Память чувств

С Анри у Ангелины с первого момента общения установилась духовная связь, ей казалось, что давным-давно, может, в прошлой жизни, возможно, где-то в небесах их души уже встречались. Ей были ведомы все едва уловимые движения души поэта, она ловила вибрацию каждой его мысли.

По вечерам иногда Анри и Ангелина бродили по улицам старого Харбина, гуляли молча, каждый окунувшись в мир своих мыслей и чувств. Иногда Мюррель дарил девушке букет ослепительно белых девственных лилий, источающих божественный аромат. На холодном осеннем ветру трепетали нежные лепестки лилий, так же от нежно-завораживающего взгляда поэта волнующе трепетала и млела душа Ангелины. Они с Анри много говорили о Франции, мечтали поехать в Париж.

Их мечта сбылась. Летом они поехали в Париж. Этот дивный город влюбленных и притягательной старины встретил Ангелину и Анри июньским теплым ливнем. Старые особняки, омытые дождем, будто сияли по-особому. От них исходило нечто необъяснимое, это был дух истории, энергетика всех времен, которые пролетели над этим удивительным городом.

Тетушка Анри жила на улице Сент-Оноре, это одна из старинных улиц Парижа, полна художественных галерей, антикварных магазинов. Двадцатый дом на улице Сент-Оноре раньше был центром культуры русской эмиграции, его посещали Ф. Шаляпин, Г. Пятигорский, С. Дягилев и другие не менее интересные личности. Здесь, так же как и в Харбине, порой веяло духом русской эмиграции.

Тетушку звали Роза. При встрече после приветствия и поцелуев она внимательно рассмотрела Ангелину и спросила:

– Анри, мальчик мой, эта восточная красавица – твоя невеста?

– Прекрасная Роза, она – просто моя подруга, я еще не нашел столь прекрасной особы как вы, тетушка, – шутливым тоном ответил Мюррель и обнял тетушку.

– Понятно, Анри. Значит, попрошу нашу Марлен постелить в разных комнатах.

– Конечно, в разных. Я еще десять лет не собираюсь связать себя узами брака. И не в моих правилах совращать юных красавиц.

– Анри, я знаю, что ты безупречен, что ты – истинный аристократ, человек чести, – протараторила тетушка Роза.

Весь этот полушутливый разговор тети и племянника каким-то милым теплом отзывался в душе Ангелины. Небольшая, по аристократическим меркам, квартира тети Розы ей показалась тихим семейным гнездышком, от которого веяло гармонией и давно забытым счастьем, похожим на волшебную детскую сказку.

По вечерам Анри и Ангелина ужинали в кафе «Две мельницы», которое находилось на улице Лепик. Эта улица проходит по холму Монмартр. Во времена Наполеона она называлась Императорской, в 1864 году сменила свое название в честь генерала Луи Лепика, национального героя, который защищал гору Монмартр от русских войск.

После позднего ужина долго бродили по ночному Парижу, целовались в тени старых особняков. Ангелине было так легко, что хотелось навсегда остаться в Париже, среди всей этой красоты, подернутой сказочной пылью времен. Но ее беспокоила тайна, которая была в Анри. Она догадывалась, в чем таилась проблема, но боялась признать это. Анри был болен.

Это милое кафе «Две мельницы» позже Ангелина увидела в фильме «Амели», и волна трогательных воспоминаний нахлынула на нее. Ей даже почудился терпкий запах кофе и ни с чем несравнимый с ноткой свежей зелени аромат парфюма Анри.

Перед самым отъездом Анри и Ангелина решили сходить в крупнейшую, старинную римско-католическую церковь Сен-Рош. Сен-Рош, построенная в стиле пышного и изысканного барокко, находилась на той же улице Сент-Оноре, где они остановились у тетушки Розы. В прохладной тишине церкви Анри взял Ангелину за руки, целуя ее руки, он произнес:

– Милая моя Анжелина, я люблю тебя. Но я не имею права обременять тебя, я болен, тяжело болен, душевно болен. У меня – шизофрения, которую я пытаюсь скрывать под маской неординарной личности, незаурядного философа. Давно я живу со своими «демонами» в голове. Ты догадывалась об этом?