Боевая эвтаназия

Виктор Алексеевич посмотрел на часы, хотя мог определиться и без них. До расчетного времени подхода банды оставалось около полутора часов.

– Командиры взводов, выставить наблюдателей! Остальным отдыхать до особой команды, – распорядился он.

Сам командир роты отдыхать не собирался. Он знал, что попытка забыться сразу, без лишних слов, уведет его в привычные ощущения боли. Те самые, которые хотя бы частично уходят только во время боя.

Были, естественно, у старшего лейтенанта при себе и сильнодействующие средства, призванные утихомирить самую сильную боль. Но после приема этих препаратов голова командира роты не могла мыслить ясно, катастрофически терялась реакция, плохо понималась общая ситуация. К тому же эти лекарства больше снимали стресс после боли, чем ее саму.

Болеутоляющие таблетки были препаратами строгой отчетности, то есть носителями наркотической составляющей, поэтому на мозг действовали особенно сильно. К тому же они вызывали привыкание.

Собакин намеренно не принимал эти лекарственные средства в сложных ситуациях. Он иногда позволял себе делать это дома. Так продолжалось до тех пор, пока жена однажды не спросила его, сколько и чего он выпил. Он тогда сказал ей, что пил чистый медицинский спирт. Мол, угостил шифровальщик, получивший со склада канистру для чистки контактов своих машин. Медицинский спирт, как сказал Виктор тогда жене, тем и хорош, что почти не пахнет. Хотя сам он в этом уверен не был. Но она, человек совершенно не пьющий, таким ответом удовлетворилась.

– Котенков! – позвал Собакин лейтенанта, командира минометного взвода.

На вооружении этого подразделения состояли четыре восьмидесятидвухмиллиметровых миномета «Поднос».

– Я, командир, – тут же отозвался лейтенант.

– Доложи готовность.

– Все установили. Хорошо было бы каждой трубе пальнуть по разу для пристрелки.

– Никак нельзя сейчас шум поднимать. Бандиты могут остановиться. Поймут, что мы впереди. Будут искать переход в другое ущелье.

– Я понимаю ситуацию, поэтому не настаиваю на пробном выстреле даже для одной трубы. Куда выставить корректировщика, командир?

– На обвалившийся хребет его посадить сможешь?

– У меня во взводе есть разрядник по скалолазанию. Правда, он второй номер в минометном расчете. Но там есть кому его заменить.

– Разрядник, это хорошо. Только здесь, мне думается, не скалолаз требуется, а просто человек с хорошей дыхалкой. Склон сбоку слишком крутой, забраться на него будет сложно, но вполне реально. Ты найдешь такого парня, который там пройдет?

– Любого из моих можно послать. Даже того же разрядника рядового Максакова. У него, кстати, большой опыт корректировки.

– Отлично. Отсылай. А я пару человек прикажу выделить ему в подкрепление, чтобы могли при необходимости огнем его прикрыть. Корытин, Саша, слышишь?

Старший лейтенант Корытин, командир первого взвода, единственного полного в роте, неофициальный заместитель самого Собакина, услышал его сразу, понял задачу и проговорил:

– Ясно, командир. Выделяю пару бойцов. С ними хочу отправить и одного из своих снайперов. Наверху он будет на месте. Оттуда обзор хороший. Дистанция позволяет отстреливать бандитов на выбор.

– Добро, работай, – согласился Собакин.

Через пару минут старший лейтенант поднял бинокль. Он наблюдал, как по склону, довольно крутому, градусов этак в сорок пять, а то и пятьдесят, карабкались на перевал четверо бойцов. Один из них держал за плечами снайперскую винтовку, для маскировки обмотанную тряпками, развевающимися на ветру. Двое держали одной рукой автоматы со сдвинутыми телескопическими прикладами, второй при этом опирались на склон. Четвертый боец, взбирающийся самым последним, перекинул через шею на спину ремешок футляра большого и тяжелого бинокля. Там же, на спине, он держал и собственный автомат, чтобы тот не мешал подъему. Ремешок футляра бинокля был тонким, видимо, резал шею, и боец несколько раз подправлял его. Но передвижения по склону это не задерживало.

Весь подъем занял около сорока минут. Задний, похоже, подстраховывал передних, давал им подсказки и не стремился их обогнать, хотя по его движениям видно было, что он всегда может добавить в скорости.

Старший лейтенант Собакин опустил свой бинокль только тогда, когда наблюдатель и корректировщик, идущий последним, оказались на перевале. После этого он снова посмотрел на часы, словно проверяя себя, свое умение чувствовать время. Во время наблюдения боль вроде бы отступила, но стоило командиру роты опустить бинокль, как она снова начала одолевать его.

Время появления банды в оперативном отделе сводного отряда было рассчитано правильно, хотя, как и всегда при подобных расчетах, с допуском плюс-минус десять минут. Виктор Алексеевич рассматривал в бинокль первые ряды бандитской колонны и удивлялся. Согласно слухам, официальным сводкам и заявлениям политиков, в бандиты подавалась прежде всего молодежь, не нашедшая себе месте в социуме. Но впереди шагали широкобородые зрелые мужчины. Некоторые из них были бритоголовыми. Другие обладали густой и жесткой как проволока шевелюрой, скрепленной зеленой лентой с надписью арабской вязью.

Но вскоре старшему лейтенанту все стало понятно. Первыми шли выходцы из Сирии, самые опытные бойцы, умеющие чувствовать противника загодя. Эмир банды, похоже, надеялся, что эти люди не заведут остальных в западню, под стрельбу из засады. За этими бойцами следовали молодые парни. Они не имели такого устрашающего вида, хотя и старались изобразить на лицах суровость, серьезность и решительность.

Старший лейтенант посчитал, что эти люди присоединились к банде уже по эту сторону границы. Необстрелянные юнцы мечтали о великой славе и богатстве, которое им обещали вербовщики ИГИЛ. Размещение новобранцев на таком месте в колонне было совершенно естественным.

Старший лейтенант Собакин отдал должное эмиру банды, даже не зная его имени. Сам он на его месте поступил бы точно так же. Если погибнут эти молокососы, то потеря окажется невелика. К тому же ее легко можно будет восполнить за счет нового пополнения.

Первыми эмир поставил тех людей, которые пользуются в банде высоким авторитетом и всегда готовы составить ему конкуренцию. Если они погибнут, то эмиру будет тоже не жалко. Меньше склок в банде. В любом коллективе есть личности подобного рода. Они считают, что смогут руководить лучше, и готовы занять главенствующее положение.

Именно в этот момент, отвлекая старшего лейтенанта от мыслей и возвращая боль в голову, подал звуковой сигнал комплекс разведки, управления и связи, сокращенно КРУС. Узел связи сводного отряда вызывал командира разведроты.

– Старший лейтенант Собакин. Слушаю вас внимательно, – отозвался Виктор Алексеевич.

– Старлей, майор Венедиктов тебя беспокоит, дежурный офицер узла связи. Тут с тобой рвется поговорить майор Феофилактов. Будешь беседовать?

– А кто это такой? – поинтересовался командир разведроты, мысленно перебирая в памяти всех офицеров сводного отряда и особенно оперативного отдела, которые и готовили эту операцию.

Но такого майора он так и не вспомнил.

– Насколько мне известно, это командир отряда спецназа погранвойск, – равнодушно сообщил ему Венедиктов, который был, естественно, не полностью в курсе того, что происходит.

– Давайте его быстрее, товарищ майор. А то у меня и ситуация, и время подпирают.

Дежурный офицер узла связи соединил абонентов. Одна тишина сменилась другой. Но эта, новая, звучала уже иначе, как ни странно говорить такое.

– Старший лейтенант Собакин. Слушаю вас, товарищ майор, – сказал командир разведроты в микрофон.

– Здравствуй, старлей. Вот мы с тобой и познакомились. Мне только-только доставили вертолетом шлем вместе с КРУСом и простеньким солдатским приемоиндикатором. Сказали, что офицерского планшетника, который покруче, в наличии нет даже на складе, а собственный никто дать не пожелал. У всех в них нужда. Даже на время не дали. Но карту местности в приемоиндикатор, слава богу, заложить не забыли. Так что я теперь вижу, где твоя рота расположилась. А ты теперь должен разглядеть меня. Заметил?

– Минутку, товарищ майор. Сейчас я вас увижу, – сказал старший лейтенант, вытащил из большого нагрудного кармана свой планшетник, запустил его и сразу вывел на экран карту местности, которую загрузил в память гаджета еще перед вылетом.

На ней тут же высветилась зеленая точка, показывающая местоположение приемоиндикатора майора.

– Вижу вас. Так вы, оказывается, совсем у банды на хвосте висите.

– Если чуть-чуть скорости добавим, то сумеем стрелять в них. А вы уже натурально это делать можете, как я понимаю?

– Мы уже можем, но хотим подпустить ближе, чтобы пулеметы задействовать по полной программе, на прицельной стрельбе. Да и для простых бойцов дистанция покороче удобнее, чтобы бандиты с половины дороги вернуться не пожелали.

– Сколько у тебя пулеметов, старлей?

– Четыре, товарищ майор.

– Чем еще из вооружения богат?

– Четыре пулемета, как я уже сказал, вместе с моим – шестьдесят три автоматных ствола, пять снайперов с «Винторезами» и четыре миномета «Поднос» с полным боевым расчетом. Короче говоря, взвод минометной поддержки, как он официально у нас называется.

– Минометы, это хорошо. Снайперы – еще лучше. Я сам любитель со снайперами работать. У себя держу шестерых. Раньше было полное отделение, десять бойцов вместе с командиром. Сейчас двое в отпуске, двое, в том числе и младший сержант, командир отделения, раненые в госпитале лежат. Но я и на шестерых надеюсь. Они в любом бою могут погоду сделать. А минометчики у тебя с опытом боевых действий?

– Так точно. Они, конечно, к моей роте отношения не имеют, и сам я их работу не наблюдал. Это отдельный взвод из резерва нашего командира сводного отряда. Но все прошли не один бой. Мины точно кладут. Стрелять будут через наши головы. На перевале, в месте обрушения хребта, сидят их корректировщик с двумя бойцами охраны и наш снайпер. Один из пятерых. Четверо в общей цепи.

– Порядок. Бой может получиться славным. У меня людей только на три с небольшим десятка больше, чем у тебя. Это вместе с подкреплением, которое мне подослали. Но мы с тобой за счет высокой позиции их возьмем, несмотря на количество. Ты начинаешь, мы выдвигаемся вплотную и огнем бандитам в спины тебя поддерживаем. А пока добавляем скорости. А то ты всех без нас перебьешь. Ты и сам, наверное, понимаешь, что нам тоже пострелять хочется! Из вооружения у нас кроме снайперских винтовок пока только два ручных пулемета, автоматы с тепловизионной оптикой и с глушителями,

– То же самое, что и у нас? «АК‑12»?

– Да. «АК‑12». Понятно положение. Все мои бойцы, как и твои, наверное, желают свой боевой счет пополнить. Ладно, работаем! Конец связи.

– Конец связи, товарищ майор.

Майор Феофилактов говорил и шутил безалаберно, легко, почти по-детски, значит, настроение у него было веселое и боевое. Это не могло не радовать командира разведроты. Иметь союзника с таким настроением всегда приятно. Главное, чтобы оно не перерастало в шапкозакидательство. Но офицер, имеющий такую склонность, едва ли смог бы возглавить отряд спецназа пограничных войск. Эта мысль Собакина успокаивала.

Старший лейтенант переключился на внутреннюю связь и дал команду бойцам своей роты:

– Внимание всем! Без команды не стрелять. Надо подпустить их поближе.

Однако бандиты, державшиеся в первых рядах, тоже наверняка имели опыт боевых действий. Они заметили, что ущелье перекрыто обвалом хребта, и колонна остановилась. Похоже, на бандитских картах этого обвала не было. Он произошел позже того, как они были составлены. Это у спецназа военной разведки карты всегда относительно свежие, спутниковой съемки. У бандитов таких не водится.

Но бандитскому эмиру было ясно, что другое столь же удобное место для засады найти трудно. Он выслал вперед разведку из числа новобранцев, которых особо не щадил.

Однако возглавил разведку все же опытный человек из первого ряда колонны, широкобородый, с откормленным брюшком, в кожаном жилете, надетом прямо на голое тело и не прикрывающем волосатую грудь, и с аккуратно выбритой блестящей головой. Видимо, он сделал это совсем недавно. Может быть, даже минувшей ночью или вечером, прямо перед тем как перейти пограничную реку. При этом его лысина как-то умудрилась не замерзнуть. Ведь речка питается талой водой из ледников, значит, вода в ней холодная, а течение быстрое. На камнях брызги летят в разные стороны. Наверное, они и лысину омывали.

Но мозг от холода порой начинает думать яснее. Старший лейтенант знал это из личного опыта. Ему доводилось даже зимой переходить по перекатам незамерзающие горные речки, и тогда голова с короткой стрижкой порой замерзала.

Старший лейтенант Собакин рассмотрел этого бандита в бинокль. Тот сразу ему не понравился. Было в этом человеке что-то животное, неприятное. Таким лицом только непослушных детей на ночь пугать, чтобы смирно спали!

Поэтому Виктор Алексеевич, не удосужившись рассмотреть остальных бандитов, взял на прицел типа в кожаном жилете и стал провожать его стволом автомата.

Но потом он решил, что для снайпера это куда более удобная мишень, вызвал по связи старшего сержанта Шкадникова из первого взвода и осведомился:

– Серега, ты видишь бандита в кожаном жилете?

– Не просто вижу, товарищ старший лейтенант. Я его лысину подкрасить готов в любой момент. Веду голову у себя в прицеле. Моя винтовка такие лысины не сильно уважает. Никакого пиетета к ним, понимаете, не имеет.

– Это хорошо. Сережа! Он твой. Еще кого-то выбери на свой вкус. Надо, чтобы каждому из вас, которые с «Винторезами», по паре бандитов досталось.

– Я возьму вон того длинного, что следом идет. У него ноги как циркуль. Типичная походка наркомана. У тех ноги вообще не сгибаются или, наоборот, болтаются при каждом шаге как макаронины переваренные. Я наркоманов тоже не перевариваю. Его и положу вторым.

Глава 3

– Остальным снайперам разобрать разведку по человеку! – дал команду Собакин. – На каждого из вас придется по два выстрела. Выбираете тех бандитов, которые рядом идут.

Эти ребята свое дело знали хорошо.

– Начинаем с краю, – сказал снайпер второго взвода сержант Никольский. – Два правых – мои клиенты, созрели, голубчики.

Наушники шлема командира роты наполнились голосами четверых снайперов, распределяющих цели, чтобы никому не пришлось потратить лишнюю пулю.

– Стрелять только по моей команде! – напомнил им старший лейтенант. – Когда они уже окажутся в опасной близости от нас. Если надумают возвращаться раньше времени, то вообще не стрелять. Пусть уходят, если есть куда. Если некуда, то мы им поможем отправиться в такое место, которое они заслужили. Все поняли?

– Поняли, командир, – за всех ответил Никольский. – Не первый год замужем.

Спецназовцам осталось только молча ждать. Но никто из них не высовывался, не демонстрировал своего присутствия.

Как раз в этот момент старшему лейтенанту Собакину пришла в голову мысль о том, что если эта разведка все-таки уйдет восвояси, то она может стать ненужным противником. Шальная очередь, выпущенная любым из этих бандитов, возможно, даже тем, кто не умеет из автомата толком стрелять, способна причинить кому-то много неприятностей. Поэтому лучше уничтожить бандитскую разведку сразу, на подходе, прямо сейчас.

Эти субъекты особой осторожности не проявляли, приближались к спецназовцам без остановки. Бритоголовый бородач в распахнутом кожаном жилете откуда-то с пояса передвинул под навес из собственного живота бинокль. Он вытащил его из футляра, остановился и стал внимательно рассматривать гребень горки, выраженный так явственно, словно тот был создан не природой, а человеческими руками. В один из моментов бинокль смотрел прямо на бруствер командира роты.

Старший лейтенант Собакин напрягся, старался не шевелиться. Один раз ему даже показалось, что их взгляды встретились. Он постарался даже не мигать, чтобы не выдать себя.

Тут, как назло, в самый неподходящий, как обычно и бывает, момент, Виктор Алексеевич ощутил такой мощный приступ головной боли, что глаза его почти перестали видеть. Однако он пересилил себя и замер без движений. Хотя ему очень хотелось обхватить голову двумя руками и сжать ее, чтобы она не улетела куда-то, словно оторванная от тела взрывной волной. Эта самая голова отчаянно стремилась разорваться на две части. Верхняя желала взлететь ввысь. Нижняя вместе с остальным телом, наоборот, придавливалась к земле. Но показывать всей роте свои ощущения Собакин не желал и никогда этого не делал.

Скоро самая острая боль отступила. Это было словно командой бритоголовому бандиту. Тот перевел бинокль в сторону и свободной рукой подогнал остальных. Он заставлял их идти вперед, сам же выдвигаться, похоже, опасался.

Молодые бандиты уже приблизились к окопам на дистанцию метров в тридцать. Подпускать их ближе было просто опасно. Они ведь могли что-то и рассмотреть.

Поэтому командир роты дал команду:

– Снайперы, работать на счет «пять»! Один…

Слово «один» само по себе прозвучало как команда, резко и конкретно. Старший лейтенант отлично знал, что вслух считать никто не будет. Каждый из снайперов сделает это мысленно и нажмет на спусковой крючок своего «Винтореза», производя выверенный выстрел. Обычно снайперам дается три секунды на то, чтобы прицелиться. А здесь командир выделил на это целых пять.

Быстрее всех считал, видимо, старший сержант Шкадников, потому что первым упал бритоголовый командир группы бандитских разведчиков. Его голова раскололась словно арбуз.

Выстрела слышно почти не было. Интегрированный глушитель «Винтореза» работает отлично. Звук, такой же слабый как от пневматической винтовки, видимо, разнесся над хребтом и перевалом, не пожелал спускаться по крутому склону. Даже чуткие микрофоны почти не уловили его. Или же Шкадников свой отключил. Но выстрелы других снайперов, последовавшие за первым, уже можно было легко различить в наушниках.

За три-четыре секунды группа разведчиков банды существовать полностью перестала. Это была первая малая победа. Командиру разведывательной роты хотелось на- деяться на то, что она – предвестница победы общей, над всей бандой. Ему очень хотелось верить в это!

Замигала лампочка КРУСа. Командир «Сигмы» майор Феофилактов желал пообщаться со старшим лейтенантом Собакиным. Теперь с этим проблем не было.

– Слушаю вас внимательно, товарищ майор, – ответил Собакин на вызов.

– Старлей, мы на позиции. Готовы поддержать вас огнем. Я наблюдал в бинокль, как твои снайперы отработали. Поздравляю. Качественно! Несколько секунд, и дело сделано.

– У нас в роте все, товарищ майор, работают качественно. Так приучены. Причем всегда, независимо от обстановки.

– Добро. Так, общими усилиями, глядишь, и справимся с задачей.

– Надеюсь.

– Что дальше планируешь предпринять?

– Жду лобовой атаки. Готов принять удар на себя.

– Кажется, они сейчас пойдут. Предупреди пулеметчиков и минометчиков.

– Думаю, они уже готовы. Пулеметчики на передовой линии. Минометчики не зря выставили корректировщика. Первые мины, понятно, лягут, скорее всего, мимо. Потом последует классика – недолет, перелет, вилка. Все как обычно.

– Добро. Работай. Мы поддержим сзади.

– Лучше бы, товарищ майор, не нас поддержать, а бандитов подогнать.

– Сделаем. Старлей, я слышу звук вертолетного двигателя. Похоже, ко мне минометы летят. Все. Выхожу встречать вертушку. Конец связи.

– Конец связи, товарищ майор.

Майор Феофилактов довольно сдержанно произнес слово «сделаем», как-то не очень уверенно пообещал, что спецназ погранвойск окажет военным разведчикам необходимую поддержку и подгонит банду. Сделать это можно было только, как предполагал старший лейтенант Собакин, массированным обстрелом. Но такового пока заметно не было.

«Может быть, у погранцов перегруппировка идет? – подумал Виктор Алексеевич. – Или же майор просто не желает показывать наличие стволов позади банды?»

Он поднял бинокль и сумел рассмотреть, как банда выстраивается тремя широкими колоннами, явно не маршевыми, а штурмовыми. В середину каждой из них прятались гранатометчики, вооруженные «РПГ‑7», вначале занимали место бандиты с огнеметами «Шмель».

Старший лейтенант сразу дал команду:

– Снайперы, внимание! Начинать следует с огнеметчиков. Иначе они могут нас пожечь. Потом переходите на гранатометчиков, только после этого работайте по всем остальным.

– Командир, гранатометчиков погранцы обслуживают. Я смотрю в прицел «Корда», вижу, что они уже второго положили. У погранцов тоже, похоже, «Винторезы» или еще что-то с глушителем, – проговорил снайпер третьего взвода прапорщик Затулько, вооруженный трофейным «Винторезом» и штатным крупнокалиберным «Кордом».

Погасить звук выстрела этой винтовки не был способен ни один глушитель в мире. Очень уж мощный он имел патрон, его пуля летела невероятно быстро и далеко. Очень хорош был и прицел этой винтовки, который позволял снайперу контролировать поле боя, хотя и имел не слишком большой угол наблюдения.

– Это хорошо, что обслуживают, – сказал Собакин и перевел бинокль туда, где только недавно видел человека с «РПГ‑7», которого кто-то из младших эмиров прятал в середину строя.

Этот гранатометчик упал прямо на глазах командира разведывательной роты. Пуля снайпера-пограничника нашла его голову, вызвала разлад в ровных рядах колонны, обрызгала бородатые лица бандитов, стоявших рядом, кровью и мозговой жидкостью. Гранатомет сразу кто-то поднял. Но этот тип тоже поймал пулю.

Колонны дрогнули и быстро двинулись вперед, выполняя чью-то команду, но люди в них продолжали падать. Четыре последних шеренги задержались, развернулись и ударили из автоматов по предполагаемой позиции «Сигмы». Но никто из бандитов ее не видел, а снайперские винтовки пограничников не спешили продемонстрировать им, откуда ведется огонь.

Командир разведывательной роты без особого труда понял, что таким вот образом майор Феофилактов в одном действии совместил два замысла. Он не показал общего количества своих автоматных стволов и банду подогнал. С невидимыми снайперами воевать всегда сложно.

– Посмотрите, товарищ старший лейтенант, – проговорил прапорщик Затулько. – В середине средней колонны бандиты что-то на носилках несут. Там какой-то контейнер.

Командир роты навел бинокль на середину средней колонны. Он сразу заметил короткие носилки, которые несли четверо боевиков. Взгляд его задержался на человеке, который шел рядом с носилками. Это был откровенный европеец или американец, по крайней мере блондин. Среди кавказцев, особенно в Чечне и в Дагестане, порой можно встретить откровенно рыжих представителей своих наций, но блондинов командиру роты видеть не приходилось ни разу за все время командировок сюда. Да и по одежде этот человек существенно отличался от остальных бандитов. Он носил старомодный полувоенный френч и брюки галифе, на ногах и на предплечьях были кожаные краги. Рассмотреть его лицо из-за немалого расстояния было сложно даже в бинокль. И даже оптический прицел автомата не помог. Он приближает чуть получше, чем бинокль, но имеет меньший угол захвата. Поэтому приходится прицелом отыскивать объект.

– Затулько, присмотрись к самому центру средней колонны. Там идет европеец или американец. Его хорошо бы ликвидировать. Твой «Корд» это должен суметь. Постарайся.

– Сработаю, как только он ближе окажется. Сделаю из одного европейца двух. Для моей винтовки это не сложно.

Однако отвлекаться на какого-то одного противника, будь это даже президент Соединенных Штатов Америки, старший лейтенант не намеревался. Его задача состояла в ином. Он должен был задержать банду до прихода основных сил. Но каких именно, никто толком объяснить ему пока еще не смог. Просто потому, скорее всего, что не знал. Не ведал этого и начальник штаба сводного отряда майор Крашенинников, который и обещал эти основные силы подослать. Скорее всего, сюда придет другая разведрота, усиленная парой, в лучшем случае тройкой отдельных взводов.

Старший лейтенант Собакин хотел было подсчитать потери, которые уже понесла банда, так и не успев вступить в бой, но потом решил, что вскоре они значительно вырастут, поэтому итоги подводить еще рано.

– Котенков! – позвал он командира минометного взвода.

– Я, командир. Слушаю!

– Доложи готовность.

– Только команду ждем. Мы готовы полностью.

– Хорошо, жди. Командиры взводов, доложите готовность!

– Первый взвод к обороне готов, – сразу, словно ждал этого вопроса, отозвался старший лейтенант Корытин.

– Второй взвод готов, – доложил лейтенант Пустовалов.

– Третий взвод занял позицию. Ждем команды. – Командир третьего взвода старший лейтенант Хромов любил развернутые доклады, хотя по жизни был человеком молчаливым и конкретным, даже создавал впечатление весьма угрюмого типа.