Закат Пятого Солнца

– Никогда больше не буду называть местных жителей дикарями, – ответил Риос.

– Какова высота центральной пирамиды?

– Думаю, она раз в двадцать выше человека, – навскидку сказал Себастьян.

Конкистадоры изумленно переглянулись.

– За свою жизнь я побывал в самых разных странах, повидал Европу, Африку и Азию, – продолжил Себастьян. – Но мне бы и в голову не пришло, что здесь, в дебрях джунглей, я увижу такое чудо. Мало какая столица в Европе может похвастаться подобными монументами. Как же велик правящий здесь король!

Постепенно над площадью стал нарастать гул барабанов. Испанцы не могли понять, откуда он идет. Им казалось, что звучит чуть ли не каждая постройка. Этот рокот незаметно вклинивался в общую звуковую картину праздника. Сначала он лишь поддерживал голоса людей, затем медленно стал теснить их, перекрывая и подавляя. Удивительно слитный шум, плывущий сразу отовсюду, накрыл собой все пространство. Звуки песен, крики, смех, возгласы постепенно смолкли. Грохочущий рев пронизывал собой воздух, заставляя все быстрее биться сердце. Выдерживать это было непросто. Фернану казалось, что все его тело трясется в болезненных конвульсиях, подчиненное такту всевластных барабанов. Сводило судорогой челюсти, немели плечи, сквозь крепко стиснутые зубы невозможно было выдавить ни слова, да и кто бы услышал его в такой плотной пелене звука?

Индейцы вокруг стояли, покачиваясь в такт с музыкой. Рядом был Себастьян. Он болезненно морщился – видать, тоже с трудом переносил эту безумную какофонию. Фернану казалось, что даже сердце его больше не бьется в привычном ритме. Оно будто судорожно сжималось и разжималось, следуя велению барабанов. Звук мучительно резал слух, дрожащий воздух давил на тело, как будто пытаясь расплющить человека. С одной стороны хотелось, чтобы этот грохот прекратился, но в то же время Фернан боялся, что сердце, подчинившееся заданному ритму, остановится в тот же момент, как только тот умолкнет. Он положил руку на грудь, но стальная пластина кирасы не позволяла ощутить биение сердца.

В этот момент слитный рев барабанов стали прорезать резкие взвизги флейт. Они нарушали эту могучую пульсирующую гармонию, меняли ее ритм и рисунок. В эти моменты казалось, что раскаленные иглы вонзаются в уши, проникают до самого мозга. Эти новые, внезапно вклинившиеся звуки вызывали жуткое беспокойство. Хотелось кричать, бежать, спасаться от этой звуковой волны, пока оставались еще силы. Испанцы ощущали, что еще немного, и они попросту повалятся с ног, не в силах это больше переносить.

И вот в одну секунду барабаны и флейты умолкли. Фернан резко дернулся, как будто пробуждаясь от кошмарного сна. Он ловил ртом воздух, как рыба, вытащенная из воды. Ноги подкашивались, по вискам стекали струйки пота. Жуткая, безграничная, ничем не нарушаемая тишина навалилась на него, подобно гранитной плите. Мелькнула мысль, что уши все-таки не выдержали и он внезапно оглох. Он не решался заговорить, да и не был уверен, что сумеет издать хотя бы звук. Фернан, приходя в себя от жуткого наваждения, оглянулся по сторонам.

Себастьян был по-прежнему рядом, он дышал прерывисто, плечи сотрясались от судорог, и точно так же он держался за левую сторону груди, даже не осознавая того, что сквозь кирасу невозможно почувствовать биение сердца. Глаза его казались совершенно остекленевшими. Индейцы вокруг тоже замерли неподвижно, не решаясь ничем нарушить того оцепенения, которое сковало всех на площади. Глаза у некоторых были закрыты и они еле заметно покачивались из стороны в сторону. Другие застывшими взорами смотрели в одну точку.

В этот миг над застывшей толпой раздался могучий голос человека, стоящего на высоком помосте. Он бросил буквально две фразы. Конкистадоры, разумеется, не поняли ни слова, но само по себе звучание речи после этого бескрайнего безмолвия как будто разбивало оковы того великого транса, который сковал всех вокруг. Это короткое воззвание могло повергнуть в экстаз. Именно это и произошло. Индейцы как будто одновременно очнулись. Они разразились воплями, смехом, рыданиями. Некоторые падали на колени, склоняя голову вниз и касаясь лицом земли. Другие же воздевали руки вверх, наперебой крича, стараясь заглушить соседей.

Себастьян, понимая, что в этом безумии слова его все равно не будут услышаны, протянул правую руку и крепко стиснул плечо Фернана. Оба испанца вымученно улыбнулись. Испытание звуком далось им нелегко.

«Интересно, какие еще сюрпризы запланированы на сегодня?» – тревожно подумал Фернан. Пережитого ему было достаточно для пресыщения. Хотелось лечь и отдохнуть, а ведь день еще только начинался. И кто бы мог сказать, чем он для них закончится?

Толпа, до того загипнотизированная грохотом, теперь в едином порыве устремилась вперед. Конкистадоры оказались подхвачены этим потоком и еще ближе подошли к подножию самой высокой пирамиды. Подобно всем остальным, она имела квадратное основание и ступенчатую форму. Высота каждой из ступеней превышала человеческий рост, и они явно не подходили для того, чтобы по ним взойти наверх. Эту функцию удачно выполняла каменная лестница, расположенная на лицевой стороне. Окаймленная по бокам низкими бортами, она тянулась до самой верхней площадки, которая возвышалась над землей метров на тридцать.

Наверху стояло несколько индейцев, чьи тела были раскрашены синей или красной краской, а также щедро украшены перьями. Один из них носил на голове маску, которая, повторяя человеческие черты, в то же время гротескно их искажала. Рот оказался непомерно велик и из него торчали блестящие клыки, крючковатый нос нависал над верхней губой, прорези для глаз были украшены нефритом. Выше этого чудовищного лика находилась оскаленная морда ягуара, над которой возвышался плюмаж из разноцветных перьев.

Но эта группа стояла пока неподвижно, а основное действо разворачивалось внизу. У подножия пирамиды находилась группа музыкантов. Индейцы били в барабаны и играли на флейтах. В этом оркестре насчитывалось с десяток человек. Он явно не мог быть источником того грозного шума, который накрыл площадь пару минут назад. Под его музыкальное сопровождение около дюжины индейцев исполняло какой-то сложный непонятный танец. Вся их одежда сводилась лишь к набедренным повязкам, зато каждый был щедро украшен перьями, татуировками, а также серьгами и ожерельями из ракушек. Они метались из стороны в сторону, скакали, потрясали копьями, гонялись друг за другом, размахивали руками и ногами. С точки зрения испанцев они являлись, несомненно, сумасшедшими, поскольку ни один нормальный человек так вести себя не будет.

Через некоторое время с вершины пирамиды раздался мощный грохот огромного барабана, и музыка оборвалась к немалому облегчению конкистадоров. Бесноватые танцоры одновременно прекратили свой танец и влились в толпу, которая до этого момента жадно наблюдала за их представлением. Теперь все взгляды были устремлены наверх.

С самого утра событий произошло уже столько, что внимание пленников поневоле стало рассеиваться. Они пресытились впечатлениями, в ушах как будто непрерывно гудело от назойливого шума, глаза устали от мельтешения ярких красок, к тому же донимала жара. Индейцы были по-прежнему очень возбуждены, испанцы же заметно устали и мечтали лишь об отдыхе. Но теперь конкистадоры встрепенулись и с вновь проявившимся интересом уставились на новую сценку, которая сейчас начала разворачиваться на возвышении.

Фернан обладал острым зрением и потому в подробностях мог рассмотреть то, что происходило на площадке. К самому ее краю подошел человек в ожерелье из крупных нефритовых пластин и, подняв руки перед собой, начал речь. Глубокий зычный голос его плыл над огромной площадью беспрепятственно. Толпа замерла, лишь в определенные моменты хором отзываясь на его слова. Широко раскинутые в стороны ладони оратора то летели вверх, стремясь к солнцу, то направлялись на стоящих у подножия пирамиды людей.

– Я, конечно же, ничего не понимаю, – заметил Фернан. – Но должен признать, что звучит весьма торжественно. Могучий голос у этого глашатая, таким бы с амвона вещать.

– Шутишь, что ли? – фыркнул Себастьян. – Кто бы, интересно знать, додумался пустить такого диковинно одетого язычника в христианский храм, а уж тем более к амвону. Однако же, нельзя не заметить – праздники у этих нехристей весьма шумные и красочные. Интересно, что будет дальше?

Среди пестро раскрашенных мужчин, которых на площадке стояло около десятка, появилась девушка. Украшений, в привычном для испанца понимании, на ней почти и не было. Лишь на запястьях блестели золотые браслеты. Примерно так же обстояло дело и с одеждой. Довольно узкая полоса ярко-красной ткани охватывала бедра. Вот и все. В противовес этому скупому одеянию, наряд дополнялся роскошными плюмажами. Высокая корона из красных и зеленых перьев возвышалась над девушкой почти на половину ее роста. Часть этого вороха ниспадала назад, ложась на спину и топорщась вокруг плеч. Пышные пучки перьев поменьше были прикреплены к ее локтями и коленям. Девушка походила на диковинную птицу – нарядную и кричаще красивую.

Подобное убранство, разумеется, никак не могло скрыть ее стройную фигуру. С такой дистанции было сложно рассмотреть в подробностях черты лица. Зато эта неполная картина давала широчайший простор для воображения. Фернан уже убедился, что среди местных девушек попадаются иногда весьма миловидные. Дополняя недостающие детали ее внешности за счет своей фантазии, он скользил глазами по полуобнаженному телу. Похоже, что людей, не раскрашенных самыми причудливыми цветами, на пирамиду не допускали. Вот и ее кожа сияла небесной синевой. Небольшая высокая грудь, точеная талия, стройные ноги были покрыты равномерным слоем очень яркой синей краски. Она глянцевито сияла в лучах солнца, слепя глаза. Зрелище завораживало.

Фернан восхищенно покачал головой. Воображение молниеносно унесло его очень далеко. Мысленно испанец уже видел себя рядом с этой красавицей. Он убедился, что принятые у дикарей стандарты красоты кардинально отличаются от тех, к которым он привык. Не говоря уж о местной моде на одежду. Но все же Гонсалес ценил себя высоко и полагал, что нет такой девушки, на которую он не сумел бы произвести самого благоприятного впечатления.

– Хороша куколка! – пробормотал Себастьян. – А, Фернан?

Тот в ответ лишь рассмеялся. Внезапно мысли его потекли по совершенно другому руслу. Они с Себастьяном попали в плен, надежды на помощь соотечественников неразличимо малы, в данный момент вокруг многотысячная толпа дикарей, от которых не знаешь чего и ожидать. Он же, вместо того, чтобы лихорадочно искать выход из сложившейся ситуации, стоит и глазеет на молодую красавицу, теша себя мыслями о том, как бы ее очаровать. Похоже, разум Фернана просто-напросто щадил своего хозяина, временно вычеркнув из памяти всю сложность их положения, взамен давая возможность наслаждаться женской красотой.

Девушка спокойно стояла, гордо вскинув голову, то обозревая толпу, собравшуюся внизу, то бросая иногда взгляды на других людей, находившихся на площадке. Глядя на ее величавую осанку и надменную неторопливость движений, конкистадоры пришли к выводу, что она, по-видимому, является какой-то местной принцессой.

Речь оратора тем временем подошла к концу. Он опустил руки, обернулся, сделал два шага в сторону и отдал какую-то команду. На самом краю площадки стояло каменное возвышение, покрашенное снежно-белой краской и достигавшее половины человеческого роста. Повелительным жестом недавний оратор указал на этот постамент. Девушка неторопливо, но уверенно подошла, поддерживаемая мужчинами за локти и легла на камень, запрокинув руки за голову. Фернан замер. Любопытство буквально съедало его изнутри. Он не мог даже представить, что же произойдет дальше и не сводил с красавицы заинтересованного взгляда.

Возвышение это имело широкое основание и несколько сужалось кверху. Мужчины продолжили некую, хорошо знакомую им и заученную наизусть церемонию. Их было четверо и каждый, крепко ухватившись за руку или ногу, налег на нее весом, опуская конечность вниз. Девушка выгнулась дугой. Гибкое тело как будто обняло спиной, руками и ногами каменную пирамиду. Остроконечные груди смотрели в небо. Все действие происходило спокойно, она не сопротивлялась и не выказывала ни малейших признаков страха или неуверенности.

– Что это, черт возьми, за ритуал?! – выпалил Фернан, бросив на товарища тревожный взгляд, после чего опять прикипел глазами к происходящему на площадке. – Себастьян, ты хоть что-нибудь понимаешь?

Тот не ответил, так же удивленно и внимательно глядя на это необъяснимое действо. А события тем временем продолжали развиваться. Оратор в нефритовом ожерелье стоял, повернувшись лицом к толпе, наблюдающей за обрядом снизу. Девушка лежала как раз перед ним. Он торжественным голосом произнес короткую речь, вновь простирая руки к небу. На этот раз в правой у него был зажат нож из черного камня. Сцепив ладони над головой, он с силой всадил клинок в грудь девушке.

Фернан подскочил от неожиданности. Его левая рука помимо воли вцепилась в локоть Себастьяну. Пальцы изо всех сил сжались, сминая мышцы и кожу. Это наверняка было очень болезненным, но Себастьян не обратил внимания. Боль в этот момент не смогла бы достучаться до разума, скованного крайним изумлением. Испанцы видели, как оратор резким мощным движением дернул нож в сторону, разрезая девушке живот, потроша ее, как рыбу перед приготовлением. Его помощники продолжали держать ее за руки и ноги, не давая возможности дернуться и помешать проведению ритуала. Буквально через секунду человек в ожерелье погрузил руку во вскрытую грудь. Спустя еще несколько мгновений он поднял высоко над головой кровоточащий кусок плоти. Струйка крови потекла по запястью, оттуда по локтю, затем сорвалась вниз. Толпа отозвалась громким ревом, в котором явно чувствовалось ликование и радость.

– Боже мой! Святая Дева! Фернан, да он же вырезал ей сердце!

Крик Себастьяна вырвал Фернана из ступора. Он отпрянул на шаг назад, будучи не в силах оторвать взгляд от этого страшного зрелища. До сознания Риоса добралась, наконец-то, боль и он резко дернулся в сторону, вырывая руку из цепких пальцев Гонсалеса. Он ошеломленно ухватился за помятый локоть, растирая его и тряся головой, как будто пытаясь прогнать морок. Глаза слезились. Со всех сторон нарастал торжествующий рев толпы. Люди поднимали ладони вверх или простирали их в сторону площадки, на которой происходило действо.

В голове Фернана полыхнуло воспоминание. Когда-то он, еще будучи подростком, вознамерился узнать, сколь же глубоко он сможет нырнуть. Тогда он прыгнул с обрыва в море и ушел под воду, стремясь достать до дна, до которого было неизмеримо далеко. Впечатления, испытанные тогда, он запомнил на всю жизнь. Темнота, холод, удушье, ужасное давление на уши, покалывающее кожу чувство опасности…

Нечто подобное, только куда сильнее, он ощущал и сейчас. Фернан как будто молниеносно погрузился в неизмеримую глубину. Он задыхался, будучи не в силах сделать вдох, тело как будто сводили судороги, уши разрывались из-за жутких криков, раздававшихся вокруг. Но самым ужасным оказалось непонимание происходящего. Здесь, на этой глубине, не было людей, кроме него самого и Себастьяна. Лишь отвратительные, торжествующие твари, радующиеся непонятно чему.

Впрочем, шок быстро развеялся. Руки инстинктивно рванулись к поясу. Тщетно – оружия не было! Чем отбиваться от тех кошмарных существ, которые их окружают?!

Фернан, не раздумывая, бросился вперед. В этом он не особенно преуспел. Себастьян преградил ему путь и схватил приятеля в охапку. Они замерли, обнявшись. Фернан изо всех сил пытался сделать хотя бы шаг вперед, в сторону лестницы, ведущей на пирамиду. Но Себастьян как будто врос ногами в землю.

– Фернан, чтоб у меня глаза лопнули! Куда ты собрался?!

– Девушка! Ее нужно спасти!

– Ты в своем уме? Ей вырезали сердце, она уже мертва! Ты ничего не сможешь сделать.

Они слышали друг друга лишь благодаря тому, что стояли вплотную и кричали буквально в ухо собеседнику. К счастью для них, индейцы вокруг были слишком увлечены зрелищем, чтобы обратить внимание на странное поведение пленников.

– Фернан, нам нельзя вмешиваться! Мы и близко не понимаем, что сейчас произошло. Но судя по реакции окружающих, все течет по заранее задуманному сюжету. Нельзя показывать дикарям свою слабость, пускай даже в виде удивления!

После всего увиденного, слово «дикари» опять с легкостью вернулось в речь Себастьяна Риоса для определения местных жителей. Молодой Гонсалес, до сих пор не особенно соображая, что он делает, из всех сил пытался вырваться и взбежать на пирамиду. Но его друг обладал немалой силой и всячески препятствовал этому порыву. Именно поэтому Себастьян, повернувшись лицом к Фернану, и не видел того, как на площадке дальше развивались события.

Гонсалес же все это увидел в подробностях. Сердце передали другому человеку, над которым возвышался пышный плюмаж, подобный павлиньему хвосту. Передача сердца была произведена с гротескной, издевательски-пародирующей, с точки зрения испанца, торжественностью. После чего обладатель плюмажа с важностью убрался вглубь площадки, скрываясь с глаз тех, кто стоял у подножия пирамиды. А к безжизненному телу подошел еще один человек. Обнаженный по пояс, в богато расшитой юбке и с золотым ожерельем на шее. Выше сияющего ожерелья скалилась уродливая кроваво-красная маска, скрывавшая лицо. У нее была огромная пасть, из которой выдавался вперед длинный язык, и острые клыки.

В руках человек держал топор с каменным лезвием. Он легко, как будто играючи, вскинул его вверх и одним размашистым движением отрубил голову лежащей на каменном постаменте девушке. Корона из перьев, украшавшая убитую, свалилась. Ее подхватило ветром и унесло вбок. А голову подняли за длинные волосы и выставили на всеобщее обозрение. Ее высоко держал в руке тот самый оратор с массивным нефритовым ожерельем. Это вызвало еще одну бурную вспышку радости у зрителей.

Небрежным движением он швырнул голову вниз и она, набирая скорость, кувыркаясь и подпрыгивая, покатилась по лестнице. Вслед за этим и само тело сбросили туда же. Фернан обмяк. Ноги подкосились и он уже не пытался вырваться из могучих объятий друга. Наоборот, Гонсалес был благодарен, поскольку без поддержки сейчас, наверное, упал бы. Теперь уже не нужно бежать наверх, поближе к девушке. Зачем? Она сама скоро окажется рядом.

Фернан смотрел на то, как обезглавленное тело, заливая ступени кровью, неуклюже катится вниз. Он не мог поверить в то, что эта безвольная груда мяса, при падении вяло разбрасывающая в стороны руки и ноги, еще минуту назад была стройной молодой девушкой. Тело скатилось по ступеням и грузно грохнулось на землю. К нему тут же устремилось несколько дикарей. Жадно подхватили и потащили куда-то в сторону. Фернану не хотелось даже думать о том, куда и с какой целью понесли казненную. Желудок затрепыхался в болезненных спазмах, он ослабевшими руками схватился за плечи Себастьяна, опустив голову, чтобы ничего больше не видеть.

Фернан очнулся от того, что один из воинов, стоявших вокруг двух пленников, коснулся его плеча. Гонсалес с трудом удержался от того, чтобы не ударить индейца в ответ. После всего увиденного сегодня, он в любом прикосновении склонен был рассматривать враждебность. Воин стоял расслабленно, копье его покоилось на плече, поддерживаемое правой рукой, а левой он указывал испанцам нужное направление. Они, опустошенные увиденным зрелищем, покорно и безучастно поплелись вперед. Эскорт из нескольких солдат двинулся следом.

С каждым пройденным шагом оцепенение рассеивалось и конкистадоры постепенно приходили в себя. Фернан и Себастьян внимательно осматривались по сторонам, пытаясь понять, куда их ведут на этот раз.

– Черт! Я бы сейчас что угодно отдал за хороший толедский меч! – выругался Гонсалес.

– Что угодно?! – невесело рассмеялся Себастьян. – А что у тебя осталось, кроме кирасы?

Буквально через несколько минут пленников привели в небольшой дом. Разложенные вдоль стен одеяла и плетеные циновки на полу показывали, что это жилое помещение. Двое слуг принесли им еду. Но испанцы, слишком шокированные всем происходящим, не смогли заставить себя съесть ни кусочка. Вскоре индейцы вышли, оставив тарелки с пищей, и дверной проем тут же закрыли решеткой из толстых кольев. Себастьян выглянул наружу.

– Так… Вокруг этой хибары больше десяти солдат. И все неплохо вооружены. Похоже, нам отсюда не выбраться.

Фернан сел на циновку, облокотившись об стену, и задумчиво спросил:

– Ты что-нибудь понял из сегодняшнего зрелища? Это к нашему появлению приурочили гибель девушки?

– Шутишь, что ли? – фыркнул Себастьян. – Ты же не думаешь, что ее специально зарезали, чтобы произвести на нас впечатление?

– Так за что ее убили?

– Это понять, в общем-то, можно. Скорее всего, она была преступницей или же пленницей из какого-нибудь другого местного княжества.

– Тогда почему так спокойно себя вела? Неужели не понимала, что с ней сейчас сделают?

– Кто знает, – устало пожал плечами Себастьян. – Иногда люди перед лицом неминуемой гибели ведут себя очень мужественно. Может быть, она не хотела показывать свой страх перед врагами.

Так и прошло время до самого вечера. Про испанцев как будто забыли. За окном стемнело и лишь отсветы близкого костра показывали, что возле их дома дежурит стража. Фернан и Себастьян сполна испытали, что такое пытка неизвестностью. После всего, что он сегодня видел, Гонсалес уже больше не строил радужных планов скорого освобождения. Будущее рисовалось ему в мрачных красках.

5. Первые дни в плену

На следующий день пленников вывели из дома рано утром и повели во дворец. После гигантской пирамиды он уже не производил особого впечатления, хотя выглядел внушительно. Массивные каменные стены, раскрашенные барельефы, высокий потолок. По широкой лестнице испанцы дошли до входа в большой зал.

Внутри находилась группа индейцев. Конкистадоры уже немного привыкли к тому, что все вокруг украшены перьями и ракушками, но эта компания заметно выделялась на общем фоне. Наибольшее внимание привлекал человек, стоявший в центре. Высокий рост, горделивая осанка и надменный вид выдавали в нем местного вождя. О том же свидетельствовали и богатые украшения. На груди покоилось массивное ожерелье – кусочки нефрита и золота образовывали сложный узор. Запястья охватывали массивные браслеты с диковинным орнаментом. На плечи был наброшен яркий многоцветный плащ. Голову украшала высокая корона из красных и зеленых перьев. Мочки ушей оттягивали вниз золотые диски с тисненым изображением кошмарного искаженного лица – то ли человеческого, то ли звериного. Темные глаза смотрели властно.

– Ну вот, как я и предрекал, нас привели к местному касику, – заметил Себастьян. – Тебе не кажется, что именно этот дикарь так ловко орудовал каменным ножом там, на вершине пирамиды?

– Да разве их различишь? – с досадой буркнул Фернан. – Эти нехристи все в перьях, что твои фазаны, да и разукрашены не хуже, чем шуты на ярмарочном балагане.

До этого момента индейцы хранили молчание. Теперь же вождь жестом руки подозвал к себе одного из приближенных и дал какие-то распоряжения. Фернан почувствовал что, несмотря на жаркий день, по затылку пробежал легкий озноб – кто знает, что за команду только что получил этот местный вельможа? Они с Себастьяном тревожно переглянулись.

Индеец сделал два шага по направлению к пленникам и начал речь. Он уверенно и убедительно что-то говорил, сопровождая свои слова жестами, то указывая руками на касика, то простирая ладони к небу. Эта речь ввела испанцев в еще большее замешательство. Фернан с досадой прикусил губу, с тревогой поглядывая на своего спутника.

– Я проплавал больше десяти лет, посетил столько стран, что и не перечислить, научился находить общий язык не только с истинными христианами, но и с самыми что ни на есть язычниками, – вполголоса проговорил Себастьян. – Но такого варварского наречия слышать не доводилось. Даже самые отъявленные чернокожие дикари не завывают так отвратительно, как этот напыщенный дуралей.

Он, как и Фернан, заметно нервничал, не ожидая для себя ничего хорошего, а потому был резок в суждениях.

Индеец, услышав разговор испанцев, тут же умолк и выжидающе уставился на них.

– Кажется, дикарь решил, что ты ему отвечаешь, – заметил Фернан.

Безуспешные переговоры тем временем продолжились. Индейский вельможа еще несколько раз обращался к испанцам, пытаясь им что-то медленно, чуть ли не по слогам, втолковать, и активно жестикулируя. Затем обернулся к своему вождю, обронил несколько фраз и выслушал еще какие-то приказы. Конкистадоры также обменялись несколькими замечаниями между собой. Затем Фернан демонстративно пожал плечами, подчеркивая, что они не могут понять, чего от них хотят.

Тот же сановник, который пытался найти с ними общий язык, ничем не проявляя досады, коротко что-то приказал одному из своих приближенных, сопроводив слова властным жестом. Тот двинулся к выходу из помещения, поманив испанцев за собой. Караул из десятка воинов двинулся вслед за ними. Фернан внимательно оглядывался по сторонам, желая понять, куда их ведут. Пару раз он задумчивым взглядом засматривался на копья окружавших его солдат. Себастьян сразу догадался, о чем думает его молодой товарищ.