Кукловод

А жена у тебя есть?

* 

Нет.

* 

А любовница?

– А ты, кажется, из любопытных, – урезонил ее я.

Она нежданно смутилась:

* 

Извини. Я просто хотела узнать, кто же у тебя

убирает. Везде так чисто.

* 

Старуха приходит. С клюкой.

* 

А вот сейчас точно врешь! Небось, меняешь любов

ниц как перчатки…

Не дождавшись ответа, она снова учинила визг: на сей раз по поводу шкуры бурого медведя, что возлежала в спальне перед широкой кроватью. Из оскаленной пасти торчали мощные клыки.

* 

Миленький, а это у тебя откуда?

* 

Подстрелил однажды в Забайкалье, – на ходу со

чинил я, входя в комнату.

Я собирался пригласить Алину на кухню – выпить еще немного и, наконец, заняться любовью.

Но когда я увидел, как она, склонившись, оглаживает эти клыки, мне безумно захотелось овладеть ею немедленно, прямо на этой шкуре.

* 

Ой, какой ты у меня храбренький! – пропела

она. – А я, когда увидела тебя там, в «Волнушке», не

знала, что и подумать. Делаешь шикарный заказ, а одет

хуже задрипанного инженера.

* 

Был когда-то такой принц – Гарун-аль-Рашид. Он

любил переодеться в простое платье и побродить среди

своих подданных. – Я присел рядом и принялся рассте

гивать ее пуговицы.

* 

Так ты – принц? Ты и вправду принц? – Она

умело занялась моей одеждой.

* 

Самый натуральный…

Наконец-то я справился с ее пуговками и начал освобождать ее от костюмчика.

– Ой, какой ты горячий… – прошептала она. – Люби меня сильно-сильно, обещаешь? Ты мне так понравился сегодня…

Она продолжала еще что-то шептать, но я уже не различал смысла слов. Ее облик более не воспринимался мною как вульгарный. Скорее, вульгарно вел себя я, набросившись на нее как изголодавшийся, переполненный похотью и спермой самец.

Это была одна из самых чудесных ночей в моей жизни. Может быть, самая чудесная…

Разбудил меня неясный шорох:

Я разлепил веки.

За окном занимался бледный рассвет. Накрапывал мелкий дождик.

Нагая Алина стояла возле кресла, куда вчера сама же зашвырнула мою одежду, и воровато шарила по моим карманам.

– Алина!

Она вздрогнула и как-то жалко, заискивающе улыбнулась:

– Я… я просто хотела посмотреть… то есть это упало, а я хотела поднять…

Мое романтическое настроение как ветром сдуло. Все очарование минувшей ночи рассеялось бесповоротно.

Я нехотя поднялся и подошел к ней, имея огромное желание влепить ей оплеуху. Она виновато сжалась, даже ее яблочные груди сморщились. Я достал несколько кредиток и налепил ей на плечи, как погоны.

* 

Держи! Пять минут на сборы, и чтобы духу твоего

здесь не было!

* 

Но, миленький… – залепетала она. – Ничего же

не случилось… Ты был такой ласковый…

* 

Одевайся, не то вылетишь на лестницу в чем мать

родила.

Я отрешенно наблюдал, как она влезает сначала в свои невесомые трусики, затем в смявшийся костюм. Ее прелести более меня не волновали. Просто я не хотел, чтобы она умыкнула что-нибудь из квартиры.

Затем я подумал, что стоит заглянуть в ее сумочку. И точно: там покоились две золоченые ложки из моего парадного столового набора.

Она принялась опять что-то лепетать в свое оправдание, но я взял ее за руку, выволок в прихожую и подтолкнул к двери:

* 

Мотай, с попутным ветерком!

Она просящее посмотрела на меня:

* 

Миленький, а там дождик…

* 

Иди, иди! Не сахарная.

Она усмехнулась. В дерзких глазах был вызов.

– Знаешь что, миленький? А пошел ты… – И она загнула фразу, от которой поперхнулся бы и завзятый матерщинник.

Ее каблучки звонко зацокали по узорчатой плитке, которой была выложена лестничная площадка.

Вот дурища! Я намеревался провести с ней несколько дней, щедро одарить… Она сама все испортила, шлюха! Ну и пусть катится!

Я прошел в комнату и раскрыл створки шкафа. Ого! Гардеробчик-то у меня завидный! Я насчитал четыре костюма: классическую черную тройку, темно-коричневый, светлый летний и джинсовый. Кроме того, я обнаружил три новые куртки, двенадцать сорочек, шесть пар обуви и груду всевозможного белья – все прекрасного качества,

А вообще-то надо поближе познакомиться с доставшимся мне «наследством». Кажется, у меня есть машина, которую я умею водить, и дача где-то в престижном курортном пригороде.

Вот и ключи от машины – висят на бронзовом гвоздике возле зеркала, как и говорил Мамалыгин.

Через полчаса я спустился во внутренний двор нашего дома – тихий, зеленый, чистый, без помоек и мусора. В песочнице возилось несколько малышей. В глубине тянулись капитальные кирпичные гаражи. На одном из них я заприметил табличку с номером моей квартиры – «32».

Открыв ворота, я едва сдержал возглас восхищения. Не гараж, а мечта автолюбителя! На полках вдоль стен аккуратно разложены инструменты, запчасти, метизы… Сбоку – канистры, в углу – штабель запасной резины, огненно-красный огнетушитель. А над ремонтной ямой стоит она, нежно-кремовая красавица «Волга» – новенькая, сверкающая лаком.

Ни разу в жизни не доводилось мне держать в руках руль, но сейчас возникло стойкое ощущение, что я довольно уверенно владею навыками вождения и люблю промчаться с ветерком.

Усевшись на водительское место, я включил зажигание. Мотор работал как часы.

Я вывел «Волгу» во двор, запер двери гаража, после чего помчался в Жердяевку на поиски своей дачи.

Рука плавно поворачивала руль, нога в меру нажимала на газ, а глаза автоматически улавливали, каким цветом горит светофор. Я уверенно держал дистанцию, а когда надо, решительно шел на обгон.

Я наслаждался скоростью, самим процессом перемещения по утреннему шоссе, хохотал от счастья, вторя пению мотора.

Но вот город остался позади. Последние его кварталы укрылись за березовой рощей, перешедшей вскоре в густой хвойный лес.

После несильного утреннего дождя воздух был напоен ароматами распускающихся почек, живицы, молодой травы, подземных соков, которые жадно пила вся растительность. Промелькнул мостик через крохотную речушку, чьи берега заросли орешником. К дороге опять подступили березки, а вот и она – Жердяевка!

После городской суматохи и копоти поселок выглядел поистине райским уголком. На зеленых улочках царила патриархальная тишина. Лишь бодрый стук дятла временами прерывал ее. За высокими крашеными заборами в окружении зелени расположились особняки и коттеджи.

Ведомый то ли наитием, то ли информацией на уровне подсознания, я без особых хлопот разыскал нужный тупичок, а в нем – «унаследованную» дачу.

Это был просторный бревенчатый теремок в два этажа с пристроенной верандой. На макушке небольшой башенки, поднимавшейся над правым крылом, подрагивал на ветру флюгер в виде задиристого петуха. В глубине двора тянулись хозяйственные пристройки, а перед крыльцом пестрели цветочные клумбы.

Поставив машину перед запертыми на висячий замок воротами, я с удовольствием размялся, открыл калитку и двинулся к дому.

Большая комната гостиного типа на первом этаже была обставлена весьма прилично. Кожаные кресла и диван, коллекция хрусталя за стеклом, картины и оленьи рога на стене… Особенно восхитил меня камин, отделанный розоватыми с серым плитками мрамора. Узорная литая решетка носила печать благородной старины. В комнате было несколько дверей. Открыв одну из них, я оказался в… крытом бассейне!

Да-да, в таком домашнем крытом бассейне с застекленным фонарем наверху. Вот сюрприз так сюрприз!

Вернувшись в гостиную, я поднялся на антресоли по лестнице, которая слегка поскрипывала под ногами, то ли приветствуя нового хозяина, то ли желая о чем-то поведать.

Наверху я насчитал три спальни и два чулана.

В углу площадки виднелась узенькая винтовая лесенка, ведущая куда-то наверх. Я вспомнил о башенке с флюгером. Со двора она показалась мне декоративным архитектурным украшением. Но так ли это? А ну-ка, проверим!

Преодолев еще полтора десятка ступенек, я оказался перед низкой дверцей, закрытой на английский замок. Странно. Ведь ни одна другая дверь в доме не была заперта.

Я достал из кармана связку ключей и принялся подбирать подходящий.

Замок щелкнул, дверь распахнулась.

Внутри была комната – более просторная, чем можно было ожидать, глядя на башенку снизу.

Посередине стоял стол старинной ручной работы с выгнутыми дубовыми ножками и наборной столешницей, а на нем – раритетная пишущая машинка. Рядом высилась стопка чистой бумаги, имелась и папка с копиркой. Впритык к столу был придвинут массивный стул с высокой резной спинкой. На стене – так, что со стула можно было дотянуться рукой, – висело несколько пустых книжных полок.

В башне имелось два окна: одно – обычное – выходило на дорогу, за которой тянулся лесной массив; второе – круглое, похожее на иллюминатор, – смотрело во двор.

Сколько раз, лежа на студенческой койке и тихо страдая оттого, что в окружающей кутерьме нельзя сосредоточиться и засесть за рассказ, просящийся на бумагу, я мечтал о такой вот уединенной башне с окном, выходящим в потаенный сад, о башне, где нет ничего лишнего, но есть всё необходимое для творческой работы! Где никто не врубит шлягер, от которого тебя тошнит, не заведет банальной истории об очередной девице, не пристанет с просьбой растолковать пропущенную лекцию по сопромату…

И вот передо мной – точное воплощение моей мечты. Ну, теперь я докажу всему миру! Только держись!

Во дворе промелькнула легкая тень.

Что еще за гость пожаловал?

Я быстро спустился вниз и вышел на крыльцо.

На дорожке, вымощенной кирпичом, стоял сухонький подтянутый старичок в выцветшей офицерской рубашке и в поношенных дешевых брюках.

– Здравия желаИм! – с веселой почтительностью приветствовал он меня.

– Добрый день, – я ждал продолжения.

– Выходит, вы и есть молодой наследник? – плутовато сощурился старичок.

– Допустим. А вы кем будете?

Он прокашлялся и бодро отрапортовал:

– Разрешите представиться: Иван Васильевич Пономарец, собственной персоной! Сторожил дом в отсутствие вашего дядюшки. А супруга моя, Фекла Матвеевна, стряпала, когда он отдыхал от своих важных занятий. Ваш дядюшка, царствие ему небесное, привечал нас как родных. Вот я и решил разузнать, захотите ли вы, чтобы все оставалось по-старому, или будете искать замену? – Он махнул рукой через улицу: – Мы живем неподалеку, у нас свой дом еще с тех времен, когда здесь деревня была. Нас тут все знают, можете поинтересоваться, ежели желаете.

* 

Что ж, пусть все остается как при дяде.

Он почтительно вытянулся:

* 

Премного благодарны!

– Кстати, почему вы решили, что я – дядюшкин наследник? Может – обыкновенный жулик?

Он хихикнул:

* 

Как можно! По машине сразу и признал. Да и по

повадке видно. Разве жулик станет открыто ходить по

чужому дому? Притом дядюшка говорил о вас.

* 

Говорил обо мне?

* 

Ну да! Был-то он вдов, своих детей не имел. И

часто говорил – если вдруг случится беда, то завещаю

все свое имущество любимому племяннику – Вадиму Фе

доровичу Ромоданову. Мы вас уже который день поджи

даем…

* 

–

Вы хорошо знали дядю?

* 

Да как сказать… Лет с полтора десятка будет. Бы

вало, наедет он, крикнет с порога: «Васильич, рюмку вы

пьешь?» Как не выпить? Ну, расспросит о том о сем, а

после скажет: «Ладно, Васильич, иди, мне работать пора».

Душевный был человек!

* 

И часто он… наезжал?

* 

Да не сказать, чтобы очень. Все больше летом. А

зимой дом, считайте, пустовал.

* 

Отчего он умер и как?

–Одному Богу известно, – вздохнул он- сторож.

* 

Постойте, разве вы не присутствовали на похоронах?

* 

Выходит, так, – смутился Пономарец. – Помер-то

он, значит, не в Жердяевке и даже не в городе, а где-то

за границей, в командировке. Даже не знаю, в какой стра

не. Ведь ваш дядюшка был, значит, из секретного инсти

тута и лишнего ничего не говорил. Но однажды признался:

если умру, говорит, то завещаю свое тело для научных

опытов. Так что хоронить нам его не довелось. – Он вздохнул еще печальнее.

Было о чем призадуматься. Я-то после беседы с Мамалыгиным полагал, что «дядя» – некое вымышленное лицо, необходимое для правдоподобия моей легенды. Но вот оказывается, что этот человек существовал на самом деле и исчез в тот самый момент, когда мне предложили стать агентом планеты Ди-Ара. Странная смерть где-то «за бугром»… Странное завещание относительно своего тела… Мне подумалось, что ни в квартире, ни здесь, на даче, на мои глаза так и не попалось ни одной бумажки, проливающей свет на «дядюшкину» жизнь. А ведь как ученый он должен был оставить горы рукописей, архив…

* 

Гости у него бывали?

* 

Вот чего не было – того не было. Очень он личный

покой уважал.

– А женщины?

Пономарец хихикнул:

– Никогда! Однажды я говорю ему: «Хозяин, не пора ли тебе жениться, как всем нормальным людям?» А он отвечает: «Я, Васильич, сызмальства к этому племени интереса не имею. Одна суета!»

Ужимки старика мне не очень понравились.

* 

Дядя был прекрасным человеком, – строго сказал

я. – Память о нем должна оставаться светлой.

* 

Само собой, – понятливо кивнул он. – Это я толь

ко вам, как молодому наследнику… А так – ни гу-гу,

даже соседям.

Плутоватость старика была для меня очевидна. Может, стоило от него избавиться? Но я прикинул, что со временем смогу вытянуть из него еще кое-какую информацию.

Вслух сказал:

* 

У меня другие привычки. Теперь в этом доме часто

будут появляться гости. Работы у вас прибавится. Я согла

сен доплачивать, если у нас будет полное взаимопонимание.

* 

Не сумлевайтесь! – заверил Пономарец, и я мог

бы поклясться, что он умышленно коверкает язык. – Бу

дете очинно довольны!

* 

Рюмочку выпьете?

* 

С превеликим удовольствием! – крякнул он. – Вот

ваш дядюшка, бывалоча, наедет да так крикнет с порога…

* 

Это вы уже рассказывали.

Я провел его к машине, достал из «бардачка» бутылку и налил почти полный стакан.

– Ну, за ваше здравие, молодой наследник!

Он выпил со сноровкой, доказывавшей многолетнюю практику.

* 

Ох, хороша! Забориста!

* 

А что за башенка наверху?

– А-а, с хлюгером… В ней ваш дядюшка любил заниматься своими учеными трудами. И все больше по ночам. Бывалоча, вся Жердяевка спит, одно только круглое окно у него и светится. Я однажды говорю: «И охота тебе, хозяин, на эту верхотуру лазить?» А он отвечает: «У меня, Васильич, вдохновение там появляется»… – Язык у Пономарца начал заплетаться.

* 

Бассейн в доме работает? – прервал я его излия

ния.

* 

В лучшем виде! – ухарски воскликнул он. – На

сос, подогрев, все как в аптеке. Если желаИте поплескать

ся, я мигом включу.

* 

Мигом не надо. А попозже включите. Возможно, я

сегодня еще вернусь. С гостями.

* 

Хозяи-ин! – Он покачнулся. – Встретим в лучшем

виде!

Поручив деду навести в доме и вокруг идеальный порядок, я сел в машину и направился на лекции.

* * *

Мой родной институт располагался тоже за городом, только с противоположной – северной – стороны. Шесть корпусов – из них три общежития – выстроились елочкой в довольно-таки унылой местности. Тогда была мода возводить вузгородки на отшибе, словно какие-то вредоносные объекты. Сразу же за объездной дорогой тянулись колхозные поля, которые регулярно обрабатывались ядохимикатами. Когда оттуда дул ветерок, в аудиториях – даже при закрытых окнах – стояли отнюдь не жердяевские запахи.

Я припарковал свою <Волгу» на общей стоянке. Обычно здесь съезжались дюжины две-три «Москвичей» и «Запорожцев», принадлежавших преподавателям и студентам из имущих семей. На нашем курсе машиной не владел никто.

Я уже выбрался наружу, когда со стороны города показался переполненный «Икарус». Допыхтев до остановки, он распахнул двери, выпустив из своих спрессованных недр едва не полфакультета.

А вот и наши корифеи – Виталий и Олег. Оба долговязые, спортивные. Виталий темный, Олег светлый. Идут, отчаянно о чем-то споря. Должно быть, спорили и в автобусе, не обращая внимания на давку. Интересно, если их высадить на необитаемый остров, они и там будут спорить?

– Привет, старики!

Оба остановились, удрученно глядя на меня.

– Вадик, мы тебе сочувствуем. От всей души, – сказал Виталий.

Олег солидарно кивнул.

– Сочувствуете? – сощурился я. – А что за беда стряслась? Меня сняли со стипендии за прогулы? Или влепили выговор по комсомольской линии?

Они удивленно переглянулись.

– Ну, как же… – осторожно проговорил Виталий. – Умер твой близкий родственник… Или мы что-то напутали?

Вот те раз! Надо же было сунуться к ним с сияющей рожей! Но я и понятия не имел, что слух о кончине моего дорогого дядюшки успел так широко распространиться. Ай, да Мамалыгин! Но как же выкрутиться? Я выдал первое, что пришло в голову:

– Все так, к сожалению… Мой славный дядя… Понимаете, он был большим оригиналом, верил в переселение душ и перед смертью завещал вспоминать его только

с улыбкой…

Они опять переглянулись, синхронно похлопали меня с двух сторон по плечам и двинулись дальше.

Конечно, мне ничего не стоило воздействовать на этих гордецов биополем, вызвав у них прилив дружеского чувства ко мне. Но я не хотел легкой победы. Ребята, я сделаю так, что вы сами попроситесь в мою компанию!

И тут я увидел нашего красавчика Лорена.

Вот на ком я отыграюсь сегодня! Коварный план сложился сам собой.

* 

Привет, старина! – крикнул я ему.

* 

А-а, ты… – Он кивнул и тут же забыл о моем

существовании.

Биополе я пока держал в резерве. Для начала пустим в ход оружие попроще.

– Как насчет того, чтобы малость погудеть? – бросил я ему в спину. – Есть тачка, свободная хата и холодильник, набитый жратвой и выпивкой. Но решать надо быстро.

Купить его оказалось легче, чем я думал.

– Дело! – Наконец-то в нем зажегся интерес к моей персоне.– Я смотрю, ты малый не промах. Но не кажется ли тебе, братан, что свободная хата и выпивка лучше

всего сочетаются с аппетитными телками?

Он даже не поинтересовался, откуда у меня такие возможности. Привык, сволочь, все получать готовым.

– Я потому к тебе и обратился, старина. Думаю, в твоей коллекции найдется что-нибудь подходящее?

Он самодовольно улыбнулся:

* 

Я погляжу, ты мудр.

* 

Так что предложишь?

* 

Хм! Есть Томочка из «Интуриста». Подруг у нее —

море. На любой вкус. Мы это дельце живо обтяпаем. —

Приятная перспектива наэлектризовала его.

– Ты каких больше

любишь – малышек, длинных, тощих, пухленьких?

* 

Не важно. Как получится.

* 

Зачем «как получится», если есть выбор? – Он

задумался. – Вообще-то замечено, что каждый тянется

к партнеру-антиподу. —

Смерил меня оценивающим

взглядом: – Ты, например, худой и замкнутый, значит,

мечтаешь о веселой и разбитной красотке, этаком сладком

пончике, верно?

* 

Если следовать твоей логике, то ты с твоей ангель

ской рожицей и легкомысленным нравом мечтаешь о добро

порядочной старой деве, – нашелся я.

Он даже растерялся:

– Парень, а ты бо-ольшой философ…

– Ладно, хватит трепаться, – одернул я его. (Я уже мог позволить себе это!) – Говори, куда ехать?

– К ближайшему телефону.

Когда мы прошли к моей «Волге» и я по-хозяйски открыл дверцу, глаза у Лорена полезли на лоб.

* 

У тебя тачка? Вот эта самая?

* 

А ты думал, мы поедем на велосипеде? Садись!

* 

Послушай-ка… А она точно твоя? Понимаешь, я не

люблю сомнительных приключений.

* 

Не дрейфь! Богатый дядька дал дуба и оставил мне

наследство. Вот права.

* 

Эх, мне бы такого дядьку! – искренне позавидовал

Лорен, разваливаясь на сиденье и закуривая.

Ближайшая телефонная будка находилась возле дома аспирантов.

Переговоры продолжались недолго.

– Будет тебе телка экстра-класса! – сообщил Лорен, вновь разваливаясь в салоне. – Жми к «Интуристу»!

* * *

От парадного входа по широким ступеням величественной походкой спускались к нам две женщины самой волнующей породы: ухоженные, элегантные, сытые.

Черненькая мне понравилась больше: капризно вздернутая верхняя губа придавала ей живость и сходство с модной в то время кинозвездой. Однако же я сразу понял, что это подруга Лорена. Но и шатенка была хороша, несмотря на некоторую холодность во взоре.

Обе были старше нас лет на семь, но это и к лучшему – не будет «детского крика на лужайке».

Последовал ритуал знакомства.

–Тамара! Валя! А это – мой лучший друг Вадим!

Хм! Быстро же я стал его лучшим другом!

Красавицы сняли с себя легкие плащи, оставшись в облегающих коротких платьях. В тот год в моду входили глубокие декольте. Обе наши спутницы отдали надлежащую дань этому течению, так что сомнений по поводу зрелости их форм не возникало.

Лорен и Тамара устроились на заднем сиденье, Валя села рядом со мной. Возможно, я ошибся насчет её холодности, ибо она уже дважды ободряюще улыбнулась мне. Ободряюще и вместе с тем снисходительно. Затем демонстративно поправила платье, край которого все равно на добрую ладонь не доставал до ее круглых загорелых коленей. Не могу сказать, что Валя околдовала меня. Возможно, это оттого, что половину моих мыслей занимал Лорен. Но смотреть на ее прелести, зная, что она доступна в той же мере, что и Алина, было приятно.

– Вадим! Вперед! – кинул клич Лорен.

Не успели мы проехать и сотни метров, как на заднем сиденье началась кутерьма. В зеркальце я видел, как сладкая парочка принялась обниматься и целоваться взасос, рука Лорена скользнула под юбку любовницы. Послышался томительный стон.

Внезапно Лорен резко отпрянул от нее.

* 

Нет! – воскликнул он. – Надо потерпеть. Потому

что еще немного, и я захочу заняться любовью прямо здесь.

* 

Почему бы и нет? – поддразнила она, то ли в

шутку, то ли всерьез. – В мчащемся автомобиле – это

было бы оригинально…

* 

Так-то оно так, – согласился Лорен. – Только я

боюсь, что наш друг Вадик перевозбудится и сгоряча опрокинет тачку. А я пока не собираюсь на тот свет, крошка. Даже

в твоих объятиях.

Я, конечно, не ханжа, но эти речи, эта свобода нравов, признаться, поначалу меня смутили. Но тут я смекнул, что меня попросту испытывают. Попадусь на удочку – стану предметом язвительных насмешек.

* 

Да? – удивилась Тамара, явно продолжая игру. —

Он что, такой возбудимый?

* 

Он вообще-то скромняга, – в той же манере ответил

Лорен. – Краснеет при виде красивых женщин и теряет дар речи. Ему нравится одна девчонка из нашей группы,

Жанночка, но он никак не решится пригласить ее на рюмку

крюшона. А с той переспала уже половина факультета,

включая наших мудрых наставников. И что ты думаешь?

Даже наставники, опытнейшие мужи, не смогли довести

бедняжку до оргазма!

* 

А ты откуда знаешь?! – вспылила вдруг Тамара,

и, кажется, всерьез. – Ты тоже с ней спал, да?!

* 

Упаси господь, крошка, – весьма натурально ужаснул

ся Лорен. – Это же шутка, ты не поняла? Я просто хо

тел раззадорить Вадима. Он, видишь ли, парень трудной