Гэсэр

Ветвь шестая

Гэсэр убивает чудовище Шэрэм-Мината

Чудовище хочет истребить жизнь на Земле

Ствол у дерева серый,Свечи в желтой листве,А в стихах о Гэсэре —Битва в каждой главе.Нам за ястребом в тучахПочему б не погнаться,Родословной могучихПочему б не заняться?Так рассказывают старики:Происшедший из тела Атая —Из отрубленной левой руки, —Возмужал, годов не считая,Укрепился Шэрэм-Мината.Был таким убийца проклятый:Он таил в трехсаженном ртуВ целых пять четвертей язык.Непомерно остер и великБыл один-единственный клык.Черен был ненавистный лик,Красных глаз пылали круги —Страшно было на них смотреть!Жизнь и радость – его враги,А в руке – чугунная плеть.Обитал он в пределах ненастья —Ближе смерти и дальше счастья.Это было время, когдаПроцветал человеческий род:Много видел от солнца щедрот,А болезней не знал никогда.Изумрудной лоснились травойБесконечные поймы-лугаИ бессмертного моря прибойГулом волн услаждал берега.В это время чудовище злое,В чьей руке – чугунная плеть,Поражение помня былое —В прежней жизни – и дальше терпетьНе желая старой обиды,Порешило: настала пораРассчитаться с силой добра!Гневом, ненавистью объятый,Завидущий Шэрэм-МинатаИз огромного высунул ртаДлинный, в пять четвертей, язык.Напоил свой единственный клыкСмертоносным дьявольским зельем,Повернул ровно тридцать разОн круги своих красных глаз,И, ударив рукой по ущельям,Своротил он громады горИ взглянул на земной просторС лютой злобой и черным весельем.Порешил он, что месть свою,Напоенную зельем обид,На Гэсэра обрушит в бою,Человеческий род истребит!Сжал рукою плетку чугунную,Над землей наклонился юною.Ближе смерти и дальше счастья,На погибель цветущим странам,Захрипел он ветром-бураном,Залил землю влагой ненастья.Он печальным сделал уделТрех тубинских мудрых вождей.Истреблял он малых детейНа земле, которой владелСправедливый Абай-Гэсэр, —Истреблял их, покуда малы,В сером царстве тумана и мглы.Жеребенка глотал он живьем,Чтобы стать не успел он конем.Ежедневно по сто детей,Еженощно по сто конейИстребляло чудовище злое.На земле погибало живое.Красной крови потоки текли,Дым клубился вблизи и вдали,Черной крови потоки текли,Мгла душила тело земли.Поднималась над миром гарь,Умирали среди смятеньяЛюди, звери, птицы растенья —Все живое, всякая тварь.В табунах, стадах и отарахПогибали самые жирныеИ сливались в реки всемирныеСлезы юных и слезы старых.Похвалялось злое отродье,Поднимая чугунную плеть:«Увядает земли плодородье,И на это мне любо смотреть!Я – безводье, и я – бесплодье,Я не дам ликовать добру,Всех детей на земле сожру!Что ты можешь сделать, Хурмас,Или ты, Гэсэр, мощный витязь?Как людей вы спасете сейчас?Ну-ка, храбрые, отзовитесь!»Злобный дух, черный бес хохотал,Проклял небо и землю, бахвал:«Я всего живущего враг —Из людей никого не оставлю,Пусть последний погаснет очаг!От животных я землю избавлю —Никого я в живых не оставлю!Ни людей, ни зверей, ни дорогПусть не знает мир необъятный!»Злобный дух, кровожадный, отвратный,Так бахвалясь, на землю прилег,Расстелив потник сыромятный.

Гэсэр отправляется на битву с чудовищем

В это время Абай-Гэсэр,Самых светлых исполненный дум,Обладая умом провидца,Волшебствам двадцати и двумНа ладони велел появиться,А потом по перстам пустилЧародейных двенадцать силИ воскликнул: «Богатыри,Сильнорукие тридцать и три,Моему вы слову поверьте:То чудовище, что живетДальше счастья и ближе смерти,Недруг тверди, суши и вод,У которого черный ликИ один-единственный клыкВ глубине трехсаженного рта,Кровожадный Шэрэм-Мината,—Тот, кто, ненавистью объятый,Сжал в руке чугунную плеть,Чьи страшны круги красных глаз,Ополчился войной на нас,Чтобы жизни не было впредь!»Обратившись с речью такоюК тридцати и трем главарям,К небожителям-богатырям,Он раскрыл могучей рукоюСтародавнюю Книгу Судеб.И воитель духом окреп,Как прочел заповедное слово:«Если должен ты одолетьКровожадного беса злого,В чьей руке – чугунная плеть,То его ты один одолеешь.Если ж ты победить не сумеешь,То потерпишь один пораженье,Потому что в этом сраженьеНе помогут богатыри —Сильнорукие тридцать и три».Приказал Гэсэр, чтоб мгновенноСнарядили в поход Бэльгэна,Ветроногого скакуна,И, поскольку дорога трудна,Взял Эржен-Шумара с собою —Одного из богатырей:Поскакать походной тропоюПриготовится пусть поскорей.Услыхали эти словаИ отправились за Бэльгэном,За гнедым конем драгоценным,Остальные тридцать и два.В это время скакун гнедойУтолял свою жажду водойИз прозрачного родника,Рядом с облачной синевой.Он питался нежной травой,Что была и тучна и сладка.У гнедого была красива,В три воза шириною, грива,Страх и трепет внушал он врагу,Изловили его на лугу,Там, где глазу вся даль открыта.Чтобы твердыми стали копыта,Повели его в поводуПо камням, а потом по льду.Привязали его на вершине,Чтоб, как ястреб, летал отныне,Привязали среди долины,Чтоб познал полет соколиный.Чтоб к лишеньям его приучить,Прошлогоднюю дали травку,Дали ржавой воды в добавку.У коня – пушистая холка,А потник – из мягкого шелка.Оседлали его седлом,Что сверкало литым серебром.Чтобы трудный брал он подъем,Серебрился нагрудник на нем,Чтобы спуск ему был нипочем,Серебрился надхвостник на нем.Вот накинули на коняС десятью ремешками подпругу,С двадцатью язычками подпругу,Место поводу – полукругу —Под переднею дали лукой,А под задней седельной лукойДали место плетке тугой,Что из красного сделана дерева:Крепко била плетка Гэсэрова!Снарядил и Эржен-ШумарСкакуна чудесного цветаЗагорающегося рассвета,Взял с собою стрелу, что всегдаИзлучала свет, как звезда,И решил: «Конь готов к войне,Приготовиться надо и мне».И к Абай-Гэсэру пошел.Там, накрыв серебряный стол,И Гэсэр, и его жена —Та хозяйка Алма-Мэргэн,Что была для битв рождена,—Угостили его на славу,Дали мясо, к мясу – приправу.В путь пора собираться теперь.Стал Гэсэр одеваться, кружасьПеред зеркалом, ростом с дверь.Стал Гэсэр одеваться, кружасьПеред зеркалом, ширинойВ богатырский потник седельный.Он сориночки ни одной,Он пылиночки ни однойНе оставил на ткани нательной.Натянул шаровары-штаны,Что, как печень, были черны,А на ощупь, как замша, нежны:Из семидесяти – помнят воины —Шкур изюбров штаны были скроены!Нацепил он справа колчан,Что серебряным был издельем,Что сравнялся с узким ущельем,А налучник, что ширинойРавен был равнине степной,Нацепил он на левый бок.Превосходный, меткий стрелок,Он в налучник серебряный вделЛук, для славных сработанный дел:Было все у него, чтоб стрелять,А подставок – семьдесят пять.И число такое же стрелОн поставил торчком в колчане,Девяносто – расставил врозь,Чтоб зимою на снежной полянеМерзнуть воину не пришлось,Чтобы летом, в горячий день,Эти стрелы давали тень.Он оделся в такие одежды,Чтоб никто не питал надеждыСреди тех, чьи плечи сильны,Одолеть его в день войны;Чтоб ни острое, ни тупоеНе пробили во время бояОблаченья твердую сталь,Чтобы сталь сверкала, как даль,Освещенная солнцем юга,Чтоб, как листья, шуршала кольчуга.На двенадцать весен вперед,Чтобы голодом не был мучим,Он запасся жиром паучьим,Этим жиром обмазал рот.Чтобы голодом не голодать,Двадцать лет без пищи страдать,Он уста, что крови красней,Впрок обмазал жиром червей.Взял с собой он четыре посоха,Чтобы с ними ходить, как посуху,По воде четырех морей,Взял с собою носимый на шееКрасный камень богатырей,Что бессчетных преград сильнее,Взял с собою ветку сандала,Чтоб от боли она исцеляла,Взял аркан, чтоб на поле браниОказались в белом арканеМногочисленные враги.Он потом натянул сапоги,Что из рыбьей сделаны кожи.Черной юфти она дороже.Богатырь на плечи наделИз парчи накидку-дэгэл:В дорогом облаченье этомБились воины только летом.Вот он пальцем большим шевельнул —И застежки все застегнул,А потом свой стан затянулКушаком извитым, прославленным,В серебро и злато оправленным.Он надел и панцирь и щит —Ничего их не устрашит:Ни равнин дожди многодневные,Ни дружин вожди многогневные.Он соболью шапку надел,Что казалась огромной копной.Кисть была словно холм травянойИ дрожала от ветра дорог.Нацепил он на правый бокЗакаленный булатный меч,Сотворенный для ратных сеч,—Он в крови не утрачивал злости,Не тупился о белые кости,Он на восемьдесят шаговУдлинялся при виде врагов,А сжимался на восемь шагов,И при этом он был таков:Острие – хитрей колдуна,На ребре видны письмена,Смертоносен его удар!Вот Гэсэр и Эржен-ШумарОткрывают хангайскую дверьИз чистейшего перламутра,Вот Гэсэр, величав и строг,Переходит через порог,А порог сверкает, как утро,А порог – белый мрамор Хангая.И по лестнице из серебра,Ни ступеньки не пропуская,Отправляются со двора.Попытались бы так спуститьсяЖеребенок и кобылица,Поскакали б за смельчакомКобылица да с лончаком!Подошел он к серебряным кольям,Где, на привязи стоя, гнедойМноготравным дышал раздольем,Повод взял богатырь молодой,Быстро ноги вдел в стремена,На гнедого вскочил скакунаИ уселся крепко в седлеИз якутского серебра,Чтоб помчаться на помощь землеРади жизни, во имя добра.Наклонясь к седельной луке,Крепко в правой зажав рукеПлеть из красного тальника,Он рукою левою вдругНезаметно почти, слегкаДернул повода полукруг,И проделал круг, повторяяСветлый солнечный круговорот,И с Эржен-Шумаром впередПоскакал – только пыль густаяПоднялась, уперлась в небосвод,Только шапки высокая кистьТрепетала нитями алымиНад ущельями и над скалами.

Первая схватка с чудовищем

Если скачут всадники нашиНе спеша, из-под гордых копытПыль до самого неба летитИ комки этой пыли – как чаши,А помчатся они побыстрей —Будут пыли комки как котлы…Двое славных богатырейТам, где в зелень одеты стволы,Словно белки, мелькают в листве.Там, где с тучами горы в родстве,Словно соколы над вершинами,Машут крыльями соколиными.То несутся по тропкам росистым,Словно камень, с обрыва пущенный,То летят со звоном и свистом,Будто стрелы, что в воздухе сплющены.Над пространствами в сто кругозоровСкачут всадники выше воздуха,Расстоянье в пятьсот просторовПокрывают, не зная роздыха.Скачут громко ли, скачут ли тихо —Наступает ночевки пора.Вот стрела взметнулась, быстра,—Наземь падают лось и лосиха.Разожгли они пламя костраТам, где чистый бежал родник.Каждый снял седло и потникС двух коней, что скакали лихо,Напоили их свежей водой,По траве пустили густой.Как вкусны будут лось и лосиха,Что нанизаны на вертела!А когда вечерняя мглаЛистья в темный покрасила цвет,Погрузились всадники в сон.Не успел еще бледный рассветОзарить, осветить небосклон —Оба спутника пробудились,Родниковой водой насладились,Подкрепились мясом лосиным.Не успела еще заряПросиять лугам и долинам —Два могучих богатыряОгневых коней оседлали,Поскакали в дальние дали.«На чужбине сойдемся с врагом —Учиним на чужбине разгром.Встретим недруга в нашем краю —Сокрушим его в быстром бою!»Так решили твердо и строгоИ помчались во весь опор.Если в горы вела дорога,Пролетали над гребнями гор,Если море пред ними синело,То четыре волшебных посохаПомогали им быстро и смелоМчаться по морю, будто посухуЕсли снег выпадал глубокийИ в пути стрекотали сороки —Возвестители зимних дней,Если ветки деревьев вздрагивали,То воители поплотнейЛисьи шапки свои натягивали.Если в зеркале луж красовалисьСинецветные небеса,Если, звонкие, переливалисьСоловьиные голоса,Если в мире рождалось тепло,Возвещая, что лето пришло,—Мчались, вороты расстегнув,Два воителя, два смельчака.Хоть земля была широка,А воители к месту поспели,Хоть была бесконечна река,А достигли все-таки цели.В это время Шэрэм-Мината,Чье жилье – у горного ската,Ближе смерти и дальше счастья,Ненавистник тубинских владык,У которого в страшной пастиБыл один-единственный клык,Был язык в целых пять четвертей —Страшный бес, пожиравший детей,Враг земли, враг жизни подлунной,Обладавший плетью чугунной,Черный дух, чья злоба зажгласьВ двух кругах ярко-красных глаз,Чья слюна истекала ядом —Понял мерзким умом колдуна,Что Абай-Гэсэр где-то рядом,И решил: «Да будет война.Я помчусь Гэсэру навстречу,Я начну смертельную сечу».Вот Гэсэр, на погибель злу,Из колчана достал стрелу,Зачинавшую ратное дело.Вот взвилась, взлетела стрела,Но врага пронзить не могла,—По броне скользнув, улетела.А свирепый бес тридцать разПовернул круги красных глаз,Обнажил единственный клык,Длинный высунул свой язык,Ядовитой забрызгал слюной.Ненавистник жизни земнойЧерной плетью – три ночи, три дняСтал направо бить и налево —Чуть Гэсэр не свалился с коня!И тогда, исполненный гнева,Размахнулся Гэсэр мечом,—О мече мы слово начнем!Восхищая вселенную целую,Удивительным свойством он славился:Он о кость не тупился белую,В красной, жаркой крови не плавился!Но утратил он свойство свое,Он с чудовищем злобным не справился.Иступилось его острие,Изогнулся булатный меч,Не сумел он беса рассечь!Становилось чудовище злее,А Гэсэр бился с гневом удвоенным:«Хоть и бычьими были шеи,Я сворачивал шеи воинам.Так неужто теперь врагуБычью шею свернуть не могу?»Так подумав, с гнедого сошел он,Непреклонной решимости полон.Две полы заткнув за кушак,Засучив рукава, смельчакСупостата схватил за предплечья —Да не мог нанести увечья.Издевается бес кровавый:«Слишком слабы твои суставы,Слишком волосы редки и жидки,Слишком жалки твои попытки!»Так сказав, из Гэсэровых рукЗлобный бес вырывается вдруг,Бьет чугунной плетью с размаха.Но Гэсэр не ведает страха:«Если есть у шеи хрящи,Сверх шести хряща не ищи,Если ты человеком рожден,Выполняй человечий закон!»Так подумав, напряг сухожильяИ в сраженье вступил рукопашное,Чтоб избавить мир от насилья.Он схватил чудовище страшноеЗа предплечье правой руки —Стали биться они, как быки.Сила с мощью великой столкнулась,Синецветная твердь содрогнулась,Мироздание пошатнулось,Море вздрогнуло и захлебнулось,Превратились горы в песок,Разъярился речной поток,Желтоцветная пыль взметнулась —И земля во мгле задохнулась!В черной мгле и желтой пылиИсчезали приметы земли,Все живое стало незримоВ облаках тяжелого дыма…Трое суток – и ночью и днем —Длится бой на просторе земном.Длится битва семь дней, семь ночейКто сильнее из двух силачей?Здесь могучий бьется с могучим.Если их на верблюда навьючим,Одинаковым будет их вес,И такой же вес мы получим,Если их на лошадь навьючим.С человеком сражается бесОт зари до полночного часа,Задевая края небес,От спины отрывая мясо,На груди разрывая мясо,Попирая полночные горы,Коль другой не видно опоры,Попирая вершины юга,—Уничтожить хотят друг друга!Длится бой девяносто суток.Между гор найдя промежуток,Бой ведут на тропе ледяной.Девять месяцев длится бой.Храбрецы, как лошади, взмылены,Обескровлены, обессилены,От зари до позднего часаПопирают дно пропастей.Воздвигается горка из мяса,Воздвигается холм из костей,—Уничтожить не могут друг друга!Прилетают вороны с юга,Это мясо на ночь уносят,Разрешенья при этом не просят.Покидая север, сорокиПрилетают на краткие срокиИ на сутки мясо уносятИ при этом слова произносят:«Своего нам давайте мяса,Пусть побольше будет запаса,Чтоб на тысячи тысяч летБыло мясо для птиц на обед!»Так сказав, сороки и вороныРазлетаются в разные стороны.Целый год в борении прожит,А Гэсэр победить не можетНи военною мощью меча,Ни надменною силой плеча,Ни копьем, ни острой стрелой,Ни отвагою удалой.От зари до полночи луннойЗлобный бес, не кончая сраженья,Бьет Гэсэра плетью чугуннойДо всемирного изнеможенья!Так сражаются благо и злоба,Круглый год продолжается бой.Ослабели в сражении оба,Обескровлены долгой борьбой.Мощь иссякла, и сталь заржавела,И они, соблюдая правила,Порешили передохнуть:Каждый в свой отправился путь.Обладая ценным сокровищем —Чистым сердцем, умом прозорливца, —Так подумал Гэсэр: «С чудовищемСлишком рано решил я сразиться.Не хватает мне силы-уменья,Не хватает и разуменья».И с Эржен-Шумаром вдвоемНа гнедом Бэльгэне своемБогатырь поскакал домойПо тайге, что слывет глухой,По горам, что слывут высокими,По морям, что слывут широкими,По просторам, слывущим далекими,По озерам, слывущим глубокими.Он добрался до моря Мунхэ,До своей долины Морэн,До реки Хатан многопенной.Как приехал к себе домой,Удалого коня БэльгэнаК кольям коновязи расписнойПривязал он привязью красной,Сотворенной из ткани атласной,И к супруге своей молодойОн вошел в чертог золотой.Тут Алма-Мэргэн, та жена,Что для грозных битв рождена,Увидав, что супруг пришел,Золотой накрывает стол,Накрывает серебряный стол,Угощает Абай-ГэсэраВкусной пищей, крепким вином,Угощает арзой-хорзоюИ, сияя свежей красою,С милым мужем садится вдвоем.Вот, отведав чуть-чуть вина,Вот, откушав чуть-чуть еды,Рассказать попросила жена,Чем его завершились труды.Рассказал Гэсэр полушепотом,Что свирепа чугунная плеть:Ни отвагой, ни силой, ни опытомНе сумел он врага одолеть.Ослабев, он вернулся обратно,Он решил отдохнуть немного,Но теперь ему непонятно:Где лежит к победе дорога?И жена ответила-строго:«Не тебе ли твои небожители —Пятьдесят и пять – помоглиВновь родиться в земной обителиРади жизни и правды земли?Не тебе ли была бурханамиПятикнижная мудрость дана,Чтоб твоими деяньями браннымиУкрепилась твоя страна?Если ты не сразишь чудовище,Чье губительно самовластье,То чудовище, чье становище —Ближе смерти и дальше счастья,Чье оружье – чугунная плеть,—Кто ж сумеет его одолеть?Кто же землю наполнит цветением,Чтоб она перестала страдать,Чтобы к людям, животным, растениямСчастье жизни вернулось опять?Злобный бес, погибель готовящийДетям всех государств-племен,Должен, должен быть побежден,—Так иди, победи чудовище!Ты во имя людей потрудись,Поднимись на небесную высь,Ты спроси у Хурмаса-отцаИ у бабки Манзан-Гурмэ:Как борьбу довести до конца,Чтоб она завершилась победой?Эсэгэ-Малана проведай —Там и мудрости почерпнешь!»Говорит ей Гэсэр в ответ:«Ты права, твой совет хорош,Ибо правилен твой совет!»И тогда на коне Жэгуртэ,Что к небесной взмывал высоте,Полетел Гэсэр удалой,Ввысь поднялся, расстался с землей,Вскоре скрылся в небе рассветномНа своем коне синецветном.

Манзан-Гурмэ вручает Гэсэру шерстобитный смычок

Поднимаясь все выше и вышеВ беспредельном небе, ГэсэрДо отцовской домчался крыши,Светом солнечным залитой.Он врата объезжает справа,Возле коновязи золотойОставляет коня, величавоВ белозвездный вступает чертог.Ни соринки не оставляя,Перешагивает порог —Светозарный мрамор Хангая,И здоровается по обычаям,С богатырским гордым величием.Хан-Хурмас и Гэрэ-СэсэнДорогого приветствуют сына,Многомощного исполина,Чью отвагу повсюду славят —И на небе, и на земле.Угощенье отменное ставятНа серебряном щедром столе,Накрывают и стол золотой,А на нем, с курган высотой,Возвышаются масло и мясоИ рекою льется питье.Средний сын пред лицом ХурмасаРассказал про горе свое.Рассказал отцу про чудовищеС трехсаженной свирепой пастью,Про чудовище, чье становищеБлиже смерти и дальше счастья,Рассказал про то, как злодейПожирает малых детей.«Этот бес, – Гэсэр говорит,—Зло и мрак на земле творит,Истребляет он все живое,А оружье его боевое —Беспощадная черная плеть.Я врага не сумел одолеть.Как покончить с бедою этой?Помоги мне, отец, посоветуй».Хан-Хурмас говорит в ответ:«Силы нет, чтобы дать совет.Только бабка Манзан-ГурмэМожет мудрое слово сказать,Чтобы с гнусным отродьем справиться,Надо к ней за советом отправиться».И отца, и добрую матьНа прощанье обнял Гэсэр,Обласкал их речью учтивой,Пожелал им жизни счастливойИ помчался к Манзан-Гурмэ.Во дворце своем восседаяС чашей разума и добра,Сотворенной из серебра,Так разнежилась бабка седая,Увидав любимого внука,Удалого стрелка из лука,Что ему поднялась навстречу,Обласкала приветливой речью,Обнимая его и целуя,И любовь и милость даруя.Золотой накрывает стол,Накрывает серебряный стол,Ставит все, чем полон котел,Ставит пищу, приятную взору,Ставит мяса целую гору,Наливает море вина…Приступили они к разговоруПро старинные времена.О счастливых годах и печальных,Начиная с дней изначальных,До тех пор говорили тогда,Выясняя земные дела,Что в пруду закипела вода,А на камне трава проросла.Покраснев от питья хмельного,Молвил воин такое словоМудрой бабке Манзан-Гурмэ:«На земле я родился сноваРади жизни и блага людского.Было трудно мне в битве подчас,Но тогда вспоминал я вас…Так бывало – от вас не скрою,—Сила зла побеждала порою,Но скакал я навстречу бою,Славных предков призвав имена,И была мне по силам война.А теперь моя битва – иная…Происшедший из тела Атая,Из руки его левой, отрубленной,Кровь людей на земле проливая,Черной смерти и жизни загубленнойСтал причиной Шэрэм-Мината.В трехсаженном рту супостатаВ целых пять четвертей языкИ один-единственный клык.Красных глаз пылают круги,Так что страшно на них смотреть…Жизнь и радость – его враги,в руке – чугунная плеть.Обитает этот злодейБлиже смерти и дальше счастья,Низвергает он на людейТо кровавую влагу ненастья,То пургу – все лютей и лютей.Воздвигает холмы из костей,Воздвигает горы из мяса.Дожил я до тяжкого часа!Истребляет Шэрэм-МинатаИ людской и звериный род,И скота моего приплод,Самых жирных ягнят и телят —Овцы плачут, собаки скулят!Порешил я: пойду войной.Коль вблизи чудовище встречу —Уничтожу в стране родной,Если нет – я устрою сечуНа чужой стороне далекой…И сошлись мы в битве жестокой,От зари до позднего часаОт спины отрывая мясо,На груди разрывая мясоВ буйном гневе кровопролитья,—Но врага не сумел победить яНи военной мощью меча,Ни надменной силой плеча —Истощилась моя отвага…У небесных мужей, чье число —Пятьдесят и пять, что светлоДаровали мне чистое благо,У бурханов, чей свет и теплоБлагодарной душою приемлю,Ибо послан я ими на землю,Чтоб карать неправду и зло,У тебя, моя бабка седая,Дорогая Манзан-Гурмэ,У тебя, что глядит, восседая,В чашу разума и добра,Сотворенную из серебра,Я прошу: помогите спастиЧеловечество на земле,Укажите к победе пути,Чтобы жизнь не погасла во мгле,Дайте недруга одолеть,В чьей руке – чугунная плеть!»Тут Гэсэру Манзан-ГурмэГоворит слова укоризны:«Как мне жаль, что во имя жизниТы в бою не сражался как воин!Видно, сын отца недостоин…Шерстобитный смычок возьми.Ты навек породнился с людьми,Так на землю спустись ты вновь,Защити добро и любовь,Защити человеческий род,Защити матерей и сирот!»Тут возрадовался Гэсэр:«Ты мне, бабушка, помогла,—На земле рассеется мгла,Будет сломлен свирепый бес!»Пожелал он ей благоденствия:Пусть не знает горя, главенствуяНад воителями небес,И помчался к себе домой,Взяв смычок шерстобитный с собой.

Вторая схватка с чудовищем

С беспредельных небесных высотОн спустился на землю сноваИ, людской приветствуя род,Произнес богатырское слово:«Если встретился ты, человек,С многотрудной преградой особой —Трижды взять преграду попробуй!»Для сраженья, что будет сурово,Снарядить приказал он гнедого,А Эржен-Шумару сказал:«Мне ты спутником будешь в дороге,Мы разделим труды и тревоги»,—Снарядиться в поход приказал.Он вступил во дворец золотой,Он вошел к жене молодой,И любимого мужа онаКак желанного гостя встретила,Обласкала, взглядом приветила.Говорит он: «Моя судьбинаМне для ратных трудов завещана.Пусть пребудет в дороге мужчина,Как в домашних заботах – женщина.Если есть на пути преграда —Пусть воитель запомнит впредь:Совершить три попытки надо,Чтоб ее наконец одолеть.Высшим благом правды владея,Я иду уничтожить злодея,В чьей руке – чугунная плеть.Он живет в пределах ненастья —Ближе смерти и дальше счастья».У Гэсэра на теле – броня,Боевые доспехи грозны.Сел Гэсэр на гнедого коня,Состоявшего из огня,И открыл дорогу войны.На коне чудесного цветаРазгорающегося рассветаС ним помчался Эржен-Шумар,Как помощник-спутник в дороге,Чтоб делить с ним труды и тревоги.Если едут всадники нашиНе спеша – из-под гордых копытПыль до самого неба летит,И комки этой пыли – как чаши,Если едут они побыстрей,То взлетают комки, как котлы,На дороге богатырей.Там, где в зелень одеты стволы,Мчатся всадники над листвой,Что обрызгана теплыми росами,Там, где высится кряж вековой,Пролетают они над утесами,Там, где море шумит у нагорий,Переносятся через море.Скачут всадники выше воздухаНад пространствами в сто кругозоров,Покрывают, не зная роздыха,Расстоянье в пятьсот просторов.Порешили стать, на ночлегНа холме серебристо-белом,Где еще не ступали вовекНи животное, ни человек,Где вольготно пернатым стрелам,Где к воде, что дарует родник,Ни один еще конь не проник.Вот и спешились два седокаУ истока того родника,На холме, что снега белей.Напоили уставших конейИ пустили гулять по траве.Приложили стрелу к тетиве —И упали лосиха и лось:Та стрела над ними не сжалилась,Засвистела – пронзила насквозь.Вот лосиное мясо изжарилосьНа огне сине-красном костра,И заснули стрелки до утра.До того, как явила заря,Словно в зеркало, глядя в родник,Свой румяный, упитанный лик,Два проснулись богатыря,Родниковой водой освежились,Причесались, расположилисьНа холме одиноком, пустынномИ насытились мясом лосиным.На траве, что шелка нежней,Двух поймали могучих коней,Оседлали и дальше помчались,О судьбе своей не печалясь.Пролетали повыше воздухаНад пространствами в сто кругозоров,Покрывали, не зная роздыха,Расстоянье в пятьсот просторов,За три дня, не устав ничуть,Покрывали трехмесячный путь,Покрывали за три переходаПуть, длиною в три долгих года.Хоть просторна земля, широка —В наилучшее время поспели,Хоть длинна, бурлива река —Доскакали они до цели.Перед ними легла граница —Здесь им надо остановиться.Обитавший в пределах ненастья —Ближе смерти и дальше счастья,Обладавший чугунной плетью,Приказавший быть лихолетью,Страшный бес, истреблявший людей,Понял с быстрым понятьем злодей,Что Гэсэр уже прискакал,За его охотясь душой,До границы страны чужой.Размахнулся бес непоборноюЖгучей плетью, чугунною, черною,И помчался Гэсэру навстречу,Чтоб начать кровавую сечу.Там, где внешней реки переправа,За которой – чужая держава,Там, где блещет издалекаЦарства внутреннего рекаСинецветным разливом влаги,В бой вступили два смельчака,Два могущества, две отваги.А на чьей стороне перевес?Бьет Гэсэра свирепый бес,Черной плети удары множит —Победить Гэсэра не может.А Гэсэр, победить желая,В ход пускает стрелу Хангая,Ту, что прочих стрел совершенней, —Зачинательницу сражений.Но, скользнув по броне, от телаЛюдоеда Шэрэм-МинатаОтскочила стрела, улетела,Утонула в разливе заката…Чтобы радость жила человечья,Бьется с бесом Гэсэр бесстрашный.Вот схватились они за предплечья —Ибо в битве сошлись рукопашной.То ведут сраженье по-птичьи,То дерутся они по-бычьи,То, как соколы, жаждут добычи,То – как коршуны на небосклоне,То – как в поле дикие кони.Обопрутся на южную гору —В пыль и прах превратят опору,А на северный станут хребет —В толще пыли сокроется свет.Бьется насмерть с Гэсэром могучимДевять суток свирепый бес.На верблюда обоих навьючим —Одинаковым будет их вес,И такой же вес мы получим,Если их на лошадь навьючим.В том урочище диком, глухомБес кровавый и сын ХурмасаИз костей воздвигают холм,Воздвигают гору из мяса.Смерть и злобу везде славословящий,Бес, бранясь, устремляется вспять,—И опять наступает чудовище,Бьет чугунною плетью опять,Бьет Гэсэра злое отродье!Мощь Гэсэра уже на исходе,Воин кажется беззащитным,Но тогда о смычке шерстобитном,О подарке Манзан-Гурмэ,Вспомнил воин, сидевший верхом.Он взмахнул шерстобитным смычкомИ ударил беса с размахаТак, что мерзкий присел от страха,Стал слабее пыли и праха.А Гэсэр сечет и сечет —Он теряет ударам счет,—Чтобы выбить из тела дух.Злобный бес от ударов распух,Стал недвижным язык в страшной пасти.Обитавшего в черном краю —Ближе смерти и дальше счастья,Богатырь одолел в боюНенасытного людоеда.Вынул душу и вышиб дух.Свет в глазах злодея потух.Наконец-то пришла победа!Раскраснелся Гэсэр от счастья:«С тяжкой справились мы напастью,Побежден кровожадный враг,Всем внушавший ужас и страх!»Вот Гэсэр и Эржен-ШумарПорубили деревья лесные,И сухие стволы и сырые,Порубили деревья таежныеВместе с ветками, вместе с корнями.Утверждая слова непреложные,Разожгли высокое пламяИ в огне возмездья сожглиИзувеченные останкиКровопийцы, врага земли,Возле черной его стоянкиВ ненавистных пределах ненастья —Ближе смерти и дальше счастья.И осиновою лопатойЭтот пепел собрали проклятый,Чтобы ветры, что с севера веяли,Черный пепел на юге рассеяли,И лопатою из березы,Отомстив за людские слезы,И золу собрали и сажуИ пустили по горному кряжу,Чтобы ветры, что с юга веяли,В странах северных пепел рассеяли.