Не складывается – вычитай

Проснулся от телефонного звонка. Это была Полина.

– Ты уже спишь?

– Нет, завтрак готовлю, – ответил я ей, разглядывая время на настенных часах. Время село на шпагат, без пятнадцати три. Оно тянулось, присвоив себе обе стрелки. – Ты будешь есть?

– А что у тебя?

– Ночь.

– Какая ночь?

– Моя ночь, сплю я, понимаешь? Сплю.

– А, да съем, но совсем немного. Только скажи мне сначала, куда ты сбежал?

– Гулять. Вы, конечно, красиво двигались, но после третьего танца мне уже порядком надоело. Как все прошло?

– С итальянцем? Волшебно. Рассказать?

– Ну, давай, – сонно согласился я. – Было что-то?

– Тебе повезло, я разборчива.

– Я даже не сомневался.

– А мне кажется, ты сомневаешься.

– Почему?

– Зеваешь, это первый признак волнения.

– Так ты его поцеловала?

– Еще при тебе.

– В смысле… ну… ты понимаешь, о чем я.

– Я же тебе повторяю, я разборчива. Стоило только ему прикоснуться, я разобрана мелкие винтики, из которых никому меня уже не собрать.

– Я-то здесь при чем?

– Никому, кроме тебя.

– Может, ты сама как-нибудь соберешься?

– Приехать? Я думала об этом, но боялась тебе позвонить.

– Я не в этом смысле, в смысле соберешься сама.

– Да я быстро.

– Приедешь? – опять мы не попадали в резонанс.

– Нет, расскажу тебе быстро. К тому же я не знаю, где ты живешь.

– Это хорошо.

– Что хорошо? Что не знаю?

– Что быстро.

– А-а-а. В общем, мы танцевали, пока музыканты не ушли на перерыв, а потом трепались о том о сем две бутылки подряд.

– Ну и что ты выяснила?

– Он итальянец…

– Я же говорил.

– …и трепло.

– В смысле?

– Он что-то говорил, я почти не слушала, все мысли были о том, как после танцев он обнимет ее еще крепче, его руки лягут на мои ягодицы, а голос с придыханием заставит открыть незнакомцу все окна и двери. Слушаешь?

– У меня идеальный слух.

– А чувство юмора?

– В три часа ночи? Спит.

– Разбуди, скажи, что я шучу. Потом он рассказал про свою жену, что они скоро ждут ребенка.

– Вот подлец, а так красиво улыбался.

– Но это еще не все.

– Какая длинная история для трех часов ночи, давай ты мне скажешь, чем все закончилось, а остальное завтра обсудим?

– Ничем… еще три года назад.

– В смысле?

– Это был мой бывший муж.

– Как бывший?

– Так, ты думаешь у меня не может быть бывшего мужа?

– Итальянец?

– Ты думаешь, у меня не может быть бывшего мужа итальянца?

– Нет, ну я думал… от таких не уходят, – начал я выкручиваться из ситуации.

– Да, от таких не уходят, но такие способны уйти сами.

– Спать?

– Не спать, в том-то и дело, что не спать. Думать, терзаться, переживать.

– Хватит думать, это делает тебя несчастной.

– Тогда кто же за меня будет думать?

– Я.

– Ты? Ты уже поди десятый сон видишь.

– Так три часа ночи.

– Ну и что? Разве в три часа ночи ты меня не любишь?

Путешествие домой

По ее искренней улыбке было видно, что она отчаянно ищет позитива при полном крушении надежд… Это я улыбнулась окну и увидела свое отражение, в то время, как поезд набивал свое, бубнил, будто рассказывал что-то совсем без выражения, на одном дыхании, разделяя стуком равные по длине и смыслу предложения, повторяя как мантру одно и то же, одно и то же. Это дыхание пути своей монотонностью пыталось отмерить тонны километров между людьми, чтобы пришить как можно быстрее отчаливших к встречающим. Скука движет человечеством. Люди по-прежнему продолжают скучать, двигаясь навстречу друг другу. Я не была исключением. Я тоже скучала. Я ехала к матери. Ехать было двое суток, но никогда не было жаль этих отпускных дней, так как проживала их в таком приятном покое купе. Особенно сейчас, когда она была одна. «Вот бы больше никого?» Доехать так до родного дома одной, со всеми своими мыслями, чтобы ни с кем не делиться, никого не слушать, не улыбаться, не поддерживать огонек симпатии. Спокойно пить чай из стальных подстаканников, в которых непременно будет покачиваться круг лимона. Потом заказывать еще, выходить на всех больших станциях, чтобы купить местных угощений, а может быть даже соленой рыбки с пивом, если будет совсем скучно. Хотя все это у нее было с собой, она не могла возвращаться домой с пустыми руками. С пустым сердцем, да, но без гостинцев – никогда. Хотя мать умиляясь и раскладывая их по шкафчикам все время нарочито ворчала: «Зачем ты так тратишься, у нас тоже все это есть».

Не успела я так подумать, как купе открылось и вошла женщина средних лет.

– Добрый день, – настраивалась я на долгую беседу ни о чем. Женщина была средних лет, среднего телосложения, средней привлекательности, но высокой разговорчивости. Казалось, речь ее соревновалась в скорости с поездом за звание скорого.

Я зачем-то узнала, что отец ее коллекционировал марки и был поклонником Уитни Хьюстон, из-за чего она с детских лет учила английский и ходила в музыкальную школу на класс вокала. Она никогда не любила петь, она обожала готовить, возможно, поэтому рано вышло замуж и теперь пела песенки Уитни Хьюстон, когда стряпала на кухне. Мужу это не нравилось. Он был фанатом Ким Кардашьян, с тех пор как он увидел ее выходящей из моря, он так и не пришел в себя. В общем, они развелись. Не сошлись характерами, ей хотелось жить в маленьком городишке, где все улыбаются, ему – в мегаполисе, где все грустят. Он любил пиво, она кофе, но когда ничего не получалось в жизни, ее выручал бокал вина. Она работала в офисе – ей нравилась эта рутина, говорить всем по утрам привет, пить кофе, обсуждать сплетни, собираться на корпоративы.

Только после развода, она поняла, что такое свобода. Что секс – это не супружеский долг, это не развлечение, это сила чувств.

Она будто вышла из темноты. Возможно, причиной плохого освещения были гормоны, возможно, без них жизнь не пришла бы к такому абсурду, когда все подчинено воле одного человека. Любовь, секс и еда – вот то, что делало ее по-настоящему счастливой. Но любви не было, секс был давно, а еда приелась. Поэтому по утрам она принимает холодный душ. Это всегда хорошее начало дня, после такого вряд ли что-то может быть хуже. У нее нет любимого цвета и любимого блюда, возможно, вся проблема в отсутствии любимого. Иногда ей кажется, что она уже не сможет любить.

Пока соседка раскладывала свои вещи, я смотрела в окно и фантазировала, продолжая строить рамки чужому воображению. Когда наши взгляды встретились, женщина в очередной раз улыбнулась, но кроме доброго «Добрый день» не проронила больше ни слова, она так и не завела разговор. Это был монолог, который я придумала за нее от начала и до конца. Она достала спицы, клубок шерстяных ниток и принялась вязать. Спицы в ее руках были легки и послушны, словно спицы велосипедного колеса, летящего по бесконечной шерстяной дороге.

От этого мягкого молчания Марине тоже стало тепло, она вспомнила, как сидя в кресле, бабушка вязала шерстяные носки. Иногда та подзывала Марину, снимала со спиц готовый носок и просила примерить. Мягкое тепло тут же согревало душу. Так, неторопливо и спокойно, бабушка умудрялась связать носки всем своим детям и внукам. Они приезжали к ней не за словами, а именно за этим теплом, тепло связывало всех.

Курьер

Суббота хороша, когда есть кем укрыться и спать дальше. У меня было только одеяло. Так себе заменитель ласки, не успела я в него завернуться, как меня разбудил звонок. Я лежала и слушала, не узнавая своего телефона, это был звонок в дверь. Я посмотрела в глазок, за дверью стоял мужчина. Курьер принес посылку. Лицо было в маске, но глаза, которые неожиданно забегали, при виде меня в бестолковых поисках убежища, показались мне знакомыми. «Нет, слишком растерянные, хотя и красивые». Я забрала заказ и закрыла дверь. Не дожидаясь осени, распаковала сверток и натянула искусно выделанную итальянскую кожу на свои ноги. Подошла к зеркалу стенного шкафа, которое упиралось в пол. «Как тебе?» – «Какие же у меня красивые ноги» – ответила сама себе и прошлась по квартире до кухни. Сапоги снимать не хотелось, настолько они показались мне родными, хотелось кофе. Кофе. Только он мог поднять меня утром, объяснить, кому надо позвонить и что сделать до следующей встречи с ним. Открыла шкаф, достала турку. Засыпала кофе, налила воды и поставила турку на огонь. Много ли надо женщине для счастья? Кофе, Италия, сапоги. Впрочем, судя по карте, у двух последних было довольно много общего. Я смотрела на кофе, в котором закипали воспоминания:

– Что будешь пить? – отвлек он меня от горизонта, где закатывалось солнце.

– Кофе. Вот, вот о чем я всю дорогу мечтала. Вспомнила.

– Кофе? Поехать в Италию, чтобы пить кофе?

– Да. Почему бы и нет. Особенно кофе на молоке. Мой любимый. Только чур, я плачу сама.

– Ты делаешь мне больно, – усмехнулся я. – Тем более, что я его уже заказал.

– На молоке?

– Именно на молоке.

– Интересно, что заказываешь ты, а мечты сбываются у меня.

– Откуда ты знаешь? Может, это и моя мечта тоже. Познакомиться с тобой здесь. Часто мечты летают стаями.

– Ага, и всегда в одном направлении. На юг, к теплу.

– Это легко объяснить. Здесь люди приветливее и сбывать легче.

– Твоя правда. В современном мире каждый сам отвечает за сбыт, у каждого свои мечты.

– И свои вредные привычки.

– Не бросай.

– Ты про кофе?

– Не только. Ты предугадываешь мои желания. Как бы ни менялись нравы, женщины всегда будут ценить тех, от кого несет их мечтами, – краем глаза я уже видела официанта, который лавировал между столиков приближаясь к нам. – Какая прелесть, – улыбнулась я сначала официанту, потом кофе. На большом блюдце передо мной возник высокий бокал с любимым напитком. Я тут же поднесла к нему нос, своего рода приветствие. Так люди узнают свое, родное. Запах кофе сводил с ума.

– А на десерт?

– Я не люблю сладкое.

– Какая наглая ложь. Все любят сладкое. Тебе бы понравился баракито. Кофе по-канарски. Это смесь кофе и десерта, тенерифский кофе, в состав которого входит кофе, сгущенное молоко, цедра лимона, молоко, есть вариант три в одном, когда добавляют еще ликер.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.