Полная версия
Записки счастливого человека
Вера Анатольевна Павлова
Записки счастливого человека
В стихах и прозе
Папе
* * *Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.
© Павлова В. А., 2021
© Lisa Pavlova, фото, рисунок, 2021
© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2021
* * *«Записки счастливого человека» сначала были отрывным календарем. От этого замысла осталось деление каждой страницы пополам: одетое в парадную форму стихотворение наверху – лицевая сторона календаря, записи и выписки, проза и мнимая проза, пьеса Шумана и карта звездного неба в августе на широте Москвы его обратная сторона, та, на которой в отрывных календарях моего детства помещались советы домохозяйкам и цитаты из классиков, рекомендации врача и новости науки. Правда, там все это было вперемешку, а у меня – хорошо темперировано. Не зря я – полвека уже – играю Баха. Потом «Записки» превратились в перекидной календарь. Настольный. На его страницах много свободного места. Милый читатель, не стесняйся, бери карандаш, пиши, чтобы не забыть: поздравить того-то, купить то-то, повидаться с тем-то. Я буду рада-радёшенька, если твоя жизнь встретится на этих страницах с моей. Особенно если твои заметки будут записками счастливого человека. Я люблю тебя. Всё. Ушла писать следующую книгу.
Целую, Вера.
Приснилось: папа выпустил книгу «Записки счастливого человека». Во сне прочитала её всю. Пятьсот страниц. На каждой было только пять слов: «Ушёл на рыбалку. Целую, Толя». Проснулась счастливой. Подумала: надо её издать. Сначала хотела сделать в точности как во сне – пятьсот страниц, пятьсот рыбалок. Потом решила расширить территорию счастья и пригласила к сотворчеству читателей моей странички в Facebook. Попросила следовать образцу «Ушёл/ушла туда-то. Целую, имярек». Собрала множество записок и вплела их в книгу. Спасибо, милые соавторы. Спасибо за название, папа. Можно я посвящу эту книгу тебе?
Время ремешком часовврезалось в запястье.Встреча стрелок. Ты готов,дегустатор счастья,отку́порить новый год?Придерживай пробку,начинай обратный счёт,надрывай коробку,уверяй, что очень рад.Тостов нескладуха,поцелуи невпопад:в нос, в подбородок, в ухо.
1 января
На стене в гринрум —
список чужих вещей,
найденных хозяевами
после новогодней вечеринки:
жилетка (Коли Терентьева),
шарф (Вани Яропольского),
шапка (Франческо Бифано),
носки (Машеньки Ленцман),
пончо (Лизы Павловой),
щётка (Ромы Дубинникова),
зарядка для телефона (неведомо чья),
подарок на день рождения (Юры Делиева),
подарок на новый год (мой).
Яства на тарелки класть им,их рассаживать по парам.С новым годом, с новым счастьем —хорошо забытым старым!Бьют куранты – восемь, девять…Я пишу на клочке бумаги, поджигаюот свечи, обжигаю пальцы, бросаюнедогоревшую записку в бокалс шампанским, пью, давлюсь, глотаюс трудом, как таблетку, под рокотсалюта за окном заветное желанье:«Снова научиться делатьиз мечты воспоминанья».2 января
Новый год – новёхонький,с иголочки, вытряхнутойиз туфельки-лодочки,алой,с позолоченной каймой.Шар земной,ты —подкаблучникмой.Старая кокетка: «Какой из трёх моихподбородков нравится тебе больше?»Вот и я жила как все,бегу радабелкой-стрелкой в колесециферблатав закольцованную дальмонорельса.Но сломался календарь.Перегрелся.3 января
догоняласпешилаи сует суетапод шумок превратиланекогдавникогданепреклонность уставаседина инженюне успелаусталавсё равно догонюЧистая тетрадь.Красная строка.Заново назватьраз и на векасолнечный морози ковры снегов.Как это звалосьраньше, до стихов?4 января
«Сегодня
пришло в голову
дурацкое:
а до Пушкина
в мороз и солнце
день тоже
был чудесный
или ну норм,
день как день?»
Пост в Facebook Ольги БелогрудовойПёрышки, пух и прах —снег – не пойманных слов.На Воробьёвых горахбольше нет воробьёв.Поторопись, запишиих, синиц, снегирейв красную книгу души.Прямо сейчас. Скорей!5 января
Лев Мышкин,
Воробьёвы Горы —
поединок
большого и маленького.
Маленькое побеждает —
большое
становится
милым.
Я – душа компании,прима вечеринки:подыграла арии,полистала снимки,деток приголубила,ночевать осталась, —в человеколюбиипопрактиковалась.6 января
Слова в стихотворении – люди в переполненном лифте: тесно прижаты друг к другу, по-разному к этому относятся, лифт несётся (вверх? вниз?), двери открываются… Господи, где это мы? Или – не открываются. И мы кричим в переговорник:
– Спасите! Мы застряли в лифте!
И слышим из переговорника:
– Подумаешь, в лифте они застряли. Вся Москва в пробке стоит!
Ангелы допели.Увели овечек.В бедной колыбелиБогочеловечекгулит, дули крутит,пузыри пускает,будущее будит,грехи отпускает.7 января
Рождественская амнистия.Ангелы на снегу.Устами младенца истинаглаголет: агу, агу.Мадонна в старом халатике.Сыплется снежный прах.Блестит молоко галактикина неумелых устах.Среди зимы трескучеймне в ощущеньях данраскидистый плакучийразвесистый фонтан.Живой водою брызни,изольда изо льда!Нет вечности без жизни.Невечна мерзлота.8 января
Лица. Лики. Морды.Стены из книг и нот.Вечная amorte.Бессмертный Liebestod.Ангелы, позвольтемузыку взять с собой!Вагнер, cмерть Изольды.Шуберт, «Ты мой покой»,Du bist die Ruh’, D.766 на стихи Рюкерта. В исполнении Гундулы Яновиц. В юности я ставила эту пластинку чуть ли не каждый день. Училась у неё любить. Ars amandi? – Музыка.
К тебе. Под одеяло. С головой.Какой простор для нежностей телячьихдаёт живот сухой горячий твой.Рой поцелуев. Одеяло, спрячь ихот глаз неласковых неверных жёнтвоих, мужей моих, земля им пухом.Я слышу крови колокольный звон,к родному паху припадая ухом.9 января
Да, двойное гражданство:явь и сонное царство.Нельзя? Конечно, нельзя.Но закрывают глазана это на границе.И мне свобода снится.Снегопад Петипаи Петра Ильича…На пуанты, стопа!Не стуча, не топчабелизны. Красотырукокрылый полёт.Улетай. А следымузыка заметёт.10 января
Ушёл на футбол. Целую, Саша
Ушёл на тренировку. Целую, Борис
Ушла на бокс. Целую, мама
Ушёл на пробежку. Целую, Андрей
Ушла в бассейн. Целую, Вера
Ушла играть в теннис. Целую, Ольга
Ушла бегать. Целую, Лена
Ушёл на соревнования. Целую, Ч.
Ушёл играть в футбол. Целую, Илька
Ушёл смотреть футбол. Целую, Николай
Ушла на серфинг. Целую, Лиля
Ушёл под парусом. Целую, Костя
Ушла кататься на лыжах. Целую, Маша
Ушёл играть в биллиард. Целую, Лёша
Ушла на каток. Целую, Алина
Ушла в себя. Целую, Лера
зашнуруем тугопроверим заточкусмотрят друг на другаили в одну точкупарные танцорыдикторы речистыарбитры суровыфигу́ристы фигури́сты11 января
Тридцать семь летпишу изо дня в деньодно и то же стихотворение.И когда-нибудья его напишу.Стиховычитание.Скольженье круговое.Парное катание.Дыхание парно́е.Выдыхаю облако.Крепка любви порука —мчаться рука об рукуи падать друг на друга.12 января
Слёзы, за каплей капля,с выстиранных пелёнок…Где твой цаплёнок, цапля?Рыба, где твой рыбёнок?В Риме, в Нью-Йорке, в сердце,в самой его серёдке —детства невозвращенцы,маменькины сестрёнки.Мне бы в аэробус – и к тебе… Целу́ю прикроватный глобус в щёчку голубую. В далях непроглядных скоро ли Нью Йорка, вся в огнях-гирляндах, замерцает ёлка?
В наряде снова модномна праздник в доме частном:со старым новым годом,со старым новым счастьем!Прочь, беды и недуги.Роднее всех на светестаринные подруги,стареющие дети.13 января
Хихикать с подругами детства,
хохотать с подругами юности,
плакать с подругами молодости,
удивляться с подругами старости:
надо же, прошло полвека,
а мы совсем не изменились.
На моей социальной карте москвича —
фотография со студенческого билета.
Училищного, не институтского!
Впрочем, не очень чёткая.
В шапках все немного невидимки.Плотная бумага. Карандаш.Памяти пунктирные картинки.В баночках пахучая гуашь.Кисточку облизывать любила.Сладкая. Но лакомей мелок.Первыми кончаются белилау писательницы между строк.14 января
Надевая тебе брюки,
ухитрилась запихнуть,
сама того не заметив,
две пуговицы
в одну петлю.
Еле расстегнули.
Двойной автопортрет.
Пожилые отроки, мэтры-недоучки
в Петербурге под руку, а в Москве за ручку
ходим, как по облаку, распеваем Глинку.
В горе – рука об руку. В радости —
в обнимку.
Нотный стан – пристанище, пристаньперелётных песен попутных,людных одомашненных истини дикорастущих подблюдных.Пой. Дружны Мария и Марфа.Пой. Некровожадна эпоха.Пой. Души эолова арфатемперирована неплохо.15 января
Записывать стихи на нотной бумаге,
с указанием темпа, знаков при ключе,
динамических и агогических оттенков.
Лучшие стихи – тихие песни:
largo, pianissimo, ritenuto в каждой строке,
знак ферматы над каждой рифмой.
Самое красивое слово
на свете: Сольфеджио.
Река под землёй – Неглинка:не выкупаться, не попить.Река над землёй: Глинка,«Как сладко с тобою мне быть»,плыть в облаках в обнимку.Разжался боли кулак.Виниловая пластинка.Рихтер и Дорлиак.Выходи, гроза кулис,киотов, книжных полок,шестикрылый окулисти отоларинголог,вырывай и рассекай,влагай, вдвигай по нотам,дай мне заглянуть за крайи разобраться, что там.16 января
Тысячу раз
проезжали
на одиннадцатом трамвае
остановку «НИИ ДАР»,
гадали,
что там изучают,
на тысячу первый
прогуглили:
Институт
Дальней
Радиосвязи.
Пожалей кликушу,вправь надежды грыжу:заложило душу,ангелов не слышу.Где челеста принца,флейта птицелова?Да я готова удавитьсяза живое слово!17 января
О чём я плачу?О том, как я буду плакать,когда будет о чём.Не берёт анальгетик веры.Помоги моему неверью.Ночью все кардиналы серы,все зловещи шаги за дверью.Пойман плачущий звёздной сетью.Хорошо, что соседи глу́хи.Тишина беременна смертью.Нарасхват повитухи.18 января
«При передозировке наиболее частыми нежелательными явлениями были: аффективные расстройства, сонливость, спутанность сознания, депрессия, ажитация и беспокойство». Из инструкции антидепрессанта «Лирика». Лекарство от головной боли. В списке побочных эффектов – головная боль.
Люди – слёзы бога, —говорят буддисты.Выйду на дорогу,улыбнусь – кремниста,усмехнусь – пустыня,рассмеюсь, заплачу.Нет, я не остынуна щеке горячей.19 января
Покидая глаза,оставаясь зрячей,остывает слезана щеке горячей.Оставляя, скользя,мокрую полоску,умирает слезаближе к подбородку.заседают во дворцахголосуют зателевизору в сердцахплюнула в глазавыматерился в ответвытер мониторвынул чёрный пистолетвыстрелил в упор20 января
1Бомбят деревню.У коровы от страхахлещет молоко.2Я не хочузнать врага в лицо,только со спины.3Молочный зубик,выпавший при попыткеукусить отца.Листочек со стихами.Невозмутимый стол.Уроки оригами.Бумажный ледокол.Прощай, стихотворенье.Вперёд. Полный вперёд.Плыви против теченья.Круши сердечный лёд.21 января
Прозу глотаю.Стихотвореньекладу под язык,рассасываю.Трезвон магнитных рамокназойлив, неприветлив.Наш дом – воздушный замокиз авиабилетов.Аквариумный аспид,а ну отдай окрылённыммеждународный паспортс посадочным талоном!22 января
Маленький экран.Старенький ситком.Мира ветеранспит с открытым ртом.Ангелам видны —правда, ангел мой? —спутанные сныспящих над землёй.Огни аэродрома.Крошечный экран.Лечу домой из домачерез океан,космополит безродный,от родных к родным.Тай над пустыней водной,отечества дым!23 января
уездный городделается всё меньшеи в день отъездана почтовой открыткеуместится без трудаОсколки, скрепки, корки,клочок стихов чужих…Две стадии уборки —без очков и в них.Тру уголком платочкатруднодоступные места.Тут скоро будет дочкажить с чистого листа.24 января
Плача, собираться. Геоид голубой. Волны иммиграций – истории прибой. Скрытность океана. Приветливость небес. Два-три чемодана. Оплачен перевес.
Авиабилет.
Покупаю в рассрочку
воздушный замок.
На деньги, потраченные мной за последние двадцать лет на авиабилеты, можно было бы купить небольшой дом. В Греции. У моря. Или лучше недорогую яхту?
Ключики Ипокреныи перстеньки Авроры…То, что для нас бесценно,неинтересно вору.Вору – банки и склады,виллы и магазины.Нам – рулады Эрато,узелки Мнемозины.25 января
И взлетать, и падать лучше налегке. Узелок на память. Что там, в узелке? Развяжи, посмотрим. Ну? – Забудь-трава, паруса над морем и слова, слова…
Семья молодых соотечественников на пляже в Майами. Отец окликает маленькую дочку: «Аврора!» «Почему вы дали ей это имя?» – «В честь богини утренней зари».
Над политикой: Аполлон Бельведерский. Бери выше: Аполлон Григорьев, две гитары за стеной. Выше, выше: Аполлон-13, три красивых астронавта в утлом лунном мобиле «Одиссей». И весь мир объявляет радиомолчание, чтобы они нашли дорогу домой.
А где, спрашивает Википедия, «Аполлон, крупная бабочка семейства парусников»?
Где-то летает.
Месяц в облако нырнул,затаил дыханье ЦУП.Мыс Канаверал. Байконур.Пламя выплюнув из труб,в плаванье уходят ле —тающие корабли,потому что на Землебольше неба, чем земли.26 января
Бумажные самолётики
со стихами, написанными от руки.
Делала их в самолёте —
и мы приземлились на час раньше.
Эффектный финал концерта в Новосибирске:
со словами «А теперь – автографсессия!»
отправила в полёт восемь самолётиков
с «Подражанием Ахматовой» на каждом.
Это был высший пилотаж!
Один самолётик даже ухитрился
облететь меня по круговой орбите
и упасть к моим ногам.
Музыка, где ты?Дару награда —авлос Эвтерпы,лира Эрато,арфа Эола,голос Орфея,Баха виола…Музыка, где я?27 января
На кладбище Mount Pleasant
долго искали, еле нашли
на китайском участке
могилу Глена Гульда,
люк размером с раскрытую партитуру,
на нём – крышка рояля,
на ней – имя и нотная строка,
с муравьиной дорожкой слева направо:
первые три такта Гольдберг-вариаций,
которые я не сразу узнала
без украшений.
Легли на траву и обратились в слух.
Тишина запертой пустой студии.
Пение птиц – не концертное,
для себя.
Не воробей – воробьёнок,выпавший из гнездав мир пятитонок, бетонок,гонок – иди сюда,слово, словцо, словечко.Спрячу тебя в стишок.О, как бьётся сердечкоза пазухой, между строк!28 января
В начале было слово, и слово этобыло сказано шепотом. Или спето.Язык: a language, a tongue.Как будем переводить?Зачем любящим данязык – целовать, говорить?Растерянный визави,что выберет, как предпочтётмне признаться в любви —устно или рот в рот?Спали, возвращенцы,под шумок метели,два седых младенцав одной колыбели,земляки-земляне,беженцы печали,на одном дыханьеночь пересекали.29 января
в землянках могилв шалашах пирамидвыбившись из силчеловечество спити видит во снепаруса кораблейлежащих на днепересохших морейБыть всю жизнь первым,чтобы в день уходао тебе говорили:ушёл последний великий.Имярек Имярекович Имяреков,ещё один первый и последний,похвала тебе от идущих следомединственных и неповторимых.30 января
Стольких больше нет!Дозвонится ли до нихколокольный звон?Несколько смертей подряд…Жалко, жалко, жалкоуходящих невпопад,вскладчину, вповалку.Над одним любимым снегне успел растаять,как уже другой померк,камнем канул в память.31 января
Первые слова, написанные человечеством, – имена умерших. Внутри запечатанных пирамид. Не предназначенные для глаз живых. Письменность родилась, чтобы переписываться с миром иным, связывать живых и мёртвых. Первый жанр письменной поэзии – эпитафия.
Вечная память.
Иконописец в раю
стал портретистом.
Ноздреватой массой плечистойподнимайся, протеста тесто!Дирижирует зубочисткойраспоясавшийся маэстро.Успокоим его колыбельнойи состряпаем новые гимны.Оркестровой ямы расстрельнойобитатели анонимны.1 февраля
1Мышка-норушка.Блошка-прослушка.Кошка-наружка.Мушка-пастушка.2Мы – властители земли.Граждане, не трусьте!Нас родители нашлив квашеной капусте.Аты-баты, выше нос,избранная раса.Пьяный аист нас принёс,уронил три раза.Юность, берегущая туфли.Старость, берегущая ноги.Выцвели, пожухли, потухли,тронулись умом недотроги.Не носила. Может, немножко.Не сносила. Капельку, может.Некому отдать босоножки —не осталось маленьких ножек.2 февраля
«После разгрома турок все моряки русской эскадры были награждены медалью с надписью БЫЛ».
(Из книги о. Алексея Крылова «Чесменская победа»)Добрые без натуги,чуткие без запинкитоненькие подруги,мыслящие тростинки,всех милее в гареме,примадонны, принцессы,бодро несущие бремябольше своего веса.3 февраля
Так разговорились,что, войдя в лифт,только через десять минутзаметили, что не нажаликнопку с номером этажа.Я училась любить полстолетья,чтобы тысячу дней и ночейбыть родною сестрой милосердья,болевою подругой твоей,и в разведку ходить, и в атаку,за границу границ провожатьбедолагу, трудягу, бродягу…Уточнение: тысячу пять.4 февраля
Стихи – нарушители границы.Мексиканские беженцы.Ты не хочешь их пускать.Но они находят лазейку.Рискуя жизнью.Потому что хотят жить.Только такие стихистоит записывать.Пациент бодрится,за шутками пряча страх,улыбается докторица,беременная, на сносях,толкают тугие двери,приближая своё торжество,сын у неё во чреве,опухоль – у него.5 февраля
Сажаю на горшокслабенького, тонкорукого, дрожащего.Целую куда попало.Он: «Они обращаются со мнойкак с неодушевлённым предметом».И я понимаю: «они» его не целуют.Сердце-невеличказа пазухой трепещет.Утро. Перекличка,расчёт на чёт и нечет —первые, вторые,родные, побратимы,мёртвые, живые, —насквозь, до слёз любимы.Любезные, болезныена страшном перевалепилюли бесполезныеслезами запивали.Анализы ненужные.Веселье напускное.Катетеры наружные.Не надо. Хватит. Уйдите.Оставьте его в покое.6 февраля
«Ревела буря, дождь шумел…» – пел дедушка в лодке на всю потемневшую перед грозой реку. С детства обмирала от этой песни, но помнила только её начало. До той ночи, когда разразилась гроза и мы нашли в интернете полный текст и спели её всю: двадцать один куплет. Хватило на всю грозу.
«Но роковой его уделуже сидел с героем рядоми с сожалением гляделна жертву любопытным взглядом».на последней прогулке —ты уже еле ходил —увидели витрину —три по цене одного —купили три костюма —чёрный, серый, голубой —похоронили в синем —он тебе больше идёт7 февраля
Результаты томографии умирающего человека: последними угасают слух и осязание. Разговаривать. Целовать. А первым, по результатам другого исследования, человека покидает обоняние.
Вот моё плечо: иди.Нам уже недалеко.Сострадание в грудиразбудило молоко.Ну же, нежность, разбудикрасные тельца в крови!Тельце лёгкое нести.Быть на высоте любви.8 февраля
мозг сверлит без заморозкираспоясавшийся страхгрозовые перевозкиопечатка в новостяхбалагуря каламбуряне обидеть бы судьбубудет бурябудет бурябудь что будетбудь что буСон – сознанья изнанка,трепет сомкнутых век,сон – заочная ставкас задремавшим навек.Помнишь, мой рукокрылый,как, с нежностью какойя твои опустилавекивот этойрукой?9 февраля
Первый сон после смерти Стива был слуховым и осязательным. Чернота перед глазами, он говорит: «Не бойся, ты не можешь меня видеть, пойдём», крепко берёт меня за руку, ведёт в постель, обнимает и целует. Второй сон: толпа, я знаю, что Стив в ней, ищу его, ищу, не могу найти. Третий сон: Стив лежит в постели, смотрит на меня испытующе, я едва выдерживаю его взгляд, и вдруг его лицо начинает размываться, тело превращается в жёлтый сугроб, оплывает, тает. Четвёртый сон, в день, когда вышел «Избранный»: Стива выписывают из больницы, я прихожу домой, а там поселились десятки незнакомых людей. Много кроватей, неубранные постели. «Я забираю мужа из больницы, куда я его положу? У вас хотя бы есть чистое бельё?» Они, хором: «Нет!»
В полном составе чужая семья.Сослуживцы. Стая ворон.В гробу – любимый, за гробом – я,второе лицо похорон.Соболезнующих череда.Яма. За комом ком.Ворон, ворон, скажи, когдастану первым лицом?10 февраля
Гуляем по Красной площади.– А это лобное место,здесь рубили головы.Четырёхлетняя Наташа, оживляясь:– А сегодня будут?Памяти клад ища,плачет горемыка.Старого кладбищамраморная книгаветром залистана,захватана мхами.Прячется истинапрямо под ногами.Проводили. Зарыли. Простыли —жизнь вступила в свои права.Что растёт у тебя на могиле —незабудки, забудь-трава?Днём и ночью работают пчёлы —нарасхват незабудковый мёд.Послесмертия новосёлыждут прохожего. Не идёт.11 февраля
Он?No.Он,но…Он.Но!– Тпру.Спят, улыбаясь, в гробах страдальцы —всё отболело, всё отлегло.Два обручальных кольца на пальце —одно велико, другое мало,а было впору. Из тысяч гостиници двух больниц улетел, белокрыл,тот, кто мерил на свой мизинецкольца, которые мне дарил.12 февраля
Чёрный крепдешин.Водка. Овощи.Пробка из машинскорой помощи.Не до слёз врачуукоризненных.Пир во время чу.Мало избранных.Мастер леса́ ладит,разворачивает чертежи на столе.Жизни как раз хватитвырубить храм в скале,ангелам берлогу.И во сне, на заре,сдав работу Богу,лечь костьми в алтаре.13 февраля
Рим, термы Диоклетиана. Откровенная фалличность надгробий воинов Нерона. Неотличимость ванн и гробов. Правда, в ваннах есть дырки для стока. Но и в гробах время тут и там сделало отверстия. И отредактировало статуи – отсекло то лишнее, что оставил скульптор, – головы, руки, – сделав их ещё прекрасней. Но прекрасней всего было дерево, закованное в железный корсет, держащееся за землю одним тоненьким корешком. Висящий в воздухе огромный пень. Подняла глаза – зелёные ветки. Вечнозелёные. Заплакала. Обняла. Сказала: «Стивушка, это ты?» Целовала холодную кору.
Напечатать R. I.P.Фото разместить.Колокол охриппо родным звонить.Позвонить не сметьблизким. Строчки лить.Пользователь Смерть.Кликнуть УДАЛИТЬ.14 февраля
В папин последний деньв здании Гинцветметане было никого,кроме папы и охранников,которые не пускали к немубригаду скорой помощи —требовали выписать пропуск.Невечерний звон.Птиц за окном лакримозы.Муза плача, вон!Муза улыбки сквозь слёзы,подскажи слова,сказать помоги умершим,что любовь жива,что мы высоту удержим.15 февраля
В ящике столаочешник умершего —гробик для очков.Дорогая оправа.Для чтения. +1.Часики на счастьеподарил мне ты —время на запястьеносить для красоты,уповать на чудо,встречу торопя,и считать минутыи годы без тебя.16 февраля
Часики Tissot,куплены в Montreux,шли десять летна одной батарейке —и встали, как только янаписала этот стишок.Работник «Ремонта часов»в Атриуме на Курскомбыл как две капли водыпохож на Стива.Вычитаем в уме,складываем в сердцетех, кто матери-тьмевозвращает тельце,забывая живых,улыбаясь вдовам.Ты же выкормишь ихмолоком грунтовым?17 февраля
я воспою заранеев каждом стихотворениимировое умираниев пятое измерениетам в унисон с иконамистанут все без изъятияфотоснимки объёмнымии раскроют объятияБоже, прости святотатца. Откуда беднягезнать, что нечего и пытаться молчащихперекричать. Живётся ему не очень. Укол.Валидол. Обол. Молчанием позолочен небатяжёлый подол.Rallentando subito.Я за своих постою:доиграю Шуберта,Лермонтова допоюи назло усталостипод наблюденьем зеркалрасскажу о староститем, кто её не узнал.