Лекарство от старости

– Ещё бы! – подумала Еми. – Талантливый и красивый… Естественно, что женщины вьются вокруг него…

У неё появилось неприятное ощущение своей неполноценности. Страх и скованность – это главные враги актёра.

– Главное – не комплексовать, – думала Еми.

Она стала его побаиваться. Она чувствовала себя отлично на репетициях, когда с ней работал Раду, его помощник: весёлый и молодой, он её постоянно хвалил и подбадривал.

Как-то после очередной репетиции, которую, как всегда, со студентами провёл Раду, они ещё не спустились со сцены… У всех было отличное настроение. Емилия тоже была довольна своей работой. Она готовилась после репетиции забежать к коллегам в театр «Лучафэрул» и узнать, как дела у них. Она стояла на сцене, отошла в сторонку, сняла заколку с волос, опустив вниз голову, резко подняла их и встряхнула. Грива каштановых волос рассыпалась, образовав купол из кудрей, доходящих до самого пояса. Раду, который любовался этой сценой, сделал ей комплимент:

– Ты очень красивая Емилия. Жаль, что я ниже тебя ростом. А ты молодец, вымахала выше ростом всех наших мужчин.

– Не всех мужчин, – раздался голос шефа (так называл Раду Влада Прутяну).

Он шёл по залу и подошёл к сцене.

– Ну, как дела, господа практиканты? Не скучаете по лекциям? – пошутил он.

Все искренне рассмеялись. Один из ребят ответил:

– Очень соскучились, особенно по философии… – снова смех разрядил напряжение, которое все ощущали при встрече с Прутяну.

Весь его вид, его поведение демонстрировали, что он отличается от других, что он – «герой нашего времени».

Практика подходила к концу. Ребятам необходимо было возвращаться в институт. Опять лекции, семинары, экзамены. Емилия с грустью расставалась со своей мечтой, которая жила в ней с подросткового возраста, когда она с классом была в театре во время экскурсии в Кишинёв. Она шла по залу и, как бы прощаясь, касалась пальцами бархатных спинок кресел… С грустью смотрела на сцену, на бордовый занавес… Тогда она и не могла себе представить, что через некоторое время она станет ведущей актрисой на этой сцене и кумиром любителей театра.

Но больше всего её тревожила мысль о Прутяну. Он всё чаще уделял ей внимание, в отличие от других практикантов, с которыми занимался только Раду. Прутяну называл её по имени, шутил относительно её высокого роста, иногда хвалил её. В общем, обратил на неё внимание.

В ее душу закрался какой-то мотылёк, который постоянно давал о себе знать при мысли о Прутяну. Всё чаще и чаще она ловила себя на мысли, что влюбляется.

– Только не это, только не это! – отгоняла она от себя эти мысли.

В последний день практики всех студентов собрали в зале. Перед ними выступил известный режиссёр, господин Виктор Думбрэвяну. Он рассказал им о театре и пожелал успехов в дальнейшей жизни на поприще театрального искусства. Раду раздал всем листочки с оценками и характеристиками. Студенты стояли группами и беседовали о своих планах. Когда Емилия направилась к выходу, её остановил Раду.

– Шеф просит зайти к нему.

– Сейчас? – спросила Еми.

– Да, сейчас. Он у себя.

Емилия поднялась по ступеням на второй этаж. Дверь кабинета была приоткрыта. Он говорил с кем-то на французском. Смеялся, шутил. Увидев её в дверях, показал головой, чтобы она вошла. Затем, продолжая говорить по телефону, рукой указал на стул. Еми присела на край стула, держа обеими руками свою сумочку. В общем, вела себя как перепуганная школьница на экзамене, к которому не подготовилась. Минут десять она терпеливо ждала, пока он закончит свои переговоры. Прутяну любезно попрощался, положил трубку. И наконец-то обратил на неё своё внимание.

– Я пригласил тебя, Емилия, чтобы сказать тебе, что после сдачи экзаменов ты будешь работать в нашем театре.

У Еми перехватило дыхание. Она от неожиданности покраснела. Ей стало плохо, она пошатнулась, но взяла себя в руки и пробормотала:

– Большое спасибо, господин Прутяну.

Он улыбнулся и спросил:

– Что, может быть, ты хочешь другое распределение?

– Нет-нет, я очень, очень благодарю вас за распределение сюда. Я очень счастлива, – шептала она.

Окрылённая таким счастливым случаем, Емилия сдала все экзамены на «отлично» и поступила на службу в ведущий театр страны.

А через год она вышла замуж за Влада Прутяну. Они были на виду у всех на обложках журналов и газет, на телевидении – везде фотографии ведущего режиссёра и его талантливой супруги – Влада и Емилии Прутяну. Их поклонники восторгались этой красивой парой. Они были счастливы и любили друг друга. Кульминацией их счастья стало рождение дочери. Маленькая Виолета в полгода была развита не по возрасту. Она уже пыталась стоять на ножках и постоянно радовала прогрессом в развитии своих знаменитых родителей.

Еми следовала мудрым советам мамы:

– В первую очередь, доченька, ты должна быть хорошей женой, хорошей мамой и хорошей хозяйкой. В доме должна быть идеальная чистота и уют. Мужа всегда нужно ждать и провожать на работу. А готовить ты умеешь не хуже меня. Дом должен быть гнёздышком, в которое хочется скорее вернуться, где бы ты ни находился.

И Еми следовала советам своей мамы. Утром, как всегда, она готовила завтрак любимому мужу. Каждый день свежая рубашка. Влад не мог нарадоваться своей красавицей, да к тому же ещё и хорошей хозяйкой. Сегодня у него было запланировано заседание Художественного совета.

– Я вернусь попозже, – предупредил он.

Она принесла ему кожаную чёрную папку из кабинета, поправила воротник рубашки, обвила его шею своими длинными руками и поцеловала его в губы:

– Удачи!

– Спасибо! – ответил он и закрыл за собой дверь.

Еми пошла в спальню посмотреть, не проснулась ли Виолета, как вдруг раздался звонок в дверь.

– Неужели он забыл свои ключи? – подумала она.

Еми быстро подбежала к двери и открыла её.

– Ты что-то забыл? – хотела спросить Еми.

И застыла как вкопанная… В дверях стоял Виталик. Она давно забыла о его существовании и жила своей новой жизнью.

– Можно войти? – спросил он, оттолкнув её от дверного проёма.

Перед ней стоял уставший, плохо одетый мужчина. От Виталика, которого она любила, остались только голубые глаза. Он выглядел старше своих лет. В ней боролись чувство жалости к нему и чувство страха.

– Ну, любимая, вижу, что ты хорошо устроила свою жизнь, не то что я оттарабанил пять лет. У тебя никогда не было угрызений совести, что ты сбила пацана, а я за тебя угробил свою молодость в тюряге? – хриплым голосом спросил он.

Она молчала и смотрела в сторону, так как боялась встретиться с ним взглядом.

– Твой муж, наверное, не знает, как ты можешь поступить с человеком, которого ты любила? – продолжал он третировать её.

Он подошёл к ней поближе и привлёк к себе, взяв её за талию.

– Оставь меня, я замужем, у меня маленький ребёнок. Что было – было по молодости. У нас сейчас разные пути, – бормотала Еми.

– Да, сейчас разные пути, а тогда? Я боялся дотронуться до тебя; я оберегал тебя от всего. Даже тогда, когда я узнал, что ты меня предала, я продолжал тебя любить. Ну ладно! Закончим с сантиментами! – он резко рванул её халат, все пуговички рассыпались по полу.

– Что ты делаешь? Уходи! Я позвоню в полицию! Не трогай меня! – шептала она.

Он резко заломил ей руки за спину, толкнул на диван. Сопротивляясь, она расцарапала ему лицо. Он ещё больше озверел, закрыл рукой рот, ударил её и овладел ею.

Она лежала, потеряв сознание от ужаса, который с ней произошёл.

Виталий вышел в прихожую, вытащил из дверей ключи, положил в карман брюк и вышел, хлопнув дверью.

Еми лежала в ванной. Ей хотелось умереть от боли и унижений, через которые она прошла. Её охватил ужас и отвращение при мысли, что Влад обо всём узнает.

– Только не это! – она не плакала, она выла от мысли, что это произойдёт.

Плач Виолеты вернул её к реальности. Она вышла из ванной, накинула на себя банный халат, взяла из кухни приготовленную для малышки бутылочку, обняла, прижав к себе, как будто боясь, что у неё отнимут самое дорогое, что у неё есть на свете.

Влад вернулся поздно. Еми притворилась спящей. Он удивился, что она его не встретила как обычно. Он вошёл в спальную и увидел своих спящих красавиц. Влад смотрел с умилением на своих любимых девочек. Переоделся, перекусил и устроился спать в другой комнате, чтобы не потревожить их. Да и он так устал, что в буквальном смысле «валился с ног».

В театре было очень много работы. Они работали над двумя спектаклями. Театр готовился принять участие в фестивале театрального искусства, который состоится в конце месяца в Бухаресте. Среди десяти стран, которые подали заявки на участие, была и Молдова.

Еми и Виолета не спали всю ночь, у малышки резались зубки, и она капризничала. Только под утро ребёнок уснул.

Еми вышла, когда Влад собирался уходить:

– Ты меня прости, я тебя не накормила, – извинилась Еми.

– Я слышал, что ты не спала. Всё в порядке. Я сам поел. Иди отдыхай, отдохни, пока она спит. Я убегаю, работы невпроворот, – он поцеловал Эмилию и убежал.

Всё, что вчера случилось, выбило её из колеи. Она не могла ничего делать, кроме к приготовить для ребёнка кашку. Мысли, страхи, тревога – она не знала, как с этим жить дальше.

– Может позвонить Мише?

Её двоюродный брат Миша живёт в Кишинёве давно. Он очень любил и гордился своей знаменитой сестричкой.

– Надо с кем-то посоветоваться, – искала поддержку Еми.

Она позвонила Мише и договорилась о встрече. По её дрожащему голосу он стразу понял, что у неё проблемы. Он отменил консультацию, так как работал в Сельхозинституте. Затем заехал в супермаркет, купил игрушку – голубого зайца для Виолеты и коробку конфет. Через полчаса он уже был в подъезде.

Ещё в дверях, рыдая, Еми бросилась на шею брата, объясняя ситуацию, в которую она попала. Чувствовала она себя прескверно. Миша её немного успокоил. Он заставил её выпить валерьянки.

– Не думаю, что он ещё раз нагрянет. Он тебе отомстил и успокоится. Но, если что, – ты мне звони, и я с ним поговорю, как мужчина с мужчиной. Главное, ни при каких обстоятельствах не открывай двери. Он поцеловал её в лоб и ушёл.

Прошла неделя. Еми потихоньку стала возвращаться к нормальной жизни. Влад весь в проблемах с фестивалем, чуть ли не ночевал в театре. Виолета температурила и капризничала, а Емилии некогда было сосредоточиться на своих эмоциях.

– Миша, наверное, был прав. Не нужно паниковать, нужно жить дальше, хотя бы ради ребёнка, – рассуждала она.

В воскресенье утром Еми спросила:

– Влад, у вас даже нет выходных?

– Какие выходные? В четверг я отправляю транспорт с декорациями и реквизитом, а в пятницу утром выезжают автобусы с артистами. У меня на этой неделе очень много работы: выбить деньги в Минкультуры, достать бензин. Да ещё и прогоны каждый день.

– Хорошо милый. Я вечером тебя откормлю, сделаю твои любимые отбивные с жареной картошкой. Ты не только устал, но и похудел, – ворковала Еми, целуя своего мужа.

Пока малышка спит, надо всё сделать. Она вытащила из холодильника мясо, одела фартучек, прибрала волосы, затем достала топорик для отбивки мяса.

В это время ей послышалось, что кто-то открыл входную дверь: она выглянула в прихожую и от ужаса остолбенела: там стоял Виталий. Он нагло улыбался и запихивал её ключи в карман своих брюк. Несколько дней она не могла найти свои ключи. Так вот куда они пропали? Он их украл. Он подошёл к ней вразвалочку с наглой улыбкой, посмотрел ей в глаза. Она, опешив, отвернулась от него и отбежала к столу.

– Ты уже рассказала своему мужу, что у тебя роман с уголовником? Или ждёшь, что я ему сообщу? Идём повторим то, что я упустил за время отсидки…

Прижав к груди двумя руками топорик, она истерично кричала:

– Уходи! Не подходи ко мне! Тебя никто не просил брать на себя вину. Ты сам это сделал. Уйди, не порть мою жизнь! Ты стал бандитом, насильником, ты – настоящий зэк! Я сейчас вызову полицию! – в истерике кричала Емилия.

– Я – зэк, я – бандит? – громко смеялся он. – С сегодняшнего дня ты будешь любовницей зэка. Ты, жена великого режиссёра и любовница зэка, – продолжал он шантажировать дрожащую от стресса Еми.

Она была на нервном срыве. Он сделал шагнул к ней, чтобы обнять её:

– Ну иди сюда!

Она, защищаясь, неосознанно ударила его в место между плечом и шеей тем топориком, который она до сих пор прижимала к своей груди обеими руками. От удара он пошатнулся и свалился, ударившись головой об угол стула. Она боялась к нему подойти:

– А вдруг он претворяется?

Но, прошло несколько минут, он продолжал лежать неподвижно, не шевелясь. Еми испуганная в страхе набрала Мишу.

– Миша, я его убила! Он лежит на полу и не шевелится. Приезжай срочно. Я сойду с ума. Умоляю! – истерично кричала она в трубку.

Через тридцать минут Миша вошёл в квартиру. Еми сидела в прихожей на корточках. Её лицо было искажено от страха, у неё был взгляд обезумевшего человека. Не поднимаясь, она указала рукой на лежащего на полу Виталия. Миша подошёл к нему и потрогал пульс на шее.

– Нет пульса. Это плохо, ты его ударила, в артерию. Он мёртв. Что делать? Мне не приходит в голову ничего, что делать? Вызвать полицию?

– Нет, я боюсь, не нужно полицию, – еле слышно бормотала Еми.

– Неси плед!

Они вместе завернули его тело в плед. Вынесли и затащили в машину.

Еми ушла в квартиру, а Миша уехал, соображая, что же ему делать? Как избавиться от всего того, что свалила на его голову знаменитая сестра?

Он избавился от страшного груза в соседнем селе, оставив его в лесу, затем вернулся к Еми. Она сидела все также на корточках в коридоре и не реагировала на громкий непрерывный плач ребенка. Виолета давно уже заходилась от крика. Миша нашёл её бутылочку и накормил девочку. Затем, взяв под руки Емилию, отвёл её в спальню, накапал валерьянки и, напоив Емилию, уложил её в спальне на постель рядом с малышкой.

Миша протёр в кухне пол, поднял орудие убийства и завернул его в полотенце. Затем побежал в ближайшую аптеку, купил детское питание для Виолеты и успокоительные таблетки для Еми. Войдя в дом, он нашёл плачущую Виолету и «отсутствующий взгляд» сестры, который не на шутку встревожил его. Он и сам выпил таблетку и снова напоил успокоительными Емилию. Она мгновенно уснула. Успокоилась и малышка. Он уехал домой, наконец то захлопнув двери квартиры Прутяну.

Вернувшись из театра, Влад обратил внимание на беспорядок в квартире.

Еми под воздействием большого количества выпитых антидепрессантов вела себя неадекватно. Она не реагировала ни на Влада, ни на Виолету. Утром Влад вызвал врача и свою тёщу-маму Марию, а сам уехал на работу решать уйму проблем, связанных с поездкой театра в Бухарест.

Наконец-то утром в пятницу колонна машин с декорацией, техникой и артистами выехала на фестиваль. Влад был спокоен за жену и дочь, которых оставил с Емилиной мамой Марией – ответственной и заботливой женщиной.

Через два дня после отъезда Влада позвонили в дверь. Мама Мария увидела в глазок мужчину в форме, открыла дверь и с недоумением посмотрела на стоящих в коридоре полицейских.

– Здесь живёт господин Прутяну?

– Да, но он уехал в Румынию.

– Нам нужна Емилия, его супруга. Она дома? Емилия Прутяну подозревается в убийстве.

После окончания Пединститута меня оставили работать на кафедре. Я преподавала психологию. После лекций я зашла в деканат. Мои коллеги стояли у телевизора в приёмной и встревоженно обсуждали шокировавшие всех события:

– Ужас! Емилия Прутяну убила любовника, кошмар!

Это было во всех средствах массовой информации не только в стране, но и в зарубежных газетах.

– Красавица Емилия Прутяну – убийца! – журналисты, как коршуны, ещё долго кормились этой трагедией.

Через некоторое время состоялся суд. Емилии Прутяну, учитывая то, что она, защищаясь, непреднамеренно убила человека, дали пять лет. А Михаилу, как соучастнику, – 3 года.

Виолету забрали с согласия Влада родители Емилии. Влад отдалился от всех дел и, закрывшись в своей квартире, «лечился». Он отключил телефон и запивал своё горе коньяком.

Через пару месяцев он уехал в Бухарест. Снова женился. Развёлся и вернулся в Кишинёв. Был женат ещё два раза. Затем его пригласили работать завкафедрой. Он женился на своей студентке, защитил диссертацию и в шестьдесят лет у него родился сын.

Только через полгода Емилия пришла в себя. Она работала в библиотеке колонии и руководила художественной самодеятельностью. И даже поставила спектакль. Жизнь в колонии заметно оживилась с приходом Емилии. Надо отметить, что не только заключённые, но и руководство относилось с уважением к этой красивой и харизматичной интеллигентной заключённой.

Работая в библиотеке, Еми нашла учебник английского языка и всё свободное время изучала его – это помогало освободить свою голову от грустных мыслей (впоследствии знание английского языка стало большим подспорьем в её деятельности после выхода из колонии).

Руководство колонии с удовлетворением наблюдало положительное влияние культурных мероприятий на воспитание и психическое состояние заключённых женщин.

Но однажды ночью все всполошились. Еми вдруг стало плохо: от боли она корчилась, у неё горело лицо, она вся дрожала, её тошнило. Пригласили фельдшера. Он предположил, что это признаки аппендицита. Наутро её отправили в медпункт, а затем отвезли в Кишинёв. Было воскресенье. В больнице её принял дежурный хирург Игорь, молодой врач без опыта, который предложил вызвать кого-то из опытных хирургов для проведения операции. Но анестезиолог его успокоил:

– Аппендицит – это просто царапина, делай по инструкции, рано или поздно нужно начинать тебе самостоятельно оперировать.

Операция прошла успешно, Игорь не отходил от прооперированной пациентки. Медсестра Оля рассказала ему историю Емилии, и за что она попала в тюрьму. Еми спала после наркоза. Её бледное лицо и светло-каштановые волосы рассыпались на подушке. Длинные ресницы, красивые брови, профиль, утончённые черты лица – она не была похожа на зечку. Он любовался спящей пациенткой. У него проснулось к ней чувство жалости. После обхода к Еми подошла медсестра и сообщила ей, что её оперировал хирург, который до сих пор не практиковал.

– Ты его первая пациентка.

Вошёл доктор Игорь.

– Ну, как вы себя чувствуете? – спросил он.

Она поблагодарила доктора за то, что он спас её жизнь.

– Мне очень нужно быть здоровой. У меня дома маленькая дочь растёт без меня, – она выжала из себя подобие улыбки.

Игорь проникся симпатией и сочувствием к бывшей актрисе. Вечером он зашёл проведать свою подопечную с букетом ромашек.

Её выписали и отвезли в тюремную больницу. Этот, уже увядший букетик ромашек от доктора, она взяла с собой в колонию.

Еми получила письмо от Миши. Он уже на свободе. Он и несколько неправительственных женских организаций хлопочут о пересмотре её дела и досрочном освобождении. Они подключили опытных адвокатов и организации по борьбе с насилием над женщинами. Миша сообщил также, что он с друзьями открыли фирму и дела в бизнесе идут успешно.

В одно из воскресений её пригласили в комнату для свиданий.

– Кто, мой отец? – спросила Еми.

– Нет, молодой и очень симпатичный.

Еми подумала:

– Это Миша.

У неё поднялось настроение. Она вошла в комнату. Спиной к дверям стоял мужчина, он смотрел в окошко с решёткой. На столе – коробка конфет, сок и апельсины, на газете букетик ромашек. Он повернулся к ней.

– Доктор Игорь, а Вы, что здесь делаете? Может быть Вы забыли во мне скальпель и приехали за ним? – её шутка оказалась удачной, и они вместе рассмеялись.

– Нет, я захотел Вас увидеть и обрадовать. Он протянул ей ромашки и газету, в которой на первой странице общественные организации, защищающие права женщин, требовали пересмотра её дела и досрочного освобождения:

– Нельзя держать в тюрьме женщину, которая, защищаясь от насильника, совершила непреднамеренное убийство в своей же квартире. А за содеянное она уже отсидела три года. Требуем освобождения Емилии Прутяну!

Она прижала к груди газету.

– Спасибо вам большое за всё. Вы второй раз вернули меня к жизни, – со слезами на глазах она благодарила Игоря.

Он обнял Емилию и поцеловал по-отечески в щёчку. Затем дал ей свой номер телефона и попросил:

– Емилия, я прошу позвонить мне, когда вас освободят. Я думаю, что это очень скоро случится… Мне интересно, как сложится судьба моей пациентки, за здоровье которой я несу ответственность?

Они расстались с надеждой и хорошим настроением.

Емилию действительно освободили досрочно. Она сразу же поехала домой к дочери и родителям. Целый месяц она наслаждалась общением с дочкой. В колонии она многое пережила, но и многое осознала: нужно работать, нужны силы и возможности, чтобы вырастить и поставить на ноги Виолету, создать все условия для достойной жизни и благополучия дочери. Она связалась с Михаилом, который не растерялся в «лихие девяностые». Миша купил себе малиновый пиджак и открыл фирму по ввозу машин из-за рубежа «Крутые тачки». Дела шли хорошо. Они открыли салон по продаже и ремонту автомобилей.

Емилии очень пригодилось знание английского, который она освоила в колонии за три года и владела теперь им в совершенстве. В фирме брата Еми доверили пост коммерческого директора. За год она купила квартиру в Кишинэу и машину. Виолета пошла в элитную школу. Жизнь стала налаживаться. Время понемногу стало залечивать её раны, нанесённые жестокой судьбой.

Октябрь. Шёл мелкий дождик. Емилия отвезла Виолету в школу. Подъехав к своему офису, она припарковала машину, раскрыла зонт и направилась к входу. Внезапно её окликнул мужчина, который вышел из стоящего рядом джипа. Еми повернулась: перед ней стоял он, Игорь-хирург, с огромным букетом ромашек.

Она искренне обрадовалась, увидев его.

– Пойдём ко мне в офис, если ты не возражаешь, там и поговорим. Не стоять же нам под дождём? – пригласила она доктора.

– С удовольствием! Наконец-то я тебя разыскал! Пришлось поехать к твоим родителям, чтобы найти тебя.

С тех пор они никогда больше не расставались.

Прошло больше двадцати лет. Я шла домой по своей любимой парковой аллее, которую про себя называла «Аллеей счастья». Всегда, когда я была не в духе или устала, меня успокаивали прогулки по парку – кусочек живой природы среди городской суеты, домов и магазинов. Иногда после работы я иду через парк, чтобы отдохнуть душой. Парк – эта роскошь природы, во все времена года позволяющая забыть о проблемах, располагающая к размышлению: «как прекрасна эта жизнь?».

Едва свернув на свою любимую аллею, ещё издали я увидела: навстречу мне шли двое немолодых людей. Она держала его под руку, что-то ему рассказывая, доверчиво прижимаясь к его плечу. Он улыбался, нежно поглаживая её руку. Впереди них шёл мальчик, лет двенадцати, он вёз коляску, в которой спал младенец. Когда мальчик ускорил шаг и побежал с коляской, дама окликнула его:

– Виорел! Не беги, ты разбудишь сестричку. Вернись, иди рядом с нами.

И здесь я вспомнила и узнала её – это была Емилия Прутяну. Несмотря на преклонный возраст, она была всё так же элегантна и красива. Виорел развернул коляску:

– Дедушка, на, вези её сам, мне надоело! Я побежал кормить голубей.

– Игорь, забери у него коляску! – она нагнулась и взглянула на спящего ребёнка.

И они вместе повезли коляску, в которой спала их внучка.

Мне стало радостно и хорошо на душе, как будто я встретила близких мне людей. Я обрадовалась за эту женщину с нелёгкой судьбой. Мне передалось их настроение – умиротворение и спокойствие. Я медленно шла по своей «Аллее счастья» и ощущала одухотворённость и внутреннюю гармонию.

СЧАСТЛИВАЯ ОСЕНЬ В ПАРИЖЕ.

«Старость не защищает от любви, но любовь защищает от старости.»

Коко Шанель

В зале для заседаний примэрии села Михайловка собрались местные советники, руководители организаций и активисты села. На улице шёл дождь. Летний тёплый дождь был на радость всем жителям села, так как весной почти не было дождей. Под окнами на полу выстроилась коллекция из разноцветных зонтиков. Все, кто заходил в зал, открывали свои зонты и ставили в ряд, в надежде, что до конца собрания они высохнут.

В зале было шумно. Люди радовались дождю, интересовались повесткой собрания, делились догадками. Директор школы, господин Мельник, предположил, что речь пойдет о подготовке к храмовому празднику, ведь Михайловке скоро будет 250 лет! Шум утих, когда за трибуну встала секретарь примэрии, Вера Павловна, или доамна Вера, как её называли в селе. На севере Молдовы, где население в сёлах всегда было смешанным и живут люди разных национальностей, большинство взрослых и сегодня зовут по имени и отчеству, как это было принято раньше. Молодёжь использует более современную терминологию: «господин», «госпожа» или «домнул», «доамна».