Бархатная батарейка

– / —

Наблюдатель видел попадание. Пуля выбила облачко из правого плеча. Видел, как рука и тело разлетелись в разные стороны. Если бы это была пуля из его винтовки – был бы подранок. Но против крупного калибра – шансов нет. Этому борову в кустах сегодня повезло, удачный выстрел.

– Поздравляю, – оторвавшись от прицела крикнул он в сторону кучи, – классный шут!

Уже можно было громко говорить, можно было встать и подвигаться, можно было не прятаться – охота удалась.

Из кучи веток поднялась фигура в маскировочном костюме, который скрывал очертания. Но размер! Человек под костюмом был огромен. Не менее двух метров роста.

Под стать ему было и его оружие: стоя прикладом на земле, дульный тормоз на стволе возвышался над головой бесформенной фигуры.

Одной рукой сложив сошки на толстом стволе, гигант повернулся к наблюдателю и прохрипел:

– Принесите мне их.

Голос был старческий, с хрипотцой, но не терпящий возражений. Лицо гиганта скрывала крупная сетка.

– Особенно последнего, – помолчав добавил, – И то, что от него отскочило.

Наблюдатель дал по рации соответствующие указания команде обеспечения. Теперь это их забота, а ему нужно беспокоиться о клиенте.

– Нам пора уходить. Деревня не далеко, они уже могли выслать патруль.

Большой человек закинул на плечо большую винтовку и они двинулись к кустам, где их ждали спрятанные кватроциклы.

– 3 —

Бойцы из группы обеспечения привезли трофеи через час после приезда Наблюдателя с Большим клиентом. Тела лежали в прицепах, на слое опилок (ни кому не хочется отмывать запекшиеся потеки). Вокруг прицепов собралось несколько человек. Они громко обсуждали трупы и их ранения. Кто-то достал из кузова руку коротышки и показывая пальцем на место отрыва стал что-то доказывать остальным.

Двое других перевернули в кузове тело молодого парня, ножом вспороли одежду на спине, открыв взору любопытных, огромную дыру выходного отверстия.

Человек державший оторванную руку тут же бросил ее обратно в кузов и переключился на рану в спине. Он сыпал какими то латинскими терминами и с явным восхищением осматривал повреждения нанесенные телу одной пулей. В конце концов, он повернулся к Большому человеку и указав на его огромную винтовку зааплодировал. Остальные тоже захлопали в ладоши, одобрительно кивая и улыбаясь. Виновник, до этого молча стоявший поодаль, слегка поклонился и прижав плечом толстый ствол сделал несколько хлопков могучими ладонями.

Все, стоявшие вокруг тел, были примерно одного возраста. Весьма преклонного возраста. Но это были крепкие старики. Не дряхлые развалины, нет. Никаких отвисших животов, ни дряблых трясущихся рук. Поджарые, слегка сутулящиеся, но твердо стоящие на ногах, деды. Только лица, с глубокими морщинами, да глаза с цепким, колючим взглядом выдавали их возраст. Если бы не весь это армейский антураж, эта компания бодрых старичков ничем не отличалась бы от любых дворовых посиделок пенсионеров.

Но антураж имел место быть. Здесь, их за глаза, называли «старперами». Просто по тому, что в глаза их вообще ни как не называли. Побаивались что ли. Хотя служили здесь люди не робкого десятка. Здесь.

Здесь было место которого не было. С виду обычная военная база правительственных войск. Закрытая, как и все военные объекты. Что в принципе обеспечивало прикрытие от лишнего внимания. Внутри находилось нечто вроде «санатория» или «турбазы». Сюда приезжали «поправить здоровье», «поохотится».

Охотники. Так они сами себя называли. В основном, это были бывшие «спецы» – то есть бывшие сотрудники армейских (и не очень) спецподразделений. Как правило повоевавшие в разных конфликтах, побывавшие в «мясорубках», когда из десяти в живых оставался один, не ценящие жизнь, ни свою, ни тем более чужую. Они жестко подсели на адреналиновую иглу и будучи не в силах найти аналог на «гражданке», раз за разом приезжают сюда, где его в избытке.

Отошедшие от службы подались кто в бизнес, кто в политику. И сейчас – кто при власти, кто при деньгах.

Вроде бы все есть у людей, и яхты и виллы и самолеты, но не стоит у них без автоматной стрельбы, без запаха пороха и крови. Вот и приезжают из столицы «поправить здоровье», пропитаться адреналином в чистом его виде. Поохотиться, пострелять.

Здесь, в зоне боевых действий, не имеет значения, кто «уложит» противника. Будь то солдат – первогодка, опытный наемник или вот такие «туристы – охотники».

– / —

Паренек – наблюдатель служил здесь уже второй год. Вообще то у него было имя, но он и сам стал его забывать, Все его звали Серж, сокращенно от звания – сержант. Вечный сержант, как они шутили. Постоянный контингент был не большой, порядка двадцати человек. Все друг друга знали в лицо, а по именам – никто и никого. Только кличка – позывной. Такая специфика.

Они были принимающей стороной – встречали «туристов». Приезжали те, обычно, группой по два – три человека. На базе их снаряжали, вооружали и включив в состав группы – отправляли на «свободную охоту». Это могли быть засады на караваны, патрулирование отдаленных горных районов или зачистки не больших населенных пунктов. В атаки « в лоб» они не ходили, конечно же. Да и конкретных целей или задач они не выполняли. Стреляли когда хотели и где хотели. Ну и кого хотели.

Война. Свои потери не всегда подаются подсчетам, а что говорить про «боевиков»? Одним больше, одним меньше… Тут вам не заповедник. В этих охот угодьях дичь не считанная.

Хотя, эта «дичь» регулярно показывала зубы. Это бывало редко, но все же иногда «туристы» попадали в госпиталь после «охоты». Кто-то ловил пулю, кто-то подрывался, но это не отпугивало, а наоборот – повышало градус! И передав товарища под опеку докторов, остальные уходили в очередной рейд.

– / —

«Старперы» обсудив трофеи, а также достоинства и недостатки крупного калибра, двинулись к пищеблоку. Большой человек сегодня угощает – проставляется за удачную охоту. Они ни кого с собой не зовут. У них своя тусовка. Но свои щедрые чаевые получили все: и парни из обеспечения и второй номер – наблюдатель. Большой человек заплатил золотом. Пригоршня маленьких слитков с четырьмя девятками и клеймом с арабской вязью.

Сержа окрикнули, когда он разглядывал витееватое клеймо на тяжеленьком брусочке. Это был Капитан, хмурый, явно не в духе. Все знали, что учудили его «туристы». Такое редко, но все же случалось. Приходилось как то мириться и жить с этим. Издержки производства.

Капитан подошел в плотную и вполголоса сказал:

– Готовься. Через два дня приезжают «миражи», пойдешь проводником, – капитан сунул ему в руку бумажный пакет, – Изучай район. Маршрут и цель – не известны.

Серж молча взял пакет и нахмурился. Не хорошие слухи ходили о этих «миражах». Он, конечно не доверял слухам, но другой информации о них не было. Задавать вопросы тоже было не в правилах: все, что нужно знать тебе скажут. Остальное – лишняя информация.

Серж не спеша побрел к себе в казарму. Капитан долго провожал его взглядом. Потом сунул руку в карман дверцы и извлек оттуда большой, литра на два, бутыль с бесцветной жидкостью. Отвернувшись, прошептал одними губами что-то вроде « Помоги тебе Бог» и поправив погон автомата отправился в прачечную. Там он обычно «общался с духами предков», то есть напивался вусмерть, в обществе пожилого каптера из местных.

– 4 —

К блок – посту приближалась одинокая фигура. Сам пост, находился в конце затяжного подъема на горном серпантине. Поэтому, плавная дуга дороги просматривалась с поста на несколько километров. Ну как дорога – пыльная узкая, в одну колею – тропа.

Но это был единственный путь через перевал на многие десятки километров. По этому местные ополченцы выставили здесь пост. Конечно, оказать серьезное сопротивление армейским силам они не могли, но предупредить о подходе или обстрелять – остановить разведгруппу, вполне по силам. Заодно контролировали передвижение местных. Слишком много стало стукачей – предателей, из свои же. За руку еще не ловили, но проанализировав графики движения некоторых лиц – возникали вопросы. И если уметь правильно их задавать, то эти лица начинают раскалываться. Как испорченный орех. Иногда в прямом смысле.

– Там кто – то идет, – сказал мальчик с автоматом, обращаясь в тень дерева, где прятались от жары трое взрослых. Вообще, следить за дорогой они должны по очереди, но его всегда ставили в самый солнцепек. Он злился на этих жлобов, но не спорил и не жаловался. Он же мужчина!

Из тени раскидистого дерева вальяжно вышел бородатый толстяк. В тени было прохладно. Ему не хотелось идти под палящее солнце, но была его очередь. Он вытер пот с круглого лица и не долго всматривался в бинокль.

– Похоже это то сумасшедший старик, со своим ишаком. Тот, что огрел твоего дядю своим посохом, – криво улыбнулся и тихо добавил, – Поделом ему.

Путник добрался до блокпоста через час. Это был не высокий сухопарый старик. Подъем давался ему тяжелее с каждым годом. Ишак тоже еле плелся рядом с хозяином. На встречу им, из тени, вышли все – таков порядок.

– Куда путь держите, почтеннейший? – спросил бородатый с биноклем, после обмена любезностями, – Какая нужда гонит в такую жару?

Старик взглянул на говорящего единственным глазом.

– Мои дела, давно уже, касаются только Всевышнего и меня.

Вся левая сторона его лица была обезображена глубоким шрамом, идущим от брови через пустую глазницу до нижней челюсти. Шрам был старый и видимо, там где его нанесли, было туговато с медицинской помощью: никто не удосужился хотя бы стянуть края раны и теперь, через рваные губы виднелась бледная десна с желтыми зубами. Смотреть на такое – то еще удовольствие и человек с биноклем отвел взгляд.

– Что везете? – продолжил он, стволом автомата ткнув в мешки навьюченные на мула, – Или там Господни подштанники?, – и громко засмеялся, довольный собственной шуткой. Его напарник, не дожидаясь ответа старика, осмотрел по очереди обе торбы, похлопал по ним (не звенит ли) и нагнувшись заглянул под пузо животного.

Старик стоял спиной к ишаку и не мог этого видеть, тем не менее он не поворачиваясь к досматривающему сказал:

– Осмотри ТАМ все хорошенько, да расскажи жене про размер, она будете знать, о чем молить Всевышнего, – сказал он без тени улыбки. Под гогот товарищей, тот смутился и сделал шаг назад.

Бородатый с биноклем махнул рукой, ему не терпелось вернуться в прохладу тени.

– Доброй дороги! – все, за исключением мальчика, пошли под дерево.

– Спокойной службы, – ответил старик и опираясь на посох, двинулся дальше. Ишак, помедлив, послушно последовал за ним.

Пройдя сотню шагов они скрылись за поворотом. Только там старик остановился и с трудом перевел дух. Сердце колотилось. Он поднял руку на уровень глаз: пальцы нервно тряслись. Проклятая старость.

На самом деле, не старость была виной тремора. Если бы люди на посту проявили настойчивость и внимательнее досмотрели поклажу, то у них возникли бы вопросы, на которые старик не смог бы ответить.

– 5 —

– Проходите, генерал ждет Вас, – адъютант указал на дверь кабинета. Пилот толкнул ее и без стука вошел.

– Разрешите?

Хозяин кабинета стоял спиной к вошедшему, склонив голову над широким столом. Не оборачиваясь, он жестом пригласил подойти.

– Твое полетное задание, лейтенант, – генерал ткнул пальцем в карту, расстеленную на столе, – Будет новая вводная.

Пилот внутренне напрягся. Он ожидал чего то подобного. Его вертолет был загружен, экипаж в кабине ждал команды на взлет, когда подъехал дежурный по аэродрому и приказал следовать с ним в штаб. Ничего необычного, но изменения в полетное задание не вносят за пять минут до взлета.

– Слушаю Вас, – пилот вытянулся по стойке «смирно».

Генерал начал говорить, показывая пальцем участки на карте. С каждой фразой лейтенант мрачнел, но молча слушал.

Ему предстояло взять на борт пассажиров. Количество – не известно. И оставить свой экипаж на земле, штурмана и борт механика. Далее, следовало вылететь в квадрат, который укажут несанкционированные пассажиры. Сделают это они уже в воздухе. В указанном квадрате необходимо обнаружить лазерный маяк, луч которого виден только в определенном спектре (очки прилагаются) и десантировать пассажиров в этой точке. После этого, необходимо было отлететь от точки высадки и сбросить груз над территорией контролируемой повстанцами. Сымитировав, якобы вертолет сбился с курса. И сделать это нужно ночью (полеты днем над ИХ территорий категорически запрещены), и одному. Все время полета необходимо сохранять режим радиомолчания. Ни каких переговоров с диспетчером. Запрещалось даже подача сигнала SOS, в случае нештатной ситуации.

Груз в вертолете предназначался для высокогорной заставы правительственных войск. Боеприпасы, продукты, медикаменты. И все это он должен сбросить врагу. Просто, в качестве отвлекающего маневра.

– Разрешите выполнять, – он не привык обсуждать приказы. Им виднее.

– И последнее, – генерал помолчал, – По возвращению, Вас поместят в медицинский изолятор, дабы ограничить круг вашего общения.

Другими словами, его запирали под замок, чтобы не болтал лишнего, куда и кого доставил.

Генерал произнес последнюю фразу не поднимая на офицера глаз, ожидая шквала возмущения. Но тот промолчал.

– Разрешите выполнять, – повторил лейтенант. Он не барышня, чтобы обижаться на недоверие, а временная изоляция только подчеркивала уровень секретности миссии.

– Удачи, сынок, – не по уставу ответил генерал.

На выходе его догнал адъютант генерала.

– Вам просили передать лично в руки, – он протянул лейтенанту незапечатанный конверт. Пилот вопросительно посмотрел на него, но взял, достав оттуда сложенный вчетверо листок. Развернув – обомлел, опять посмотрел на адъютанта, потом вновь на листок. Расписка. Его долговая расписка. Оттуда, из прошлой мирной жизни.

Проклятый долг! Из-за него он поехал на эту войну. Другой возможности заработать такие деньги – не было. Но откуда они узнали? Пилот опять посмотрел на адъютанта.

– Вам просили передать, – невозмутимо продолжал тот, – Что в случае успешного завершения миссии можете считать Ваш долг погашенным, – он козырнул и пошел обратно, не дожидаясь ответа. Лейтенант остался стоять, растерянно сжимая в руках листок.

Кто они? Откуда он узнали про долг? Что они еще знают? По спине пробежал холодок: что если они знают КАК он влип в этот долг. Если всплывут детали этой истории его вышвырнут с позором из армии, а из авиации и подавно!

Он резко выдохнул и взял себя в руки. Спокойно! Если они знают про долг, то они знают все остальное. И если сейчас за ним не пришли особисты, то уже и не придут. Значит этим людям нужен результат, а не пресловутая «офицерская честь». Если они готовы отдать ТАКИЕ деньги за его работу, то он сделает ее! Если нужно будет посидеть в изоляторе – он посидит! Если нужно будет молчать – он откусит себе язык, но не скажет ни слова о полете. Потому что, если он не отдаст долг, он может лишиться более значимых частей тела. Так что – плевать!

Пилот сложил расписку и решительным шагом двинулся на аэродром.

– 6 —

Солнце начинало клониться к закату, когда одинокий путник с вьючным мулом, вышел на окраину высокогорного плато. Места здесь были безлюдные. Последняя деревня осталась далеко внизу, а в это время года, сюда не забредают даже пастухи. Плато находилось на краю широкого ущелья, которое рассекало горные кряжи, деля страну на две части: ИХ и НАШУ.

За спиной старика остался перевал. Все, что за перевалом, контролировали правительственные войска.

За ущельем лежал горный массив, куда военные не лезли. Здесь хозяйничали местные. «Банды», «не законные вооруженные формирования», «отряды боевиков», называли их по разному. Суть оставалась простой – они воевали на своей земле, но воевали против законной власти, что ставило их вне закона.

Несколько раз, войска входили на эту территорию, но каждый раз, неся потери скатывались обратно в долину. Воевать в горах – особое умение. Поднять туда бронетехнику и артиллерию – задача сложная, а без их поддержки, местные бойцы давали фору солдатам федеральных войск.

Авиация тоже оказалась не панацеей. Эффективной работе мешала низкая облачность и частые туманы, а с появлением у «боевиков» импортных ПЗРК и крупнокалиберных зенитных пулеметов резко возросли потери. В конце концов полеты полностью прекратили.

Старик подошел к краю ущелья и посмотрел вниз. На дне шумел поток горной реки. Глубина ущелья, в этом месте, была больше сотни метров. Противоположный берег был метрах в тридцати. Идеально. Никому не придет в голову форсировать здесь ущелье. Никому. Кроме них.

Старик вдруг перестал хромать, плечи расправились, в движениях появилась точность и быстрота. Отложив посох, он одной рукой скинул поклажу с мула и снял с него веревочную упряжь. При ближайшем рассмотрении, толстая веревка оказалась сплетена из тонкого шнура, толщиной с карандаш. Быстро распустив ее он смотал шнур в катушку. Металлические удила и кольца упряжи разложил отдельно, на мешке. Подойдя к мулу, который спокойно жевал траву, он потрепал его между ушей и встав на колено взял ногу осла, подняв копытом к верху. Аккуратно придерживая ногу он начал откручивать копыто. Мул продолжал спокойно жевать, не обращая внимания на манипуляции хозяина.

Удивительно, сколько всего можно спрятать на одном маленьком ослике. Количество элементов, на расстеленном мешке, росло. Старик, как фокусник, доставал из ослика небольшие предметы разной конфигурации. Но не все можно спрятать снаружи. Когда они вышли на плато, старик скормил ослу лепешку, с лошадиной дозой слабительного. Оставалось только ждать.

Сумерки в горах короткие. Ночь опускается быстро, как будто выключили лампочку. Темнота густая, почти осязаемая. На расстоянии трех метров уже ничего не видно. Старик не разводил огонь, не включил фонарик. Темнота не мешала ему, она помогала, скрывая от случайных глаз. Ему не нужны были приборы ночного видения, он не плохо видел и без них. Подождав еще немного, когда темнота станет абсолютной, он начал готовить переправу.

– 7 —

Серж сидел за рулем открытого внедорожника и ждал. Таков был приказ. Инструктаж капитана был коротким, а потому малоинформативным. Здесь он должен подобрать гостей и ехать с ними на авиабазу. Машину там знают, ждут и пропустят. До точки начала маршрута их доставит вертолет (что странно), дальше пешком. Серж знал эти места. Служил там до начала войны. Вертолет конечно засекут, даже ночью, поэтому уходить с места высадки нужно в темпе. Конечной цели обозначено не было. Все дальнейшие инструкции у «миражей». Коротко и непонятно.

Но его это не напрягало – их учили действовать по обстановке. Какая бы она не была.

Поэтому он не напрягался, а закрыв глаза сидел и наслаждался тишиной. Конечно, тишина не была абсолютной, ночь полна звуков, самых разнообразных. Если отключить зрение, резко обостряются остальные чувства, особенно слух. При регулярных тренировках можно научиться составлять картину окружающего мира только по звуку. Серж сидел с закрытыми глазами и наблюдал по сторонам. Место было безлюдное, ночные зверушки да ветер…

– Просыпайся, солдат! Тебе присвоили маршала, – тихий голос прямо над ухом заставил подпрыгнуть его всем телом. Рука сама выдернула пистолет и направила на голос. Палец уже дергал спуск.

Выстрела не последовало. Рука с пистолетом оказалась в мягких тисках, как будто попала под танк обернутый плюшем.

– Не шуми, сержант, – кто-то держал его руку, – Отпусти курок.

Серж включился в реальность. Державший его был человеком. Силуэтом человека. И его палец заблокировал спуск пистолета.

– Отпусти, – повторил силуэт настойчивее.

Он расслабил кисть. Человек почувствовал это и отпустил пистолет.

– Нервный он какой то, – раздалось сзади. Сержант опять внутренне подпрыгнул от неожиданности и обернулся – на заднем сиденье сидели двое. Это было уже слишком. Как он мог прохлопать троих?! Не по воздуху же они прилетели… Но ведь даже птица не летает бесшумно. Хлопанье крыльев не слышно только у сов. А эти трое не были совами. Привидения херовы…

– Заводи, – силуэт уже переместился на пассажирское сиденье, – поехали.

Серж выдохнул, убрал пистолет успокаиваясь, медленно потянулся к замку и завел мотор.

– 8 —

В наушниках щелкнуло, диспетчер давал разрешение на взлет. Пилот запустил двигатели. Лопасти начали медленное вращение, постепенно ускоряясь и через несколько секунд слились в мерцающий круг. Машина завибрировала как гончая перед рывком. Открыв окно он выглянул наружу. Боковая дверь была открыта, пассажиров еще не было. Вернувшись в кресло он запросил вышку о статусе, но не успел закончить фразу как кабина осветилась фарами подъехавшей машины. Через секунду глухо закрылась боковая дверь и кто-то, постучав в дверь пилотской кабины крикнул: «Взлетаем!» Летчик потянул ручку «шаг-газ» и сам себе сказал – «Поехали».

Вертолет медленно, нехотя начал подъем – все таки транспортная машина, да еще и груженая под завязку.

– / —

В грузовом отсеке был полумрак, но этого света сержанту было достаточно, чтобы рассмотреть новых попутчиков. Один сел напротив него, это был тот, кого он чуть не пристрелил у машины. Полковник. Так его называли попутчики. Плотный коренастый мужик в годах, возможно действительно полковник «из бывших». Такие были частыми гостями на их «турбазе». Двое других были гораздо моложе, судя по голосам. Лиц было не разглядеть, трехцветная меняющаяся раскраска размывала черты и контуры. Казалось, что вместо лица – болотная жижа. Такого камуфляжа сержант еще не видел. Он до сих пор не понимал, как он мог их прослушать. ТРОИХ!!! Как дилетант.

Какое то время, после взлета, все сидели молча. Вертолет – машина шумная, а транспортный и подавно. Грохот в отсеке стоял страшный. Сидевший, напротив него полковник, внимательно вглядывался ему в лицо. Потом поднялся и и пошел к пилотской кабине. Вернулся на место он уже в наушниках для внутренней связи, вторые протянул Сержу.

Подождал, пока тот наденет и протянув руку сказал :

– Палкан!, – слегка улыбнулся, – А вот эти, называют Полковником, – он кивнул на парней.

– Тот, что покрупнее – это Капля, – каким то образом поняв, что говорят про него, здоровяк повернулся и помахал Сержу. Услышать он не мог.

– Второго зовут Ланцет.

Сержант хотел было назваться, но Палкан опередил его:

– Тебя нам уже представили, заочно, – махнув ладонью Капле он продолжил :

– Сейчас снарядим тебя, по последнему слову техники!

На инструктаже, Капитан сделал упор на то, что оружие и снаряжение предоставят «миражи», хотя обычно было наоборот. Разрешили взять только любимый нож. Подошел Капля и положил на пол между ними большую сумку.

– Пока летим, я познакомлю тебя с твоим новым другом, – он достал из сумки и положил на колени оружие напоминающее помповый дробовик.

– Это не дробовик, если ты об этом подумал, хотя и гладкоствольный. Это – штурмовая винтовка калибра восемь миллиметров. Магазин на сто патронов, патроны без гильзовые, заряд находится в донце пули. По этому нет механизма экстракции стреляных гильз. Ударного механизма тоже нет, заряд детонирует высокочастотным разрядом от пъезо элемента. Спуск поэтому плавный, без срыва. Внешнего предохранителя – нет, взялся за рукоятку и стреляй. Переводчика огня – нет, нажал на спуск – два фиксированных выстрела. Если втопил гашетку до упора – поливаешь очередями – весь магазин за пять секунд.

Вся автоматика находится в прикладе. Здесь нет пружин и возвратно – поступательных деталей. Подача патрона и запирание ствола – вращающимся затвором. Это, вместе с малым зарядом, снижает отдачу до минимума.

Ствол – почти на всю длину оружия, гладкий, как я уже говорил. Пуля – тяжелая, композитная, со стабилизатором.

Полковник, отстегнул из под ствола цилиндрический магазин и выщелкнул из него патрон. На первый взгляд – обычная пуля, только длиннее обычной и черного цвета. Именно пуля, а не унитарный патрон с латунной гильзой.

– Смотри, – Полковник указал пальцем на задний конец длинной пули, – Вот этот коричневый пластик – это метательный заряд. Это не порох, а что, я и сам не знаю. Да это не важно, лишь бы горело!

А еще, видишь продольные насечки? После сгорания заряда, они раскрываются, и служат стабилизатором.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.