Под вечер мы перевезли мои вещи от родителей, и Лёха уехал домой. На ужин у меня была только вода из-под крана, поэтому я решил сходить за продуктами. Пятиэтажка стояла отдалённо от остальных домов, из-за этого путь до магазина занимал немногим больше пятнадцати минут.

Когда возвращался, на улице стемнело, зажглись фонари. Возле моего подъезда я заметил силуэт. Немного замявшись, всё-таки решил поздороваться.

– А ты кто такой? – спросил силуэт.

– Живу тут теперь… – растерялся я.

Силуэт затушил сигарету и приблизился ко мне. Это была женщина невысокого роста, средних лет, неплохо сохранившаяся для своего возраста, но с хриплым прокуренным голосом.

– Людмила, – она протянула руку.

– Сергей.

– Давно ты здесь, Сергей?

– Сегодня въехал, а вы?

– Всю жизнь.

– Ого… – протянул я. – Слышали, кстати, что дом сносить хотят?

– Слышала. Чинуши считают, что нас можно легко отсюда вышвырнуть, обещают новые хаты, а дадут койку в общежитии в лучшем случае, – разговорилась Людмила. – Но не тут-то было, я здесь ещё поживу, пусть мне эта трещина хоть поперёк квартиры пройдёт.

– А здесь вообще много кто живёт? – поинтересовался я из вежливости.

– Нет, остались я да Борис Анатольевич. Он раньше на флоте служил, ему эту квартиру за выслугу лет дали. Потом у него дочка с семьёй в аварии погибла, вот он один тут и остался. На пятом этаже живёт.

Мы поговорили пару минут, пока из темноты двора не показался ещё один силуэт. Его осанка была ровной, а шаг твёрдым, но хромота на одну ногу и тяжёлое дыхание выдавали в нём старика.

– Знакомься, Серёженька, Борис Анатольевич, – Людмила кивнула в сторону силуэта.

Человек вышел на свет. Это был пожилой седовласый мужчина. Я протянул ему руку, но ответа не последовало. Его глаза выдавали тревогу, он, явно чем-то ужасно обеспокоенный, мельком взглянул на окна дома, а затем уставился на меня и строго сказал:

– Двери ночью закрывай.

– Двери? – переспросил я.

Старик не ответил и молча поспешил вверх по лестнице. Мы с Людмилой переглянулись, стало не по себе. Спустя некоторое время мы разошлись по квартирам. Просьба с дверями меня озадачила. На ночь я закрыл железную дверь на все обороты, а также деревянную, ведущую в мою комнату, на небольшой шпингалет.

Долго не мог заснуть, мешали разные мысли, сказывалось новое место, да и старик не выходил из головы.

«Маразм», – подумал я и успокоился.

Ночью меня разбудил шум из квартиры сверху, будто там двигали по полу тяжёлую мебель. Потом шаги, жуткий грохот. Последней каплей стал резкий звон разбившегося о пол чего-то стеклянного. Я встал с кровати и постучал по батарее, всё затихло. Остаток ночи прошёл спокойно.

Утром перед институтом я встретил около подъезда Людмилу и вежливо поинтересовался, что за квартира надо мной. Она, улыбнувшись, ответила: «Бориса Анатольевича квартирка, я же тебе говорила, нас тут двое осталось».

«Точно маразм, крайняя стадия, вещи двигает», – подумал я и, улыбнувшись в ответ, пошёл на учёбу.

День прошёл как обычно. После пар я заглянул к Лёхе, он познакомил меня с Лизой, и я просидел у них до вечера. Домой возвращался поздно, уже под светом фонарей. Возле подъезда вновь стоял силуэт.

– Как день прошёл, Людмила? – я улыбнулся соседке.

Она не ответила, а лишь испуганно посмотрела на меня.

– Случилось что-то?

– Серёж, я не знаю, – её голос дрожал. Едва не заикаясь от страха, она продолжила: – Я только что вернулась с работы, стояла тут, курила, а потом вдруг смотрю на своё окно, а там свет включился, – она сглотнула и выдохнула. – А потом раз… и выключился. Может, там есть кто?

– Да ладно вам, – улыбнулся я. – Дому лет больше, чем нам с вами вместе, вот проводка и шалит. Хотите, я зайду проверю?

– Если не трудно, Серёженька, – немного успокоившись, сказала она и протянула мне ключи.

Как же я проклинал себя за это, но отступать было поздно. С собой у меня был перцовый баллончик, что придавало немного уверенности. Дверь в квартиру Людмилы была закрыта. Дрожащей рукой я повернул ключ, вошёл и быстро включил свет в коридоре. Никого. Проверил кухню, затем зал и спальню – пусто.

Я раскрыл окно на кухне и крикнул Людмиле. Она подняла голову, облегчённо улыбнулась и зашла в подъезд. Предлагала выпить чаю и посидеть у неё, но я вежливо отказался и побрёл к себе в квартиру.

Прошло около часа. Я сидел за ноутбуком и смотрел сериал. Окно в комнате было полностью раскрыто, и я слышал всё, что происходит на улице, будь то голоса проходящих мимо алкашей или звуки проезжающих где-то далеко машин. И вдруг я услышал женский крик. От испуга подскочил со своего места, выглянул в окно – никого. Снова крик, теперь я понял: кричат из нашего дома. В голове всё сошлось, меня обдало холодом, тело будто стало одним большим куском льда.

«Кричать могла только Людмила, – думал я. – Но кто мог причинить ей вред? Я же не слышал, как кто-то заходил в подъезд… А если никто не заходил… О Господи! Внутри кто-то был… Но где? Я же всё проверил…» – Тут я замер на мгновение. Мои глаза раскрылись так широко, что, казалось, вот-вот выпадут наружу, дыхание спёрло. – «Я не проверял ванную!» – мерзкая мысль шлёпнулась о корку мозга и оставила там свой липкий след.

Когда ступор отпустил, я спешно выключил свет в комнате, схватил телефон и встал у окна, прикрывшись занавеской, чтобы видеть, кто выходит из подъезда, и, если понадобится, опознать преступника в полиции. Позвонил «02». Диспетчер сообщил, что наряд уже выехал.

Полицейский «бобик» примчался за десять минут. Я удивился такой расторопности и очень обрадовался, ведь за всё это время из подъезда никто не выходил.

В дом забежали трое полицейских, а один остался ждать на улице. Я махнул ему рукой и назвал номер квартиры, чтобы стражи порядка могли взять у меня показания. В дверь постучали: это были два оперативника. Они записали всё, что я им рассказал, а потом пригласили в квартиру Людмилы.

Её тело лежало в ванной. Кровавый след тянулся от ванны до окна на кухне: наверное, она хотела позвать на помощь. Причину смерти на месте не установили: ни одной раны, кровь просто лилась у неё изо рта, а ногти на руках были сломаны, как если бы она с кем-то дралась перед смертью. По словам полицейских, дверь пришлось вскрывать. Она была заперта и не имела следов взлома, а это значит, что у преступника были ключи, благодаря которым он и получил доступ к квартире Людмилы. Следователь предположил, что убийца покинул здание через чердак, перешёл по крыше в другой подъезд и вышел в дверь, которая находится с противоположной моему окну стороны дома. Следак оставил свой номер и уехал. Тело Людмилы вскоре забрали.

Ночевать одному было невыносимо жутко и морально тяжело. Я позвонил Лёхе и предложил ему приехать ко мне. Тот с неохотой прибыл.

Ночь прошла так же, как и всегда. Спать мы легли поздно. Около четырёх часов я услышал знакомый грохот, тихий-тихий голос и громкие шаги, точно старик начал прыгать на месте. Через пять минут это прекратилось, и я уснул.

За завтраком Лёха поделился впечатлениями после ночёвки:

– Мало того, что спать ты меня положил на полу, я из-за этого полночи уснуть не мог, так ещё и какой-то идиот меня прыжками полуночными из сна вырывает.

– Ты тоже слышал? – улыбнулся я. – Это мой сосед сверху, дед-маразматик.

– Сосед сверху? То есть у тебя тут живёт дед-псих, а ты посреди ночи заставляешь меня ехать к тебе и подниматься по тёмной лестнице? А вдруг это он бабу убил?

Я вздрогнул. В голове возникли кошмарные кадры, как дед спускается к Людмиле, открывает дверь, прячется в ванной и ждёт, пока беззащитная женщина останется дома одна и решит принять душ после тяжёлого рабочего дня.

– Ты про него ментам говорил? – спас меня от внутричерепного фильма ужасов Лёхин голос.

– А какой смысл? – оправдывался я. – Они начнут его допрашивать, а он перед ними тумбочку двигать будет. Меня спросили, сколько жильцов в доме, я ответил – двое. Считай, не врал… Это же больной человек. В первый день подошёл ко мне, говорит, двери ночью закрывай… Людмила рассказывала, что у него вся семья в аварии погибла, вот и пошли сдвиги.

– Ну как знаешь. – Лёха пожал плечами. Он допил кофе, отодвинул кружку и задумался: – Ты мне вчера говорил, что про ванную подумал, ну типа убийца там сидел. А я сейчас пораскинул и вот что сообразил… двери ночью закрывай – это к чему?

Я насторожился.

– Ты когда от бабы этой уходил, – продолжал Лёха, – слышал, чтоб она дверь закрывала? Именно на замок.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.