Железный крест

– Полчаса осталось! – крикнула Эрика и принялась готовить соус.

Сама она уже надела черные брюки и любимую лиловую блузку, купленную, еще когда они жили в Стокгольме и имели возможность заниматься выбором одежды. И на всякий случай, конечно, фартук.

Патрик появился на лестнице и одобрительно свистнул.

– И что видят мои усталые глаза? Откровение! Божественное создание, фея… но с легким оттенком изысканной кулинарности!

– Нет такого слова – кулинарность, – засмеялась Эрика.

– А теперь есть, – сказал Патрик и поцеловал ее в шею. Потом отступил на шаг и сделал пируэт. – Ну и как я? Гожусь? Или опять переодеваться?

– Ты все время хочешь представить дело так, будто я главная ведьма в доме, – с притворно сварливой интонацией проворчала она, но не выдержала и рассмеялась.

– Ты в доме не ведьма, а главное украшение! А если еще и накроешь на стол, я, может быть, наконец пойму, из каких соображений на тебе женился.

– Считай, что накрыто.

Через полчаса раздался звонок в дверь – гости явились ровно в семь, минута в минуту. С родителями пришли Эмма и Адриан, который тут же начал искать Майю. Маленькая кузина пользовалась у детей безмерной популярностью.

– А это что за красавец? – спросила Анна. – Что ты сделала с Патриком? Да, вовремя ты подхватила такую кинозвезду.

Патрик обнял ее, они поцеловались.

– Рад тебя видеть, свояченица. Как у вас дела, голубки? Мы очень рады, что вы на минутку покинули спальню и выбрали время посетить наше неприхотливое жилище…

– Фу! – Анна покраснела и слегка стукнула Патрика кулаком по груди.

Но взгляд, которым она исподволь обменялась с Даном, свидетельствовал, что Патрик не слишком преувеличил. Вечер прошел замечательно. Эмма и Адриан непрерывно играли с Майей, пока той не пришло время спать. После этого они и сами задремали на диване. Главное блюдо получило всеобщее одобрение, вино из бутылок исчезало быстро, и Эрика тихо радовалась, что можно вот так просто посидеть с Анной и Даном и поболтать о всякой ерунде. Без всяких туч на горизонте. Без всякой мысли о прошлом. Только шутливая перепалка, полная взаимной любви и привязанности.

Внезапно в прихожей резко зазвонил мобильник.

– Это у меня, – сказал Дан. – Я только посмотрю, кто звонит.

Он сходил в прихожую за телефоном и вернулся, недоуменно глядя на дисплей – номер, очевидно, был ему не знаком.

– Дан слушает… Кто?… Простите, вас очень плохо слышно… Белинда! Где? Но я пил вино… посади ее в такси и пусть едет сюда! Я заплачу, когда она приедет. Проследи только, чтобы она села в машину.

Он продиктовал адрес, нажал кнопку отбоя и досадливо сморщился.

– Что случилось? – Анна посмотрела на него с беспокойством.

– Белинда… Была на какой-то вечеринке и напилась в стельку. Звонил ее приятель… Сейчас он пытается посадить ее в такси.

– Она же поехала в Мункедаль к Пернилле!

– Значит, не поехала. Ее приятель звонил из Греббестада.

Дан прошел в кухню, на ходу набирая номер Перниллы. Судя по всему, его бывшая супруга давно спала. Были слышны только обрывки разговора, но интонации у Дана были далеко не дружелюбными. Через пару минут он вернулся за стол. Вид у него был крайне огорченный.

– Белинда ей сказала, что переночует у подруги. И могу вас заверить, что подруга сказала дома, будто переночует у Белинды. А на самом деле они поперлись в Греббестад на вечеринку. О дьявол… я-то думал, она с ней более или менее управляется…

– Пернилла? – Анна погладила его по руке. – Это не так-то легко, дорогой мой. Думаю, ты тоже попался бы на этот крючок. Уловка старая как мир…

– Нет! Я бы не попался! – со злостью воскликнул Дан. – Я бы позвонил родителям подружки и спросил, все ли в порядке. Неужели ты считаешь, что я поверил бы семнадцатилетней девчонке?

– Успокойся, – сказала Анна повелительно. – Сейчас самое главное – заняться Белиндой, когда она приедет. – Дан хотел что-то возразить, но она подняла руку. – И не смей ее ругать. По крайней мере, сегодня. Все разговоры переносятся на завтра, когда она протрезвеет. Договорились?

Она произнесла последнее слово с вопросительной интонацией, но ни у кого за столом не возникло сомнений, что вопросительный знак там и не ночевал. Никаких обсуждений не предполагалось. Дан молча кивнул.

Эрика поднялась со стула.

– Пойду постелю в гостевой.

– А я поищу какой-нибудь таз. Или ведро, – сказал Патрик, с ужасом представив подобную сцену с выросшей Майей.

Через несколько минут к дому подъехала машина. Дан и Анна поспешили к дверям. Пока Дан выковыривал с заднего сиденья Белинду, как большую тряпичную куклу, Анна расплатилась с таксистом.

– П-папа… – невнятно пробормотала Белинда, с трудом открыла глаза, обхватила отца за шею и уткнулась лицом ему в грудь.

От нее пахло рвотой, но Дан не обращал внимания. Он вдруг ощутил внезапный прилив нежности – настолько маленькой и хрупкой показалась ему взрослая дочь. Когда в последний раз он носил ее на руках?

Ее начали сотрясать судороги. Он еле успел отвернуть ее голову в сторону, как Белинду вырвало красной жижей прямо на ковер в прихожей. Стало ясно – она перепила красного вина.

– Наплюй, потом уберем, заноси ее в дом, – тихо сказал Эрика. – И сразу в душ. Мы с Анной ее переоденем.

В ванной Белинда внезапно разрыдалась, да так горько, что у Эрики зашлось сердце от жалости. Она растирала девочку полотенцем, а Анна гладила ее по голове.

– Все будет хорошо, – приговаривала Анна, – вот увидишь, все будет хорошо…

– Ким хотел прийти… я думала… а он Линде сказал… он ей сказал, что я уродина-а-а-а…

Новый приступ рыданий. Анна через голову Белинды посмотрела на Эрику. Ни одна из них не хотела бы поменяться с девушкой местами. Нет ничего страшнее, чем любовные катастрофы подростков. Когда-то они обе это пережили и очень хорошо понимали, как легко поддаться в таких случаях соблазну утопить горе в вине. Но теперь они уже знали, что горе не утопишь – оно обязательно всплывет. Завтра Белинде будет еще хуже, чем сейчас, – это они тоже знали из собственного, недешево приобретенного опыта. Но сейчас главное – уложить ее в постель, чтобы заснула. Все остальное – завтра.

Мельберг взялся за ручку, но дверь открыть решился не сразу – обдумывал все «за» и «против». «Против» явно перевешивало. А «за» голосовали только два обстоятельства. Во-первых, в этот пятничный вечер ему было совершенно нечем заняться. А во-вторых, ему не давали покоя темные глаза Риты. Но неужели только ради них он должен идти на нечто столь смехотворное, как курсы сальсы? И наверняка там полно оголодавших теток, которые приходят на эти курсы только ради того, чтобы снять какого-нибудь мужика. Жалкое зрелище. Он уже хотел было дать задний ход, купить на заправке чипсы и провести вечер у телевизора. Сегодня «Полный морозильник» со Стефаном и Кристером. Эти-то ребята понимают в юморе! Не успел он принять такое решение, как дверь открылась.

– Бертиль! Молодец, что пришел! Мы как раз начинаем. – Рита взяла его за руку и буквально втащила в спортзал.

Из мощного магнитофона на полу лились латиноамериканские ритмы. Мельберг с удивлением констатировал, что никакого бабьего царства тут и в помине нет – сколько женщин, столько и мужчин. Представившаяся было картина, как его рвут на куски голодные самки, мгновенно поблекла.

– Будешь танцевать со мной, – решительно сказала Рита, как-то незаметно перейдя на «ты». – Поможешь показывать движения.

Она вытащила новоявленного партнера на середину зала, встала напротив, взяла его руку и положила к себе на талию. Мельберг с трудом удержался от соблазна опустить немного руку и потрогать ее аппетитный зад. Он решительно не понимал мужчин, предпочитающих аноректичных костлявых девиц.

– Бертиль! Повнимательней, – строго сказала Рита и сделала какое-то движение. – Смотрите на нас с Бертилем. Значит, так, для дам: правая нога вперед, перенесли тяжесть тела на левую ногу, вернули правую на место. Для мужчин все наоборот – левая нога вперед, тяжесть на правую, вернули левую. Повторяем, пока не запомним.

Мельберг никак не мог взять в толк, о чем она говорит; его мозг почему-то отказался выдать ему даже такую фундаментальную информацию, как различия правого и левого. Какая нога вперед, какая назад… Но Рита оказалась хорошим учителем. Решительными движениями она подталкивала его, показывала на нужную ногу и через пару минут он, к своему удовольствию, начал кое-что понимать.

– А теперь покрутим задом, – преподнесла Рита очередную радостную новость. – Вы, шведы, немножко окостенелые, примороженные, что ли, но сальса – это движение, мягкое, согласованное движение партнеров.

Она показала, что имеет в виду. Начала крутить бедрами так, что это выглядело, словно по всему телу переливалась мягкая морская волна. Мельберг уставился на Риту как зачарованный. У нее все получалось так легко и просто, будто ничего естественнее, чем крутить под музыку задом, в мире не существовало и не могло существовать. Он попробовал ей подражать, но ничего не получилось. Его тазобедренные суставы отказывались подчиняться, и всякие попытки согласовать движения таза и ног неизменно приводили к короткому замыканию. Он остановился с растерянной миной.

– Это не так-то легко, Бертиль, требует тренировки, – сказала Рита поощрительно. – Главное – слушать музыку. И пусть тело следует за ней. Не смотри на ноги, смотри на меня. Когда танцуешь сальсу, ты должен смотреть даме в глаза.

Она впилась в него взглядом. Усилием воли он заставил себя не отводить глаз и не смотреть на ноги. Вначале ничего не получилось, но вскоре, руководимый Ритой, он почувствовал: что-то изменилось. Он словно бы впервые по-настоящему услышал эту музыку, этот зажигательный ритм. Бедра начали двигаться мягко и ритмично. Он смотрел на Риту все пристальней и пристальней, пока не понял, что погиб.

* * *

Кристиансанд, 1943 год

Нельзя сказать, чтобы Аксель любил рисковать. По натуре своей игроком он не был. Не был он и бесстрашен – боялся так же, как боялся бы на его месте любой другой. Все объяснялось гораздо проще – он не мог сидеть сложа руки и размышлять о творящемся вокруг зле.

Он стоял у релинга. В лицо дул порывистый ветер. Аксель любил запах моря и втайне завидовал рыбакам: они вставали чуть свет и работали дотемна, направляя траулер туда, где, по их мнению, была рыба. Он знал, что если он заикнется об этой зависти, его поднимут на смех. Сын доктора, перед которым лежит широкая дорога к образованию, к карьере, – завидует им! Мозолям на руках, провонявшей рыбой одежде… Завидует, что они, выходя в море, никогда не знают, суждено ли им вернуться. Они бы решили, что он над ними издевается. Но он-то, он каждой клеточкой тела чувствовал: это именно то, что, по его представлению, и называется жизнью. Конечно, он был образован, начитан, много повидал – но нигде так остро не испытывал чувство причастности, как здесь, в море, стоя на мерно качающейся, пахнущей рыбой палубе и подставив лицо свежему ветру. Он был здесь как дома.

Эрик же как дома чувствовал себя в мире книг. Когда он по вечерам, сидя на постели, лихорадочно листал тома, слишком толстые и слишком старые для того, чтобы кто-то другой, кроме него, проявил к ним интерес, – когда он читал эти книги, от него исходила эманация счастья. Он буквально глотал эти фолианты, жадно запоминая факты, даты, имена и географические сведения. Это восхищало Акселя, но и немного печалило. Они такие разные, он и его брат. А может быть, тут играет роль разница в возрасте – четыре года. Они никогда не играли вместе, у них не было общих игрушек. И Акселя очень беспокоило отношение к ним родителей. Он был их любимчиком, они гордились им, осыпали его похвалами, в то время как Эрик всегда оставался в тени. Но как Аксель мог этому помешать? Никак. Единственное, что было в его силах, – делать то, что он считал нужным.

– Входим в гавань.

Аксель вздрогнул – он так погрузился в свои мысли, что и не слышал, как подошел Элуф.

– Я смоюсь сразу, как зачалимся. Меня не будет около часа.

– Делай, как знаешь, парень. Но будь осторожен. – Элуф похлопал его по плечу и вернулся на корму к штурвалу.

Через десять минут Аксель, убедившись, что за ним никто не наблюдает, спрыгнул на пирс. То тут, то там мелькали люди в немецких мундирах, но они были заняты своим делом – проверяли документы у экипажей непрерывно подходящих траулеров и барж. Сердце забилось. На берегу было довольно много моряков, но и они все находились при деле – разгружались, загружались, паковали и найтовили груз. Он старался выглядеть так же, как они, – слегка небрежно, расслабленно… Люди делают свою работу, и скрывать им нечего. На этот раз никакого груза с ним не было. Наоборот – сегодня ему предстояло захватить с собой какие-то документы. Он ничего не знал, не должен был знать, да и не хотел знать об их содержании – ему поручили взять их и доставить в Швецию. Вот и все. Знал только, кому их следует передать по возвращении.

Инструкции Аксель получил простые и понятные. Тот, кто принесет бумаги, должен ждать в дальнем конце гавани, на нем будут синяя кепка и коричневая рубаха. Аксель приближался к условленному месту. Все нормально – юнгу со шведского траулера послали с каким-то поручением. Немцы не обращали на Акселя никакого внимания. Наконец он заметил нужного человека. Все правильно – синяя кепка, коричневая рубашка. Тот грузил в штабель ящик за ящиком и, казалось, был полностью сосредоточен на своей работе. Аксель пошел прямо к нему – твердо и целеустремленно. Ни в коем случае не осматриваться, не искать кого-то взглядом – уж тогда проще повесить на грудь мишень. Парню что-то поручили, и он идет выполнять задание.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Йозеф Франк – известный австрийско-шведский архитектор и дизайнер, один из пионеров функционального стиля. (Здесь и далее прим. перев.)

2

Мартин Тимелль – ведущий популярной шведской телепрограммы «Наконец-то дома», что-то вроде «Домашнего мастера». По образованию плотник.

3

«Незерил» – популярное средство от простуды.

4

Гудрун Шуман – шведская политическая деятельница, основательница и лидер партии «Феминистская инициатива». Раньше была председательницей коммунистической партии.

5

Греббестад – район Гётеборга, «Йестис» – отель, где раньше был ночной клуб.

6

Ян Гийу – известный шведский писатель, автор политических триллеров.

7

«Спит ли Долли Партон на спине» – идиома, обозначающая само собой разумеющийся факт, что-то вроде «Впадает ли Волга в Каспийское море». Долли Партон – известная американская актриса и певица в стиле кантри.

8

Сюрстрёминг – особым образом засоленная салака с сильным «душком».

9

Турнир «Мастерс» – международный турнир по гольфу, входящий в т. н. «Большой шлем».

10

Тайгер Вудс – известный американский игрок в гольф.