Дитя Ириса. Истоки

– Дурная она баба, да горцы все такие, – вздохнула пожилая Найна и, подхватив меня под руку, заторопилась следом. Седые волосы она прятала под платком, но несколько прядок выбились из-под серой ткани и прилипли к морщинистой шее. Несмотря на возраст, Найна была энергичной, а светлые глаза всегда лучились жизнью.

Неслышно подкрались Ламара и Дейкана, всюду державшиеся вместе. На вид им было чуть больше двадцати, обе стройные и темноволосые. Только карие глаза Дейканы отличали её от сероглазой Ламары. Они были очень похожи – тихие, молчаливые. Были они подругами или сёстрами, я не знала, а спрашивать о прошлом запрещено. Да и зачем? Мне было достаточно того, что ко мне не лезли, в подруги не набивались и не пытались убить. А остальное не важно.

Мы спустились по широким ступеням, и звуки воды заглушили разговоры. Я скинула колючую рубаху, стянула штаны и плюхнулась в воду. Горячая!

– Мыло-то не забудь! – гаркнула Ровимха, перекрикивая шум воды, бьющей из источника у стены, и я с неохотой вылезла. Мыло закончилось неделю назад. Я потянулась к корзине, стоявшей в углу, и схватила большой серый кусок. Он пах травами, землёй и чем-то кислым.

Не сговариваясь, мы принялись тщательно застирывать одежду. Она тоже была серая, грубая, но относительно удобная. Мои вещи исчезли в тот же день, как я нарядилась в это тряпьё. Кроме совета старейшин и некоторых избранных, все носили одно и то же. У Модены штаны были коричневые, а туника синей. Даже издалека заметна разница: мягкая ткань струилась, когда женщина проходила мимо. Эх…

Я разложила пожитки на тёплых камнях и снова зашла в воду. Поначалу было неловко раздеваться перед чужими женщинами, но постепенно я привыкла. Всё было так естественно и просто, совсем как когда-то в лесу.

– Откуда он? – шепнула Килара, подвинувшись к стене рядом со мной.

Женщина жила здесь больше десяти лет и знала правила. Но каждый раз, когда её взгляд останавливался на моих рёбрах, в глазах загорался интерес. Она и сейчас рассматривала шрам, мерцающий фиолетовым в полумраке пещеры. Высокая и худая даже для ирисийки, Килара была тем человеком, которому хочется доверять. Вот только я разучилась это делать.

– Стрела, – пожав плечами, ответила я и отвернулась.

– Ты отомстила? – снова спросила женщина и прикусила губу. Нам нельзя спрашивать о прошлом. Она виновато оглянулась, убедиться, что нас никто не услышал. – Прости, я не хотела…

– Всё нормально, я не скажу совету, – прикрыв глаза, я наслаждалась горячей водой, запахом трав и влажного камня.

Вода струилась по выступам соседней пещеры, эхо голосов женщин сливалось в завывания, а смех отражался от каменных стен. Я потрепала волосы, ни капли не жалея, что они короткие. Быстро обмывшись, натянула влажную одежду и свернула запасные штаны и рубаху. С бельём тут было туго. Вернее, его совсем не было.

Скоро постучат к ужину, надо бы успеть занести вещи в комнату. Я присела на камень, дожидаясь остальных. Как же так получилось, что под разрушенным Фильтром оказалось целое поселение изгнанников? Кто построил эти пещеры? Всё здесь было слишком хорошо устроено, чтобы оказаться случайностью. Может быть, Сара права – энергетический блок ещё функционирует, и только из-за него здесь можно выжить. Вот только как в семнадцатом Фильтре могли узнать об этом?

Поверить в то, что где-то здесь скрыт источник силы, который с таким усердием ищут, было очень легко. В этих лабиринтах можно спрятать что угодно. Под жилыми помещениями протекали подземные воды. Некоторые были чистыми, но были и дурно пахнущие, которые использовали для туалета и сбрасывания отходов. Источники выныривали из глубины и снова возвращались в землю. Будь у меня сила, я бы смогла почувствовать, откуда они и куда уходят.

– Опять размечталась, девка! – воскликнула Ровимха мне в лицо. – Неделя до бурь осталась, уже никуда не денешься!

– Да куда мне идти? Даже если бы и захотела… – я медленно поднялась с выступа и зашагала наверх.

– И то верно! Шла бы за Ингрэма, мужик он неплохой, добытчик опять же, – снова завелась женщина, расписывая преимущество совместного проживания с правой рукой Зунейна – одного из старейшин. – А то, что хмурый, не смотри. Главное, чтоб сильно не бил, а маленько – и потерпеть можно.

Ну да… только терпеть я не собиралась. Хватало мне грязных намёков Зунейна, чтобы я ещё на его прихвостня согласилась. Женщин было меньше, потому и дрались за них. Обзавестись покровителем – единственный вариант, чтобы тебя оставили в покое. Самые неприспособленные женщины так и поступали. А свободных часто принуждали к ночным посещениям. Многие соглашались.

Забежав в комнату, бросила одежду на выступ и отправилась в общий зал. Большинство уже взяли свои порции, ели, смеялись, обсуждали что-то. Модена ещё не вернулась: каждые несколько дней она в компании нескольких добытчиков покидала Дом Сильвы. Иногда возвращалась вместе с ними, а порой отсутствовала несколько дней. Изредка мы успевали переброситься парой слов, но чаще всего, женщина сразу удалялась к себе.

Я старалась не смотреть по сторонам, чтобы не привлекать внимание Зунейна и Ингрэма – уже не раз они пытались зажать меня где-нибудь в сторонке. Схватив горькую лепёшку и чашку с похлёбкой, я присоединилась к остальным. Меня на кухню не пускали, вроде как не доросла ещё, поэтому я не видела, на чём готовят, но слышала, что солнечная панель поддерживается генератором. Вот только откуда берётся энергия для генератора во время сезона дождей, никто не говорил.

– Братья и сёстры! – над головами разнёсся зычный голос Линорисы – одной из старейшин. – Все вы помните правила! Прибежище открыто для тех, кто верен нашим законам.

В совете старейшин состояли в основном пожилые ирисийцы. Модена, и уж не знаю, почему именно она, – здесь за главную. Интересно, мне повезло, что это она меня нашла, или одна из её обязанностей – подбирать изгнанных, забравшихся так далеко, или убивать их?

– Так мало требуется от каждого из вас! – продолжала голосить старейшина, пока я давилась сухой лепёшкой, которая нестерпимо горчила.

Интересно, кто успел что-то натворить? Через пару дней уже не нужно будет работать на грядках – они все убраны, да и сезон дождей начался. Наружу кроме Модены уже неделю никто не выходил, сумасшедших не так много. Разве что поймали несчастную, что пробиралась в жилище мужчины в неположенное время?

– Грерис! – воскликнула Линориса, и сидящие рядом с мужчиной люди отшатнулись. – Ты снова украл еду! Прошлого наказания было недостаточно? Ты исключаешься из круга общения на месяц!

Бледный ирисиец молчал, только челюсти его двигались, перемалывая остатки пищи. Бедняга, вечно ему не хватало положенной порции, иногда я делилась с ним лепёшками – всё равно они мне не нравились. Теперь никто не заговорит с ним и не подойдёт близко, ведь никто не захочет стать изгоем на месяц вместе с ним.

В замкнутом мирке Дома Сильвы все стремились стать полезными. Какая-то потребность друг в друге вынуждала людей общаться, искать друзей или спутников жизни. Словно каждый из них хотел разделить судьбу с кем-то ещё. Многие тратили на утоление этой жажды общения так много сил, а я не понимала, для чего это. Разве обретение друга облегчит жизнь?

– Мы живём в суровом месте, даже не живём – выживаем, – проскрипела Модена, усаживаясь рядом со мной. Я удивлённо повернулась к ней – что-то рано она сегодня вернулась. – Только наказания могут держать в повиновении кучку преступников. Ты ведь понимаешь это?

– Да, понимаю, – каждый из нас был изгнан из семьи, дома, племени. За убийство, насилие, да мало ли за что ещё! И вот, тут собрались те, для кого закон ничего не значит. Без правил, которые навязал совет старейшин, все давно поубивали бы друг друга. – Ты давно вернулась?

– Пару часов, – каркнула женщина, и я поморщилась. – Если другие услышат, что Килара задаёт вопросы, совет не станет жалеть её.

– Откуда ты?.. – я нахмурилась. За нами всегда следят, не стоило забывать об этом. – Понятно.

– Ровимха не беспокоит? – шёпотом спросила Модена, наклонившись ближе.

– Шумная она, наглая, – я вздохнула. Никогда ни на кого не жаловалась. С чего бы начинать сейчас? Да и плохого мне женщина на самом деле ничего не сделала. – Но не лезет с расспросами, если ты об этом. Вы же вроде как соплеменники?

– Нет! – жёстко хлестнула голосом Модена, намекая, что не станет со мной общаться на личные темы. Ясное дело – белка аксисиу не товарищ. – Я из Топа’Ара, наш клан – самый могущественный на землях Чёрных Камней. А она из племён подножья. Скотоводы неровня горцам.

– А как… различаются горцы? – тихо спросила я, даже не надеясь, что женщина ответит. Но, похоже, сегодня у Модены было хорошее настроение.

– Чем выше клан, тем он сильнее. Мой отец объединил племена высоких, – проскрипела Модена, отставляя в сторону пустую чашку. – Горы не один только снег, девочка. Наши клинки лучшие в мире: в них чёрный металл из горных шахт и крошка драгоценных камней. Их невозможно сломать.

– Шахт? – ошалело воскликнула я, позабыв, что вокруг нас люди. С детства нам говорили, что горцы – дикари, способные лишь убивать и грабить.

– Железная руда, уголь, серебро, драгоценные камни, – перечисляла Модена с гордостью. – Всё это мы добываем, обрабатываем. Нет кузнецов лучше тех, что ковали металл в наших краях. За десяток мечей можно выменять пять десятков нахуров да ещё зёрен грежа сверху добавить.

– У кого? – с интересом прошептала я, понимая, что на самом деле до сих пор ничего не знала о горных племенах.

– Путь Ринаэрна через пустыню не единственный, – сжав губы, проскрежетала женщина. – Для своих детей он создал много дорог. Через скалы и пещеры, через снега и холод. Лесные племена охотно поставляли еду в обмен на защиту и кой-какие инструменты. А за скалами, на берегах солёного моря, рыбаки меняли рыбу на мясо и шкуры.

– Невозможно! – выдохнула я потрясённо. Так не бывает.

– Что, наслушалась сказок в детстве и до сих пор в них веришь? Джойес постарался на славу, – Модена прищурилась, глядя на старейшин, собравшихся в центре зала, но не присоединилась к ним. – Когда я не вернулась, вождь прислал за мной воинов. Джойес разорвал торговый договор и запретил горным кланам приближаться к племени. Как ни больно было слушать оговоры Джойеса, я молчала – он был мужем, а жена должна во всём соглашаться.

– Но как же старики? Они ведь должны помнить, как было, но всё равно поддерживали эти слухи?

– А что старики? Рот заткнуть можно любому, а Джойес неплохо умел это делать. Вместо развития он выбрал подчинение, заключив союз с Фильтром. Лесные племена придумали бы что-то – торговля, охота. Да что угодно! – она замолчала на минуту. Я думала, что сейчас Модена уйдёт, но она вдруг схватила меня за запястье. – Я скучала по дому, по родителям и братьям. Но больше всего мне не хватало мяса и пуховых перин с одеялами.

Я не знала, что сказать. Мало того, что только теперь я узнала, что Джойес лгал во многих вещах, так ещё и Модена вдруг стала слишком разговорчивой. Я почувствовала на себе тяжёлый взгляд и передёрнула плечами. В этот раз не Зунейн и даже не Ингрэм смотрели на меня. Слепая старуха из совета старейшин с другого конца зала следила за мной. Её белёсые глаза давно не видели света, но она всегда знала, что я прохожу мимо и провожала меня долгим взглядом. Как слепой человек может знать, кто именно находится рядом? Ведь не провожает она так же других.

– Представь мой шок, когда вместо удобных деревянных кроватей и пуховых перин пришлось спать на подстилках из травы! – продолжала между тем Модена. – Ни мыла, ни красивой одежды, ни даже шкур, в которых можно согреться холодной ночью.

– Да уж, ужасно, – фыркнула я, вспоминая собственный тюфяк в пустой комнате и колючую одежду, что сейчас была на мне.

– Много ты понимаешь! Если бы не я, не было бы и этого, – она встала и, наклонившись, добавила. – Я заставила этих лентяев работать, разработала земли, чтобы увеличить урожай. Мыло, ткани и плетение покрывал – всё это моя заслуга.

– Я не знала, – отчего-то шёпотом ответила я и вскрикнула от боли. Модена сдавила запястье сильными пальцами.

– Ты так и не сняла эту гадость, – медленно произнесла она, приблизив лицо к МИКО.

– Я не смогла, он не снимается, – в который раз упрямо повторила я, надеясь, что мне поверят.

– Ну да… скоро я узнаю, что ты скрываешь, девочка, – она отбросила мою руку и прищурилась, увидев Зунейна.

Он держал за плечи Илину, только что вышедшую из кухни. Нам не было слышно, о чём они говорят, но догадаться не сложно. Не она первая и не она последняя, кому он предлагает добровольно прийти к нему ночью. Вот только отказов старейшина не принимал.

Я посмотрела на Альну, сидевшую рядом с Ровимхой. Когда-то они жили в одной комнате, а потом девушку пригласил Зунейн. Она отказалась. С тех пор её щёку от переносицы до мочки уха перечёркивает кривой шрам, как напоминание о том, кто здесь главный. Альну переселили в дальний коридор, и она не тянет жребий – самая тяжёлая работа всегда достаётся ей.

Громкий звон от удара по металлической решётке заставил всех встрепенуться. Не больше десяти минут осталось до комендантского часа. Я встала и пошла к комнате, задержавшись у входа. Илина до сих пор стояла рядом с Зунейном: голова опущена, руки безвольно свисают вдоль туловища. Согласилась.

Шагнув в комнату, я заметила, что свёрток с постиранной одеждой лежит рядом с выступом. Кто-то был здесь. Но зачем? Прятать мне нечего, да и негде, Илина тоже не имела ничего ценного. Она, конечно, часто работала на кухне, и иногда приносила остатки ужина, но почти всё отдавала Грерису – мы обе жалели вечно голодного мужчину.

Вздохнув, расправила вещи на камне, и села на тюфяк, прислонившись спиной к стене. Сколько я протяну, прежде чем Зунейн или Ингрэм заставят меня прийти к ним ночью? Пока они только скалились, пытались потрогать или зажать в тесном коридоре, но ведь это ненадолго. Наступит день, когда и мне придётся решать, что делать.

Зачем я вообще здесь? Если бы Модена не подобрала меня, я бы погибла. Я понимала это, но не могла простить себя. В семнадцатом Фильтре я мечтала найти маму, узнать своё прошлое, но какой в этом был смысл? Лес Сильберейи открыл мне глаза, память вернулась, но стало ли легче? Нет. Я принесла в этот мир только боль и смерть.

Что дальше? Куда идти? Остаться тут, смириться с участью подстилки любого, кто захочет, и оставить в прошлом все мечты и стремления? Когда-то я считала, что заслуживаю счастья. Думала, что кто-нибудь сможет меня полюбить и принять такой, какая есть. Глупые детские мечты. Они разбились. Никогда я не найду того, кто назовёт меня красивой или обнимет просто потому, что я рядом.

Тоска затопила сердце, сжав его до боли. Первый раз я осталась одна в комнате. Слёзы стекали по щекам, но я их не замечала. Я оплакивала свою жизнь, оставшуюся навсегда в прошлом. Просила прощения у Ханны, Мойры, Кариа, молила об избавлении. Вот только есть ли у меня право просить?

Глава 6

Утро наступило слишком быстро. Казалось, я только закрыла глаза, опухшие от слёз, и вот уже звучит сигнал, разрешающий выходить из комнаты. Илина до сих пор не вернулась. Растирая лицо, я вышла в общий зал. Сегодня ирисийцы лениво двигались, сонные и расслабленные. Я опять что-то пропустила, пока разговаривала с Моденой.

– Что происходит? – спросила я у Килары, встав за ней в очередь на завтрак.

– Сезон дождей начался, – тихо ответила женщина, отворачиваясь от меня.

– И что это значит? – поведение Килары показалось мне странным, ведь раньше она, хоть и застенчиво, стремилась сблизиться со мной.

– Работы завершены, остались только те, что выпали по жребию, – она зябко поёжилась и взяла свою порцию.

Пожав плечами, я осмотрелась. Модены, Зунейна и остальных добытчиков не было в главной пещере, наверное, опять покинули Дом. Странно. Если буря уже бушует в пустыне, выбираться на поверхность не просто опасно – это смертный приговор.

Я по привычке оглянулась, ожидая, что Илина сядет рядом, но её нигде не было. Давясь от горечи, я жевала лепёшку, а вокруг меня разливалась странная тишина. Обычно я сидела дальше от центра, но всегда кто-то оказывался поблизости. Сегодня я завтракала в полном одиночестве. Словно наказание Грериса, сидевшего в углу зала, распространилось и на меня тоже.

– Ну что, тихоня, радуешься, небось? – с издёвкой в голосе процедила Ровимха, подобравшись ко мне со спины. – Работать не надо, жених ушёл в бурю, да ещё и в комнате теперь одна осталась!

– В смысле, одна? – я не стала морщиться при упоминании жениха, не в первый раз Ровимха так называла Ингрэма.

– Не прикидывайся, что не понимаешь, – неожиданно серьёзно произнесла она. Я удивлённо смотрела, как обычно крикливая шумная ирисийка превращается в мрачную жёсткую женщину: морщинки на лице стали глубже, глаза сузились; и такая ненависть промелькнула в её взгляде, что я невольно дёрнулась.

– Я не… – слова застряли в горле, когда я поняла, что Илина больше не придёт.

– Дошло? – угрюмо буркнула Ровимха и вцепилась разбитыми пальцами в моё плечо. – Нравится дразнить Зунейна, девочка? Кто ты и кто он: добытчик, старейшина и любовник Модены; и ты – едва завершившая переход выскочка!

– При чём здесь я? – от боли выронила миску с рагу, и оно забрызгало чистые штаны. Вырвать руку у меня не получилось – женщина оказалась сильнее.

– Илина жила здесь почти семь лет, никто её не трогал, – процедила сквозь зубы Ровимха и приблизила лицо ко мне. – Пока не появилась ты.

Если бы не шум, разнёсшийся по залу, женщина задушила бы меня. Потирая ноющее плечо, я обернулась, чтобы замереть. Модена, замотанная в ткань с головы до ног, вела за собой новых жителей Дома Сильвы. Ирисийцы медленно двигались за ней, уставшие, измотанные и смутно знакомые.

– Братья и сёстры! – проскрежетала Модена, снимая с лица повязку. – Эти люди были изгнаны из лесов Сильберейи. Они прошли по пути Ринаэрна и выжили! Теперь они одни из нас.

– Теперь они одни из нас, – прокричали в ответ изгнанники. Ровимха отпустила меня и двинулась в центр пещеры к остальным.

Я кое-как убрала остатки рагу с пола и кинула взгляд на Грериса. И он, и я теперь в одинаковом положении. Вот только его наказали, а меня просто игнорировали. Помедлив немного, я кивнула ему и ушла в комнату.

Тюфяк Илины уже убрали. Зунейн что-то сделал с ней. Слишком уж отчаянно Килара отводила взгляд – словно боялась, что её увидят рядом со мной. Да и Ровимха явно что-то знает. Пожав плечами, я легла и закрыла глаза. Мне было всё равно. Апатия, прерванная ночными слезами, снова накатила, отрезая от эмоций. Может, в еду что-то добавляют, чтобы мы были спокойнее?

Прошло несколько недель, прежде чем я поняла, где видела прибывших изгнанников – в племени Носсеа. Они бросали на меня тяжёлые задумчивые взгляды, полные злости и отвращения. Я старалась выходить из комнаты только для того, чтобы поесть, сходить в туалет или помыться.

Сезон дождей начался, жребий я не тянула, поэтому могла позволить себе ничего не делать. На поверхность теперь никто не выходил. Песчаные бури не переставали свистеть над нашим Домом, сметая на своём пути всё – людей, деревья, здания.

Я думала, что этот Фильтр был разрушен не Стражем, а как раз такими бурями. Слушая, как ветер воет будто раненый зверь, невольно задаёшься вопросом – разве может что-то выжить, или остаться там, где стояло раньше?

Если в лесу Сильберейи сезон дождей означал, что каждый день будут идти кровавые дожди, наполненные радиоактивными песками, и нам приходилось заготавливать продукты так, чтобы они не намокли, то в пустыне каждая капля влаги была бесценной. Сухой шторм и отсутствие влажности – это невыносимо. Гром грохотал над разреженным воздухом пустыни почти не прекращаясь, и мои волосы постоянно чуть ли не дыбом стояли от напряжения, витающего вокруг.

Модена рассказывала, что когда-то здесь стояли генераторы, которые преобразовывали энергию бури в электричество. Но сейчас мы, оглохшие от рёва стихии, могли лишь скучать и ожидать, что переживём эту зиму. Я не сблизилась ни с кем в этом месте, и несмотря на то, что меня считали здесь своей, понимала – уйду, как только сезон дождей закончится. Мне не хотелось проживать остаток жизни в Доме Сильвы, трудиться на огороде полгода и оставшиеся месяцы трястись от страха, что потолок рухнет на голову.

Со мной мало разговаривали, но я и сама не стремилась к общению. Исчезновение Илины проигнорировали, будто не случилось ничего необычного. Я стала осторожнее и тише, стараясь не привлекать ничьего внимания. Всё, что мне было нужно – возможность выжить. Я больше не искала ответы, не терзала душу пережитками прошлого. Все предавшие меня стирались из памяти, будто надпись на песке, сдуваемая ветром.

Вынужденное бездействие плохо сказывалось на всех. Мужчины стали агрессивнее, а женщины старались привлечь внимание новичков. Мне нравилось наблюдать – я провожала взглядом каждый шаг Зунейна, молясь, чтобы он забыл обо мне. Ингрэм всё чаще проводил время с Лейденом, который когда-то был охотником в племени Носсеа. Они с Хетсиром загоняли в капканы диких зверей и ждали, пока те издохнут от ран.

Застарелая ненависть иногда выглядывала наружу, скребла меня изнутри, заставляя вспоминать то, что казалось давно забытым. Вот только её было мало для того, чтобы избавить меня от апатии, которая становилась сильнее с каждым днём. Оливия, когда-то смелая, резкая и бездумно бросающаяся в авантюры, исчезла. Вместо неё появилась тень. Тень девушки, которая мечтала и надеялась, но оказалась никому не нужна.

Всё чаще я выбиралась из комнаты, садилась недалеко от Грериса на коврик, сплетённый из трав, прислонившись к стене, и думала. Думала о том, что мне предстоит дальше. Куда отправлюсь, когда покину это место, и отпустят ли меня. Люди здесь жили суровые – каждый из них был изгнан из своего дома, прошёл через пустыню и вынужден выживать в таком месте. Сила здесь ценилась даже больше, чем в лесу. Сейчас, когда мы не выходили наружу, было сложно судить о том, как проходят будни в другое время, но всё же, легко можно было определить, у кого больше власти.

– Всё сидишь! – прошипела Ровимха, ставшая моим персональным кошмаром.

– Тебе какое дело? – рядом с ней мне становилось труднее сдерживаться, но я отчаянно цеплялась за меланхолию, охватившую меня после прибытия сюда. Или всё дело в том, что я перестала есть горькие лепёшки из грежа?

– Большое – раз спрашиваю, – хмыкнула женщина и присела рядом. – Вздумала зубки показать, а, девочка?

– Я тебе не девочка, отстань, – одними губами произнесла я, надеясь, что ирисийка уйдёт. Но она осталась. Ровимха была единственной, кто мог вывести меня из себя.

– Знаешь их, да? – кивнула она в сторону группы мужчин, яростно размахивающих руками. – Мне Велисон понравился, если позовёт, пойду к нему жить.

– Мне-то что? – безразлично пожав плечами, я проследила за вскочившими и приближающимися к нам мужчинами, стараясь не показать свой страх.

Я уже знала всех в этом подземном царстве, которое называли Домом Сильвы. Альна, несмотря на шрам, привлекала своей искренностью и мягкостью многих мужчин. Ирисиец лет тридцати, который за ней ухаживал – Иррек, а его соперника, чуть постарше называли Грильем.

Велисон, понравившийся Ровимхе, был крупным, по меркам ирисийцев, но я не могла вспомнить, чем он занимался в племени. Я и видела его там только мельком. Но сейчас он шёл в нашу сторону, а рядом сладкая парочка – Лейден и Хетсир. Замыкал четвёрку Ликней, лучший лучник Носсеа.

– Оливия, – скривил в подобие улыбки губы Велисон. – Как тебе здесь нравится?

– Жить можно, – осторожно пробурчала я, всё ещё не понимая, что происходит. Неспроста Ровимха осталась сидеть рядом.

– А мне вот больше нравилось в лесу, – осклабился мужчина и сделал ещё несколько шагов. – Пока не пришла ты, и не привела загрязнённых.

– Знаешь… одно из правил убежища гласит, что нельзя спрашивать о прошлом, – я поднялась на ноги и упёрлась взглядом в мощную грудь Велисона. Его высокий рост в сочетании с крепким телом делали его больше похожим на людей в Фильтре, чем на ирисийца.

– Мне нет нужды спрашивать – я был там, когда ты уничтожила наш дом. Призвала жалкого Стража и всё испортила, – выплюнул сквозь зубы мужчина. Я наконец вспомнила, чем он занимался, разглядев шрамы, выглядывающие из-под ворота рубашки.

– Испортила? Ты сейчас говоришь о завершении такой замечательной карьеры? – усмехнулась, старательно изображая смелость. Почему же Совет старейшин не вмешивается? – Охранять трясущегося от страха старика-вождя и драться с пумами – всё, на что ты способен?

– Я вызываю тебя на поединок, – сжав кулаки, он придвинулся ближе, заставляя меня сжаться.

– Ты забыл, что я уже прошла испытание в племени Носсеа?