Закат Пятого Солнца

…

Ацитометль в это самое время вел Марину в свой дом. По пути он старался развлечь ее разговором, но мысли девушки витали уж слишком далеко. Она слушала невнимательно и отвечала невпопад. Вождя это не удивляло. Он вполне понимал ее нервозность. Город сейчас полностью пронизывала тревога. Монтесума отказался принять чужаков в столице и никто не мог предсказать, чем же закончится этот назревающий конфликт. Стоит ли удивляться тому, что его гостья тоже задумчива и обеспокоена?

Душа Марины металась, не находя покоя. Ацитометль пригласил ее к себе домой именно сейчас, когда дружелюбие между испанцами и индейцами пошатнулось. Почему? Желает уберечь от сражения, которое вскоре может разразиться? Или же это тоже ловушка? И ее, помощницу Кортеса, сейчас пленят и будут пытать, стараясь вызнать планы конкистадоров? От таких мыслей мороз пробегал по коже. Ацитометль, похоже, действительно в нее влюбился. Он бы не стал заманивать ее в западню. Но что, если он и сам лишь игрушка в руках главных вождей и не знает, что ей уготовано?

Вскоре они добрались. Ацитометль, принадлежащий к самой верхушке местного общества, жил богато. Это оказался роскошный дворец, полный слуг и рабов. Стены украшали безумно дорогие мозаики из перьев. Мать молодого вождя, почтенная полная женщина с миловидным лицом, приняла Марину ласково. Разговор неспешно перетекал с одной темы на другую и постепенно перешел к личности Марины. Хозяйка живо интересовалась жизнью гостьи. Постепенно девушка рассказала ей все. Как она попала в рабство, как жила все эти годы, как со временем оказалась среди испанцев. Похоже, что ей поверили во всем, даже в том, что она дочь вождя.

Марина рассказывала все это, отлично понимая, что для нее это своеобразная проверка. Они хотят узнать ее получше. Для чего? Возможно, и в самом деле доверят какую-то тайну? Вскоре беседу прервало появление слуги. Он прибыл сообщить, что Ацитометля приглашают на срочный совет вождей. Ничего такого на сегодняшний вечер не планировалось. Подобная поспешность было необычной и навевала тревогу. Ацитометль попрощался и ушел, предупредив, что, скорее всего, вернется совсем поздно.

Мать его, отослав слуг, пригласила Марину сесть поближе. Девушка, с замирающим сердцем, повиновалась. Вот и пришло время для откровенного разговора. Не зря ведь убрали всех свидетелей.

– Скажи, не надоело ли тебе быть рабыней? – спросила женщина.

Вопрос звучал риторически. Не дожидаясь ответа, хозяйка продолжила:

– Мой сын со временем станет одним из главных вождей в Чолуле. Не единоличным правителем, ведь городом управляет совет вождей, но он уже сейчас в этом совете. И он уверен, что ты можешь стать ему прекрасной женой. Что ты на это скажешь?

– Я переводчица белолицых чужаков и они меня уж точно не отпустят, – уклончиво ответила Марина.

– Чужаки нарушают запреты нашего уэй-тлатоани Монтесумы Шокойоцина. Ты должна понимать, что его снисходительности есть предел. Рано или поздно он устанет терпеть их дерзость и достойно покарает. Тогда никто из помощников чужаков не сможет просить милосердия.

– Но прямо сейчас сила на стороне испанцев, – несмело пробормотала Марина, опустив глаза. – Если я не покину Чолулу вместе с ними, то они весь город перевернут, пытаясь меня отыскать.

– Не беспокойся об этом. Если ты согласна выйти замуж за моего сына, то ты будешь под защитой. Чужакам вскоре будет не до тебя. Оставайся в нашем доме. Когда все приготовления завершатся, ты станешь женой Ацитометля.

– Испанцы очень сильны. Ни жители Табаско, ни тлашкаланцы не смогли им сопротивляться. Чолула не сумеет их удержать.

– Как ты сама относишься к этим белолицым дикарям? – спросила женщина.

– Они не чтут богов, разрушают храмы и не уважают местные обычаи, – ответила Марина.

– Разве ты сама не молилась их богу?

– А какой у меня был выбор? – еле слышно пробормотала девушка. – У меня нет сил, чтобы отомстить им. Но наши великие боги могут это сделать.

– Боги уже снизошли к нашим молитвам, – ответила мать Ацитометля. – Наш непобедимый повелитель Монтесума Шокойоцин собрал огромное войско и оно спешит к Чолуле.

После этого она поведала Марине план императора ацтеков. Когда испанцы соберутся уходить из города, то на них первыми нападут присланные касиками носильщики, которые на самом деле будут переодетыми воинами. Не ожидающие ничего такого белые чужеземцы вряд ли сумеют оказать сопротивление. Но даже если они и отобьются, то выйти из Чолулы живыми у них нет никаких шансов. Улицы перекопаны и забаррикадированы, тысячи горожан засядут на крышах и станут осыпать проходящих внизу врагов камнями и стрелами. Если же конкистадоры захотят держать осаду в самом городе, то с приходом армии ацтеков штурм их лагеря будет идти, не прекращаясь ни днем, ни ночью, пока они не свалятся от усталости. Всех белолицых чужаков пленят и сердца их насытят богов.

– Ты своевременно покинула лагерь этих безбожников. Другого шанса на спасение просто нет. Всех их союзников ждет та же участь – плен и гибель на алтарях, – закончила хозяйка дома.

Наступила ночь и все легли спать. Но Марине было не до сна. Вот тот момент, прихода которого она ожидала и опасалась. Девушка понимала, что рано или поздно Монтесума покарает испанцев. Дилемма лишала покоя. Ей предложили великую честь – обрести обратно тот высокий статус, которого она лишилась в детстве. Снова оказаться в кругу знати, забыв о годах рабства. Ацитометль благороден, отважен, хорош собой и, самое главное, влюблен в нее. Он предлагал Марине достойную участь. Она будет не наложницей или рабыней, а женой вождя священной Чолулы. Ни о чем таком она раньше не смела мечтать.

С другой стороны Эрнан Кортес. Его отвага и самоуверенность повергали ее в священный трепет. Марина уже вполне осознала, что он не посланник богов, а всего лишь человек. И это вызывало в ней еще большее почтение к предводителю конкистадоров. Одно дело, если вестник богов отваживается на безнадежное дело, чувствуя поддержку своего незримого покровителя. И совсем другое, если простой смертный, рискуя жизнью, решается на небывалый подвиг. Она не встречала мужчин храбрее и мудрее Кортеса. Разве не почетно служить такому вождю? Правду сказать, он не обещал взять ее в жены и не сулил роскоши и богатства. Наоборот, вел свой отряд в самоубийственный поход против Монтесумы.

Стоит ли принимать предложение Ацитометля? Да и есть ли у нее выбор? Если она утром пожелает вернуться к конкистадорам, то это будет выглядеть подозрительно. Как будто она выведала планы местных жителей и теперь спешит предупредить испанцев. Так можно лишиться не только благосклонности молодого вождя, но и жизни. Наверняка правители Чолулы соблюдают осторожность в своем заговоре. Возможно, они знают, на ком Ацитометль мечтает жениться и тогда, конечно же, помешают ей вернуться к Кортесу.

Образы двух мужчин поочередно всплывали перед ее взором. Ацитометль – молодой, порывистый, гордый и прямолинейный. Рядом с ним она проживет достойную жизнь, окруженная богатством и почетом, будет любима и уважаема. И Эрнан Кортес – окрыленный верой в собственный успех, стремящийся к немыслимым подвигам. Человек, который своей волей заставляет покориться саму судьбу, преодолевая любые преграды. Но уж не слишком ли высоко он метит? Неужели думает, что ему по силам одолеть целую империю? Скорее всего, он погибнет, столкнувшись с силой, которая в сотни раз превышает его собственную. И заодно вместе с ним потерпят крах все, кто за ним следует.

Марина лежала, чутко прислушиваясь к каждому шороху. Ацитометль все не возвращался. Она говорила себе, что проще всего сейчас покориться обстоятельствам. Убедить себя в том, что испанцы обречены и принять ту участь, которая обещает почет и безопасность. Остаться в Чолуле. Но вот Кортес не покоряется обстоятельствам. Ну так и что с того? Он такой один на многие тысячи человек. Не каждому такая ноша по силам. И все же тревога не давала ей уснуть. Какое решение принять?

…

Ноги в плетеных сандалиях бесшумно несли Фернана вперед. Меч он пока не доставал, зато кинжал на всякий случай держал в левой руке. Мимо проплывали дома. То справа, то слева вздымались темные громады пирамид. В храмах на их вершинах виднелись отблески огней. Гонсалес мысленно выругался. Задача становилась просто невыполнимой. В Европе все получилось бы гораздо проще. Планировка городов была более-менее знакома, да и любого встречного прохожего он смог бы расспросить. И тот бы обязательно ответил. Или по-хорошему, или с ножом у горла. А здесь? Индейского наречия Фернан почти не знал. Прикинуться своим, раствориться в толпе тоже не было ни малейшего шанса.

За спиной стали слышны звуки погони. Наверняка его сейчас преследовало несколько групп, разбежавшихся по ближайшим улицам. Луна то пряталась за облаками, то выныривала и освещала все вокруг. Света ее хватило бы, чтобы его обнаружили. Впереди, из очередного дома, высыпала шумная орава индейцев, преимущественно мужчин. Их было около десятка, но это оказались не охотники за ним. Просто обычные горожане, расходящиеся после гулянки. Гонсалес промчался мимо. Вслед ему неслись удивленные возгласы. Испанец не сомневался, что они охотно подскажут преследователям, в каком направлении только что пробежал одинокий человек.

Он свернул на ближайшем перекрестке и метнулся вправо. И сразу же чуть не свалился в яму. Улицу пересекал широкий ров. Индейцы постарались. Такую канаву не перемахнула бы и лошадь. Со дна поднимались вверх вкопанные в землю заостренные колья. Ловушку готовили явно не для него. Похоже, что вот он и нашел веские доказательства готовящегося на испанцев нападения. По обочине, вплотную к дому, он кое-как обошел яму.

Гонсалес двинулся дальше. Теперь он не мчался бегом. Чертова луна как будто играла с ним в прятки, то бросая свои бледные лучи на землю, то снова скрываясь за облаками. Не хватало еще рухнуть в такую ловушку в полной темноте. В лучшем случае умрешь быстро. Он передвигался медленнее, но, с другой стороны, его преследователи тоже знали о рвах, а значит, также должны проявить осторожность. Через какую-то сотню шагов ему встретилась еще одна канава. Она тоже пересекала улицу почти во всю ширину.

«Неугомонные дикари! – мелькнуло у него в голове. – Они что, весь город перекопали?! Сколько же времени и сил положено! Или это мне просто повезло вот так наткнуться на эти траншеи?»

В любом случае, следовало возвращаться в лагерь. Заготовленные на крышах камни и ловушки с кольями ясно говорили, что на испанцев собираются напасть, когда они станут уходить из города. Фернана даже передернуло от представленной картины. Растянувшись по улицам Чолулы длинной колонной, конкистадоры окажутся уязвимы и беспомощны. Индейцев на крышах будет просто не сосчитать. Примерно так же все было, когда воины Кортеса входили сюда. Тогда на них не напали. То ли не успели подготовиться, то ли приказа от Монтесумы еще не получили. А на этот раз… Тут никакого сражения и не потребуется. Одних камней вполне хватит, чтобы разгромить испанский отряд. Выжившие же и попавшие в плен позавидуют участи погибших товарищей.

Загвоздка лишь в одном. Как вернуться к своим, минуя рыскающих по темным улицам солдат? Да и сам лагерь… Фернан лишь смутно представлял себе, в каком направлении идти. Он так и двигался короткими перебежками, хоронясь в тени домов и до рези в глазах всматриваясь в темные провалы подворотен. Шел он бесшумно и звуков преследования также не слышал.

Не покидала его и еще одна мысль. Если индейцы поняли, что их задумка открыта, и фактор неожиданности уже не принесет успеха, то не поспешат ли они нанести упреждающий удар? А если на его соотечественников уже напали? Насколько он далеко от лагеря? Может, шум боя сюда просто не доносится? Разумеется, грохот пушек он бы и за пределами города услышал, но где гарантия, что артиллеристов не застали врасплох? Впрочем, Кортес на эту ночь объявил особую готовность. Добрая треть конкистадоров стоит сейчас в караулах, все с нетерпением ждут возвращения Фернана из разведки. Не исключено, что индейцы окружили лагерь плотным кольцом, надеясь, что сбежавшая добыча сама придет к ним в руки.

Обойдя несколько кварталов по большой дуге, Гонсалес двинулся в обратный путь. Тишину не нарушали звуки чужих шагов или крики. Нигде не бегали воины с факелами. Или же его не искали или же он сумел уйти от погони. Ориентироваться приходилось лишь по сторонам света. От лагеря он шел прямо на север, теперь нужно двигаться на юг. Звезды помогали выбирать направление.

В темноте здания казались одинаковыми. Даже пирамиды не могли служить ориентиром. Их было слишком много. Справа и слева, вблизи и вдалеке высились темные пики, озаренные на вершинах огнями в храмах, исполинские, хорошо заметные на фоне более светлого неба. По пути ему еще несколько раз попадались рвы с кольями, трижды он натыкался на баррикады из дерева и камней. Лезть через них Фернан не решался, опасаясь, что поблизости может оказаться охрана, чье внимание он тут же привлечет. Он разворачивался и выходил на другую улицу, все ближе подбираясь к центру Чолулы.

Мрак больше не казался таким хорошим укрытием, надежным и безопасным. Наоборот, стоило увидеть узкую улицу, где в тени домов не получалось рассмотреть почву под ногами, и воображение тут же рисовало картину рва с кольями на дне. Фернану вспомнилась религия индейцев майя, с которой он познакомился на Юкатане. Там туземцы представляли себе бога земли в виде чудовища с ненасытными челюстями, который рано или поздно пожирает всех: людей, животных, птиц, растения. Ведь и в самом деле рано или поздно все уходят в землю. Испанцу казалось, что здесь, в Чолуле, на каждой улице затаился такой ненасытный бог, который только и ждет, пока чужак оступится и рухнет на его клыки.

Вокруг царила тишина. Лишь где-то вдалеке он слышал гомон людей, но это были мирные звуки – горожане что-то праздновали. Они вообще жили вполне обычной жизнью, во многом похожей на европейскую, если не считать странных представлений об одежде, ну и конечно тяги к жертвоприношениям. Тут из-за угла вынырнула группа солдат с факелами. Похоже, что Фернан в своем предположении не ошибся – его действительно караулили на подступах к лагерю. Он быстро метнулся в сторону, но было слишком поздно. Мелькнувшую фигуру заметили.

Индейцы решительно кинулись в погоню. Они ничуть не удивились, видимо, отлично знали, чего ждать, действовали слаженно и не произнесли ни звука. Гонсалес тоже не собирался кричать и звать на помощь. Еще неизвестно, насколько далеко его друзья и сумеет ли он до них докричаться. Но главное, не хватало еще покрыть себя таким позором! Дикари сами не знают, с кем связались. Зря они думают, что могут безнаказанно гонять настоящего кабальеро как испуганного зайца.

Испанец некоторое время бежал по прямой, затем свернул за угол, выхватил меч и застыл. Погоня распалила индейцев и лишила их осторожности. Первый выскочивший из-за поворота сразу же рухнул с рассеченной головой. Второму Фернан ткнул в глаз кинжалом и рванулся навстречу остальным. Противников было с десяток и они явно не ожидали, что на них нападет всего один человек. Испанец прорубился сквозь толпу, оставив одного или двоих убитыми и еще пару ранеными. Более умные кинулись врассыпную, спасаясь от беспощадного стального клинка.

Опомнившись, они ринулись в погоню. Беглец петлял, сворачивая за каждый возможный угол, скрываясь в любом повороте. И это давало свои результаты. Теперь преследователи гнались за ним куда осторожнее и не лезли на рожон, в любой момент ожидая отпора. А Фернан убегал со всех ног. Он приметил впереди заметную ступенчатую пирамиду, неподалеку от которой, он точно помнил, располагался лагерь конкистадоров. По пути ему встретился лишь один индеец, вооруженный копьем и щитом. Они столкнулись нос к носу. Испанец, не раздумывая, всадил ему кинжал в горло.

Через несколько минут он наткнулся на часовых, стоящих вокруг лагеря.

– Фернан?! Неужели ты цел?

– Еще спрашиваешь, – прохрипел Гонсалес, пытаясь отдышаться после долгого бега. – Я у дракона из пасти живым выберусь.

– Ну что? Чолула готовит нападение?

– Да, готовит. Будьте бдительны.

С этими словами Фернан поспешил к Кортесу с докладом…

…

Утром Марина с бешено бьющимся сердцем обратилась к хозяйке дома.

– Я согласна стать женой Ацитометля. Но мне нужно вернуться в лагерь чужаков.

– Зачем? – в темных глазах женщины мелькнуло подозрение.

Марина приказала себе успокоиться. Ей казалось, что ее сейчас выдаст стук сердца.

– Господин Малинче отпустил меня лишь до утра. Он строго приказал вернуться вскоре после рассвета. Если я этого не сделаю, то он обязательно что-то заподозрит. Тогда Чолулу ждет беда.

Мать Ацитометля задумчиво молчала. Марина прекрасно осознавала шаткость своего положения. В доме хватает слуг, которые задержат ее, если хозяйка примет такое решение. Отпускать ее в лагерь испанцев – слишком большой риск. Тогда она добавила:

– К тому же у меня есть кое-какие ценности в лагере. Нефрит и наряды, украшенные драгоценными перьями. Мне бы не хотелось предстать перед будущим мужем нищенкой. Пускай видит, что берет в жены дочь вождя.

Марина надеялась, что хозяйка дома, будучи сама женой и матерью вождя, уважит ее чувство собственного достоинства. Гордость все же не пустой звук для благородного человека.

Кто знает, какой из аргументов в итоге оказался решающим. Но мать Ацитометля согласно кивнула головой.

– Ступай, но не задерживайся слишком долго. Возвращайся как можно скорее.

…

Альварадо плохо спал в эту ночь. С рассветом он встал и пошел к своему командиру, надеясь услышать новости. Генерал-капитан был уже на ногах.

– А, Педро, ты как раз вовремя. Я только что приказал позвать сюда всех моих помощников. С минуты на минуту подойдут. Но ты услышишь все первым. Наши опасения подтвердились – Чолула готовит нападение.

Альварадо потряс головой и растер руками лицо, прогоняя остатки сонливости. Вот он и пришел, этот момент. Терпение Монтесумы не безгранично.

– Откуда сведения? Фернан?

– Да, разведка Фернана оказалась успешной. Похоже, что в Чолуле правители настолько рады нашему визиту, что даже не хотят нас отсюда отпускать. По крайней мере – свободными.

– Все-таки заговор.

– Да. Судя по всему, дикари нацелились пленить наш отряд. Ну а заодно еще и с тлашкаланцами поквитаться. Конечно, вряд ли местные касики и жрецы осмелились взять на себя такую ответственность. Может быть, они действуют по молчаливому согласию, а скорее всего, так и вовсе по прямому, хотя и тайному, приказу Монтесумы.

Кортес внимательно присмотрелся к собеседнику, пытаясь понять, какой эффект произвела на него эта новость. Лицо Педро казалось несколько сонным, но он был совершенно спокоен. Чего-то такого он как раз и ожидал, понимая, что главные трудности наверняка впереди.

– Что, по-твоему, мы сейчас должны делать? – спросил Кортес.

– Прорываться с боем, – пожал широкими плечами Альварадо.

Для него выбор был очевиден. Он вообще изначально сомневался в необходимости заходить в Чолулу – уж слишком настойчиво их приглашали туда послы Монтесумы. Теперь, убедившись в верности своих догадок, Педро укрепился в мысли, что уходить отсюда нужно как можно скорее.

– Прорываться с боем? – в глазах Кортеса искрилась насмешка. – Местные жители отнюдь не дураки. Они не знают света истинной веры, имеют чудовищные представления о внешности и красоте, но соображают и учатся быстрее, чем хотелось бы. Например, они быстро сообразили, что кони – это всего лишь животные, которые не умеют летать или дышать огнем. И пределы возможностей наших скакунов им более или менее ясны. Фернан справился великолепно. По его словам, многие улицы перекрыты баррикадами или перекопаны рвами, через которые лошадям в жизни не перебраться. Даже если нам все же удастся прорваться через них пехотой и кавалерией, то носильщикам с провиантом, а уж тем более с пушками, эти заграждения уж точно не преодолеть. Индейцы не будут сидеть, сложа руки, и любоваться на наши потуги.

– Думаю, что солдатам все же под силу прорубить себе путь на свободу. Дикари, конечно, тоже хорошие воины, но им далеко до испанской пехоты.

– На крышах домов вдоль пути нашего следования уже готовы засады, – с улыбкой внес ясность Кортес. – Когда придет время покидать Чолулу, нам на голову полетят стрелы, дротики и камни. В лабиринте узких улочек, которые к тому же куда лучше известны нашим противникам, а не нам, нечего будет даже мечтать о правильном построении пехоты. Не говоря уж о том, что в этих условиях мы не сумеем в полную силу использовать кавалерию. Да и пушки тоже. То, что в чистом поле дает убийственное преимущество, в городских условиях вряд ли поможет. Не станем же мы разносить пушечными ядрами каждый дом. Никакого пороха не хватит.

Педро молчал, тщательно обдумывая слова Кортеса. Он понимал, что генерал-капитан сам еще не разработал плана действий, так что это была первая совместная попытка найти выход из практически безвыходной ситуации.

– Рассеивать наш отряд нельзя. Это самоубийство, – задумчиво сказал Альварадо. – Мы же не можем штурмовать каждую крышу, на которой засядут враги. У нас слишком мало солдат. Можно закрепиться в какой-нибудь части города, а затем попытаться навязать дикарям полноценную битву.

– Они ее не примут, – решительно отверг это предложение Кортес. – Индейцы уже осознали, что в прямом столкновении у них нет никаких шансов на победу. Вся их надежда именно на тактику мелких стычек без полномасштабного сражения. Если они поймут, что мы обо всем догадались и не собираемся покидать Чолулу, то они возьмут нас в осаду прямо в городе, будут тревожить неожиданными вылазками, лишат подвоза провианта. Короче говоря, начнется настоящая партизанская война в городских условиях. Рано или поздно нам придется прорываться за пределы Чолулы. Вот тут-то нас и будут ожидать.

– К тому времени, чего доброго, к ним еще и подкрепление от Монтесумы подоспеет. А ведь в Чолуле и так воинов куда больше, чем у нас.

– А самое главное – куда прорываться? – спросил Кортес. – Мы же не можем добраться до Кубы. Просто прятаться в лесах? Возвращаться в Тлашкалу?

– Тлашкала нашла в нас союзника, который сможет помочь в изнурительной борьбе против Монтесумы. Если же мы отступим при первых трудностях, в Чолуле, не доходя еще даже до столицы ацтеков, то и на благосклонность Тлашкалы надеяться нечего, – задумчиво сказал Педро. – Тлашкаланцы нас в таком случае и сами найдут способ вырезать до последнего человека, убедившись в том, что мы отнюдь не всесильны. Но в любом случае нужно уходить.

– Да, ты совершенно прав. Вопрос только в том, покинем ли мы Чолулу настоящими хозяевами положения или же беглецами, которых по пятам преследует армия индейцев. Если сейчас дадим хоть малейшую слабину, то уже завтра союзники отвернутся от нас. А то и вовсе обманом передадут в руки Монтесуме, пытаясь тем самым откупиться и отвести от себя его гнев.

Капитаны постепенно собирались. Сандоваль, Ордас, Веласкес де Леон, остальные… Совещание было прервано приходом делегации. Кортес принял их. Касики Чолулы пришли с жалобой на какого-то белолицего буяна, который напился и устроил ночью резню, убив несколько мирных горожан.

– Покарай его, великий господин, – настаивали они. – Ты всюду вершил праведный суд, нам это известно. Покажи и в Чолуле свою столь прославленную справедливость.

– Может ли кто-то из вас указать мне на этого человека?

– Нет, его лица никто не рассмотрел, но это был твой солдат. Белолицый и с оружием, какого нет ни у одного из нас. Ты наверняка должен знать, кого отпускал ночью в Чолулу.

Кортес внимательно смотрел на послов. Их лица выражали лишь бесконечное возмущение и гнев. Сколько искренности в их претензиях? Индейцы ведь не знают, много ли успел увидеть Фернан. Может, касики в самом деле ждут кары для смутьяна? Или же они отдают себе отчет в том, что разведчик раскрыл их планы? И теперь хотят увидеть реакцию конкистадоров? В таком случае, хладнокровию послов можно лишь позавидовать. Что Кортесу стоит обвинить их в заговоре и приказать тут же казнить? И все же генерал-капитан самообладанием не уступал противникам.

– Ваши слова ничем не подкреплены. Вы не можете указать на виновника ночного переполоха. Вы даже не привели с собой ни одного пострадавшего, чтобы я мог убедиться, что раны ему нанесены стальным клинком. Но, может быть, в ваших словах есть правда. Видимо, один из солдат, терзаемый муками голода, отправился на поиски еды. Вы же отказываетесь снабжать нас продуктами! Если пролилась кровь, то виноваты в этом только вы! И все-таки я допрошу своих подчиненных и узнаю правду. Пока же, как я вижу, нам здесь явно не рады. Пришло время покинуть Чолулу, которая не проявила должного гостеприимства. Завтра утром мы продолжим свой путь в Теночтитлан. Снабдите ли вы нас носильщиками или мы должны явиться на глаза Монтесуме как жалкие оборванцы?