Барабаны осени. Книга 1. На пороге неизведанного

Церковь высилась в конце улочки, на приличном расстоянии от крайнего дома. Как раз нам на руку, ведь мы не хотели привлекать внимания. Правда, поэтому же на кладбище у церкви было темно, хоть глаз выколи. Ни фонаря, ни свечи – кромешная тьма.

Над воротами нависали огромные магнолии с пожухшими от жары листьями. Ряд сосен днем так и манил отдохнуть в тени, а ночью не пропускал ни капли лунного света. Будто не кладбище, а… склеп.

Идти сквозь эту темноту – как раздвигать собой шторы из черного бархата, слегка пахнущие смолой от нагретых на солнце сосен, бесконечные слои чего-то мягкого, удушающего… Полная противоположность холодной чистоте Шотландии. Однако под кирпичными стенами клубился едва заметный туман, и я, к несчастью, живо вспомнила историю о приключении Гэвина Хэйза, которую поведал Джейми.

– Дункан, останься с лошадьми. – Джейми соскользнул с ко́зел. – Может, найдем хорошее местечко у стены… – проговорил он, ведя меня за руку к воротам. – Мы с Иэном раскопаем, а Фергус постоит на страже.

– А Дункан? – Я оглянулась. – С ним все будет в порядке?

Шотландца уже не было видно – долговязая фигура слилась с фургоном и лошадьми, зато слышно его было отлично.

– Будет главным плакальщиком, – отозвался Джейми с тенью улыбки в голосе. – Пригнись, саксоночка.

Я машинально наклонила голову и прошла под низкой веткой магнолии. Интересно, Джейми и правда видел в полной темноте? Он никогда не спотыкался, даже при полном отсутствии света.

– А ты не думал, что свежую могилу сразу заметят?

Выйдя из-под магнолий, я все-таки различила смутные очертания надгробий. У их подножий над густой травой тоже расползался легкий туман.

Подошвы ног закололо, пока мы короткой дорогой пробирались к стене церкви. Словно из-под земли доносился немой упрек за наше неприличное вторжение. Я случайно зацепила надгробие лодыжкой и закусила губу – уж очень хотелось вслух извиниться перед лежавшим под ним человеком.

– Наверняка заметят. – Джейми отпустил мою руку и полез в карманы сюртука. – Но если священник хотел денег за похороны, то не думаю, что он будет за просто так выкапывать Гэвина, правда?

Сбоку от меня вдруг возник Иэн. Я вздрогнула.

– У северной стены есть место, дядюшка, – сказал он тихонько, хотя вокруг, кроме нас, не было ни души, и слегка придвинулся ко мне. – Ух, как здесь темно, – неуверенно пробормотал мальчишка.

Он выпил почти столько же, сколько Джейми или Фергус, однако в старших мужчинах эль пробудил мрачное чувство юмора, а вот Иэн явно приуныл.

– Ага, темно. Я прихватил из таверны огарок свечи, погоди.

Раздался легкий шорох – Джейми нашел кремень и трутницу. В темноте мне чудилось, что я и сама бесплотна, как призрак. Над головой сияли звезды, но их свет не достигал земли, застревая в душном воздухе, и они выглядели бесконечно далекими и одинокими.

– Как всенощная перед Пасхой, – негромко заговорил Джейми, чиркая кремнем. – Однажды видел службу в соборе Парижской Богоматери. Иэн, камень!

Звук удара и приглушенный стон возвестили, что мальчишка самостоятельно обнаружил преграду.

– Внутри было совсем темно, – продолжал Джейми, – но на входе прихожане покупали небольшие свечки у старух. Похоже на… – я скорее почувствовала, чем увидела, как он указал вверх, – на небо сейчас. Огромное пространство над головой, звенящая тишина, море людей вокруг.

Несмотря на духоту, я невольно содрогнулась от его слов. Они напомнили о множестве мертвецов, лежащих бок о бок прямо под нашими ногами, терпеливо ожидая грядущего воскрешения.

– А потом, когда я уже едва мог выносить тишину и толчею, у дверей послышался голос. Священник провозгласил: «Христос воскрес! Да будет свет!» Служки тут же зажгли огромную свечу в его руках, а от нее и свои свечки и засновали по рядам, передавая пламя всем верующим.

От кремня летели слабые искры, освещая руки Джейми.

– И собор ожил тысячей крошечных огоньков. Но именно та, первая свеча прорвала тьму.

Чирканье прекратилось, и Джейми убрал ладонь, прикрывавшую новорожденное пламя. Оно набрало силу и осветило его лицо снизу, бросая золотистые отблески на лоб и высокие скулы.

Приподняв свечу, Джейми оглядел смутные очертания крестов, таких же зловещих, как и каменные надгробия.

– Да будет свет, – тихо сказал он, склоняя голову перед гранитным памятником, – покойся с миром, друг.

Он говорил серьезно, уже без полунасмешливой нотки, и я вдруг почувствовала странное спокойствие, как будто некий призрачный наблюдатель наконец отступил.

Джейми улыбнулся и протянул мне свечу.

– Поищи деревяшек для факела, саксоночка, – сказал он. – А мы с Иэном будем по очереди копать.

Я все равно напоминала себе расхитителя могил, пока стояла с факелом под деревом и наблюдала, как юный Иэн и Джейми по очереди роют могилу. Их обнаженные спины поблескивали от пота.

– Студенты-медики раньше платили людям, чтобы те крали для них свежие трупы с кладбищ, – заметила я, протягивая свой испачканный носовой платок Джейми, который, кряхтя, выбрался из ямы. – Только так они могли попрактиковаться в анатомировании.

– Платили? – отозвался Джейми. Он вытер лицо и покосился на меня. – Или платят?

К счастью, в темноте Иэн не заметил, как я вспыхнула. Не в первый раз я вот так оговаривалась, и явно не в последний. Чаще всего подобные оплошности вызывали не более чем удивленные взгляды, или их вообще не замечали. Ведь о том, откуда они берутся, никто даже при всем желании не догадался бы.

– Наверное, они и сейчас подобным занимаются, – выкрутилась я.

Я содрогнулась от мысли о необходимости работать с только что извлеченным телом. Уже тронутым разложением, покрытым грязью оскверненной могилы. Набальзамированные кадавры на стерильных стальных столах, конечно, тоже не особо приятны, но их вид по крайней мере не демонстрировал смерть во всей ее гниющей красе.

Резко выдохнув через нос, я попыталась отогнать от себя такие живые воспоминания о запахах. А когда снова вдохнула, то почувствовала только сырую землю, горячую смолу и ее прохладный отголосок – аромат самих сосен над головой.

– А еще они забирают нищих и преступников из тюрем. – Иэн явно нас расслышал. Он, скорее всего, ничего не понял, однако воспользовался возможностью передохнуть: утер лоб и оперся на черенок лопаты. – Папа рассказывал. Однажды его арестовали, отправили в Эдинбург и заперли в Толбуте, в камере с тремя заключенными. Так вот один из них страдал от чахотки. Кашлял ужасно, спать совсем не давал. И как-то ночью кашель прекратился – несчастный умер. Но папа сказал, что они все тогда слишком вымотались, поэтому смогли лишь прочитать над ним молитву и сразу же заснули.

Мальчик умолк и почесал нос.

– Потом папа вдруг проснулся оттого, что его поднимают за руки, за ноги. Начал пинаться и орать так, что его выронили, и он грохнулся головой прямо о каменный пол. Сел, значит, потирая макушку, и понял, что глядит на доктора из местной больницы и двух ребят, которых тот снарядил с собой, чтобы забрать тело на вскрытие.

Юный Иэн широко усмехнулся воспоминаниям, убирая с лица влажные от пота волосы.

– Папа говорил, что не знал, кого больше боялся: доктора или парней, выбравших не то тело. Доктор-то сожалел: мол, из папы вышел бы более любопытный образец. Ну, одноногий, все такое.

Джейми рассмеялся, потягиваясь, чтобы расслабить плечи. Перепачканный, да с повязанным на голове платком, чтобы волосы не мешались, он выглядел ничем не лучше расхитителя могил.

– Ага, помню эту историю. Теперь Иэн-старший всех докторов считает упырями и садистами и ничего общего с ними иметь не желает.

Джейми усмехнулся, глядя на меня. В своем времени я была врачом, причем хирургом; здесь же я могла выдавать себя лишь за знахарку, сведущую в травах.

– К счастью, я каких-то там упырей не боюсь, – сказал Джейми и быстро меня поцеловал.

Его губы были теплыми, с привкусом эля. По груди стекал пот, цепляясь за завитки волос. В тусклом свете на коже темнели соски. Я вздрогнула, но вовсе не от холода или зловещей обстановки. Джейми заметил. Наши взгляды встретились. Он глубоко вздохнул, и я вдруг почувствовала всю тесноту корсажа и тяжесть собственной груди под пропитавшейся потом тканью.

Джейми слегка шевельнулся, пытаясь встать так, чтобы и без того узкие штаны не давили на плоть.

– Вот черт… – тихонько выругался он и отвел взгляд, печально улыбаясь.

Так бывает. Внезапная вспышка похоти – частая, пусть и странная реакция на близость смерти. Такое случается и у солдат после боя, и у врачей после тяжелой работы по локти в крови. Может, Иэн и прав, доктора те еще упыри…

Джейми коснулся моей спины, и я вновь вздрогнула. От резкого движения с факела посыпались искры. Джейми забрал его и кивнул на надгробие рядом.

– Присядь, саксоночка. Тебе вредно столько стоять.

Во время кораблекрушения я заработала трещину в большеберцовой кости левой ноги, и нога до сих пор иногда болела.

– Все хорошо, – отозвалась я, однако шагнула к надгробию, по пути легонько задев Джейми.

Он излучал жар, но на ощупь его кожа была прохладной – ее остудил выступивший пот. Джейми покрылся мурашками от моего касания. Я сглотнула, отгоняя внезапное видение: темнота, страстные объятия, смятая трава…

Джейми приласкал мой локоть, помогая усесться на камень. Рядом обнаружился Ролло. Он тяжело дышал от духоты, на клыках поблескивали капли слюны, желтые глаза прищурились.

– Даже не думай, – отрезала я, щурясь на пса в ответ. – Укусишь – я тебе туфлю в пасть затолкаю, подавишься.

– Гав, – негромко ответил Ролло. Он устроил морду на лапах, но мохнатые уши стояли торчком, готовые уловить малейший шорох.

Лопата с тихим чавканьем вошла в землю у ног Иэна. Выпрямившись, юноша вытер пот с лица грязной ладонью, шумно выдохнул и по-собачьи вывалил язык, изображая усталость.

– Ага, уже хватит, – кивнул Джейми на его безмолвную мольбу. – Пойду за Гэвином.

Фергус нахмурился.

– А вы сами донесете тело, милорд? – произнес он, явно не желая с этим связываться.

– Справлюсь, – криво улыбнулся Джейми. – Гэвин небольшого роста. А вот факел понадобится. Посветишь мне?

– И я пойду, дядя! – Иэн бегом выкарабкался из могилы. – На всякий случай, вдруг помочь надо, – добавил он, запыхавшись.

– Боишься один в темноте остаться? – съязвил Фергус.

Наверное, это место и его самого заставляло понервничать. Да, он частенько дразнил Иэна, к которому относился как к младшему брату, однако почти не шутил по-настоящему жестоко.

– Ага, боюсь, – просто ответил Иэн. – А ты нет?

Вскинув брови, Фергус промолчал и последовал за Джейми к темному провалу покойничьих ворот.

– Правда здесь страшно, тетушка? – смущенно пробормотал Иэн, держась ко мне поближе, пока мы пробирались мимо надгробий вслед за огоньком факела. – Все думаю про ту историю, что дядя Джейми рассказал. Теперь ведь Гэвин умер, и, может, та холодная штуковина… То есть теперь… она за ним вернется?

Мальчишка шумно сглотнул, и мне показалось, будто ледяные пальцы коснулись спины.

– Нет, – сказала я довольно громко и схватила Иэна под руку, даже не ради поддержки, а чтобы убедиться, что он живой и теплый. – Конечно, нет.

Кожа мальчика была липкой от пота, но ощущение мышц под ладонью успокаивало. А почти невидимая фигура напоминала о Джейми. Иэн вымахал едва ли не с него ростом, да и в силе прибавил, хотя по-прежнему оставался тощим и нескладным, как любой подросток.

Мы с благодарностью шагнули в крошечный островок света от факела в руке Фергуса. Огонь плясал, и колеса фургона отбрасывали причудливые тени-паутины. На дороге было точно так же душно, как и на кладбище, но дышалось почему-то легче, свободнее. Больше не нависали давящие деревья.

Дункан, как ни странно, еще не заснул. Он ссутулился на козлах, втянув голову в плечи, словно сонный филин, и мурлыкал себе под нос, пока не увидел нас. Долгое ожидание, наверное, слегка привело его в чувство, он достаточно уверенно соскользнул с места и направился помогать Джейми.

Я подавила зевок. Поскорее бы уже разделаться с нашим печальным долгом и отдохнуть, даже на постели из горы листьев…

– Ifrinn an Diabhuil! A Dhia, thoir cobhair![3]

– Sacrée Vierge! [4]

Я вскинула голову. Испуганные лошади ржали и рвались из упряжи, от чего фургон дергался и раскачивался.

– Гав! – высказался рядом со мной Ролло.

– Господи! – выдохнул Иэн, таращась на фургон. – Господи Иисусе!

Я завизжала. Из фургона показалась бледная фигура. Больше я ничего не успела увидеть – все завертелось.

Ролло бросился вперед с рычанием, вторившим крикам Иэна и Джейми и жуткому вою призрака. У меня за спиной послышались ругательства на французском – Фергус рванул обратно на кладбище, в темноте спотыкаясь и врезаясь в надгробия.

Джейми выронил факел – огонь замигал и зашипел на пыльной дороге. Рухнув на колени, я подхватила его и принялась отчаянно раздувать пламя.

Крики и рычание стали громче, а когда я поднялась с факелом в руке, то увидела, как Иэн пытается оттащить Ролло от смутных фигур, которые катались по земле в облаке пыли.

– Arrêtes, espèce de cochon! [5] – выскочил из темноты Фергус, угрожающе взмахивая лопатой.

Поняв, что никто не обратил на него внимания, он шагнул вперед и двинул лопатой по голове пришельца с глухим «бам!», а потом развернулся к Иэну с Ролло.

– И ты угомонись, – пригрозил псу Фергус. – Сейчас же умолкни, поганая тварь, или я мозги тебе вышибу!

Ролло заворчал, оскалив огромные зубы, что, на мой взгляд, переводилось, как «а еще чего?». Однако его удержал Иэн: что было силы обхватил пса за шею руками.

– Откуда он взялся? – Мальчишка вытянул шею, пытаясь рассмотреть упавшее тело и одновременно не выпустить Ролло.

– Из ада, – буркнул Фергус. – Сейчас я его отправлю обратно.

От пережитого потрясения и напряжения он весь дрожал. Крюк тускло блеснул, когда Фергус смахнул им с лица прядь густых черных волос.

– Не из ада, а с казни. Ты что, не узнал?

Джейми медленно поднялся, оттряхивая штаны.

– Где Дункан? – огляделся он, вытирая лицо платком.

– Здесь, Макдью, – послышался мрачный голос со стороны упряжки. – Лошадям и так Гэвин не нравится, а тут они совсем расстроились. Правда, – признал Дункан, – я и сам струхнул малость. – Он недовольно уставился на человека в пыли и крепко похлопал по шее норовистую лошадку. – Эй, это просто какой-то недоумок, угомонись, хорошая моя.

Вручив факел Иэну, я опустилась на колени и осмотрела незнакомца. Досталось ему несильно, он уже шевелился. Джейми прав: нашим гостем оказался тот самый беглец. Молодой мужчина, лет тридцати, хорошо сложенный и сильный. Светлые волосы свалялись от грязи и пота. А еще от него несло тюрьмой и страхом. Неудивительно.

Я поддержала его под локоть, помогла сесть. Беглец заворчал, держась за голову.

– Как вы?

– Благодарствую, мэм, бывало и получше, – заговорил он с легким ирландским акцентом. Голос у него оказался мягкий, глубокий.

Ролло, слегка скалясь, сунул нос под мышку мужчине, а потом отдернул голову и шумно чихнул. Раздались тихие смешки, и напряжение мгновенно спало.

– Ты как долго там просидел? – требовательно спросил Дункан.

– Да с полудня. – Беглец поднялся на колени, покачиваясь после удара лопатой. Он снова коснулся головы и поморщился. – Ох, господи… Заполз туда, как только французик погрузил беднягу Гэвина.

– А до этого вы где были? – спросил Иэн.

– Под виселицей прятался. Думал, туда-то они уж точно не заглянут. – Глаза его в свете факела были светло-зелеными, как вода на отмели. Взгляд заметался от лица к лицу и наконец остановился на Джейми. – Стивен Боннет. К вашим услугам, сэр.

Руку для приветствия он не протянул. Как и Джейми.

– Мистер Боннет, – кивнул тот в ответ, сохраняя на лице спокойствие.

Не знаю, как он умудрялся смотреться так внушительно, будучи одет лишь в пару влажных грязных штанов.

Таких, как Боннет, деревенские жители называли ладно сбитыми, с грубым, по-своему красивым лицом. Ростом он был немного ниже Джейми, но стоял расслабленно, слегка сжимая кулаки. Драться умеет – судя по немного искривленному носу и шрамику в углу рта. Впрочем, эти изъяны нисколько не умаляли его животной притягательности. Женщины на таких падки. Однако далеко не все, поправила себя я, когда он бросил на меня задумчивый взгляд.

– За какую провинность вас приговорили к смерти, мистер Боннет? – спросил Джейми.

Он тоже выглядел спокойным, хотя напряженно следил за собеседником – точно как сам Боннет. Словно два пса, прижав уши, оценивают, когда броситься в бой.

– Контрабанда, – кратко ответил Боннет.

Джейми молча наклонил голову.

– И пиратство. – На лице дернулась мышца – это Боннет пытался улыбнуться или невольно выдал страх?

– А совершая преступления, вы часом не убивали?

«Хорошенько подумай, – говорили глаза Джейми, – а потом подумай еще раз».

– Только тех, кто первым хотел убить меня. – Слова прозвучали легко, почти беспечно. А вот рука Боннета, напротив, сжалась в кулак.

Меня осенило: Боннет сейчас будто вновь предстал перед судом. Он ведь не знает, что мы точно так же не желаем иметь дело с солдатами.

Джейми еще раз присмотрелся к чужаку, а потом кивнул и отступил на полшага назад.

– Что ж, идите, – тихо сказал он. – Мы не станем мешать.

Боннет шумно выдохнул. Сильное тело расслабилось, а плечи под дешевой льняной рубахой опустились.

– Благодарю, – отозвался он, затем провел ладонью по лицу и снова вздохнул. Взгляд метнулся от меня к Фергусу, потом к Дункану. – Может, вы мне подсобите?

Дункан, успокоившийся после слов Джейми, удивленно заворчал:

– Подсобить? Тебе, вору?

Боннет повернулся к нему. Железный ошейник создавал странное впечатление – будто голова парила отдельно от тела.

– Помогите, – повторил Боннет. – На дорогах полно солдат – все меня ищут. А вы могли бы тихонько провезти меня мимо них… если того пожелаете. – Он указал на фургон и повернулся к Джейми, снова выпрямив спину. – Молю о помощи, сэр, именем Гэвина Хэйза, который также был моим другом. И вором, как я.

Мои товарищи задумались. Фергус вопросительно глянул на Джейми. Решение оставалось за ним. Джейми повернулся к Дункану.

– Что скажешь?

– Ради Гэвина, – наконец кивнул тот и направился к воротам кладбища.

– Ладно, – вздохнул Джейми и убрал выбившуюся прядь волос за ухо. – Помогите нам похоронить Гэвина, – обратился он к нашему новому гостю. – И в путь.

Через час могила Гэвина была уже лишь голым прямоугольником свежевскопанной земли.

– Надо написать имя, – сказал Джейми и тщательно выцарапал буквы и даты кончиком ножа на гладком камне.

Я втерла в камень немного сажи с факела; надпись стало лучше видно, и Иэн установил это своеобразное «надгробие» на груду заранее собранной гальки. Сверху Джейми осторожно опустил огарок свечи.

Все мы неловко постояли над могилой, не зная, как попрощаться с Гэвином. Джейми и Дункан держались рядом, опустив глаза. После Каллодена им многих довелось провожать в последний путь, зачастую куда менее торжественно.

Наконец Джейми кивнул Фергусу, и тот, запалив сухую веточку от факела, поджег фитиль свечи.

– Requiem aeternam dona ei, et lux perpetua luceat ei… – тихонько проговорил Джейми.

– Да будет он вечно покоиться в мире, и пусть над ним сияет вечный свет… – печальным эхом отозвался Иэн.

Мы молча развернулись и покинули кладбище. Позади осталась гореть свеча – как лампада в пустой церкви.

Когда мы добрались до заставы за городской стеной, на небо поднялась луна, и ее света хватало, чтобы различить широкую ухабистую дорогу.

Мы уже проезжали подобные заставы по пути из Саванны в Чарльстон. Скучающие солдаты попросту давали отмашку, не глядя на пропуска, которые мы добыли в Джорджии. На заставах в основном пытались не допустить контрабанду да отлавливали беглых рабов.

Даже грязными и оборванными, мы легко миновали большинство из них: обычно путешественники выглядели не лучше нашего. Фергуса и Дункана не могли принять за рабов из-за увечий, а вид Джейми говорил сам за себя – и в потрепанной одежде его никто не назвал бы прислугой.

Но теперь все было иначе. На заставе нас встретили восемь солдат, а не привычные два, причем все были начеку и при оружии. В лунном свете тускло сверкнули стволы мушкетов.

– Стой! – раздался окрик из темноты. – Кто такие, куда направляетесь?

Свет больно резанул по глазам – кто-то сунул фонарь мне чуть ли не в лицо.

– Джеймс Фрейзер, направляюсь в Уилмингтон с семьей и слугами, – спокойно проговорил Джейми. Он передал мне поводья и потянулся за пропусками.

Я опустила голову, стараясь притвориться усталой и безучастной. То есть я устала, конечно же, – хоть посреди дороги завалилась бы спать, – но до безучастной мне было далеко. Что они делают с теми, кто помогает осужденным сбежать?.. По шее стекла капелька пота.

– Никого не встретили по дороге, сэр? – Обращение «сэр» солдат выдавил нехотя – уж слишком обшарпанно мы выглядели, даже в свете одинокого фонаря.

– Только экипаж, который нас обогнал. Думаю, вы и сами его видели, – ответил Джейми.

Сержант что-то проворчал в ответ, внимательно изучая пропуска, а потом вгляделся в темноту – пересчитывал нас.

– Что везете? – Он вернул пропуска и жестом приказал подчиненному обыскать фургон.

Я нечаянно дернула поводья, и лошади зафырчали, мотая головами. Нога Джейми тут же коснулась моей.

– Домашние вещи, – ответил он, по-прежнему невозмутимый. – Половину оленьей туши и соль для пропитания. И тело.

Солдат, потянувшийся было к фургону, замер.

– И что? – уставился на Джейми сержант.

Джейми забрал у меня поводья и привычным движением обернул их вокруг запястья. Краем глаза я заметила, как Дункан скользнул в сторону темного леса. Фергус с проворством карманника уже давно исчез из виду.

– Тело человека, повешенного сегодня днем. Мы были знакомы. Полковник Франклин разрешил отвезти его родственникам, на север. Поэтому мы путешествуем по ночам, – уточнил Джейми.

– Ясно. – Сержант подозвал солдата с фонарем поближе и задумчиво прищурился. – А я вас помню. Вы его окликнули в последний момент. Друг, что ли?

– Познакомились однажды. Несколько лет назад.

Сержант кивнул подчиненному, не сводя с Джейми глаз.

– Гризвольд, проверь.

Гризвольд, которому на вид было лет четырнадцать, совсем не обрадовался приказу, но послушно отодвинул брезент и приподнял фонарь. Я еле удержалась, чтобы не оглянуться.

Лошадь снова всхрапнула и дернула головой. Если нам придется удирать, кони все равно не сразу сдвинут фургон с места… Сзади зашевелился Иэн – мальчишка тайком сжал дубинку, спрятанную под сиденьем.

– Так точно, сэр, тело, – отчитался Гризвольд. – В саване.

Он с облегчением опустил брезент и шумно выдохнул.

– Ткни его пару раз штыком.

Должно быть, я издала какой-то звук – взгляд сержанта метнулся ко мне.

– Вы испортите фургон, – возразил Джейми. – Тело-то уже порядком разложилось, после целого дня на солнце.

Сержант нетерпеливо фыркнул.

– Тогда ткни в ногу. Гризвольд, бегом!

С откровенной неохотой солдат прикрепил штык к мушкету и, привстав на цыпочки, осторожно потыкал им в фургон. Иэн начал тихонечко насвистывать гэльскую песенку, название которой переводилось как «Утром мы умрем». Бестактный мальчишка.

– Точно мертв, сэр. – Гризвольд с заметным облегчением опустился на пятки. – Я сильно ткнул, а он и не дернулся.

– Ладно. – Отпустив юношу коротким жестом, сержант кивнул Джейми. – Можете отправляться, мистер Фрейзер. Впредь выбирайте друзей получше.

Костяшки пальцев, сжимавших поводья, побелели, однако Джейми лишь выпрямился и поправил шляпу. Он цокнул языком – лошади тут же сорвались в бег, оставляя за собой облачка пыли.

После света темнота, казалось, поглотила нас полностью. Я почти ничего в ней не различала, даже несмотря на луну, и почувствовала облегчение, сродни тому, что ощущают загнанные звери, обретя убежище. Дышалось мне, несмотря на духоту, куда свободнее.

Почти четверть мили мы преодолели в молчании.

– Вы ранены, мистер Боннет? – громким шепотом спросил Иэн.

– Ага, чертов щенок ткнул меня в бедро, – тихо отозвался тот. – Слава богу, кровь тогда не успела пропитать саван. Откуда она у мертвеца?

– Сильно ранены? Осмотреть вас? – оглянулась я.

Боннет – смутная фигура – откинул брезент и уселся.

– Нет, мэм, благодарю. Уже обвязал ногу чулком; думаю, сойдет пока.

Он наклонил голову, и я разглядела во тьме его светлую шевелюру.

– Ходить сможете? – Джейми перевел лошадей на шаг и тоже оглянулся на гостя. Хотя говорил он вполне дружелюбно, было ясно, что он хочет избавиться от такого опасного попутчика как можно скорее.