Во власти теней

Вера Эпингер

Во власти теней

ПРОЛОГ

Ночь. Что скрывается за плотным пологом ночного неба с россыпью искрящихся звёзд? Что заставляет нас именно в эти часы вести битву со своими тайными мыслями, страстями, пороками; сдаваться под их натиском и полной грудью вдыхать взбудораживающий воздух свободы?

Свобода… Странное слово с лёгким привкусом горечи и незабываемым послевкусием. Стоят ли вековые сражения за обладание призрачной возможностью выбора всех тех бед, страданий и слёз? Возможна ли истинная безграничность? Или мы всегда будем лишь безвольными марионетками Судьбы и наших тёмных животных инстинктов?

Мы слишком слабы, чтобы сопротивляться; кем бы мы ни были, где бы мы ни были и чего бы мы ни хотели, крошечные семена сомнений в наших  душах рано или поздно взрастут, вскормленные слабостями и уступками.

Ночь – прекрасное время, чтобы позволить разуму воплотить в реальность то тайное и скрытое, что мы прячем от людских глаз и, порой, от себя. Ночь не имеет границ, но обладает над нами властью. Ночью мы ощущаем эту призрачную свободу, а её отголоски будоражат наши мысли до рассвета. И только вдыхая терпкий от  возбуждения воздух, мы понимаем, что на самом деле находимся во власти теней: теней прошлого, будущего и настоящего; теней наших фантазий, наших неизведанных сторон; теней, которые вполне способны превратить наши кроткие мечты в одержимость…

Прислушайся к безмолвности тьмы, заставь свои глаза видеть сквозь ослеплённую лунным светом реальность… Слушай и смотри.

Стон, тихий, но от того не менее сладкий, срывающийся с покусанных от вожделения губ. Слияние двух прекрасных тел;  нежно-оглушающий звук любви, тонущий в животной страсти; сердце, отбивающее прерывистый ритм и вдруг бросающееся вскачь; кровь, алая горячая кровь, несущая тепло по твоим венам, направляющаяся вниз, к твоему центру. Твоё тело, в бессилии замершее на влажных простынях, когда он вдруг останавливается, заставляя тебя почувствовать острую нехватку его жара внутри себя, смотрит тебе в глаза и усмехается, понимая, какой властью обладает.

Его рука, бесцеремонно скользящая по твоей груди, мягко сжимающая сильными пальцами тёмно-розовую горошинку соска, а затем медленно ласкающая нежную золотистую кожу. Твой судорожный вздох, порождённый его ласковой грубостью, когда он вновь входит в тебя; его хриплое дыхание и сильный толчок, заставляющий тебя вскрикнуть, а твоё тело последовать ему навстречу. Шёпот, твой тихий шёпот в попытке погасить разбушевавшийся пожар внутри тебя.

Слышишь? Слышишь мольбу?

– Пожалуйста, – срывающийся голос. Твой голос.

Видишь?

Девушка, раскинувшаяся на мягкой кровати, мечущаяся в огне, хватающаяся за простынь руками, сжимающая ее. Это ты. Смотри, смотри внимательно и чувствуй, поддайся соблазну и окунись в водоворот страсти, похоти и желания.

Плавься подобно раскаленному свинцу в его руках, когда он владеет тобой.

Когда сжимает твою тонкую талию в своих руках, не давая отстраниться; когда притягивает тебя к себе, заставляя сильнее обхватить его ногами в порыве быть ближе, глубже, дольше.

Ты видишь, как он закрывает глаза, когда ты начинаешь бороться за право власти, позволяя себе поддаться инстинктам и двигаться?

Так плыви по течению! Отбрось рамки, границы и запреты. Сейчас есть только ты и он…Пользуйся, живи, наслаждайся…

Я смотрела в его потемневшие стальные глаза и видела отражение себя. Его низкий голос проникал вглубь меня, будто задевая неизведанные струны души, ласкал меня. Руки, взгляд, голос, тело… Стало неважным, что, как и где, просто гул бьющегося сердца вдруг стал громче… я поняла, что пропала, больше нет меня, есть лишь пламя, безжалостное пламя, пожирающее всё на своем пути, вырывающее из реальности… 

Есть его хриплый стон, объединивший нас в бушующем пожаре страсти.

Вспомнишь ли ты на рассвете, как сгорала в его руках? Вспомнишь ли о своём сне, ставшем больше, чем реальным, ощутимым будто наяву? Вспомнишь ты ли его холодные серые глаза, когда наутро вместо них увидишь летнюю зелень любимого взгляда? Вспомнишь ли?

Глава первая

Монотонный голос преподавателя не замолкал ни на минуту, будто ему даже не нужно было дышать. Его речь лилась сплошным потоком непонятных заумных фраз и набором бесконечных чисел, смешавшихся в моей голове в кашу. За последние полчаса я не сделали ни одной заметки – политика государственной информатизации определенно прошла мимо меня. Какая досада!

Покосившись на подругу, корпящую над конспектом, удручённо вздохнула. Нет, расстройством внимания я не страдала, ненависти к учебе не испытывала, но каждая среда становилась для меня испытанием на прочность – профессор Щукин был кошмаром для всего нашего факультета.

Низкий полноватый мужчина в смешных очках с круглыми стеклами и непомерно завышенной самооценкой один раз в неделю превращал наши жизни в филиал ада. Свой предмет он считал чуть ли не пупом земли и каждый раз вместо кратких основ заставлял переписывать весь учебник, зачитывая его слово в слово, изредка делая паузы, чтобы вставить свое любимое «кхм», окинуть аудиторию прищуренным ядовитым взглядом и снова захлебнуться в слюнях нудного доклада.

– Анжел, – шёпотом обратилась к миниатюрной шатенке, старательно записывающей речь старого маразматика и от усердия чуть высунувшей кончик языка.

– Что? – недовольно откликнулась она, не отрываясь от записей.

На самом деле Анжелика была довольно милой девушкой, с которой я с первой же встречи нашла общий язык, но когда дело доходило до учебы, то она переставала замечать всё вокруг.

– Тебе не надоело? – чуть громче, чем следовало спросила я, отчего заслужила грозный взгляд Щукина. Нисколько не смутившись, подарила преподавателю ответный прищур, чуть скривив губы. Он недовольно нахмурился, но продолжил читать лекцию, не скатываясь до нравоучений.

– Нет. А тебе следовало бы записывать. Через месяц – экзамен, – оторвавшись от тетради, Анжела взглянула на меня. – Или ты забыла?

– О таком забудешь, – удрученно протянула я, утыкаясь в телефон. Конечно, не следовало отвлекаться. Анжела была права, но она уже целый месяц нудела по поводу окончания первого курса.

Хмыкнув, девушка краем глаза заглянула в тетрадь соседки и, бегло просмотрев пропущенное при разговоре со мной, принялась переписывать.

«Я люблю тебя. Как успехи?» – я бегло напечатала текст сообщения и нажала «отправить», не забыв добавить к тексту влюблённый смайлик.

«Я сильнее. Так себе. Соскучился» – ответ не заставил себя ждать. Мысль о Денисе вызвала улыбку – мы были вместе уже несколько лет. Он стал для меня всем – не только любимым парнем, но и лучшим другом, старшим братом и товарищем, который понимал меня гораздо лучше самой себя. По крайней мере так было раньше.

О, первая любовь, как же ты сладка… похожие интересы сблизили нас, заставив забыть о разнице в возрасте. Мне было шестнадцать, когда мы познакомились – моя юношеская влюблённость переросла в крепкое чувство. Правда… правда всё изменилось, когда перед поступлением в университет я переехала жить к Денису. Картина счастливой и красивой сказочной жизни с принцем на белом коне медленно, но верно обрастала желчными пятнами, яркий цвет блекнул и мерк. По моей вине.

Я опустила взгляд на правую руку, где на безымянном пальце красовалось аккуратное золотое колечко с тремя крошечными опалами. Подарок-намёк. Подарок-обещание. Денис был моим первым и единственным мужчиной, и я, взращенная на романтических историях, воспринимала его как свою дальнейшую судьбу. Как иначе? Ведь он обладал надо мной странной властью, заставляющей моё тело льнуть к его рукам, а сердце сбиваться на бешеный ритм, когда его горячее дыхание опаляло мою горевшую от сладкой истомы кожу.

«Жду вечер. Я приготовила тебе сюрприз».

Закусив нижнюю губу, представила его мужественное лицо в мягком свете свечей, разгоняющих полумрак комнаты с зашторенными окнами; его нежную и загадочную улыбку, моментально превращающуюся в дьявольскую, когда мой взгляд останавливался на его губах; зелёные, потемневшие от страсти глаза и сильные руки с длинными пальцами, ночами поднимающими меня на вершины блаженства.

Внизу живота начала теплиться маленькая огненная искорка. Смутившись от совсем неподходящего ощущения, поёрзала на скамье, пытаясь избавиться от этого сладкого предвкушения.

–… публичная борьба за общественную поддержку позиции субъекта, его представления об информационных проблемах, – ненавистный голос, прозвучавший вдруг неожиданно громко, подействовал, как ушат ледяной воды, заставляя мысленно вновь вернуться к учебе, – можете собираться. На сегодня всё.

Быстро вскочив, я закинула вещи в сумку и, не дожидаясь Анжелу, поспешила на выход.

В холле первого этажа внимание привлекла растяжка «Добро пожаловать в университет!». Возле парадных дверей толпилась группа испуганных подростков, похожих на стайку утят, боязливо касающихся первый раз лапками воды и нервно жмущихся друг к другу в ожидании матери. Роль матери исполняла молодая девушка, на вид лет двадцати пяти, должно быть аспирантка, – по её кислому лицу было видно, что перспектива водить экскурсию её совершенно не устраивала.

Обрадовавшись, что возле кофемата нет очереди, купила стаканчик горячего шоколада с тройным сахаром – приторно-сладкий напиток всегда помогал мне сосредоточиться перед новой парой.

Проходя мимо абитуриентов, я едва сдерживала улыбку. Всего год назад я так же, как и они, впервые ступила в альма-матер.

Практически каждую секунду в руке вибрировал телефон, порядком начиная меня раздражать. Одна нетерпеливая особа со стервозным характером не удосуживалась подождать несколько минут и отправляла мне один за одним грозные смайлики.

Да иду я… иду… – мысленно закатила глаза и, ловко лавируя в потоке студентов, ускорила шаг.

«В левой руке «Сникерс», в правой руке «Марс», мой пиар-менеджер Карлс Маркс», – напевала под нос засевший в голове мотивчик Ляписа Трубецкого. Почти подходит ситуации: вот только в левой – горячий шоколад, а в правой – телефон.

Набирая одной рукой сообщение нетерпеливой подруге, не заметила, что лечу прямо «в лоб» идущим мне навстречу.

– На дорогу смотри! – раздалось мне вслед, когда я, в последний момент подняв глаза, отшатнулась в сторону и чуть не задела другого студента плечом.

– Прости! – не останавливаясь, растерянно обернулась к нему. Клуша… не самая моя лучшая идея. Стоило только на мгновение отвлечься, как тут же налетела на кого-то: а смартфон и стаканчик с напитком выскользнули из рук.

Раздался едва слышный хруст и стекло новенького телефона разлетелось по тёмно-зеленому, с прожилками, камню. Выплеснувшийся на пол шоколад завершал живописнейшую картину.

– Сука! – из глаз брызнули злые слезы. – Денис меня убьёт! – простонала, нагнувшись и подбирая с пола скоротечно почившее чудо техники.

«Надеюсь, что никого не облила…» – шальная мысль проявилась за мгновение до того, как я подняла глаза.

Взгляд скользнул по чёрным кожаным мужским туфлям, начищенным до матового блеска, по серому деловому костюму с расплывшимся свежим коричневым пятном от моего напитка, по недовольному лицу мужчины, сыгравшего роль айсберга для Титаника-меня… Ёп твою мать! Только не он!

– Если я не убью вас раньше! – холодно произнес Градов, видимо уже успевший оценить масштабы катастрофы.

– Извините, пожалуйста! Я не хотела! – заискивающе пробормотала я, боясь поймать зрительный контакт с его глазами, с ужасом осознавая последствия своей невнимательности.

Несущаяся на всех парах по аудиториям волна студентов сшибла бы нас – если бы не Евгений Александрович Градов, словно волнорез, заставляющий недовольных затором студентов огибать препятствие посреди холла.

– И что мне делать с вашими извинениями, Беляева? – ледяной голос преподавателя резал по ушам. – На меня посмотрите, хватит пялиться на мою обувь.

– Я… – повинуясь указанию Градова, оторвалась от созерцания пола. Выдержать прямой контакт его серых глаз – словно провалиться в пропасть. Их бездна манила, затягивала чёрными липкими щупальцами страха, будто черная дыра; пугала, скрывая в себе нечто тёмное и ужасное.

Тут же сместила взгляд на его щеку, боясь, что ещё чуть-чуть и расплачусь от комичности и трагизма ситуации. Евгений Александрович с самого первого семинара дал понять, кто он есть. Он вынуждал опасаться его. Что-то в нём было такое… его обманчиво-ленивые движения, словно у сытого дикого леопарда, безучастно поглядывающего на стадо антилоп, но от этого не менее опасного. В каждом его действии сквозила гордость и самоуверенность. Всё его «я» кричало, что ему нечего добиваться, он ведь и так уже получил всё, что хотел.

– Вы, Беляева. Вам противопоказано держать в руках несколько вещей одновременно и уж тем более горячие напитки.

– Я же извинилась! – едва слышно прошептала я.

– Идите, куда шли, Беляева, – мне не нужно было повторять дважды. Я тут же затерялась в толпе, костеря себя, на чём свет стоит. Выкинув по пути стаканчик в урну, попыталась включить телефон, но чёрный, в паутине трещин, экран недвусмысленно намекнул мне о бесполезности этой затеи.

Злость на Градова ушла на второй план. Денис будет в бешенстве, если я не позвоню ему прямо сейчас. До боли сжав ладони в кулаки и успокоившись только тогда, когда ногти впились в кожу, открыла дверь кабинета.

– Ну наконец-то! – воскликнула Вероника, но, заметив моё состояние, сжала тонкие губы в линию. Придирчивый взгляд скользнул по моему лицу. – Что случилось?

– ДТП в холле, – фыркнула я, – дай мне телефон, пожалуйста, мне нужно Денису позвонить, – я небрежно уронила на стол не подающий признаков жизни телефон.

– Охренеть, подруга, – округлила глаза девушка, кончиками пальцев поднимая перед глазами тушку смартфона с выглядывающей из-за отколотого куска дисплея микросхемой. – Конечно, держи, – она вернула остатки телефона на стол и передала мне свой гаджет.

– Спасибо, сейчас вернусь.

Я вышла из кабинета, попутно набирая номер Дениса и оставляя Веронику удивленно глядеть мне вслед.

Гул в коридоре мешал сосредоточиться, гудки из-за негромкого динамика были едва слышны. Прислонившись спиной к прохладной стене, я терпеливо ожидала, пока Денис ответит на звонок.

– Слушаю, – его голос был странным. Я словно в живую видела, как двигались желваки на его скулах и как напряжённо он сжимал челюсти.

– Солнце, это я, – осторожно начала, не зная, что от него ожидать.

– Крис? – выдохнул он. Голос тут же потеплел, а тон смягчился. – Где ты была? Я не могу до тебя дозвониться.

– Я телефон разбила.

– Что случилось?

Я облегчённо выдохнула, понимая, что он не злится.

– Выскользнул из рук и упал, – отозвалась и всё же переспросила: – Ты не злишься?

– Да нет же! Я пытался тебе позвонить, но абонент вне зоны.

– Прости, – неосознанно крутила пальцами небольшую пуговку на жакете.

– Всё нормально. У тебя сейчас что?

Пуговица, не выдержавшая таких манипуляций, осталась у меня в руке. Давно надо было нормально пришить её.

– Философия, – убрав пуговицу в карман, я взглянула на стенд с расписанием на стене возле кабинета. – Хотя подожди. Тут замена, – нашла взглядом список замен. – Теория государства и права.

ЧТО?!

– Хорошо, я скоро выезжаю. После пары жду тебя в машине, – услышала улыбку в его голосе. – Люблю тебя.

– А я тебя, – улыбнулась в ответ, завершая вызов.

Теория государства и права не входила в мои планы. Особенно после моего «нападения» на Градова. После инцидента, случившегося меньше пятнадцати минут назад, мне совершенно не хотелось попадаться ему на глаза. Он не упустит возможность «уколоть» меня. Такой уж у него был стиль преподавания.

На семинарах во время опросов Градов не удостаивал нас и взглядом, а откидывался на спинку чёрного кожаного стула и погружался в планшет, изредка кивая головой и комментируя ответ. Он был преуспевающим адвокатом и мог похвастаться широким кругозором и эрудицией – кладезь историй и полезных знаний для нас, студентов. Именно поэтому его занятия никогда не были скучными, но шутки часто переходили всякую грань, а любовь к издевкам над студентами заставляла нас периодически ненавидеть его. Помнится, однажды в ответ на очередную эмоциональную вспышку одного из моих состоятельных одногруппников, он сразу дал понять, кто он, а кто мы:

– Общение с преподающими здесь специалистами сильно помогает мне в карьере. Но, к сожалению, не всё так гладко. Есть кое-что, что спутывает мне все карты, – он окинул холодным взглядом аудиторию, – это кое-что – вы. Увы, но преподавание – не мечта всей моей жизни. Оно не приносит мне дохода и особого удовольствия, так что мы с вами в равном положении. Вы ненавидите меня, а я недолюбливаю вас. Но это сильно не должно нас волновать, так ведь? Кроме желаний есть еще и обязанности. Так что попрошу придержать свои порывы и молча исполнять их.

Своими словами Градов только раззадорил сплетников – поползли слухи об его ущербности и попытке поднять самооценку, срываясь на «детях». Но как бы то ни было большая половина студентов уважала его, ведь он давал реальные знания, пускай и не совсем приятным способом.

Вернулась в кабинет – группа собралась полным составом. Наши весельчаки, как обычно, гоготали над очередными нелепыми шутками – и это взрослые люди… Сев на своё место, я повернулась к Веронике. Та уставилась на меня, постукивая по столу ярко-красными ногтями. Терпения у нее было не занимать, а любопытство и вспыльчивость оказались главными качествами, – впрочем, это не помешало нам сдружиться. Как говорится, рыбак рыбака видит издалека, верно?

Хотя если уж и давать мне характеристику пословицами да поговорками, то «В тихом омуте черти водятся» подойдет идеально. Так оно и было. До переходного возраста я была очень скромным ребенком, смущалась и прятала глаза по любому поводу; но чем старше становилась, чем больше гормонов вырабатывалось организмом, тем больше в моей натуре проявлялись наглость и бесцеремонность. Именно они, а не тяга к учебе и посиделки за книжками, вопреки мнению окружающих помогли закончить школу с золотой медалью.

– Что Денис сказал? – Вероника тряхнула головой, отчего её длинные тёмно-русые волосы рассыпались красивыми волнами по плечам.

– Как обычно, – пожала плечами и достала из сумки тетрадь. – Готова к нашему любимому развлечению?

Девушка закатила глаза, а Анжела, тихонько притаившаяся рядом, оживилась.

– Эй, не истери, Анж, – цыкнула на нее Вероника и вновь посмотрела на меня. – Конечно, готова, как же иначе! – с сарказмом добавила подруга, недовольно сморщившись.

– Я тоже совершенно не готовилась, – расстроенно выдохнула Анжелика. – Девчонки в общаге опять устроили разнос.

Мы с Вероникой сочувственно переглянулись – в отличие от нас Анжелика жила в общежитии и полностью вкушала прелести студенческой жизни.

Наше любимое развлечение – опрос по восьмидесяти юридическим терминам – было задумкой Градова, к которой он обращался в начале каждого семинара, с упоением наслаждаясь имитацией умственной деятельности на наших лицах.

– Да бросьте, девчонки, как всегда прорвёмся, – засмеялся одногруппник Слава, подходя к нам. – Я так вообще не парюсь.

– Правильно, тебе-то чего волноваться? – съязвила Анжелика, обращаясь к парню. – Больше ноля всё равно не получишь.

– Вот и я о том, – не обиделся Слава. – Это всего лишь учеба, – пожал он плечами и вернулся к своей веселой компании.

Я не питала особой любви к одногруппникам – но всё же будет жалко, если кто-то из них вылетит после сессии. Вероника подавила смешок. Немного смутившаяся Анжелика открыла учебник и принялась судорожно листать его, обрывками поглощая какие-то фразы.

«Что ж, она снова потеряна для общества» – мысленно усмехнулась я и вольготно откинулась на спинку стула, чуть покачиваясь на нем.

Пара уже давно началась, но Мистера-Супер-Адвоката не было. Обычно он приходил минут через пятнадцать после начала и отпускал пораньше, так что это стало ещё одной причиной симпатии студентов, жаждущих подольше отлынивать от гранита науки.

Решив, что сегодня просто получу свой законный ноль баллов и спокойно сяду на место, я не предпринимала попыток повторить эти треклятые термины, хотя в голове сами собой всплывали некоторые вызубренные определения.

На удивление в кабинете стояла тишина: взволнованные студенты с упоением вчитывались в учебник.

– Стоп, я что, единственная, кто не знал, что сегодня теория? – удивилась я, подталкивая Анжелику локтем.

– Расписание неделю назад обновили, – пожала плечами девушка, не отрываясь от повторения материала.

– Кристина, ты же в своем репертуаре, – услышала я тихий смешок Вероники.

– А ты вообще молчи, – посмеиваясь, беззлобно отозвалась я и бросила взгляд на дверной проем. Вместо бежевой стены коридора увидела застывшего, как изваяние, Градова. Он внимательно осмотрел присутствующих, с усмешкой взглянул на меня и зашёл в кабинет.

Я недовольно прищурилась и привстала вместе со всеми, приветствуя преподавателя. По спине побежали мурашки от его привычно ехидно-брезгливого «Ну здравствуйте, студенты», брошенного будто невзначай.

Евгений Александрович избавился от залитого кофе пиджака. Теперь он не скрывал, как шикарно сидит на мужском теле белая рубашка с расстегнутыми верхними пуговицами. В этот раз Градов пренебрёг галстуком.

Информация на официальном сайте университета гласила о том, что ему тридцать восемь лет, из которых после окончания учебы пятнадцать отданы юриспруденции. Выглядел ли он на свой возраст? Скорее нет, чем да. Довольно высокий, в меру мускулистый, но без идеального атлетичного телосложения. Подтянутый, и никак не тянущий на практически сорок лет. Не удержалась – мысленно сравнила его с Денисом и, признав несомненную победу за последним, язвительно усмехнулась, за что удостоилась недоумевающего взгляда стальных глаз.

Семинар обещал быть веселым.

Наше любимое развлечение было в самом разгаре. Евгений Александрович поочерёдно поднимал студентов и оглашал понятие. Кажется, из дюжины опрошенных верный ответ прозвучал всего пару раз. Подобный результат ничуть не трогал Градова, и он расслабленно откинулся на спинку стула, буравя Славу взглядом, поскольку парень бесцеремонно уселся на своё место, отказавшись отвечать.

Я скучающе облокотилась на стол и прикрыла глаза, впадая в дрёму. Ночь выдалась бессонной.

Когда в аудиторию залетел игривый порыв ветра из открытого окна и коснулся моей кожи своим прохладным прикосновением, в памяти всплыли ощущения горячих поцелуев Дениса. В какой-то момент это чувство, вызванное необычным контрастом холодного воздуха и призрачных, еще не забытых ласк, стало настолько реальным, что я едва подавила стон наслаждения. Вовремя опомнившись, распахнула глаза и огляделась, не заметил ли кто моего бесстыдного порыва. К счастью, никому не было до меня дела, только Градов не отрывал от меня глаз.

– Беляева! – небрежно произнес он.

Я поднялась со своего места, боковым зрением заметив, как Вероника показала мне большой палец. Ее жест не остался незамеченным – мужчина предостерегающе покосился на подругу и та, замявшись, уткнулась в тетрадь. Довольный её реакцией он вновь перевёл взгляд на меня.

– Кристина, будьте так любезны… – он замолчал, а спустя одно бесконечно долгое мгновение продолжил, – раскрыть понятие аккламации. Оно должно быть вам знакомо.

Я сосредоточилась, пытаясь выудить из памяти хоть что-нибудь. Моё молчание оживило Градова – он хмыкнул и, отложив ручку, принял в кресле более официальную позу.

Анжелика что-то едва слышно шептала мне, а я пыталась пережить испытывающий взгляд Градова, так что даже не думала прислушиваться к робкой попытке подруги помочь. Шепотки в аудитории стали раздаваться всё громче, но твердое «Тишина» Градова прекратило назревающую болтовню.

– Ну же, Беляева. Только не смей говорить, что не знаешь.

– Это… – в голове появлялись обрывки нужны слов, – принятие решений на основе реакции участников… – я замолчала, пытаясь придать окончанию определения удобоваримый вид.

– Почти горячо, Кристина, – многозначительно кивнул Евгений Александрович, будто мы играли в «тепло-холодно», смутив меня. – А дальше?

– Выражаемой эмоциями, – закончила я, плюнув на это бесполезное дело. Скомканная фраза, вылетевшая из уст, никак не походила на мой обычный ответ. Да и Градов сегодня что-то сильно подобрел, раз начал меня вытягивать. Обычно уже после секундного молчания он удовлетворенно усмехался и ставил ноль в графу для оценки.

Но и такой ответ не удовлетворил Мистера-Супер-Адвоката.

– Каких эмоций? – он покачал головой и что-то записал в планшете.