Закат Пятого Солнца

– Кружат над нами, как вороны над трупами, – бросил Фернан. – Ждут, наверное, когда же у нас запасы этой дряни подойдут к концу.

– И чего привязались? – бурчал Риос. – Можно подумать, кроме нас тут и еды нет. Что они вообще жрут, когда поблизости людей нет? Вот жрали бы это и сейчас, а то за полчищами мошкары скоро солнце скроется.

Себастьян лишь выдавал желаемое за действительное. Светило стояло в зените. Камыш оказался смехотворно слабой защитой. Солнце пронзало тонкие стебли сотнями стрел и без промаха било в цель. Жара и влага могли доконать кого угодно. Все же здесь было лучше, чем в каменистой пустоши. По крайней мере, можно опустить руку, зачерпнуть пускай даже теплой воды и смыть с лица едкий пот. Но приходилось соблюдать осторожность. Того и гляди вокруг запястья обовьется змея, которая, как будто только и ждет такого шанса.

Фернан не удержался на скользкой кочке и с проклятьем упал в лужу. Она оказалась на диво глубокой, засосав его чуть ли не до середины бедер. Себастьян тут же кинулся на выручку. Кое-как он вытащил друга на возвышенность. Гонсалес в изнеможении лежал на спине. Солнце не собиралось оставлять его в покое. Жгучие лучи резали глаза даже сквозь опущенные веки. Он вскинул руку, заслоняя лицо. Потом вспомнил, что в этих гиблых местах никто не может позволить себе роскошь беззаботно валяться, не глядя по сторонам. Фернан сел и осмотрелся. Вокруг земля все больше покрывалась мутными затхлыми лужами, заросшими водорослями. Пить эту воду нельзя. Вскоре им придется не идти, а плыть. Себастьян молча протянул ему флягу. Она была почти пуста.

– Себастьян, ты в жизни много успел нагрешить?

Риос с подозрением покосился на товарища.

– Всякое бывало, – уклончиво ответил он. – А что?

– Мы тут с тобой скоро повторим судьбу великого грешника Тантала, который стоял по шею в воде и не мог напиться. Как думаешь, заслуженно?

– Нам это вряд ли грозит. Тантал страдал целую вечность, ну а мы через пару дней просто умрем от жажды.

– У меня предложение получше. Через пару дней мы отсюда выберемся.

Собравшись с силами, Фернан встал и зашагал дальше. Он не позволит этому враждебному миру взять над ним верх! Гордость и упрямство подстегивали измотанное тело. Вот так запросто умереть?! После всех пережитых опасностей?! Погибнуть от жажды?! Ну уж нет!

Ночевать им все же пришлось посреди болота. С трудом выбрав местечко посуше, они с горем пополам развели костер. Гонсалес дежурил первым. Он сидел, обхватив колени руками и время от времени подкармливая умирающее пламя очередной веткой. До утра топлива, скорее всего, не хватит. Света ровно столько, чтобы кое-как рассмотреть протянутую вперед руку. Был ли огонь сейчас помощником, помогающим вовремя заметить ползущую змею? Или же наоборот предателем, приманивающим своим сполохом какую-нибудь тварь из темноты? Испанец не решился бы дать ответ. Но лежать в кромешной тьме, понимая, что в этот самый момент к нему, возможно, подкрадывается голодный хищник, казалось верхом глупости.

«Странно, – думал Гонсалес. – Первые дни, проведенные в этих лесах еще до пленения, виделись мне увеселительной прогулкой. Нам почти не попадались змеи и пауки, ягуаров и крокодилов мы замечали издалека, солнце было далеко не таким беспощадным, даже в воде недостатка не ощущалось. Теперь же тяготы обрушиваются одна за другой. Как далеко еще до побережья? И что ждет нас там?»

Он достал из кошелька на поясе золотую фигурку, выигранную когда-то в карты. Статуэтка продолжала скалиться в насмешливой гримасе. В очередной раз Гонсалесу пришла в голову мысль о том, что истукан радуется злоключениям двух путников. Из глубины души поднялась волна гнева. Захотелось швырнуть фигурку в болото, чтобы она не смела больше потешаться над проблемами двух заблудившихся конкистадоров. Пускай лежит где-то на дне, в объятиях ила, не видя солнечного света! Останется ли она и тогда такой же веселой? Но Фернан этого не сделал.

«Зря скалишься, – прошептал он золотому идолу. – Мы отсюда выберемся, обязательно выберемся. Вот увидишь. Ты даже не представляешь, на что способны испанские солдаты»

Враждебная природа и на этот раз не смогла погубить путников. Примерно к обеду следующего дня конкистадоры все же пересекли огромное болото. Возвращение в джунгли, укрывающие от солнца и дарующие хоть какую-то пищу, воспринималось ими чуть ли не как возвращение в родной дом. Не прошло и часа, как Себастьян подстрелил кролика. Набрав плодов и выкопав парочку съедобных клубней, они устроили для себя просто царский, по нынешним меркам, обед.

Далеко позади осталась погоня, и выжженная безводная пустошь, и бескрайнее пространство затхлой воды, которую нельзя пить. И хотя никто не мог сказать, какие испытания ждут их впереди, но конкистадоры смотрели в будущее с оптимизмом. Раз уж они преодолели все эти прошедшие трудности, то почему бы столь же успешно не преодолеть и грядущие?

Поначалу добывать пищу оказалось сложно. В лесу водилось мало живности, а та, что попадалась, была зачастую слишком мала, чтобы утолить голод. Какие-то лягушки, змеи, ящерицы, мелкие птицы. Кролики, петляя, пускались наутек и практически мгновенно скрывались из виду в густой траве или кустарнике. Лишь один раз Себастьяну удалось подстрелить небольшого оленя. Это стало настоящим праздником.

Испанцы продвигались вперед медленно. Самые жаркие часы они предпочитали пережидать где-нибудь в густой тени. Охота и приготовление пищи также отнимали время. Да и идти приходилось осторожно. Несколько раз им попадались следы крупных кошачьих. По ночам слышался рев хищников.

Постепенно конкистадоры приловчились добывать пищу. Себастьян изучил повадки кроликов и привык стрелять мгновенно, как только они попадались ему на глаза. Сейчас на арбалет и на меткость Риоса была вся их надежда. Одними плодами вряд ли можно было наесться. Фернан в очередной раз подумал, что ему очень повезло с товарищем. Да и в целом, в лесу со временем животных стало попадаться все больше. Призрак голодной смерти с досадой отступил от двух испанцев.

Проведя в этих краях уже немало времени, они ко многому стали относиться спокойно и без удивления. Привычными деталями пейзажа стали пестрые шумные попугаи, любопытные туканы с длинными клювами, разноцветные бабочки. На глаза стали чаще попадаться огромные игуаны. То зеленые, то красные, то ярко-синие, они сидели, греясь на камнях, или деловито поедали плоды. Испанцы проходили мимо них спокойно. Индейцы объяснили, что эти гигантские ящерицы не представляют угрозы. Наоборот, наличие игуан успокаивало – Фернан и Себастьян уже знали, что их можно употреблять в пищу, так что в случае неудачной охоты на привычную дичь можно будет подстрелить экзотическую добычу.

Иногда двум путникам доводилось спугнуть стадо пекари. Эти заросшие жестким волосом создания, похожие на небольшую свинью, с визгом разбегались, продираясь сквозь кустарник. Однажды удалось даже подстрелить молодого самца. Мясо оказалось весьма приятным на вкус. Кукурузная крупа давно уже закончилась, зато запасов соли и специй еще хватало. Как великую драгоценность конкистадоры несли мешочки с нефритом и какао-бобами. Этот неприкосновенный запас, возможно, позволит купить лодку, когда они выйдут на побережье.

Пробираясь по джунглям, Фернан не терял бдительности. Оба клинка он держал в руках, готовый отразить любое нападение. Но все же атака оказалась неожиданной. Внезапно справа от него из густых кустов возникла длинная пятнистая фигура и рванулась к человеку. Испанец не оплошал. Меч описал дугу и опустился на зверя сверху. Но бросок того был слишком быстр. Ягуар подмял под себя человека, заливая его кровью из рассеченного плеча.

Глухой утробный рык звучал подобно раскатам грома. Могучие челюсти сомкнулись на узорчатой гарде меча. Хищник дернул головой, едва не вывихнув Гонсалесу запястье. Передние лапы без толку скользнули по стальной кирасе, разодрали рукав куртки. Зато когти задней вцепились в бедро. Разъяренный зверь трепал испанца как тряпку. Фернан резко всадил кинжал в брюхо зверю. Вытащил, еще раз ударил. Адреналин заглушил боль. Все происходило слишком быстро. Он не успел даже испугаться. В голове билась лишь одна мысль: «Эту тварь нужно убить!»

Это длилось всего секунду. Сбоку подскочил Себастьян, нанес скользящий удар мечом. Бить в полную силу он не решался, опасаясь убить друга, с которым хищник сплелся воедино. Ягуар тут же бросил Гонсалеса и обернулся к новому противнику. Фернан, лежа на спине, с яростным криком ударил вдогонку врагу. Удар оказался удачным. Стальной клинок свистнул над землей и отсек зверю заднюю лапу. Тот заревел, свиваясь клубком и корчась от боли. Себастьян и вскочивший на ноги Фернан лихорадочно рубили гигантскую кошку. Через полминуты от нее уже ничего не осталось, кроме груды истерзанного, окровавленного мяса. Убедившись, что хищник мертв, испанцы принялись осматриваться по сторонам. Вокруг все было тихо и спокойно. Джунгли замерли. Птицы, испуганные звуками борьбы, разлетелись в разные стороны.

Гонсалес поморщился от нахлынувшей боли и ухватился за распоротую ногу. Себастьян осмотрел себя с ног до головы, удивляясь тому, что вышел из такой схватки без единой царапины и тут же присел возле друга. Когти оставили четыре глубокие борозды чуть ниже бедренного сустава. Риос облегченно вздохнул – рану вряд ли можно считать серьезной. Мышцы и крупные кровеносные сосуды не задеты. Выручил костюм по европейской моде – верхнюю часть штанов украшали шарообразные буфы с толстой набивкой. Разодрать такую подушку даже самому опасному хищнику оказалось нелегко.

Добыв из сумки кусок чистого хлопкового полотна, взятого когда-то в городе, они забинтовали ногу. Но о том, чтобы сегодня продолжить путь, не могло быть и речи. Фернан терпел перевязку, глядя на убитого ягуара. Пасть его застыла в неподвижном оскале. Снежно-белые клыки влажно блестели. Повезло, что они сомкнулись на мече, иначе испанца ничто бы не спасло. Повезло, что на нем надета стальная кираса, защитившая от грозных когтей. Повезло, что рядом оказался Себастьян. В одиночку такой поединок человеку не выиграть. Не схватка, а сплошная полоса везения.

«Как быстро можно из свирепого хищника превратиться в самую обыкновенную падаль» – подумал Гонсалес.

Победа утешала, но, с другой стороны, ягуар ведь тоже до этого дня справедливо считал себя непобедимым. Кто знает, чем закончится следующая схватка с хищником?

Себастьян помог другу умоститься в тени, а сам поспешил на поиски подходящих растений, надеясь пополнить запасы воды. Почти все содержимое фляги он использовал при обработке раны. А ведь если у Фернана начнется жар, что вовсе не удивительно при такой кровопотере, то без питья никак не обойтись. Совсем рядом испанец наткнулся на небольшой ручеек. Это было просто чудо. Юкатан не баловал своих обитателей обилием рек или озер. В этом конкистадоры уже успели убедиться. До утра они провели время в вынужденном бездействии.

Гонсалес мужественно терпел боль. Он старался ничем себя не выдать. Бедро горело как будто в огне. Казалось, когти огромной кошки все еще терзают его. И все же гордость переполняла молодого кабальеро. Победить такого зверя, пускай даже вдвоем – это можно считать настоящим подвигом! Риос же не терял времени даром. Он набрал воды и сделал запасы сочных плодов. А также установил несколько петель, надеясь добыть в них какую-нибудь мелкую живность.

Спал Себастьян плохо. Постоянно вскидывался, подбрасывая веток в большой костер и прислушиваясь к дыханию спящего товарища. Тот дышал ровно. Похоже, никакой лихорадки у него не было. Что же, столкновение с ягуаром обошлось малой кровью. Дожидаться на одном месте выздоровления раненого путники не могли. Себастьян сделал для друга костыль из крепкой палки с перекладиной. За день Фернан сумел пройти около двух миль. Шли с длительными остановками. Так они и продвигались вдоль ручья.

Юкатан казался им бесконечным. Сколько еще дней предстояло идти, попадая из одной передряги в другую? Индейцы, пустыни, топи, змеи, хищники… Стоило испанцам решить, что их уже ничего не может удивить, как происходила какая-нибудь новая неприятность. Именно эту идею сейчас Себастьян и втолковывал Фернану:

– Да уж, в этих краях за один год можно тысячу раз погибнуть. Странно, что мы пока живы! Чего ждать в будущем? Что перед нами внезапно раскинется горный хребет, во время преодоления которого начнется извержение вулкана, а потом нас еще и накроет лавина? Осторожнее, вон там слева на дереве змея.

Гонсалес послушно сделал пару шагов вправо, обходя опасную рептилию. Себастьян шел впереди, при необходимости расчищая дорогу. В одной руке меч, в другой зажат арбалет. Одной рукой прицелиться и выстрелить невозможно, но и клинок оставлять в ножнах нельзя. Никогда не угадаешь, какое оружие пригодится в следующее мгновение. А ну как сейчас выскочит из зарослей ягуар! И что тогда делать?! То ли рубить, то ли стрелять, то ли падать на колени и молиться Деве Марии! На Фернана сейчас надежда невелика.

Гонсалес же шел следом. В правой ладони привычно лежал меч. В подмышку левой упиралась перекладина костыля. А нижний конец этого костыля, будь он неладен, находил на дороге каждую ямку, каждый рыхлый пятачок песка и тут же уходит вглубь на добрую ладонь! И приходилось раз за разом его вытаскивать! Как будто даже земля Юкатана старалась досадить путникам, хватаясь за эту деревянную подпорку и мешая идти вперед. Утешало то, то рана заживала хорошо, так что скоро можно будет снова передвигаться на своих двоих.

Через несколько дней испанцы с огромным сожалением попрощались с ручьем. Тот сворачивал на запад, в обратную от Кубы сторону. Но, как оказалось, причин для уныния не было. На Юкатане с приходом лета начался сезон дождей. В этом году он несколько запоздал, зато теперь наверстывал упущенное. Больше не приходилось, холодея от дурных предчувствий, взвешивать флягу, пытаясь определить, сколько же в ней осталось жидкости. Вода падала просто с неба. Ее было столько, что ни о какой экономии уже и речи не шло. Испанцы вздохнули с облегчением. Одна из самых серьезных угроз отодвинулась на дальний план, растворилась, смытая потоками ливня.

Путникам больше не досаждали беспощадные солнечные лучи, насквозь пронзающие любые заросли и жадно забирающие силы. Но заметно изнуряла влажность. Роса оседала на листьях, траве, сотнями маленьких капель украшала шлемы и кирасы. Дышать с непривычки было тяжело. Казалось, что влага сама рвется в легкие, забивая их и вызывая постоянные приступы кашля. Вода не задерживалась на поверхности и быстро уходила вглубь, но лишь для того, чтобы с неба в скором времени выпала новая порция. Джунгли, и до того пестрые, теперь окончательно расцвели. Каждое растение, будь то цветок, кустарник или дерево, стремилось перещеголять яркостью красок соседей.

Дожди пока что не слишком досаждали испанцам. Они не длились сутками напролет, несколько смиряли ярость солнца, обеспечивали водой. Идти стало чуть труднее – грязь все больше покрывала собой землю. Но это было ничтожной платой за избавление от жары и жажды.

Однажды утром прямо посреди леса они наткнулись на каменный дом. Он стоял в одиночестве, зияя провалами окон, без крыши, наполовину скрытый растущими вплотную деревьями.

– Вот это да, – выдохнул Фернан. – Тут живут люди!

– Вернее, жили. Сам видишь, хибара давно заброшена.

– Это еще не значит, что поблизости нет жилых домов.

Гонсалес перекинул щит со спины, привычно умостив его на левом локте. Мирные переговоры хороши, но следует приготовиться к неприятностям. Бедро уже почти зажило и двигался он без проблем. Себастьян начал осторожно обходить здание. Даже если индейцев внутри и нет, то какой-то зверь запросто мог облюбовать его под логово. Это был самый обычный дом, таких они видели немало в городе. Одноэтажный, сложенный из известняка, с одним входом. Некогда его венчала тростниковая крыша, но сейчас от нее ничего не осталось. Внутри сквозь земляной пол проросли травы, в которых копошились мелкие ящерицы. Голые стены. Вообще ничего больше. Люди покинули его уже много лет назад.

Фернан первым заметил серый бок еще одной постройки. Подойдя ближе, они увидели очередное здание, а чуть дальше рассыпавшуюся каменную кладку. Картина была странной. Высокие могучие деревья стояли вперемешку с некогда жилыми домами. Давно уже никто не тревожил покой покинутых жилищ. По-прежнему прочные, они стояли тут десятилетиями, а может и веками. Джунгли постепенно наступали, поглощая их, укрывая тенью от огромных веток, заплетая лианами и хороня под высокими травами.

Конкистадоры медленно шли вперед. Внимательно осматривая брошенные дома, они нигде не видели ни малейших признаков жизни. Человеческой жизни. Лесная была вполне привычной. На верхушке одного из домов умостилась крупная игуана. Распластав длинное зеленое тело, она блаженно грелась в лучах солнца, не обращая на людей никакого внимания. То тут, то там мелькали птицы. Темные дверные проемы настороженно провожали взглядами двух путников. Давно, уже очень давно не видели они никого, кроме дикого зверья. Гонсалес оглядывался, подсознательно ожидая, что вот сейчас откуда-то на них ринется… Кто? Фернан бы даже сам не сумел ответить, чьего нападения он опасался. Кто поселяется в мертвом городе после того, как его покинули люди? Но все было тихо…

Строений впереди попадалось все больше и Фернан сказал:

– Себастьян, а мы ведь уже давно идем по этому городу. Окраины растворились в джунглях. Там находились поля и огороды, хижины из глины и тростника. Деревья и кустарники поглотили их без следа. А сейчас мы приближаемся к центру. Тут каменные постройки, над которыми не властно время.

Говорил он шепотом, как будто опасаясь громким голосом разбудить этот мертвый город от многовекового сна. И все же здесь было тише, куда тише, чем просто в лесу. Или это только так казалось испанцам? Совсем скоро они наткнулись на настоящую дорогу. Сложенная на фундаменте из белых известняковых глыб, присыпанная сверху мелкими камнями, она тянулась вперед – прямая, как клинок меча. Индейцы строили на совесть. Между камней во многих местах проросла трава, но все же идти по проторенному пути было куда легче. Конкистадоры двинулись по нему, слыша, как под ногами хрустит гравий.

Примерно через полчаса они вышли на огромную площадь. Справа и слева возвышались гигантские ступенчатые пирамиды. Самая огромная взметнулась в небо прямо перед ними. Как будто в старой сказке – потерялись во времени и, блуждая, вернулись обратно в тот самый город, где прожили так долго. Где изумленными глазами увидали высокую культуру индейцев, их достижения в архитектуре, ремеслах, искусстве. Где узрели ужасные кровавые жертвоприношения. Вот только у испанцев путь занял несколько дней, а здесь прошли века.

Картина вокруг была очень знакомой. И в то же время очень чужой. Фернан силился вспомнить, так ли выглядела главная площадь в том городе, из которого они сбежали. Сотни мелких различий отвлекали, сбивали, мешали думать. Здесь кругом царила дикость и запустение, там кипела жизнь. Здесь лишь два человека стояли, глядя вокруг, там же их насчитывались сотни. Нет, все же это другой город. Гигантские постройки казались похожими, но немного отличались. Пирамид оказалось всего четыре, да и форма у них была немного иной.

Конкистадоры замерли посередине площади. Даже она, обильно усыпанная утрамбованным гравием, уступала натиску леса. Тут и там проросли травы и кустарники, вьющиеся растения карабкались вверх по ступеням пирамид. Испанцы замерли, не решаясь даже громким вздохом нарушить тишину. Почему жители покинули свои дома? Что стало причиной? Война? Эпидемия? Проклятие? Джунгли укрыли мертвый город, спрятав от любопытных глаз ответ на этот вопрос. Если местные жители все вымерли, то где тела индейцев? Растащили ли их дикие звери? За прошедшие века всякое могло произойти.

Фернан стряхнул с себя оцепенение и тронул Себастьяна за плечо.

– Пойдем.

Рука его указывала на верхнюю площадку самой большой пирамиды. Сказано было решительно. Риос неодобрительно качнул головой и спросил:

– Что ты там хочешь увидеть? Город покинут, там только немые камни.

Гонсалес упрямо качнул подбородком и двинулся к лестнице. Себастьян, бурча что-то себе под нос, зашагал вслед за ним. Нижнюю ступень с двух сторон украшали привычные змеиные головы, с коронами из перьев. Их пасти застыли в каменном оскале, глаза свирепо глядели на двух нежданных гостей. Испанцы стали подниматься. Шли довольно долго. Подъем был очень крутым, да и камни кое-где выщербились.

И все же через несколько минут конкистадоры достигли верхней площадки. Прямо перед ними стоял алтарь. Он давно лишился того дьявольского великолепия, которым снабжали его индейцы. Века оставили свой след. Краски смыло дождями, вырезанные на боках символы стали еле различимы. Просто серый камень, потускневший от воды и ничем не примечательный.

А на противоположном краю площадки возвышался каменный храм. Внутри царила тьма.

– Зажигай факел, – решительно сказал Фернан.

– И что ты там хочешь увидеть? – недовольно ответил Себастьян.

– Чего ты опасаешься? – Губы Гонсалеса искривила легкая усмешка. – Сам сказал – там всего лишь немые камни.

Испанцы вступили в чертоги давно забытого святилища. Фернан и сам не смог бы сказать, зачем его потянуло в это совершенно дьявольское, с его точки зрения, место. Наверное, это было то же самое стремление, которое толкнуло его отправиться в Новый Свет. Если есть враг, то с ним нужно обязательно помериться силами. Что за жизнь без триумфа? А в этом далеком краю самым грозным и могущественным противником для любого доброго католика являлся Сатана. Гонсалес просто не мог пройти мимо его обиталища, чтобы не заглянуть внутрь и не бросить таким поступком вызов дьяволу.

Ничего хорошего испанцы не ждали, а потому шли во всеоружии. Сталь клинков должна помочь в схватке против существ из плоти и крови, а вера и молитва станут опорой в борьбе против порождений ада. Пляшущее пламя металось, освещая углы, звук шагов эхом отражался от стен. Конкистадоры двигались осторожно, оглядываясь по сторонам и выставив мечи остриями вперед.

Здесь, укрытые каменной крышей от дождей и ветров, на стенах расстилались красочные фрески. Сцены сражений сменялись картинами праздников. Танцоры и певцы били в барабаны и дули в трубы, от души веселясь. Толпы пленников шли, понурив головы, склоняясь перед победителями. И шли они, разумеется, к алтарю. Там сидел огромный монстр, нарисованный в лучших местных традициях: зубастый, крючконосый, горбатый. Он пялил свои жадные глаза на только что вырезанное сердце, которое с почтением подносили ему на блюде два жреца.

Фернан помимо воли передернул плечами. Давно уже сгинул народ, потчевавший своих богов человеческими сердцами. Покинул этот проклятый город и растворился во тьме веков. Но живопись все помнит. И сейчас, как и сто лет назад, как и еще через сто лет, сидит и будет сидеть на помосте уродливый демон и тешить свою алчность муками и страхом приносимых в жертву людей. Сжечь бы весь этот мрачный храм, как будто вознесенный сюда прямиком из преисподней! Да разве камню что-то сделается!

Он одернул себя. Как можно так забывать об осторожности?! Смотреть нужно по сторонам, а не на стены. Дальние комнаты храма все еще не исследованы. Кто знает, что там таится? Конкистадоры медленно шли вперед. И все же глаза их помимо воли раз за разом обращались на фрески. Неровный свет факела оживлял неподвижные фигуры. Танцоры как будто двигались, воины заносили над врагами копья, жрецы беспощадно разрезали обреченным на смерть грудные клетки и доставали дымящиеся, пульсирующие сердца. А кровожадные боги с восторгом смотрели на все это. Стоит прислушаться, и можно будет уловить отзвуки битв, ритуальной музыки, криков и стонов! Фернан с досадой выругался. У него просто разыгралось воображение! Это всего лишь картины. Неподвижные, застывшие, но все же удивительно сохранившие огромную выразительную силу спустя века после создания!

Испанцы вошли в последний зал. Себастьян поднял факел повыше, желая рассмотреть помещение полностью. Фернан издал тихий возглас и изготовился к схватке. В дальнем конце виднелась какая-то фигура! Но тревога оказалась преждевременной. Вырезанная из камня статуя ягуара в натуральную величину. Зверь повернул к ним оскаленную морду. В свете огня он весь сиял. Блестели полированные нефритовые глаза, сверкали клыки, вырезанные из какого-то молочно-белого камня. Пятна на его шкуре были сделаны из кусков обсидиана. Теперь они отбрасывали отблески на стены, щедро множа полученный в подарок свет и позволяя людям осмотреть зал.

Себастьян подошел к зверю, легонько коснулся рукой носа, провел пальцами по клыкам.

– Острые! – изумленно поведал он.

Фернан не ответил. Он наконец-то нашел того, кто был олицетворением всей местной религии. Позади ягуара, упершись спиной в каменную стену, возвышался идол. Как будто сошедший с фрески. Вырвавшийся из тесных рамок нарисованной картины, чтобы встретить нарушителей его покоя. Куда выше человека, с искаженным как будто от муки лицом, обвитый змеями, с толстыми и бугристыми, словно древесные ветви, руками. Гонсалес замер, высоко вскинув голову, с вызовом глядя на изваяние.