Воля дракона. Современная фантастика Польши

– Так точно, герр майор.

Иван открыл эвакуационный люк в полу, опустил свое большое тело на бетон и замер, выжидая, пока машина проедет над ним.

– Хейни. Немцы с фойерферами[37] пойдут вслед. Их вилл нихт[38], чтобы хоть кто-нибудь в том бункере дожил до ночи.

– Яволь, герр майор.

Хейни, на счастье, неплохо понимал по-польски. Вагнер, если нервничал, время от времени начинал говорить на родном языке, забывая простейшие команды по-немецки. В предыдущий раз это едва не погубило атаку, когда он приказал немцам «напепчать сукинсунов»[39]. Легче всего было с россиянами. Они знали все языки, кажется, вплоть до венгерского.

– Кошечка, – толкнул он голую чешку. – Гиб мир посерн командир[40].

Девушка споро заработала рукояткой семафора.

– Ано. Вас мам указать?[41]

– Прикройте меня. Хэви граунд атак![42] Тьфу! – Вагнер сообразил, что разговаривает с поляком и теперь можно обходиться без жаргона. – Атака на подавление. Сделай, что можешь.

Ее тонкие ручки творили чудеса. Потом она приникла к перископу.

– Отвечают… Х-о-р-о-ш-о-п-р-и-к-р-о-ю. У-м-е-н-я-е-щ-е-е-с-т-ь-ч-е-т-ы-р-е-т-а-н-к-а.

Вагнер выскочил из транспортера через боковые двери и, укрывшись за броневыми плитами, крикнул:

– Долгоруков, вперед. Наступление!

Взвод миротворцев, состоящий из тридцати тигров, двинулся вперед под охраной транспортеров. Наемники открыли огонь, вскоре заговорила артиллерия, двинулись познаньские танки. Немцы накачивали баки со смесью, поднимая в них давление, чтобы можно было использовать огнеметы.

Потом тигры выскочили из-за машин и на полной скорости бросились в атаку. Один моментально налетел на мину, три сбились в кучу и остановились, а остальные продолжали наступать.

– Зорг!

Гепарды перемешались с немцами. Снова мина. Вторая, третья… Йесу-у-ус… Атака могла захлебнуться. Марта, красивая венгерка, умеющая прекрасно готовить, вечерами певшая исполненные ностальгии песни и четырнадцать уже раз пытавшаяся покончить с собой, высунулась из-за броневого щита. Она стреляла из ручного пулемета по бункеру. И конечно, ее вскоре должны были снять меткой очередью, но тут один из познаньских танков остановился и засадил-таки снаряд в амбразуру вражеского укрытия! На подступах поднялась кутерьма. И тотчас после этого в бункер ворвались тигры, а за ними – гепарды. Потом у амбразур оказались немцы со своими огнеметами.

– Вег! Вег! Раусовать! – кричали они зверям. – Ди катцен… Все раус![43]

Немного погодя, когда звери уже убегали коридорами, обозначенными котами, люди пустили в ход огнеметы. Смесь, которой они были заправлены, имела свойство прилипать к любой поверхности. И горела. Огонь этот нельзя было погасить ничем – ни водой, ни пеной. Еще эта смесь обладала собственным окислителем и сгорала полностью. Как и обещал ее производитель.

После того как крики из бункера слегка стихли, с холмов застрочили пулеметы, прикрывая убегающих. Впрочем, в укреплении уже не было никого, способного убежать. Артиллерия скорректировала огонь, и очереди стали стихать.

– Доложить о потерях!

Отдав это приказание, Вагнер покинул транспортер и вышел на дорогу.

Взвод миротворцев уже зачищал поле битвы, и случайных выстрелов опасаться не следовало. Шоферы грузовых машин еще сидели в укрытиях, однако познаньские солдаты уже выходили на дорогу. Хорошо вышколенное и великолепно оснащенное войско. Вот только ничего они в пустынных войнах не понимали. Все еще верили в свои танки, лобовые атаки и превосходящую огневую мощь. В отличие от вроцлавян, контактов с бедуинами они не имели и, соответственно, ничему от них научиться не могли.

– Сигнальщица и офицеры – ко мне, – приказал Вагнер.

Вся свита поспешно собралась. После этого они отправились на встречу с командованием конвоя, которое как раз выгружалось из бронемашины весом более ста тонн, увенчанной броневыми башенками: из них торчали орудийные дула, стволы минометов, гранатометов и пулеметов.

– Пан генерал, майор Вагнер рапортует о прибытии ударной группы.

Сэм Павелец являлся старым волком автострадных боев. Однако окружен он был молодыми офицерами, одетыми в причудливые мундиры, соединявшие признаки униформы иностранного легиона и африканского корпуса времен Второй мировой войны. А еще на них красовались кожаные сапоги до колен, кожаные пояса и кожаные патронташи. Как они в этом всем не сварятся по такой жаре? Впрочем, познаньцы тоже посматривали на наемников с некоторым удивлением. Как это возможно, чтобы майор имел на себе только бурнус и тюрбан? Почему на поручиках лишь бронежилеты, а их сигнальщица попросту голая и ничуть этим не смущается?

Павелец заметил недоуменные взгляды и объяснил:

– Они в первый раз.

Сэм знал, что совершенно бесполезно требовать от наемников хоть какой-то дисциплины. В их ряды в основном попадали индивидуалисты с непомерно раздутым эго. Однако если кто-то, желая завербоваться, в одиночку умудрился прорваться через убийственную пустыню, стало быть, у него на заду три пары зорких глаз, не только шестое чувство, но седьмое и восьмое дополнительное, а солдат он просто прирожденный.

– Пан поручик, – генерал подошел к Зоргу и приложил два пальца к головному убору, – ваша атака мне очень понравилась.

Познаньские офицеры окаменели. Как можно отдавать честь зверю? Зорг бросил на них взгляд и тихо фыркнул. Потом поднял и выпрямил свой цепкий, как у обезьяны, хвост, заканчивающийся скорпионьим жалом, явно салютуя в ответ.

Чешка приняла сведения о потерях, подаваемые с поля азбукой Морзе, и отрапортовала:

– Наши потери: айн[44] тигр, драй коты[45], три люди. Познаньцы потеряли: фюнф[46] танков, один бефордер[47], двадцать девять ЛКВ, и да, ахт унд зехцинг люди[48].

– Неплохо. – Вагнер обернулся к своим солдатам и крикнул. – Разбито двадцать девять грузовиков. Берите себе, что пожелаете. Только быстро.

По-польски понимал, наверное, лишь один из десяти наемников. Однако смысл именно этого приказа все уразумели великолепно. Все, кто были: люди, гепарды, тигры, коты и даже птицы – стремглав кинулись к обломкам на автостраде.

– Господин майор, вы, кажется, допускаете ошибку, – не выдержал кто-то из познаньских поручиков. – Мы погибаем для того, чтобы доставить груз во Вроцлав, а вы разрешаете его грабить?

– Грузовики разбиты, а дополнительный груз на боевые машины я взять не позволю. Все лишнее придется сжечь.

– Как это – сжечь?

– А вы что думали? Оставить все это мутантам?

– Йезуз… но ведь в тех машинах и трупы наших товарищей.

– Мне жаль. У меня не хватит напалма, чтобы сжечь еще и тела.

– Зачем жечь? – повторил поручик. – Мы должны устроить им достойные похороны.

Павелец рассмеялся, но как-то невесело.

– Ты думаешь, у мутантов нет лопат? – Он отер пот со лба. – Ночью выкопают наших и съедят.

– Боже! – Молодого офицера едва не стошнило. – А что сделаем мы?

– Как обычно… – Генерал тяжело вздохнул. – Напичкаем каждого шестого ядом по самые уши и… – Он снова вздохнул. – И оставим здесь.

– Йесус… Йесус. Ну ладно, а почему не отравить все тела? – Поручик, кажется, начинал проявлять признаки рассудка.

– Тогда они придумают какое-нибудь противоядие, – объяснил Вагнер. – А каждый шестой нанесет диким больший урон, чем все наше сражение. Так поступают бедуины и получают неплохие результаты.

– Да-а-а-а… солдаты воюют даже после смерти. – Павелец взял Вагнера под руку и отвел его в сторону. – У меня для вас, господин майор, есть особый груз.

– Знаю. Барила меня об этом предупредил. – Вагнер припомнил письменный приказ, полученный им перед самым выездом. – Кажется, курьер из США? Это возможно?

– Несомненно. – Павелец открыл дверцу ближайшей машины. – Сью! Передаю вас в руки адресата.

Из машины появилась рослая негритянка в полевом мундире морского пехотинца.

– Приветствую, господин майор. – Она протянула руку. – Полковник Сью Кристи-Андерсон. Корпус морских пехотинцев Соединенных Штатов Северной Америки.

Вагнер вытаращил глаза. Это была первая американка, которую он видел в жизни. И третья чернокожая.

– Вы неплохо разговариваете по-польски.

– Вы тоже. – Они обменялись рукопожатием. – Прошу обеспечить мне охрану. Выполняю очень важную миссию.

Павелец только махнул рукой и решил поторопить своих людей. Вагнер слегка улыбнулся. Не мог представить, какую миссию может выполнять в Польше офицер из-за океана.

– Зорг! Опекай даму. Главное, если заснет, не откуси ей ноги, как той, последней курьерше.

Американка на этот не очень изящный крючок не попалась. Отдав честь, она сказала гепарду:

– Приветствую пана поручика.

Зорг проглотил слюну, потом удивленно взглянул на Вагнера и буркнул:

– Хай!

А американка уже внимательно разглядывала вроцлавские машины, их вооружение, снаряжение и то, как их обслуживают наемники.

– Почему они в пять раз меньше познаньских? – спросила она, указав на монстроподобную бронемашину за спиной.

– Бедуинская мудрость, – объяснил Вагнер. – Зато они могут разогнаться до двухсот километров в час. Это помогает быстрее уносить ноги.

Девушка снова не обратила внимания на подколку. Похоже, принципиально.

– Называй меня Сью. По-польски это, кажется, Сусанна?

– М-м-м-м… Точнее, Зося. – Вагнер подмигнул Зоргу.

А негритянка все приглядывалась, сравнивая вооружение войск из разных городов, подмечая малейшие особенности. Похоже, из нее мог вырасти неплохой специалист пустынных войн.

Наконец она прекратила это занятие и, повернувшись к Вагнеру, посмотрела ему в глаза, прикусила губу.

– О’кей! Поведай мне, как здесь выживают. Хорошо? У меня действительно важная миссия.

Вагнер пожал плечами, потом провел ладонью по ее прекрасным косичкам, спускавшимся аж до середины спины.

– Первым делом – волосы. Они должны быть очень короткими. И не только на голове. Если же ты этого не хочешь, то придется ходить голышом. – В подтверждение своих слов он показал на чешскую сигнальщицу. – Остальные инструкции будут потом.

– Понимаю. О,кей! – кивнула американка.

К этому времени вокруг уже столпились нагруженные добычей наемники и с удивление пялились на необычного гостя. Вагнер призвал Марту. Та взяла из транспортера свою парикмахерскую машинку и проводила госпожу полковника в ближайшее уединенное место, словно барана на стрижку. Солдаты уселись на награбленное барахло. Им хотелось увидеть, чем все закончится.

Сью Кристи-Андерсон вернулась уже через несколько минут, остриженной под мальчика. Череп у нее оказался идеальной формы.

– Волосы на голове и… хм, там… это чтобы не подхватить насекомых? У вас водятся какие-то специфические насекомые?

– Нет. – Вагнер заглянул ей в глаза. – Это была только шутка, Зося.

Наемники разразились хохотом. Долгоруков упал на спину и трясся от смеха. Марта хихикала. Хайни закрыл лицо, а Алексей, высунувшись из люка, хлопал в ладоши. Даже Зорг довольно прищурил глаза.

Американка колебалась где-то с полминуты, а потом тоже засмеялась, хотя и несколько вымученно.

– Ну хорошо, – признала она. – Ты меня сделал. Теперь мне надлежит раздеться догола?

– Это было бы лучше всего, – промолвил Вагнер. – Однако, если ты хочешь, могу дать бурнус. – Он прикоснулся к ее мундиру. – Иначе получишь солнечный удар.

Пожав плечами, она взяла у какой-то девушки не слишком пропотевшую рубаху, длиной до колен, и тут же ее надела. Следовало признать, благоразумием она обладает. Наемники это отметили и шутить над ней более не стали. Никто не пытался засунуть ей кота в трусы, кинуть в лицо молодую гепардицу или окатить ноги кипятком из спускового крана. В сообразительности негритянке отказать было нельзя. Вероятно, она даже догадалась, что шутка Вагнера спасла ее, например, от «случайного» прикосновения спиной к паровому котлу, от «случайной» подножки, падая после которой она должна была разбить себе лицо о стальную переборку. Похоже, она уже бывала среди наемников и неплохо знала, что они могут сделать со штабным офицериком, неожиданно оказавшимся среди настоящих солдат. После того как они отправились в обратный путь до Вроцлава, она даже шепнула Вагнеру «спасибо». В общем, она и в самом деле оказалась неглупой обезьянкой. Стояла, опираясь о стену транспортера, и стоически переносила качку и тряску. А если некто даже и подал ей фляжку, в которой была не вода, а что-то другое… Какое это имело значение, если Сью знала: она попадет во Вроцлав живой, здоровой и даже не поцарапанной.

Вагнер разглядывал ее с усмешкой. Ему уже не раз случалось видеть офицеров, неожиданно утративших пол штаба под ногами. Одно дело рассматривать цветную карту и втыкать в нее маленькие флажки, а совсем другое – быть этим маленьким флажком, воткнутым в какую-то дорогу. Впрочем, Сью Кристи-Андерсон держалась молодцом. Даже поделилась с экипажем своим запасом самокруток. Купить она этим их не купила, однако… Ближайшей ночью американка могла спать спокойно, не опасаясь ощутить между ногами крысу.

На счастье, Тржебницких взгорий они достигли еще до заката. Поскольку езда в темноте была верным способом покончить счеты с жизнью, им пришлось разбивать лагерь. Впрочем, они были уже в пределах досягаемости артиллерии Вроцлава. Соблазнительная чешка запустила в воздух несколько сигнальных ракет. Теперь парни у прицелов твердыни четко знали, где находится их позиция. Коты обшарили местность и признали ее безопасной.

Солдаты жарили эскалопы на паровом котле ближайшего транспортера. Марта приготовила несказанно вкусный суп из продуктов, добытых в разбитых грузовых машинах, а после ужина играла на гитаре и пела печальные песни. Потом она вспомнила, как в будапештском бункере у нее прямо на глазах насиловали ее дочь, разрыдалась и отправилась делать еще одну попытку самоубийства. На счастье, влюбленный в венгерку по гроб жизни Алексей, догнав, всадил ей в спину парализующий заряд. Потом он уложил женщину спать и, прежде чем укрыть пледом, ввел ей ампулу амфетамина, для того чтобы она не так сильно плакала.

Наемники, избежавшие караула, наслаждались водкой и пылью.

Познаньские солдаты были настолько хорошо организованы, что им даже удалось что-то подогреть, и они теперь поедали свою синтетическую еду. Хорошо поджаренные эскалопы наемников, конечно, вызывали зависть, но, поглядывая на них, солдаты не двинулись дальше плоских шуточек о том, что это мясо, скорее всего, человечье. Водители грузовиков так устали, что даже толком ничего не поели. Кто-то зажег огонь на песчаном холмике, политом напалмом. В общем, было неплохо, даже хорошо, поскольку светил месяц и каждый развлекался, как мог. Конечно, если удавалось забыть, что в ближайших барханах лежат кости тысяч убитых, что это пикник на кладбище…

Сью Кристи-Андерсон подошла к Вагнеру после полуночи. Стряхнув с себя кота, насосавшегося валерьянки по самые кончики ушей, она вынула из сумочки последнюю самокрутку. Прикурив ее, негритянка сделала затяжку и предложила майору.

– Откуда у вас разумные звери? – спросила американка. – Кажется, после китайской бомбы возможность проводить генетические эксперименты была…

– Они рождаются сами. Натуральным образом. Понимаешь? Любовь, беременность, роды… и вот их на свете становится больше.

Женщина усмехнулась.

– Мутации произошли перед бомбой Чен? И теперь зверье передает измененные гены потомству… Сколько уходит в брак?

– Пять – семь процентов. Однако прогресса не наблюдается. У нас еще по крайней мере сто лет будут разумные гепарды, тигры, коты и птицы…

– Ты знаешь, что у нас есть змеи? – Она открыла прикрепленную к поясу сумочку и показала гремучую змею. – Обнаруживает мины лучше кота. И собак не боится.

– Однако она в девять раз медленнее обычного кота. – Вагнер сделал глубокую затяжку и отдал самокрутку госпоже полковнику. – Где научилась так говорить по-польски, Зося?

– Отец был поляком.

– Был?

– Да-а-а… Застрелили его под Саванной, охранял конвои.

– О-о-о-о… Он не первый поляк, которому там прострелили голову.

Она поняла не сразу, а потом, видимо припомнив какую-нибудь книжку по истории, подмигнула Вагнеру и тихо рассмеялась.

– Наглец.

Он рассмеялся в ответ.

– Скажи… как там, в Штатах?

Она пожала плечами.

– Как везде. Люди живут в бункерах, синтетическая пища, бунты, усмирения, мутанты. Полная безнадега.

– Ты посмотрела мир…

– Ну да. Была в Детройте и в Вашингтоне. Переплыла на паруснике Атлантику. Очутилась в лондонских бункерах. Занесло меня в Осло. Знаешь, что там холодно? Внезапно пятнадцать, двадцать градусов холода зимой. Хе… Экстра! Потом я поплыла пароходом через Балтику на Познань. Ведаешь, какой классный порт в Познани? Только все время стреляют из пушек. Из-за этого трудно заснуть в бункере.

– Знаю. Дикие звери все время атакуют Познань, поскольку это главная база снабжения Вроцлава.

– Почему так важен Вроцлав?

– Так же, как и тысячу лет назад. Город на перекрестке дорог Запад – Восток, Север – Юг. Главный узел контрабандной торговли обновленной Европы.

– Ну и что?

– Он защищает всю Польшу.

– А-а-а-а… Разве контрабанда так важна?

– Увидишь. Фестунг Бреслау тебя заинтересует.

– Э-э-э-э… обычные бункеры. Безнадега, как и всюду.

Вагнер рассмеялся. На этот раз – громко.

– Сама увидишь.

Закутавшись в одеяло, он отошел в сторону, чтобы отправить почтового голубя с рапортом о событиях прошедшего дня. Алексей уже держал подготовленную и разогретую для полета птицу, но сначала показал Вагнеру маленькую записку, доставленную голубем из Вроцлава. Судя по неразборчивому почерку, автором ее был сам генерал Барила. Майор пробежал взглядом несколько строк текста и ошарашенно покрутил головой.

«Анджей, надеюсь, что глупая девка из ЦРУ, представляющаяся полковником морской пехоты, уже у тебя в лапках. В отношении ее у меня для тебя есть специальное задание. Когда окажетесь в городе, займись ею вплотную. Для того чтобы все казалось натуральным, покажи ей свой дом, жену, ребенка. Оставь ночевать. Представь лучшие стороны жизни… Пусть перед встречей со мной отмякнет. Выжми из нее слезы. Она для меня очень важна, так что постарайся.

Подпись: Барила, генерал.

Постскриптум. Спорим, ты, свинья, уж обрезал ей волосы?»

Удивительное задание… заставить Шоколадку плакать? Конечно, сделать это не так трудно… А собственно, что происходит?

Вагнер подозвал жестом Хейни и, многозначительно ему подмигнув, шепнул:

– Следи за Зосей.

После этого он вернулся к негритянке.

– В общем, Шоколадка, держись рядом со мной. Наверняка на нас перед рассветом нападут. Выкопай себе в песке укрытие.

– Шоколадка? – Госпожа полковник, а вернее агент ЦРУ, вынула из ранца складную лопатку и принялась копать. – Все поляки такие расисты?

– Несомненно. А если узнают, что ты обрезана, будет хуже.

На этот раз она рассмеялась, однако смех тотчас застрял в ее горле. Вскрикнув, американка отскочила в сторону.

– В моей яме чья-то нога.

Вагнер лениво взглянул на уже побелевшие кости. Сражения на автобанах длились не меньше ста лет. Гораздо удивительнее, если бы в песке не нашлось ничего подобного. Вынув плоскую бутылочку водки, он протянул ее негритянке.

– Хлебни.

Негритянка все еще пыталась овладеть собой.

– Сейчас. – Она потрясла головой, потом выпустила из сумки свою гремучую змею. – Мне кое-куда нужно.

– Делай все тут, – посоветовал он. – Коты-часовые змею не пропустят. А если надумаешь прогуляться без нее, то лишишься своих красивых ножек на первой же мине.

– Как это… тут? При всех?

– Боишься, что тебя изнасилует та чешка? Спокойно. Она уже напичкана амфетаминами до одурения.

Она все же немного отошла, а он, старательно не глядя в ее сторону, отвинтил крышечку и сделал глоток. Через некоторое время негритянка вернулась и, усевшись рядом, прислонилась к его плечу.

– Знаешь… – вздохнула она. – Тут с вами… как бы так… тепло.

Сказано это было вполне естественно. Не будь письма генерала, он мог даже попытаться сделать ей «тепло». Вообще, играла она неплохо. Вот только для чего?

Он подал ей бутылку, и она сделала большой глоток.

– Шоколадка…

– Что, расистик?

– У тебя нет желания слегка объединиться?

Она вздохнула и прошептала:

– Ну, может, и есть. Однако заниматься чем-то таким на глазах у остальных…

Она сделала еще один большой глоток и вернула ему бутылку.

– Почему все так получается?

Вагнер поднял глаза к небу.

Ему уже надоели разговоры на тему: «Как все могло быть хорошо, не случись это шайзе[49]».

Сначала был век пара и электричества, потом эра атома, потом война, американская бойня под Пекином и китайская бомба Чен. А потом снова начался век пара, но без электричества. Никто не знал, чем являются чены. Какие-то бактерии? Наномеханизмы? Крохотульки, вызывающие ионизирующее излучение? Без электричества, благодаря которому действуют электронные микроскопы, выяснить это невозможно. Причем это нечто, эти чены витали в атмосфере Земли, кишели повсюду. И… превращали изоляторы в проводники. А это означало возвращение назад, к факелам, освещающим внутренность бункеров, к добыче каменного угля, к войнам, ведущимся при помощи пушек и пулеметов. Конечно, что-то от периода наивысшего развития человечества осталось. Остались генетические изменения, иммунитет к классическим болезням, некоторое количество передовой химии. Еще со времен войны остались бункеры, позволяющие выжить тем, кто не превратился в чудовищ. Еще сохранились климатические изменения, гигантские моря, возникшие в результате таяния льдов. В целом, если тебе повезло избежать смерти и участи быть съеденным, если удалось поселиться в бетонном укрытии, находящемся под властью мафии или какого-нибудь правительства, можно было даже неплохо жить. Некоторые страны сохранили организационную структуру. Такие, как государства на Дальнем Севере, где добывали уголь и плавили сталь, или те же самые Польша, Марракеш, Африканская Уния, жившие с контрабанды и производства наркотиков. Существовали также всякие альянсы, такие как Бедуины или Арабы, занимающиеся охраной караванов, пересекающих пустыню от Средиземноморья на север и обратно, а также Казаки и Татары, охранявшие дороги на линии Восток – Запад…

Вагнер и не заметил, как заснул.

Проснулся он от одиночного выстрела и мяуканья котов. Поскольку спал он, положив голову на живот негритянки, шея у него затекла и теперь сгибалась с трудом.

Как и предсказывалось, мутанты напали под утро. Впрочем, эта авантюра была с самого начала обречена на провал. Коты вовремя разбудили артиллеристов и пулеметчиков, а те начали садить из своего оружия. Наемники запустили ракеты, а Вроцлав тотчас прислал с сотню снарядов большого калибра. Все живое, оказавшееся в ближайших песках, тут же и погибло. Вагнер, оглушенный взрывами, выплевывая попавший в рот песок, потащил за собой Зосю и вылез из ямы. Выкрикивая ругательства, они напрасно пытались хоть что-то услышать или увидеть в песчаной буре, возникшей от разрывов вроцлавских снарядов. Звери инстинктивно жались к своим машинам. Генерал Павелец собирал людей.

Поганое пробуждение.

Тронулись в путь они только через полчаса. На счастье, других неожиданностей не возникло. Колоссальный конвой поначалу немилосердно медлил, а потом, когда она въехали в круг первых укреплений, вдруг подбавил пару. Дымы каминных труб полностью скрывали купол Фуллера, и Вроцлав поначалу им показался дивным, сотканным из серого марева миражом.

Сью Кристи-Андерсон высунула голову из люка.

– У вас такой большой бункер?

– Бункер? – Вагнер слегка улыбнулся. – Протри глаза.

– Что?

– Ты увидишь.

Потом было гудение гидравлических моторов, открывающих ворота туннеля. Наемники разбивали гильзы с химическим светом. Немного погодя они очутились во мраке, сквозь который лишь кое-где пробивались слабые огоньки. Стало холоднее.

Машину Вагнер приказал поставить в одном из боковых переходов метро. Соскочив с бронированного борта, он приказал:

– Выходим.

– Я сначала должна доложить…

– Спокойно, – прервал американку Вагнер, снимая бурнус. – Прежде всего надо принять душ. – Он открыл дверь одной из многих скрытых в стене кабин. – Входи.

Негритянка сняла рубашку и, пристроившись с ним рядом, сказала:

– Странный у вас душ. А где находится газовый рычаг?

– Хочешь мыться газом? – засмеялся майор. – Посмотри. – Он повернул кран, и на них хлынула вода.

Американка ошалело вытаращила глаза.

– Вот это да…. У вас так много воды?

Натирая ей спину, Вагнер объяснил, что вода эта химически очищена и используется не в первый раз. В той самой, которой они моются, наверняка побывало еще не менее пары тысяч человек. И все же ей не верилось в такое богатство. Наемники из соседних кабинок смеялись и кричали, что она увидит большие чудеса.